КОМПЛЕКСНЫЙ НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ИНСТИТУТ
ИМ. Х.И. ИБРАГИМОВА
РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК
На правах рукописи
Сайдумов Джамбулат Хамидович
СУД, ПРАВО И ПРАВОСУДИЕ
У ЧЕЧЕНЦЕВ И ИНГУШЕЙ
(ХVIII–ХХ ВВ.)
Диссертация на соискание ученой степени
доктора юридических наук
Специальность – 12.00.01 – теория и история права и государства;
история учений о праве и государстве
Грозный – 2014
ВВЕДЕНИЕ
Актуальность исследования историко-правовых особенностей формирования и развития социального строя, суда, права и правосудия у чеченцев и ингушей в древности имеет важное теоретико-практическое значение. Оно обусловлено, по сути, преемственностью адатов и шариата в социокультурном пространстве этносов в качестве регулятора неформальных отношений в обществе.
Изучение опыта развития исторических векторов институтов права и суда с учетом ментальности, традиций, религий народов Российской Федерации в условиях мультикультурного российского социума является необходимой основой формирования развитых институтов гражданского общества.
Комплексное историко-правовое исследование процесса зарождения и развития права, суда и правосудия в Чечне и Ингушетии, развитие и обновление воззрений по этой проблеме на основе уже имеющихся данных, а также введение в научный оборот материалов по адатскому праву имеет важное политико-правовое значение.
Основу самобытности правовой культуры чеченцев и ингушей составляют формировавшиеся на протяжении исторически длительного времени правовые традиции, для которых идеалы справедливости являются определяющими. Отечественное наследие правовой культуры вбирает в себя правовую культуру чеченцев и ингушей, других народов России, отражает опыт правового развития многонациональной Российской Федерации. Решение проблем действенности судебной власти в стране в целом, в Чечне и Ингушетии в частности, предполагает необходимость современной интерпретации исторических судеб адата и шариата в этих регионах. Учитывая, что данные феномены остаются частью системы правовых ценностей, они во многом продолжают определять правосознание в мусульманских этнических социумах. Вопросы становления и развития судебной власти в России остаются предметом пристального внимания современных исследователей . Однако историко-правовых исследований в этой сфере все еще мало.
В условиях повышенной концентрации внимания к адату и шариату, попыткам определить их место и значение в многонациональной и многоконфессиональной России назрела необходимость исследования историко-правовой среды, где данные категории на протяжении столетий функционировали в ярко выраженном виде как самостоятельно, так и на смешанной основе. Предпринятая попытка исследования различных вопросов, связанных с правом и правосудием, на примере чеченцев и ингушей, может способствовать комплексному восполнению имеющихся пробелов в данном научном направлении.
Степень разработанности темы. Исследование суда, права и правосудия в Чечне и Ингушетии невозможно без осмысления предшествующих этапов правового развития. Уже в XIX в. многие известные российские ученые – юристы, этнографы, представители других гуманитарных наук – изучали проблемы правового мировоззрения чеченцев и ингушей.
Н.М. Агишев, В.Д. Бушен, М.М. Ковалевский, А.В. Комаров, Ф.И. Леонтович, Н.М. Рейнке и др. систематизировали и проанализировали сведения об адатах и шариате .
Важное и ценное значение в данной области сохраняют труды М.М. Ковалевского, который осуществлял сравнительное изучение правовых систем народов не только России, но и Европы. Посредством историко-сравнительного метода им выявлялись схожие и различные черты в правовых системах . Реконструкцию и глубинный анализ норм обычного права народов Кавказа, в том числе чеченцев и ингушей, осуществляли также: А.П. Берже, И. Бларамберг, Н.Ф. Грабовский, И.А. Гюльденштедт, Б. Далгат, А.В. Комаров, У. Лаудаев, А.В. Лилов, Л.Я. Люлье, Ф.В. Миллер, В.Б. Пфафф, К. Самойлов, Ю.И. Семенов, Н.Н. Харузин и др.
Ценную исследовательскую работу по изучению правовой культуры чеченцев и других народов Северного Кавказа в ХIХ в. осуществила Комиссия по изучению обычного права народов России, которая была создана при Этнографическом Отделении Русского Географического Общества .
Исследования, проведенные этой и аналогичными комиссиями, позволили внести в российскую юридическую науку много новых, ранее неизвестных терминов. Практически все выводы исследователей того периода сводятся к тому, что правовой плюрализм, свойственный Северному Кавказу, был обусловлен объективно-историческими, полиэтническими и поликонфессиональными особенностями данного региона. Характерные черты организации судопроизводства для горцев, а также вопросы его реформирования детально исследованы юристом А.А. Кануковым .
Высокую степень научной ценности представляют труды Г.А. Вертепова, И.С. Иваненкова, А.П. Ипполитова, Е.Д. Максимова, Н.П. Тульчинского , в которых исследуются суд и право в Чечне и Ингушетии в конце XIX – XX вв.
Следует выделить комплексный труд «Материалы по обозрению горских и народных судов Кавказского края», подготовленный юристами Н.М. Рейнке, Н.М. Агишевым, В.Д. Бушеном .
Особенностью дореволюционных исследований развития и реформирования судебно-правовых структур на Северном Кавказе была их многоаспектность – освещение правового быта и нравов горских народов.
В первые десятилетия советской власти (1920–1940 гг.) исследований о чеченцах и их правовой культуре было значительно меньше по сравнению с XIX – началом XX вв. Среди них необходимо отметить работы А.Г. Авторханова, А.М. Ладыженского, Х.Д. Ошаева . Авторы впервые предприняли анализ политики царизма в отношении чеченцев и ингушей, их общественного строя и правовой культуры.
С 1957 по 1990 г. частичное освещение судебно-правовой системы находит свое отображение в работе местных историков: Ш.Б. Ахмадова, Я.З. Ахмадова, Э.А. Исаева, А.И. Хасбулатова и др. В целом с 50-х гг. ХХ в. тема исследования правовых институтов народов Северного Кавказа становится объектом глубокого теоретического исследования таких ученых, как: А.Б. Венгеров, В.К. Гарданов, А.И. Першиц, М.А. Супатаев, Д.Ю. Шапсугов и др.
Проблемы и перспективы развития судебной власти Российской Федерации на современном этапе рассмотрены в работах А.В. Аверина, А.Д. Бойкова, Н.А. Колоколова, В.М. Лебедева, Г.Ю. Семигина, А.П. Фокова, Н.Ю. Хаманевой . Весомое значение также имеют труды таких исследователей, как: А.З. Бейтуганов, Л.Б. Гандарова, А.И. Ковлер, Л.Г. Свечникова, А. С. Смыкалин, А.К. Халифаева и др.
К сожалению, практически все труды ученых Чечни по данной теме представлены историками и носят локальный характер. Некоторые вопросы организации шариатских судов, существовавших в Чеченской Республике в конце 90-х гг., нашли освещение в исследовании Л.Э. Гумашвили , Т.М. Музаева , А.Д. Осмаева .
Отдельные вопросы права и суда чеченцев и ингушей были затронуты в научных работах М.С. Арсанукаевой , Ф.А. Гантемировой , Н.Д. Кодзоева , К.-С.А.-К. Кокурхаева .
Объектом исследования является историческая практика регулирования судебно-правовых отношений в ходе правовых, административных, судебных преобразований, проведенных в Чечне и Ингушетии в ХVIII–ХХ вв.
Предметом исследования является теоретический, историко-правовой, сравнительно-правовой анализ закономерностей и особенностей систем права и судов в Чечне и Ингушетии, формирующихся с учетом плюралистических и централистических тенденций правовой политики Российского государства.
Хронологические рамки исследования охватывают в основном период с ХVIII по ХХ в. (1700–1999 гг.). Также в работе проведен анализ процесса восстановления федерального конституционного правового порядка и судебной системы в Чеченской Республике, начиная с 2000 г.
Установленные рамки обусловлены необходимостью проведения комплексного изучения вопросов возникновения и развития права и суда чеченцев и ингушей, начиная от периода функционирования первого судебного органа чеченцев Мехк-Кхел (Суд страны) до современного состояния судебной системы в Чечне. Указанные хронологические масштабы выбраны с целью изучения трансформации институтов судебной власти как во времени, так и в пространстве.
Особое внимание в работе уделяется обобщению опыта работы правительственных комиссий по составлению свода мусульманских узаконений в 1865–1870 гг., основ союзного законодательства и проектов законов РСФСР о мусульманском праве и судах в 1920–1925 гг.
Условно процессы развития суда, права и правосудия чеченцев и ингушей можно разделить на пять периодов.
Первый – период до принятия ислама, когда у чеченцев и ингушей существовала оригинальная правовая система, основанная на адате, формировавшаяся еще с периода средневековья и являвшаяся основным нормативным регулятором на протяжении длительного времени.
Второй – период с VIII по XVIII в., когда на Северном Кавказе начинается распространение ислама; шариат оказывает существенное влияние на национальные и юридические институты чеченцев, ингушей и других народов Северного Кавказа.
Третий – период развития судебных институтов под влиянием Российской империи. Правовой плюрализм, ставший фундаментом новой модели судебно-правовой системы, вобрал в себя адат, шариат и право Российской империи.
Четвертый период, начавшийся после Октябрьской революции 1917 г., для Чечни и всего Северного Кавказа ознаменован хоть и не продолжительной, но формальной легализацией адатского и шариатского права и судов.
Пятый период охватывает развитие органов судебной власти по трем основным циклам:
– первый цикл – с 1924 по 1944 г., когда в Чечено-Ингушетии происходит процесс формирования судебной системы в соответствии с советским законодательством, который активно осуществлялся до февраля 1944 г. После чеченцы и ингуши были репрессированы, а сама Чечено-Ингушская АССР в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета от 7 марта 1944 г. была упразднена ;
– второй цикл – 1957–1991 гг. – время восстановления и развития Чечено-Ингушской АССР до распада СССР;
– третий цикл включает в себя конец ХХ столетия; это самый сложный, трагический отрезок в новейшей истории чеченцев и ингушей, время объявления Чечни независимым и суверенным государством . С 1991 по 1999 г. в республике происходит крушение сформированной на протяжении многих лет судебной системы и вводится шариатское судопроизводство.
Цели и задачи исследования. Целью исследования является анализ и обобщение опыта правового развития чеченцев и ингушей на различных исторических этапах.
Для достижения обозначенной цели автором решены следующие задачи:
– обозначены основные и наиболее значимые исторические этапы развития права и суда в Чечне и Ингушетии;
– в сравнительно-правовом плане проанализированы общетеоретические и историко-правовые аспекты становления и развития права, суда и судопроизводства в Чечне в дореволюционный, советский и современный периоды;
– определены понятие, структура и содержание феноменов права и правосудия у чеченцев и ингушей;
– выявлены векторы развития нормативной основы регулирования отношений в чеченском и ингушском этнических социумах;
– на основе обобщенных исторических закономерностей сформулированы предложения по совершенствованию судебной власти в Чеченской Республике на современном этапе.
Методологической основой диссертации являются присущие историко-правовой науке приемы, принципы и методы историзма, исторического детерминизма и объективности, а также диалектический метод познания, включающий в себя целый комплекс частнонаучных методов: сравнительного, структурного, формально-юридического.
Примененный историко-описательный метод позволил проанализировать некоторые теоретические положения, изложенные в работах дореволюционных исследователей. Все примененные в работе методы позволили сделать выводы, способствовавшие выявлению своеобразных особенностей формирования, законодательного закрепления и осуществления механизма функционирования суда, права и правосудия чеченцев и ингушей. Применяемый сравнительно-описательный метод позволил проанализировать большой круг исторических материалов и правовых документов с учетом их характера и целей составления. Тема исследуется в плане сравнения, сопоставления фактов, событий и явлений. Данное сравнение проводится во времени и в пространстве. В целях подробного изложения материала акцент автором сделан на проблемно-хронологическом подходе. Мировоззренческие и лингвистические аспекты, характерные традиционному обществу, рассматриваются через призму культурологических и социально-психологических принципов. Важная роль в исследовании отводится методам абстрактного мышления – анализу, реконструкции, сравнению.
Применение представленной методологии, по мнению автора, дает возможность детального осмысления особенностей возникновения и развития права и организации суда, в том числе и с позиции этноюридического наследия. Теоретической основой диссертации послужили труды известных исследователей различных эпох, в частности дореволюционных авторов: А.П. Берже, М.Ф. Владимирского-Буданова, Н.Ф. Грабовского, Б.К. Далгата, Н.Ф. Дубровина, Н.П. Загоскина, А.Л. Зиссермана, М.М. Ковалевского, У. Лаудаева, Ф.И. Леонтовича, Д.И. Мейера, С.В. Пахмана, В.А. Потто, К. Самойлова, В.И. Сергеевича, Н.Н. Харузина, С.С. Эсадзе; исследователей советского и современного периодов: И.Л. Бабич, М.А. Базарнова, В.О. Бобровникова, О.А Бондаревой, А.Б. Венгерова, Т.В. Кашаниной, З.С. Лусегеновой, Г.В. Мальцева, З.Х. Мисрокова, Н. М. Михайленко, Л.Х Сатушиевой, Л.Г. Свечниковой, О.И. Слюсаревой. М.А. Супатаева, Л.Р. Сюкияйнена, Д.Ю. Шапсугова, А.Э. Шавишвили.
Необходимо выделить также труды местных исследователей: В.Х. Акаева, Ш.М.-Х. Арсалиева, Ш.Б. Ахмадова, Я.З. Ахмадова, Ш.А. Гапурова, Л.М. Ильясова, Э.Д. Мужухоевой, И.М. Сигаури, С.-М.А. Хасиева и др.
Генезис и общее развитие судебной и государственно-административной системы Российской империи (в том числе и на Северном Кавказе) получили освещение в работах Н.П. Ерошкина, П.А. Зайончковского, Т.П. Коржихиной, А.Н. Медушевского, Д.И. Раскина.
Эмпирической базой исследования являются документальные материалы из архивохранилищ Москвы, Махачкалы, Владикавказа, Краснодара, Грозного, а также из Архивного управления Правительства Чеченской Республики, Центрального государственного архива Республики Дагестан, материалы практики работы судов Чеченской Республики, статистические показатели правоприменительной практики мировых судов Чеченской Республики, обобщенные автором материалы печатных и электронных средств массовой информации, отражающие проблемы функционирования судебной власти в Чеченской Республике на современном этапе. Ценные эмпирические материалы нашли свое отражение в теоретико-правовых исследованиях по обычному праву народов Северного Кавказа в исследовательских работах Р.М. Бегеулова, А.З. Бейтуганова, А.П. Волгиной, А.С. Гукова, X.М. Думанова, К.-С.А.-К. Кокурхаева, З.X. Мисрокова, Д.Ю. Шапсугова и др. Исследуемые вопросы в рамках данной работы потребовали использования обширного комплекса первоисточников.
В условиях утраты многих архивных документов в Чеченской Республике большую значимость представляют северокавказские региональные архивы, в которых содержатся материалы по судебной системе Чечни. Большое значение для исследования имел анализ некоторых судебных дел прошлого. В числе обобщенных и использованных материалов архивных фондов имеются статистические сведения по рассмотренным судами делам, а также составам судейского корпуса в прошлом.
Исследование базируется на обширном круге ценных и разнообразных источников, в том числе и ранее неизвестных.
Источниковедческая база исследования. В процессе исследования темы использовались материалы из таких источников, как: «Терский календарь», «Кавказский сборник», «Сборник сведений о кавказских горцах», «Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа», «Акты Кавказской археографической комиссии», «Военный сборник», «Сборник сведений о Терской области», «Кавказский», «Терек», «Кавказ», энциклопедические словари и статистические ежегодники, «Материалы по истории Дагестана и Чечни», «Памятники обычного права народов Дагестана XVII–XIX вв.» и др. Ценный по своему содержанию комплекс источников составляют историко-этнографические сведения иностранных путешественников, в разное время посещавших Центральный Кавказ, в которых отражены наблюдения, касающиеся правовой культуры чеченцев и ингушей в древности.
Важное информационное значение имеют аналитические записки судебных деятелей о ходе судебной реформы в регионе, а также материалы ревизий, в ходе которых проанализировано отношение местного населения к суду, уровень профессионализма судей и судебных следователей, переводчиков и т. д.
Нормативную базу исследования составляют указы российских императоров, акты Государственной Думы, военного и других ведомств, Кавказского комитета, наместников Кавказа, Терской областной администрации, Положение о судоустройстве РСФСР (1926 г.), Закон о судоустройстве СССР (1938 г.), Конституция Российской Федерации (1993 г.), Конституция Чеченской Республики Ичкерия (1992 г.), Конституция Чеченской Республики (2003 г.), федеральные и республиканские законы и подзаконные акты, регулирующие деятельность судебной власти, а также нормативные акты, исторически регулировавшие судебную деятельность в Чечне и на Северном Кавказе.
Впервые в научный оборот вводятся малоизвестные нормативно-правовые акты, закрепляющие и регламентирующие деятельность судебной системы Чеченской Республики Ичкерия (Мэджеллэ – «Шариат и суд» ).
Основные положения, выносимые на защиту:
1. С древнейших времен адатная система правосудия вайнахов (самоназвание чеченцев и ингушей) являлась базой для всех последующих правовых систем, существовавших на территории проживания данных этносов. Адатное право, незначительно трансформируясь во времени и в пространстве, все же сохранило свое присутствие в вайнахском обществе не только после принятия ислама и внедрения шариата, но и в период установления на территории Чечни советской власти. Собранный и систематизированный автором материал иллюстрирует наличие древней судебной системы чеченцев и ингушей, основанной на адатском праве. Предпринимается попытка систематизации процессов развития суда, права и правосудия чеченцев и ингушей, с обозначением пяти основных периодов.
2. Правовые обычаи чеченцев и ингушей отличались единством принципов. Вместе с тем, существовали специфические особенности, в частности множественность субъектов, неразработанность видов доказательств. Изучение норм и принципов обычного права чеченцев приводит к выводу о том, что их лейтмотивом не была лишь идея «око за око», о которой высказываются многие исследователи. Обычно-правовая система чеченцев и ингушей носила упредительный характер и предостерегала от самого намерения совершения преступления, при этом право чеченцев и ингушей предполагало и процедуру примирения без осуществления наказания за некоторые преступления. Обозначена высокая роль адатно-шариатских норм при урегулировании конфликтов в Чечне и Ингушетии на различных исторических этапах, в том числе и на современном этапе.
3. Право чеченцев и ингушей не являлось неизменным в процессе эволюционного развития. Несмотря на отсутствие фиксированной письменной кодификации, оно сохранилось не только благодаря преемственности, но и умению адаптироваться в соответствии с тенденциями времени. Адаты, регламентировавшие правосудие, характеризовались преимущественно устным характером процесса, партикуляризмом, неразвитостью многих правовых институтов. Процесс носил обвинительно-состязательный характер. Полностью не сформировался институт подсудности. На каждом уровне общественно-политической организации чеченцев и ингушей действовали свои суды (тукхума, тайпа, некъи). В научный оборот вводятся национальные определения суда (кхел), права (бакъо), наказания (таIзар).
4. На примере мало изученного древнего чеченского и ингушского института Мехк-Кхел (Верховного Суда страны) обоснована существовавшая древняя судебно-правовая организация у данных народов. Исследована структура, состав и полномочия данного органа. Обозначена его принадлежность как верховного судебного органа.
5. В доисламский период развития Чечни и Ингушетии дела в Мехк-Кхеле рассматривались по обычному праву. После принятия ислама нормы обычного права и шариата тесно переплетаются и взаимодействуют между собой. Автором установлено, что после принятия ислама чеченцы и ингуши гражданско-правовые вопросы решали на основе шариата, а уголовные преступления – на основе адата. Обозначена специфическая модель традиционного ислама, которая прошла многовековую историю развития и укрепления в вайнахском обществе под воздействием суфизма, функционирующего в виде двух тарикатов – накшбандия и кадирия.
6. Основные правовые отношения по шариату у чеченцев и ингушей проявляются на примере регулирования брачно-семейных отношений, а также преступлений на почве кровной мести (чIир). Автором установлено, что по адатной правовой системе чеченцев и ингушей эти преступления не классифицировались на преднамеренные и неумышленные, до установления вины и наказания виновного ответственность за совершенное деяние (преступление) лежала на всех членах тайпа. Шариат, в отличие от адата, унифицировал систему отправления правосудия. Если же при адатной правовой системе в тех или иных областях Чечни и Ингушетии существовали партикулярные адаты, то с принятием ислама шариатское судопроизводство стало единым для всех представителей чеченского общества, поскольку не давало, в отличие от адатной системы судопроизводства, права широкого толкования.
7. Чеченцы стремились к скорейшему утверждению ислама, но при этом очень медленно переходили на шариатскую судебно-правовую систему, пытаясь оставить адат там, где это не противоречило бы шариату. С начала 30-х гг. XIX в. благодаря имаму Шамилю было создано единое государство Имамат, объединившее народы Чечни и Дагестана. В это время произошла унификация судебно-административного управления Чечни. Шариатская судебная система Имамата Шамиля в ХIХ в. способствовала консолидации горских обществ в единое государственное образование, привела к ликвидации правового партикуляризма, способствовала развитию гражданского и уголовного судопроизводства. Были усовершенствованы система и виды наказаний. Негативным результатом судебной реформы имама Шамиля было упразднение древнего чеченского суда Мехк-Кхела.
8. Взаимоотношение обычного и позитивного права в контексте соотношения политико-правовых систем России и вайнахов характеризуется, с одной стороны, унифицированием правовых обычаев и использованием их вместе с нормами позитивного права, с другой стороны – противостоянием двух правовых систем ввиду того, что адатное и шариатское право длительное время были господствующими системами права в Чечне и Ингушетии. По мере укрепления российской власти наблюдается существенное влияние российского права на правовую культуру чеченцев и ингушей. Наиболее ярким примером этого является учреждение в крепости Грозная специального управления и суда «Мехкеме Чачани» (1852 г.) по аналогии с Мехк-Кхелом.
9. Своеобразие судебной системы в период падения Имамата Шамиля заключается в том, что на территории Чечни смешанно функционировали три правовые системы – адатная, шариатская и российская. С укреплением позиций царской России на Северном Кавказе происходит процесс образования окружных судов, которые вобрали в себя как нормы обычного адата, так и шариатского права, но с учетом позиций российского законодательства. После разделения Терской области в военном и административном отношениях в 1862 г. произошли изменения как в целом в системе судопроизводства, так и в правилах выбора членов народных судов. Результаты Судебной реформы 1864 г. для Терской области (на территории которой проживали чеченцы и ингуши) не привели к введению таких институтов, как адвокатура и суд присяжных заседателей.
10. Систематизация и инкорпорация систем права и судебных органов чеченцев и ингушей в законодательство и имперскую юстицию России выражены следующим образом. Судебная система на Северном Кавказе в период конца XVIII в. носила, по сути, компромиссный характер. Первоначально вопрос институционализации был вынужденным фактором сдерживания, который входил в общую политику России в отношении горцев Северного Кавказа. Однако в конечном результате институционализация приобрела качественно иной характер, став из вынужденной меры достаточно эффективным и мощным регулятором общественно-правовых отношений в регионе. Таким образом, на Северном Кавказе проявляется плюрализм правовой системы.
11. В 60–70-х гг. XIX в. в Чечне царская администрация столкнулась с серьезными кадровыми проблемами – отсутствие профессиональных переводчиков, слабый профессиональный уровень судей. На этом фоне весьма жесткий характер носила система наказаний, в частности практиковалась смертная казнь через повешение, увеличилось общее число арестантов и каторжников.
12. После установления советской власти в 1918 г. шариатские суды открылись во всех крупных северокавказских городах с мусульманским населением – Владикавказе, Грозном, Нальчике, Темир-Хан-Шуре. Как и до революции, в 20-е гг. ХХ в. характерной особенностью Северного Кавказа являлся правовой плюрализм. Судебная система на территории современных Чечни и Ингушетии в рассматриваемый период носила двойственный характер, где шариатское судопроизводство на переходном этапе отчасти играло даже доминирующую роль, но позже эта тенденция начала стремительно меняться. Процесс национально-государственного строительства на Северном Кавказе условно можно разделить на 4 этапа. Образование Терской Автономной Советской Республики явилось первым этапом нового национально-государственного строительства; создание Горской АССР – второй этап данного строительства; образование отдельных национальных автономий (областей) – третий этап такого строительства; четвертый этап характеризуется созданием автономных республик, в частности Чечено-Ингушской Автономной Советской Социалистической Республики (ЧИАССР).
13. С восстановлением ЧИАССР в 1957 г. начался новый этап развития судебной системы республики, в частности активно формируются национальные кадры для судов республики. Структура судебной системы ЧИАССР соответствовала структуре других автономных республик. Наравне с советскими народными судами в республике практически в каждом районе Чечни и Ингушетии действовали кхелы (суды), в состав которых входили авторитетные представители тайпов, в основном люди преклонного возраста. В некоторых случаях на местах партийные руководители из лиц чеченской и ингушской национальности не препятствовали осуществлению адатского правосудия, если речь шла, к примеру, о примирении кровников, и сами, вопреки всему, участвовали в урегулировании данных конфликтов.
14. Конец ХX в. для Чечено-Ингушетии ознаменовался распадом на Чеченскую Республику, взявшую курс на суверенитет и независимость, и Республику Ингушетия, вошедшую в состав Российской Федерации. В начале 90-х гг. в Чечне происходит слом позитивной правовой системы и федеральной юстиции, Ингушетия развивается в соответствии с федеральным законодательством. Судебная система в годы правления генерала Д. Дудаева (1991–1995 гг.) носила лишь представительский характер, большинство решений по гражданским делам и приговоров по уголовным делам принималось под контролем режима. Нормативно-правовое регулирование на начальном этапе осуществлялось на основе принятых еще в советский период времени законов. Период характеризуется трансплантацией экзогенных религиозно-правовых форм и институтов в управление и судопроизводство. Слом и разрушение духовных ценностей под воздействием негативных процессов способствовали расширению сфер влияния маргинализированной части общества и снятию всех морально-волевых запретов, что неизбежно приводило к беззаконию и вседозволенности.
15. Руководством Ичкерии (1996–1999 гг.) был принят ряд нормативно-правовых актов, которые в корне изменили судебно-правовую систему Чеченской Республики Ичкерия, переведя ее светскую основу в шариатскую. Произведенный анализ и хронологическая реконструкция законодательства Ичкерии выявили противоречивость нормативно-правовой базы, регулировавшей деятельность шариатских судов. Шариатские судьи в большинстве своем не имели необходимого теологического образования. Шариатская судебная система характеризуется частой сменой судейского корпуса, процессуальной неразработанностью, сказывающейся на слаженности и общем профессионализме, что способствовало выработке устойчивого недоверия у населения к деятельности судебной системы в Чеченской Республике Ичкерия 1996–1999 гг.
16. Восстановление федерального конституционного правового порядка и судебной системы в Чеченской Республике проходило в сложных условиях боевых действий в рамках введенного режима контртеррористической операции. Несмотря на восстановление федеральной судебно-правовой системы, в Чеченской Республике наблюдается сильное влияние адата и шариата.
Научная новизна исследования. Данная работа представляет обстоятельное исследование суда и права чеченцев и ингушей на различных исторических этапах.
Новизна диссертационного исследования определяется в конкретных теоретических предложениях, в которых отмечается возможность эффективного использования опыта прошлого при осуществлении судебного реформирования на современном этапе не только в Чеченской Республике, но и в Северо-Кавказском федеральном округе. В результате проведенного анализа теоретических и нормативных источников, а также материалов эмпирического характера автором высказываются рекомендации, применение которых в правотворческой и правоприменительной деятельности будет способствовать дальнейшему положительному развитию судебной власти в Чеченской Республике. Высказываются практические предложения по использованию адатно-шариатских норм в третейском судопроизводстве как инструментов, направленных на взаимодействие с позитивной системой права и правосудия.
Данная работа носит междисциплинарный характер и учитывает, помимо юридических, исторические и этноправовые аспекты опыта правового развития чеченцев и ингушей.
Непосредственная научная новизна диссертационного исследования заключается в следующем:
– сформулированы теоретико-методологические характеристики права и суда у чеченцев и ингушей в контексте различных концепций правопонимания;
– представлены особенности системных параметров обычного права, шариата, российского (имперского) и советского права в правопонимании чеченцев и ингушей;
– выделены модели адатского и шариатского права и суда, существовавшие у чеченцев и ингушей, реконструированы процессы возникновения, функционирования и развития судебной системы на основе плюралистических правовых систем;
– определена структурно-функциональная основа адатной и шариатской системы права чеченцев и ингушей;
– выявлены закономерности и особенности векторов развития правовой культуры чеченцев и ингушей в различные исторические эпохи;
– осуществлен системный анализ источников обычного права чеченцев и ингушей, мусульманского права;
– установлены политико-правовые особенности функционирования органов судебной системы в советский период;
– на основе новейших источников представлен объективный анализ процессов и факторов, способствовавших слому федеральной судебно-правовой системы в Чеченской Республике в 1991-1999 гг. и последующему восстановлению судебно-правовой системы Чеченской Республики в рамках конституционно-правового пространства Российской Федерации.
Теоретическая значимость исследования проблем становления и развития судебной власти в Чечне обусловлена тем, что общие масштабы, а также сложность задач и целей судебной реформы в Российской Федерации объективно способствуют необходимости выявления общих тенденций и закономерностей исторического процесса становления и дальнейшего развития судопроизводства и судебной власти в Российской Федерации. Приводимые в работе выводы, основанные на ранее малоизвестных исторических материалах, будут способствовать дополнению имеющихся сведений по истории учений о праве и государстве, теории права и государства и истории правовых учений.
Практическая значимость исследования состоит в том, что обращение к истории становления и развития судебной системы в Чечне на различных исторических этапах позволит осмыслить пути развития, сделать выводы, которые могут быть эффективными для практической реализации в системе органов судебной власти. Формирование развитой судебной власти в Чеченской Республике с учетом исторического опыта позволит стабилизировать политическую и социальную обстановку, послужит основой для воспитания в обществе правовых идеалов и ценностей, повышению общего уровня правосознания и правовой культуры ее граждан.
Укрепление правовой системы Российской Федерации, развитие государственности и республиканского законодательства делают необходимым изучение недостаточно освещенных в науке правовых явлений прошлого, переосмысление историко-правового наследия народов России.
Обоснование соответствия диссертации паспорту научной специальности. Основные положения исследования, выносимые на защиту, соответствуют формуле специальности 12.00.01. – теория и история права и государства; история учений о праве и государстве. Выполненное исследование имеет ярко выраженный историко-правовой характер, в методологическом плане наполнено знаниями многих гуманитарных наук и научных направлений. Историко-правовая направленность находит свое отражение в процессе исследования суда, права и правосудия чеченцев и ингушей через призму преемственности сохранения адата и шариата на протяжении многих веков у данных этносов. В результате исследования углубляются общие представления, расширяются научные познания о праве, суде, судебно-правовых отношениях, раскрываются историко-правовые закономерности и особенности развития суда, права и правосудия у чеченцев и ингушей.
Апробация и внедрение результатов исследования осуществляется в настоящее время в образовательном процессе Чеченского государственного университета на юридическом факультете при преподавании курсов: «История государства и права Чеченской Республики», «Теория государства и права», «История политических и правовых учений», специального курса «Обычное право». Основные положения исследования формировались в результате подготовки и опубликования выступлений на международных, всероссийских, региональных научно-практических конференциях: «Права человека в контексте модернизации российского общества: проблемы и перспективы развития» (апрель 2009 г., Махачкала); «Восточное партнерство» (сентябрь 2009 г., Перемышль); «Актуальные проблемы науки и практики» (июнь 2010 г., Кизляр); «Ключевые аспекты научной деятельности» (август 2010 г., Екатеринбург); «Теория и практика современной науки» (август 2010 г., Москва); «Научный потенциал мира» (сентябрь 2010 г., София); «Исламская цивилизация в Волго-Уральском регионе» (октябрь 2010 г., Уфа);
«Социокультурные и политические проблемы высокогорных районов Кавказа: прошлое, настоящее, будущее» (октябрь 2010 г., Карачаевск); «Российское законодательство в современных условиях» (октябрь 2010 г., Брянск);
«Этнопедагогика в современном обществе» (октябрь 2010 г., Грозный); «Наука и образование в Чеченской Республике: состояние и перспективы развития» (апрель 2011 г., Грозный).
Докладывались на научных семинарах, проходивших в Комплексном научно-исследовательском институте им. Х.И. Ибрагимова Российской академии наук и Институте гуманитарных исследований Академии наук Чеченской Республики, научном семинаре кафедры теории права и сравнительного анализа факультета права Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».
Публикации. Основные результаты исследования нашли отражение в 86 научных публикациях общим объемом 69,60 п.л., в том числе 2 монографии, 19 статей, опубликованных в изданиях Перечня ВАК Минобрнауки России, 65 публикаций в иных изданиях.
Структура диссертации. Исследование состоит из введения, пяти глав, включающих семнадцать параграфов, заключения, списка источников и литературы, приложений и списка сокращений.
Глава I.
ИСТОРИЧЕСКИЙ ГЕНЕЗИС И ЭВОЛЮЦИЯ ТРАДИЦИЙ ПРАВА И ПРАВОСУДИЯ У ЧЕЧЕНЦЕВ И ИНГУШЕЙ
§ 1. Проблемы методологии исследования категорий «адатное право»,
«кавказское право» в правоведении
Историко-правовая наука, будучи самостоятельным научным направлением, позволяет исследователям посредством применения методологических приемов изучить вопросы генезиса судебной власти в Чечне и Ингушетии. Цель настоящего исследования выражена в том, чтобы посредством имеющегося исторического материала определить реальность существования национальной чеченской системы права и правосудия, основанной на либертарном типе правопонимания и длительное время являвшейся свободной от внешнего фактора.
Правовая культура чеченцев и ингушей тесно связана с политической, нравственной, духовной и другими разнообразными видами культуры. Она является одним из важнейших элементов правовой системы общества, ее развитость – гарант нормального функционирования государства.
Необходимость поиска относительно единого интегрирующего подхода к проблеме правового сознания чеченцев и ингушей, исследование вопросов теоретико-правового возникновения и развития суда, права и правосудия у чеченцев и ингушей существенно осложняется терминологическим «хаосом» в определении таких ключевых понятий, как адат, шариат, кхел (суд), а также методологическими трудностями при исследовании обозначенной проблемы. Методологическая разработка правовой культуры является основополагающим стержнем исследования многих юридических вопросов, в том числе и вопросов исследования феномена суда, права и правосудия чеченцев и ингушей, заключающегося в том, что на протяжении столетий происходит сосуществование полиюридизма в таком исторически сложном регионе, как Северный Кавказ.
Своеобразная особенность понимания правовой культуры чеченцев и ингушей заключается в том, что она – не право или его последующая реализация, а скорее комплекс представлений общества о праве. Правовая культура чеченцев и ингушей неизбежно содержит в себе и мировоззренческий момент.
Чтобы понять значение правовой культуры и оценить ее роль в механизме становления и развития суда и правосудия в Чечне, а также показать основные этапы ее развития, необходимо комплексно проанализировать основные стадии ее формирования и становления как правового феномена.
Как справедливо отмечает исследователь М.М. Айбатов, «методология исследования истории политических и правовых учений привлекает внимание ученых с момента зарождения самой науки истории политических и правовых учений» . Исследуя правовое содержание памятников того или иного народа, представители научного сообщества вынуждены сталкиваться с методологическими трудностями. Одна из основных среди них носит гносеологический характер. Не является исключением и данная тема исследования.
Методологические трудности объясняются самим содержанием избранной нами темы. Ввиду того, что данная тема носит междисциплинарный характер и для ее разработки необходимы сведения из смежных дисциплин: правоведения, исторической географии, этнологии, этнографии и т. д., без этого невозможен анализ источников обычного права чеченцев и ингушей, анализ возникновения и дальнейшего развития суда и правосудия в Чечне и Ингушетии, выявление их тех или иных специфических особенностей. Кроме того, как уже отмечалось выше, исследование обозначенных вопросов затрудняется разрозненностью и неоднозначностью отдельных положений, содержащихся в изучаемых источниках. Высказанные в них политико-правовые идеи не образуют строгой и целостной системы и рассеяны по различным записям.
Не будучи политическими трактатами, памятники «обычного права», «кавказского права» народов Северного Кавказа являются зеркальным отражением правосознания своего времени. Основная задача при применении методологии в рамках данного диссертационного исследования – систематизировать разрозненные сведения об адате, шариате и правосудии у чеченцев и ингушей для получения о них целостного представления. Указанным методом можно реконструировать отражаемую ими политико-правовую концепцию, к примеру, основу тайпа, тайповых судов и т. д. Современная историко-правовая наука нуждается в более углубленном исследовании правовых систем, зафиксированных в некоторых локальных правовых материалах.
В рамках темы исследования были применены приемы, принципы и методы историзма, а также исторического детерминизма и юридической антропологии. Используемая в исследовании концепция социального детерминизма позволяет объективно раскрыть как закономерности, так и особенности развития традиционного общества.
В основе исследования применен также историко-описательный метод основ возникновения и эволюции права и суда. Все примененные в работе методы позволили сделать выводы историко-прикладного характера, что способствовало выявлению своеобразных особенностей формирования, законодательного закрепления и механизма функционирования суда в Чечне и Ингушетии. В работе анализируется большой круг исторических материалов и правовых документов с учетом их характера и целей составления, в том числе ранее неизвестных научным кругам архивных документов по деятельности судебной системы в Чечне в период с 1990 по 1999 г.
Тема диссертации исследуется в плане сравнения деятельности судебных органов в Чечне, сопоставляются факты, события, явления, а также роль отдельных личностей в развитии суда и судебной системы. Данное сравнение проводится во времени и в пространстве. Основной акцент при исследовании историко-правовых вопросов судебной системы делается на проблемно-хронологический подход. Использование представленной методологии способствует выявлению особенностей этноюридического наследия чеченского народа. При этом мы солидарны с мнением А.М. Бугаева, который совершенно справедливо отмечает, что «при изучении тех или иных проблем национальной истории трудно быть совершенно беспристрастным» .
Состояние правовой культуры любого государства является важным показателем степени зрелости конкретно-исторической правовой системы. Это в полной мере относится к современной России. В ее правовой системе, как в зеркале, отражается достигнутый на рубеже веков и тысячелетий уровень прогрессивно-правового развития общества. Правовая культура опосредует все основные сферы правовой жизни общества: законодательство, правотворчество, правореализацию, права и свободы граждан, механизм государства, принципы и методы его деятельности, правосознание во всех его видах и уровнях и таким образом является важным критерием качества правовой жизни обществ .
Говоря об источниках исследовательской деятельности, нельзя не учитывать факторы возможной фальсификации или некоторых неточностей в работах даже самых именитых ученых. Если же вторые являются следствием некоторого непреднамеренного заблуждения со стороны исследователей, то в отношении первых факторов, вызванных определенными убеждениями или другими специальными причинами, следует проводить работу по контраргументированию и опровержению посредством применения источникового аппарата по конкретно исследуемому вопросу.
Следует отметить, что некоторые положения, отраженные в таких работах, необходимо использовать, с одной стороны, осторожно, а с другой – критически, собственно говоря, что мы и предпринимаем в рамках настоящей работы.
Вопросы методологии «обычного права», «кавказского права» и суда были предметом интереса со стороны ученых и в советский период развития государства. Эта тема затрагивалась известным исследователем обычного права горцев А.М. Ладыженским .
В конце ХХ в. проблема методологии изучения правовой культуры народов Северного Кавказа актуализировалась. Однако стремительно возникший в конце XX в. интерес к изучению методологии обычно-правовых систем народов Северного Кавказа на современном этапе находится в состоянии стагнации. Лишь некоторые академические центры – ИАЭ РАН, ИГиП РАН, ГКНУ АН ЧР, ДНЦ РАН, в том числе и Научно-исследовательская лаборатории обычного права юридического факультета ДГУ – занимаются изучением методологии правовых систем народов Северного Кавказа.
Сам процесс методологии отбора и изучения этнографических источников и памятников права Чечни и Ингушетии имеет свою специфику.
Сформулировать общий подход к отбору источников для исследования данной темы несложно: сами по себе источники должны содержать высказывания о праве, справедливости, эффективности или неэффективности деятельности судебных институтов и других подобных ценностях. Сложнее обосновать принцип их отбора в пространстве и во времени. Географическая зона, из которой происходят упоминаемые нами источники, – вся территория Чечни, часть Дагестана. При обращении к такому обильному юридическому материалу невольно возникает вопрос: правомерно ли рассматривать в единстве развитие права народов и обществ, принадлежащих различным этносам? Нам представляется, что на этот вопрос следует ответить положительно, поскольку, несмотря на определенные отличия, в практике применения адатского права и осуществления сначала адатского, а затем и шариатского судопроизводства в Чечне, Ингушетии и Дагестане прослеживается определенное единство в понимании права.
Никто не может поставить под сомнение своеобразную специфику родоплеменных отношений, свойственных чеченцам и ингушам в виде тайпов, равно как и особенности образования феодальных владений в Дагестане, в этом и заключается некоторое своеобразие в развитии этих народов.
Вместе с тем, сходные условия жизни общин не могли не наложить отпечаток на формирование и содержание обычно-правового мировоззрения и правосознания, хотя многое, разумеется, зависело от конкретной расстановки политических сил в том или ином владении .
Как нам представляется, социокультурный подход наиболее перспективный в плане выявления связей этнического права и общества.
Поскольку право изучается в рамках различных научных дисциплин: правоведения, истории, психологии, культурологии, социальной философии, в каждом из названных направлений оно рассматривается через призму мировоззрения перечисленных наук.
Посредством осуществленного философско-культурологического анализа адатского права более полно раскрывается его роль и значение в традиционном обществе как эффективного регулятора общественных отношений, соотношения норм права с нормами морали.
Начиная работу по исследованию содержания обычного права чеченцев и ингушей в рамках дозволенной наукой этики, необходимо критически отнестись к источникам, из которых мы получаем сведения о его нормах, этапах становления и развития.
Нам представляется чрезвычайно важным выработать методы, позволяющие дать максимально объективную оценку сведениям об обычном праве чеченцев и ингушей, вопросах судоустройства на различных исторических этапах. Методология исследования обычного права носит межпарадигмальный характер, выраженный в применении комплекса методов, подходов и принципов познания права.
Исследование обычно-правовой системы чеченцев и ингушей посредством изучения социально-правовых процессов и явлений позволяет комплексно рассмотреть содержание обычно-правовой системы.
Исторический метод в рамках настоящего исследования позволяет подойти к познанию обычного права, суда и правосудия чеченцев и ингушей во времени и в пространстве.
Сравнительно-правовой метод, применяемый в исследовании, выступает логико-познавательным средством, позволяющим установить причинно-следственную связь, направленную на формирование обычного права чеченцев и ингушей, их суда и правосудия. Данный метод позволяет нам обозначить сходства и отличия некоторых институтов права чеченцев и ингушей с другими народами Северного Кавказа.
Формально-юридический метод, носящий частнонаучный характер, позволяет провести анализ юридической природы адата, суда и правосудия чеченцев и ингушей.
Социально-правовой метод, примененный в исследовании, позволяет изучить закономерности влияния адата вайнахов на политические, социальные и иные явления, происходившие в чеченском обществе.
Диалектический метод выступает в качестве базовой методологической основы исследования, способствует изучению процесса права и суда во всем многообразии общественных отношений.
Как считает исследователь Г.Г. Небратенко, исследование обычно-правовых систем в качестве задачи постулируется в исторической и социологической школах права, а сам методологический инструментарий истории и социологии права предоставляет возможность для поисков истоков права в глубинах социальной жизни . По нашему убеждению, исследование обычно-правовой системы чеченцев и ингушей невозможно без изучения антропологии обычного права в целом.
С теоретико-методологической точки зрения обычно-правовая система является подсистемой социальной системы традиционного общества. Сама целостная структура обычно-правовой системы вайнахского общества состоит из адатов и юридической практики. Формирование обычно-правовой системы чеченцев и ингушей, по нашему мнению, происходило в условиях единства обычая и других социальных норм. Правовые традиции и обычаи в настоящее время детерминируются спецификой обыденного правосознания в виде триады позитивистского, исторического и социологического правопонимания, максимализированного в сфере брачно-семейных, наследственных и имущественных отношений, а также в сфере медиаторского посредничества в разрешении конфликтных ситуаций, тем самым способствуя широкомасштабному исследованию обычного права . Рассматривая советский период состояния права и правосудия в Чечено-Ингушетии, нельзя обойти стороной научный метод марксистской материалистической диалектики, который длительное время составлял философскую, мировоззренческую основу всякой науки в социалистическом обществе, в том числе и советской правовой науки.
Важное значение имеет исследование социально-экономических проблем, повлиявших на слом старого суда со сменой типов и форм государства и права в соответствующих общественно-экономических формациях. В этой связи важно исследовать и выявить отношение чеченцев и ингушей к новой системе правосудия.
Все имеющиеся на сегодняшний день источники по обычному праву чеченцев и ингушей представляют большую ценность, но при этом надо учитывать, что многие из них появились после Кавказской войны, когда в российском обществе был чрезвычайно большой и неподдельный интерес к кавказской культуре. Именно в этот период делались записи адатов о кровной мести, вопросах войны и мира, организации суда и осуществления судопроизводства.
Некоторые из этих записанных адатов имеют много недостатков, поскольку авторы, осуществлявшие эти записи, не вдавались в суть предмета того или иного адата. Поэтому отдельные адаты в понимании европейцев могут показаться дикими и жестокими, а для горцев – суровыми, но справедливыми средствами упреждающего характера, являющиеся реальными факторами сдерживания.
Для того чтобы установить достоверность того или иного адата, записанного и дошедшего до нас, а также чтобы не сомневаться в тех или иных сведениях по древнему суду чеченцев и ингушей Мехк-Кхелу, необходимо сравнить различные имеющиеся сведения и объяснить причину свойственного им партикуляризма.
Другим важным вопросом методологии при осуществлении исследования является установление места и времени возникновения того или иного адата, учреждения судебного института.
На наш взгляд, особенно важным является исследование вопроса: под влиянием чего и для каких целей производились сбор и систематизация данных записей?
Особенность данного исследования заключается в том, что оно соприкасается со многими отраслями науки. Именно это обстоятельство позволяет нам использовать обширную систему методов и приемов при изучении его проблематики.
К примеру, использование в диссертации методов, выработанных исторической психологией, дает возможность понять стереотипы восприятия и поведения чеченцев и ингушей, относящиеся к сфере правовой действительности в рассматриваемое нами время.
Систематизировав и проанализировав интересующие нас положения, содержащиеся в источниках об адатах, адатском и шариатском праве, мы рассмотрим, как вайнахское общество воспринимало и реализовывало их в своей жизнедеятельности на различных исторических этапах.
Основная методологическая задача в рамках данного исследования – это анализ различных мнений, с целью выработки собственного видения тех или иных аспектов.
Использованный методологический аппарат, на наш взгляд, в полной мере раскрывает все поставленные вопросы в диссертационном исследовании.
На этом в целом основана методология историко-правовых исследований формирования и развития адатского права и суда в Чечне и Ингушетии.
Источники по данной проблеме следует подразделить на опубликованные и неопубликованные. Основа же научного исследования отечественного суда и прокуратуры уходит своими корнями к периоду, когда появились магистерские диссертации К.Д. Кавелина (1844 г.), Ф.М. Дмитриева (1859 г.) .
Общими изданиями опубликованных источников являются: законодательные акты, документы общего характера, которые содержат сведения, касающиеся вопросов организации деятельности судов в Чечне и Ингушетии в тот или иной исторический период.
Поиск и публикация архивных документов, развитие юридической антропологии и социологии способствуют пониманию и осмыслению богатейшего исторического наследия чеченцев и ингушей, в целях дальнейшего теоретико-практического применения.
Источниковая база дает возможность проследить эволюцию права и судебной системы в Чечне и Ингушетии на различных исторических этапах. Современная наука (XX–XXI вв.) осветила целый ряд вопросов, представляющих повышенный интерес в области исследования права и системы правосудия. Выявление и публикация архивных источников, расширение круга историко-правовых и правовых исследований способствуют дальнейшим углубленным исследованиям обычного права, системы судоустройства и судопроизводства.
Исследовательское поле проблемы нормативного и организационно-правового обеспечения органов судебной системы в Чечне, Ингушетии и на Северном Кавказе в целом определяет наличие в нем целого ряда дефиниций, имевших на различных исторических этапах разное содержательное наполнение. Общие аспекты развития судебной системы на Северном Кавказе достаточно полно представлены в трудах как дореволюционных ученых, так и современных исследователей. Однако количество трудов о судебной системе в Чечне и Ингушетии, их правовых институтах представлено значительно меньше. В исторических исследованиях можно найти лишь отрывочные сведения о деятельности органов судебной системы, подготовленные в основном историками, этнологами, в меньшей степени юристами.
Задача данного исследования – извлечь эту информацию, провести соответствующую аналитическую работу, посредством полученных выводов подготовить ценные научные исследования по истории становления судебно-правовой системы чеченцев и ингушей во всех ее аспектах и особенностях.
Отличительной чертой большинства дореволюционных исторических исследований особенностей развития и реформирования судебно-правовых структур на Северном Кавказе была их практическая направленность, выраженная в эффективном интегрировании их в государственную (в т. ч. и правовую) систему России.
Как отмечает Ф.В. Тотоев в своей работе «Общественный строй чеченцев. Вторая половина XVIII века – 40-е годы ХIХ века»: «Если рассматривать литературу о Чечне в хронологическом порядке, то первое печатное известие о чеченцах, а равно ингушах следует отнести к 1772 году» .
Наиболее ранними официальными печатными изданиями, начавшими работу в регионе, были такие издания, как: «Тифлисские ведомости» , «Закавказский вестник» , «Кавказ» .
Упомянув региональные издания, выходившие на периферии в качестве источников историографии судебной системы, нельзя обойти стороной и столичные печатные издания, которые всегда отводили теме исследования Северного Кавказа довольно большое место. В числе таковых «Вестник Европы» .
Научно необходимыми и значимыми можно назвать исторические материалы, почерпнутые из «Актов Кавказской археографической комиссии» . Документы, отражающие вопросы обычно-правовой системы, судебной системы Чечни, были собраны и опубликованы данной комиссией, возглавляемой А.П. Берже. Под его председательством с 1866 по 1904 г. было издано 11 томов «Актов», собранных комиссией.
Говоря о значимости «Актов Кавказской археографической комиссии», следует особо подчеркнуть, что они дают бесценный материал. В них подробно исследовались проблемы судоустройства и судопроизводства, нормы обычного права социально-экономического положения и социальная стратификация горских народов. Помимо объемного количества этнографического и документального материала, изданного «Актами» (в 6–11 томах), в них имеются сведения по истории взаимоотношений русского и горских народов, начиная со второй половины XVIII в. по 60-е гг. XIX в., вплоть до полного присоединения Кавказа к России. В каждом томе приводится характеристика правления наместников, анализ их вклада в развитие российской государственности на Кавказе, дается анализ принципов, форм и методов их управления, вероисповедания, социальных и сословно-поземельных отношений. Все эти сведения представляют несомненный интерес для изучения истории развития права и суда чеченцев и ингушей.
Ценными и многоаспектными сведениями представлена исследовательская работа С. Броневского «Новейшие географические и исторические известия о Кавказе», изданная в 1823 г. в двух частях.
В числе опубликованных историографических источников, содержащих сведения по организации судебной системы, осуществлению судебной власти в Чечне, а также сведения по обычно-правовой системе чеченцев и ингушей, соотношению ее с нормами позитивного права, стоит назвать такие значимые источники, как «Сборник сведений о кавказских горцах» (ССКГ), издававшийся при Кавказском горском управлении в Тифлисе. С 1868 по 1881 г. было издано всего 10 томов под редакцией Н.И. Воронова – преподавателя словесности в Ставропольской гимназии. Продолжая историографический перечень, необходимо назвать также «Военный сборник» , «Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа» . Последний сборник (СМОМПК) является одним из фундаментальных не только в кавказской этнографии, но и в целом во всей дореволюционной этнографической науке.
Значимыми источниками являются «Сборник сведений о Северном Кавказе» и «Кавказский календарь». В календаре собраны статистические, справочные и адресные сведения обо всем Кавказском крае . Деятельность судебных учреждений, основные статистические показатели отражены в «Терском календаре» .
К обширной и содержательной историографической базе историко-юридического характера относятся такие специальные сборники документов, как «Русско-чеченские отношения (вторая половина XVI – XVII вв.)» .
Важное значение в рамках исследования отводится работе Ф.И. Леонтовича «Адаты кавказских горцев: Материалы по обычному праву Северного и Восточного Кавказа» .
С позиции юридической историографии ценное значение для изучения суда в Чечне и Ингушетии имеют работы А.В. Комарова «Адаты и судопроизводство по ним», И.Я. Сандрыгайло «Судоустройство и судопроизводство в частях Кавказского края военно-народного управления», Н.М. Рейнке «Горские и народные суды Кавказского края», Г.Б. Гавазова «Народные суды». В целом вышеперечисленные работы касаются непосредственно Дагестана, однако Чечня в силу своего исторического соприкосновения и территориального соседства с Дагестаном является объектом и предметом внимания со стороны данных исследователей.
Подробно деятельность судебных учреждений Грозненского и Хасавюртовского горских судов Терской области описаны Н.М. Рейнке, Н.М. Агишевым и В.Д. Бушеном в «Материалах по обозрению горских и народных судов Кавказского края» . В данной работе описывается состав суда, порядок и условия замещения депутатских мест, содержание судей. Детально изложена подсудность Горскому словесному суду, в том числе: территориальная, по уголовным и гражданским делам. Раскрывается содержание правил, которыми руководствуются Горские словесные суды при разрешении дел. Излагаются юридические обычаи, применяемые Грозненским словесным судом, порядок обжалования решений Горских судов и многие другие вопросы практического судопроизводства .
В работе имеются ценные для историко-юридической науки статистические сведения, отображенные в виде таблиц подсудности уголовных, гражданских дел, отражающие количественную деятельность Горских словесных судов на территориях Кубанской и Терской областей.
Особо значимый вклад в чеченоведение внесли исследовательские работы Н. Дубровина , Н. Иваненкова , М. Ковалевского , Н. Харузина .
Изучение вопросов становления и развития суда, права и правосудия в Чечне и Ингушетии, обычного права, а также соотношение юридических норм адата и шариата не было бы возможным без того богатого историографического материала, собранного дагестанскими исследователями как в прошлом, так и на современных этапах, в чьи научные интересы входило исследование историко-правового наследия не только дагестанцев, но чеченцев и ингушей. К числу наиболее авторитетных работ в данном направлении стоит отнести «Из истории права народов Дагестана» и «Памятники обычного права Дагестана XVII–XIX вв.» .
По нашему мнению, весомый вклад в изучение обычного права и судопроизводства чеченцев и ингушей внес дагестанский исследователь Б.К. Далгат. Его работа «Родовой быт и обычное право чеченцев и ингушей» содержит не только много ранее неизвестных сведений из общественно-политической жизни чеченцев и ингушей до присоединения к России, но и отражает такие вопросы, как теория о родовом быте, возникновение, организация и распад рода у чеченцев и ингушей. Данные сведения скрупулезно собирались и анализировались им в период 1887–1894 гг.
В советский период времени заметно вырос и объем исследований по различным аспектам истории Северного Кавказа. Данные аспекты затронуты в работах историков, этнографов и правоведов С.Ш. Гаджиевой , М.О. Косвена , Х.-М.О. Хашаева и др. В научных работах этих авторов главным лейтмотивом является отмечаемая положительная роль влияния российского права на общественно-политическую ситуацию в регионе.
Чеченцы, ингуши и дагестанские народы имеют тесное переплетение исторических судеб. Изучая вопросы возникновения и развития суда и правосудия у чеченцев и ингушей, мы приходим к выводу, что источниковедческая база данного вопроса тесно взаимосвязана с Дагестаном. В этой связи в рамках исследования мы регулярно прибегаем к сравнению функционирования суда в Дагестане и особенностей правой культуры дагестанцев.
Конец XIX в. и начало XXI в. ознаменовались всплеском интереса как к истории Северного Кавказа в целом, так и к вопросам феномена адата и шариата, их сосуществования параллельно с российским законодательством. Объективно это было связано с политическими процессами, начавшимися на Северном Кавказе в начале 90-х гг. ХХ в.
Выделяются научные работы О.В. Бобровникова , С.А. Кондрашевой , Г.В. Мальцева , З.Х. Мисрокова , Д.Ю. Шапсугова . Предметом научных исследований данных авторов является исторический анализ закономерностей использования адата и шариата народов Северного Кавказа, представляющих собой феномен правовой системы в условиях проведения судебной реформы 1864 г. и в сравнении с аналогичными реформами на современном этапе.
Труды таких известных чеченских исследователей, как И.Ю. Алироев , Я.З. Ахмадов , Ш.Б. Ахмадов , М.А. Мамакаев , И.М. Саидов , А.И. Хасбулатов , Ш.А. Гапуров , подготовленные в разные периоды, обогатили научную историографию. Выводы, сделанные авторами, носят актуальный характер и ныне. Формировавшаяся на протяжении многих лет чеченская историческая научная школа способствовала появлению исследовательских работ З.Х. Ибрагимовой , Л. Ильясова , А.Д. Осмаева , в которых значительное внимание уделено вопросам государственного устройства и развития Чечни на различных исторических этапах.
Принимая во внимание то, что методология исследования права с позиции истории политико-юридической мысли до настоящего момента не проработана в полном объеме, в рамках данного исследования автор исследует как уже накопленный опыт, так и выявленные своеобразные особенности изучаемого материала.
Научные работы, в которых рассматривается государственно-правовое положение Чечено-Ингушской АССР за 1957–1990 гг., хотя и несколько разобщено, но дают представление не только собственно о государственном развитии республики, но и о роли и вкладе в этот процесс самих чеченцев и ингушей. Исследуемый материал по археологии, этнографии и истории Чечни досоветского периода служит незаменимой основой для исследования не только этнополитических процессов, но и правовых процессов, происходивших в чеченском обществе. Примечательно, что этнографические и археологические профили занимают наибольшую часть в общем числе исследовательских работ указанного периода.
В период 1957–1980 гг. большинство исследований по истории и этнографии Чечни отражало сущность древнего и раннефеодального периода ее развития. Остальная часть работ посвящена революционным преобразованиям в Чечне и Ингушетии; в них наблюдается этнополитический компонент и внимание акцентируется на участии чеченцев и ингушей в процессе установления советской власти.
Наряду со значимыми историографическими источниками, в рамках данного исследования стоит упомянуть об историографических источниках, так или иначе связанных с темой государственно-правового развития Чечни, где происходит, на наш взгляд, откровенный подлог в исследовании важных исторических событий в жизни чеченского народа. Эта тенденция усилилась в средине 90-х гг. XX в. и, к сожалению, планомерно перетекла в новое тысячелетие. Примером такого искажения событий может послужить статья «Чеченская Республика», опубликованная в Большой энциклопедии издательства «Терра» . Авторский коллектив данной статьи, в числе которого известные в России и за ее пределами ученые, не только допустил целый ряд ошибок в терминологии, хронологии, но и, прибегая к ненаучным методам, без доказательственной базы обвинил целый народ в преступлениях, которые он не совершал. Соответствующая оценка данной статье была дана как в Чеченской Республике, так и за ее пределами, в частности в заключении Института Востоковедения РАН о содержании статьи о Чечне в Большой энциклопедии указывается, что статья энциклопедии содержит ряд откровенных измышлений и надуманных фактов, которые неизвестны исторической науке .
События конца XX – начала XXI вв. в жизни Чеченской Республики и ее народа отмечены чередой крупных политических событий. Они исследуются в работах Т.М. Музаева , А.Д. Осмаева , Р.И. Хасбулатова . В научных трудах данных авторов осуществляется комплексный анализ ситуации в Чеченской Республике с 1991 по 2000 г. Системное исследование политических процессов в Чеченской Республике на разных этапах находит свое отражение и в работе А.А. Кадырова .
Некоторые аспекты исследуемой нами темы, в частности влияние ислама на развитие правой культуры народов Северного Кавказа, находят свое отражение в многочисленных трудах отечественных правоведов, в ряде которых утверждается, например, что ислам и духовенство развивали и закрепляли нормы обычного права. К ним, прежде всего, следует отнести работы Т.М. Айтберова . Рассматривая вопрос религиозного фактора правовой культуры народов, исповедующих ислам, стоит выделить работы Л.Р. Сюкияйнена, на протяжении многих лет изучающего мусульманское право, в том числе и на территории Чечни и Дагестана .
Ценные сведения по значению ислама и его влияния на правовую культуру чеченцев содержат работы видного чеченского философа В.Х. Акаева , в которых он подробно исследует вопросы распространения ислама в Чечне, разновидность мусульманских течений и братств, а также вопросы соотношения адата и шариата в чеченском обществе на различных исторических этапах. При анализе религиозной ситуации в Чечено-Ингушетии в период 1957–1990 гг., как факторе влияния на правовые процессы, стоит отметить, что большая часть научных работ указанного времени является следствием пропаганды научного атеизма, активно использованного в целом на тот период в СССР. В этих работах обязательно отражались сведения об «антиобщественном» образе жизни религиозных деятелей, членов адатно-шариатских кхелов (судов), да и в целом простых верующих мусульман республики, а также о наносимом ими вреде советскому обществу. Основное содержание большинства этих работ заключалось в порицании адата и шариата, которые на территории Чечено-Ингушской АССР негласно фактически подменили собой советские законы . О слабой антирелигиозной работе местных органов власти и органов правосудия, об усилении традиционализации общественной и бытовой жизни отмечается в работе М.А. Абзатова «О вреде пережитков шариата и адатов в Чечено-Ингушетии и путях их преодоления» (Грозный, 1963).
Научные труды известного осетинского ученого Г.А. Кокиева затрагивают вопросы исследования истории Чечни, в частности о сущности мюридизма в Чечне . К сожалению, комплексный анализ таких феноменов, как адат и шариат, на Кавказе в начальный период установления советской власти в научных кругах, за исключением работы А.М. Ладыженского , не проводился. При этом будет уместно упомянуть научно-исследовательскую работу Б.А. Калоева «Чеченцы» , вышедшую в свет в 1960 г., которая является частью обобщающего труда «Народы Кавказа» . В конце ХХ в. в историографии появляются работы З.М. Блиевой, Ж.А. Калмыкова , предметом исследования которых является деятельность судебно-правовых учреждений во второй половине XIX в.
Основные источники историографии по истории и праву чеченцев и ингушей, авторами которых являются местные исследователи, без всякого сомнения, имеют такое же ценное значение для историко-юридической науки, как и научные труды вышеперечисленных исследователей. К тому же по некоторым аспектам работы местных исследователей значительно дополняют уже имеющийся историографический пласт объективными сведениями, собранными и изученными непосредственно на местах. «Первопроходцем» из числа чеченских исследователей в изучении обычно-правовой системы, вопросов, связанных с осуществлением судопроизводства, был ротмистр Умалат Лаудаев (настоящая фамилия Лавдаев). Его работа основана на изучении фактического материала непосредственно в самой Чечне. Всеми предшествующими работами о чеченцах Лаудаев пренебрег. Описание включает состояние Чечни до 1818 г.
Выводы, сделанные в работе У. Лаудаевым, содержат большое количество ценных с научной точки зрения понятий и трактовок адата, кровной мести, сведений о взаимоотношениях чеченцев с другими народами. Основной метод исследования, примененный Лаудаевым, – историзация легенд и преданий .
Однако большая часть работ местных исследователей выполнена после 1957 г. Объективно это связано с негативными последствиями депортации чеченского народа в Казахстан и Среднюю Азию в 1944 г. В период осуществления высылки репрессивная машина сталинско-бериевского режима сознательно уничтожала культурное наследие чеченского народа. По воспоминаниям представителей старшего поколения, в дни депортации у местного населения конфисковывались старинные письменные источники, именуемые в народе «Тептарами» , в которых хранились уникальные историко-правовые сведения по обычному праву чеченцев, Мехк-Кхелу – древнему высшему суду чеченцев и ингушей.
Упоминание старинных чеченских записей можно встретить у П. Максимова, который обнаружил «старую родовую запись чеченского народа, содержавшую запись событий с 430 года от появления Магомета» . Научное упоминание о тептарах, или таптирах, можно найти также в диссертационном исследовании И.М. Саидова .
Как справедливо заметил исследователь Ф.В. Тотоев, «нарушение в обстановке культа личности Сталина автономных прав чеченцев и ингушей замедлило изучение истории Чечни и Ингушетии, а издание источников в основном было прекращено» .
После восстановления Чечено-Ингушской АССР в 1957 г. начался сложный путь по возрождению чеченского и ингушского народов, формированию их научной национальной элиты. Этот процесс позволил наверстать упущенное за многие годы в изучении истории чеченцев и ингушей, вопросов их правовой системы, особенностей суда и системы правосудия, существовавшей в разные времена. Изучая и анализируя источниковедческую базу темы данного исследования, наше внимание привлекла работа осетинского исследователя Ф.В. Тотоева «Общественный строй чеченцев. Вторая половина XVIII века – 40-е годы ХIХ века». Данная работа является по-научному объективным, комплексным трудом, в котором использовано большое количество исторических документов, производится анализ различных материалов, собранных российскими и иностранными исследователями, широко представлен архивный материал. Полно и всесторонне исследованы такие вопросы, как: первобытнообщинный уклад, роль тайпа, дан краткий, но вместе с тем содержательно-просветительский очерк политической истории чеченцев и ингушей. Все эти и другие аспекты, изложенные в работе Ф.В. Тотоева, перекликаются с основными вопросами исследуемой нами темы. Научная работа, подготовленная в конце 70-х гг. XX в., была опубликована лишь в нынешнем веке. Хотя этот комплекс сведений и знаний по историко-правовому наследию чеченцев мог бы значительно расширить диапазон достоверных сведений о древнем чеченском народе как у нас в стране, так и за ее пределами.
Значимыми источниками в рамках данной работы являются такие периодические федеральные издания, как: «Российская газета», «Независимая газета», «Коммерсантъ», «Адвокат»; республиканские периодические издания: «Грозненский рабочий», «Голос Чеченской Республики», «Вести Республики». Исследуя «ичкерийский период» в жизни Чеченской Республики, когда светские суды были упразднены, и была введена шариатская система судоустройства и судопроизводства, официальный информационный материал о деятельности судебных учреждений периода 1997–1999 гг. содержится в газетах: «Ичкерия», «Parlament» («Парламент»), «Чеченец».
Характеризуя современную источниковедческую платформу изучения вопросов формирования и функционирования судебной системы в Чечне в период с 1991 по 2010 г., следует отметить, что в рамках исследуемой темы нами к ним были отнесены различного рода статистические сборники, сведения мониторингов экспертных групп, а также аналитическая информация с электронных ресурсов: Конституционного суда Российской Федерации , Верховного Суда Российской Федерации , Верховного Суда Чеченской Республики , Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации , Арбитражного Суда Чеченской Республики , Главы и Правительства Чеченской Республики и многие другие, представляющие повышенный интерес в связи с исследуемыми в диссертации вопросами организации и деятельности судебных органов как в прошлом, так и на современном этапе.
Комплексное изучение судебной системы Чечни покажет, насколько традиционные системы права и сегодня сохраняют свой потенциал, который зачастую применяется параллельно с официальными правовыми актами. Это обстоятельство фактически присутствует не только в Чеченской Республике, но и в других субъектах Северо-Кавказского федерального округа. Именно поэтому комплексное историко-правовое изучение обычно-правовых систем необходимо в условиях судебного реформирования, особенно в таком многонациональном государстве, как Российская Федерация.
Обзор состояния исследования вопросов формирования и развития суда, права и правосудия в Чечне и Ингушетии можно обобщить следующими выводами. Данные вопросы неоднократно затрагивались в науке либо как часть более обширной проблемы, либо как частный момент исторического процесса, однако в целом до сих пор не были предметом комплексного историко-правового исследования. Вопросы права и суда чеченцев и ингушей в соответствующих трудах и первоисточниках представлены эпизодически по причинам, которые условно можно разделить на две основополагающие группы: 1) организационные, обусловленные общим состоянием и особенностями источниковой базы; 2) методологические.
В целом проведенный системный анализ большого спектра источников способствует детальному исследованию не только отдельных правовых аспектов в рамках данной темы, но и является богатым и по-научному эффективным источниковым материалом для дальнейших исследований.
Исследование суда, права и правосудия у чеченцев и ингушей зиждется на правовом плюрализме, без подчеркивания господства позитивизма и этатизма в праве.
§ 2. Природа преемственности исторических правовых ценностей
у чеченского и ингушского этносов
Чеченцы, ингуши, бацбийцы и кистинцы (чеченцы Ахметского района Грузии), по существу, один народ, язык у них тоже один, с незначительными диалектическими отклонениями; культивируемая долгие годы теория о разных народах и языках – лингвистический анахронизм, стимулируемый внутренним сепаратизмом, внутренними противоречиями и внешними обстоятельствами .
В данном исследовании вопросы права, суда и отправления правосудия рассматриваются в отношении чеченцев и ингушей как одного единого вайнахского народа. Чеченцы и ингуши термин «вайнахи» («вай» – «наш», «нах» – «народ») используют, когда они хотят сказать, что они составляют один «наш народ» .
В конце XVIII – начале XIX вв. Чечня занимала территорию, которая на севере граничила с русскими поселениями по Тереку и с Малой Кабардой; на западе – с ингушскими обществами по р. Фортанга. На востоке Качкалинский хребет отделял Чечню от земель кумыков, а р. Акташ и Андийский хребет отделяли ее от дагестанского общества Салатау. Граница между Чечней и Нагорным Дагестаном проходила по Главному Кавказскому хребту .
Как в свое время отмечал известный исследователь А. Берже, «коренными чеченцами должно почитать только потомков нахчуо, которые и до сих пор себя называют по имени своего праотца и составляют сословие узденей, т. е. дворян. К этому сословию принадлежат лишь коренные жители тех аулов, которым различные отрасли фамилий Нахчуо дали свои имена, как-то: Харачи (харачоевцы), Цонтари (цонтороевцы), Гордоли, Белготи, Беяни, Гуни, Экишбачи (экишбатойцы), Елохой-мохни, Ширдимохни, Дишнимехки, Зандок, Чертой, Сесени, Черми, Алери, Ангини, Аникалли, Блитти, Эрсени и др. Некоренной житель одного из названных аулов не вправе считать себя Нахчуо, т. е. чеченцем… Итак, почетнейшие Нахчуоские фамилии (тохумы) дали названия аулам, ими основанными. Эти названия и доныне сохранились с прибавлением слов: аул или юрт, что означает селение или юрт…» .
История возникновения и развития обычного права чеченцев и ингушей – это уникальное явление в мировой правовой культуре, которое нуждается в углубленном изучении и широком освещении не только в России, но и за ее пределами. Правовая культура чеченского и ингушского народов состоит из целого спектра национально-духовных ценностей, состоящих из устойчивых норм и принципов поведения. Правовая культура вайнахов состоит из духовно-нравственных характеристик, которые взаимодействуют с материально-правовыми институтами, именуемыми в вайнахском обществе кхелами, т. е. судами.
Наличие у чеченцев развитой правовой культуры отмечается исследователем А. Манкиевым, по мнению которого у данного этноса в прошлом была своя политическая культура, своя система управления страной .
Между чеченским и ингушским неправовым обычаем и юридической нормой, санкционированной общественной властью, имеются переходные стадии. На наш взгляд, возникновение правовых норм в обычном праве чеченцев и ингушей напрямую происходит в процессе трансформации внутритайповых норм в юридические.
В этой связи нам представляется интересным мнение известного исследователя обычного права народов Северного Кавказа А.М. Ладыженского, понимавшего под обычным правом «совокупность правил внешнего поведения, которые: 1) рассматриваются членами социального объединения как обязательные – либо на основании непосредственно влиявших условий общественной жизни, либо на основании какого-либо общественного авторитета; 2) исполняются членами данного общества, а если их нарушают, то против этого борются, систематически применяя против нарушителей репрессивные меры; 3) защищают интересы данной общественной группы, являвшейся или зачатком класса, или уже вполне сложившейся в класс. В последнем случае эти нормы являются классовыми, оказываются правом в точном смысле этого слова. С таким определением надо подходить к тому, что рассматривается как «обычное право» .
В современной юридической литературе под правовой культурой понимается обусловленное социальным, духовным, политическим и экономическим строем качественное состояние правовой жизни общества, выражающееся в достигнутом уровне развития правовой деятельности (юридических актов, правосознания) и в целом правового развития субъекта (человека, различных групп, всего населения), а также степени гарантированности государством и гражданским обществом свобод и прав человека .
Для чеченцев и ингушей правовая культура – это жизненный образ поведения, со своими дозволениями и запретами.
Уникальность права и основанного на нем правосудия у чеченцев и ингушей заключалась в том, что нормы обычного права, будучи потестарными, становились при этом установлениями, основывающимися на внутреннем убеждении членов традиционного общества, передающимися из поколения в поколение. Именно нормы обычного права позволили сохранить общую самобытную культуру вайнахов. Будучи эффективным инструментом сознательного саморегулирования, они решали главные задачи – поддерживали общественный порядок, организованность и этническую целостность вайнахов. Право чеченцев и ингушей, выраженное в адатах, имеет свои обособленные свойства, объективные закономерности существования и дальнейшего развития, позволившие ему не только не исчезнуть под влиянием других правовых систем, но и достаточно эффективно сосуществовать с ними.
Исследование традиций развития обычного права на Северном Кавказе и всесторонний анализ его будут способствовать раскрытию таких аспектов права, как феномен разума и своеобразия менталитета. К глубокому сожалению, те современные теории, которые ныне превалируют в юридической науке, существенно затрудняют его оценку как юридического феномена, считая его пережитком прошлого.
Адат (араб. «ада», мн. «адат» – обычай, привычка) – обычное право у мусульманских народов, в противоположность шариату, т. е. религиозному закону… Адат представляет собой совокупность обычаев и народной юридической практики в самых разнообразных сферах имущественных, семейных и других отношений . Обычай – исторически сложившееся в определенном обществе или местности правило поведения. В Европе обычай был основным источником права до XVI в. Адаты чеченцев и ингушей есть элемент образа жизни этнического сообщества.
Обычное право и лежащий в его основе кавказский адат, как в свое время точно отметил Г.В. Мальцев, «не просто свод, собрание юридических правил и норм, но процесс, в котором последние имеют смысл только в контексте процедур осуществления правосудия. Большая часть адата происходит от обычая, как формы передачи социальных норм от одного поколения к другому» .
Сила и значимость адатского права чеченцев и ингушей основаны на непререкаемом почитании тех, кто стоял у истоков формирования данных юридических правил – «къаной» (почтенных старцев с богатым жизненным опытом), которые имели собственное мировоззрение на общественный порядок. В адатском правосудии чеченцев и ингушей судебные решения выражаются обстоятельствами, этим можно объяснить, что судьи отходили от него в случае существования объективных причин, но при этом главенствующий принцип адата – принцип справедливости – оставался неизменным.
Стоит в целом согласиться с мнением признанного специалиста в области обычного права З.Х. Мисрокова, что, «как правило, юристы определяют адат как укоренившуюся и ставшую обязательной традицию и настаивают на его гибкости и большой приспособляемости к эволюции нравов. Адат отнюдь не является неизменным, однако в идеальном варианте те, кто использует либо исследует его, настаивают на функции повторения прошлого, не исключая, тем не менее, возможности в случае необходимости адаптировать его в соответствии с потребностями времени» .
На наш взгляд, необходимо отметить еще и своеобразную тождественность моральных и правовых принципов для чеченцев и ингушей. Эта связь наблюдается при совершении любого преступления, когда оценку ему дает само традиционное общество. У чеченцев и ингушей сложилось особое представление в отношении таких противоправных действий, как, к примеру, клевета (эладита), порочащая честь и достоинство человека (адаман эхь-бехкалла). Именно поэтому внутри чеченского и ингушского общества сильно развита морально-правовая организация, основанная на предупреждении совершения подобного рода деяний.
Выдающийся юрист II в. Юлиан касательно обычного права в свое время дал точное определение его как первичной юридической формы: «Укоренившийся обычай вполне справедливо защищаем, как закон, и это есть право, которое устанавливает обыкновение» . Как видно из приведенного примера, даже римские юристы признавали обычай как первичную основу права.
Обычное право (англ. customary law) – система норм, правила поведения, основывающиеся на обычае и регулирующие общественные отношения в данном государстве, в определенной местности либо для данной этнической или социальной группы. Обычное право формировалось на основе обычаев, существовавших в догосударственном обществе .
Д.И. Мейер под обычным правом понимает «ряд постоянных и однообразных соблюдений какого-либо правила в течение более или менее продолжительного времени» .
Обычное право появляется раньше государства, способствует, а и иногда и противодействует его образованию. Применительно к чеченцам и ингушам можно с уверенностью сказать, что исторический процесс формирования их этнических обществ базируется на традиционных началах. Традиционное начало является базой человеческого развития. Поэтому не случайно в ученых кругах отмечается, что человечество окончательно погубит цивилизацию, если не научится оптимально сочетать социальную рационализацию с естественным традиционализмом .
По обычному праву северокавказских народов, в том числе чеченцев и ингушей, за убийство полагалась кровная месть, прежде всего потому, что убийство является оскорблением рода. По мнению А.М. Ладыженского, «кровная месть основывалась не на принципе товарного эквивалента, а на стремлении смыть обиду и на том, что в современном уголовном праве называется общим предупреждением» .
В чеченском и ингушском обычном праве кровной мести отводилась своеобразная роль противодействия совершению преступлений, своего рода сдерживающий характер от совершения убийства.
Антрополог И. Малиновский высказывал свое видение вопроса кровной мести: «Месть – проявление животного инстинкта, свойственного и людям, и животным. По мере раздраженного чувства дикарь инстинктивно бросается на обидчика и, мстя за обиду, бьет или умерщвляет его. По мере повторений отдельных случаев мести постепенно складывается убеждение, что мстить можно и должно. Факт мести превращается в право и обязанность мести» .
Нам же представляется, что данное мнение не совсем корректно, поскольку не отражает основное предназначение кровной мести. Кровная месть является не только порождением родового строя, но и его носителем, универсальным средством защиты рода и в целом сообщества родов от внешнего воздействия. Осуществляя месть, человек сдерживал проявление необузданного животного начала по отношению к себе.
По авторитетному мнению известного кавказоведа Ф.И. Леонтовича, «кровомщение есть единственная узда, которая в некоторой степени обуздывает… страсти удальца…». «…Дух древнего права – есть дух мщения, удовлетворения за каждую случившуюся несправедливость. Не только за умышленную… но и за неумышленную… несправедливость… Кара следует в древнейшем праве за всеми нарушениями права» .
У чеченцев и ингушей ответственность за преступление лежала на всех членах тайпа убийцы, даже не имевших к преступлению никакого отношения, до того момента пока акт возмездия не был приведен в исполнение. Кровная месть в вайнахском обществе представляла характер оборонительной реакции, направленной на достижение социальной справедливости.
Своеобразным и не имеющим аналогов представляется обычай, существовавший у вайнахов, который позволял кровнику избежать наказания – это усыновление матерью убитого убийцы, посредством прикосновения губами к материнской груди. Как отмечает Р.И. Хасбулатов, «обычай был священным, и убийца получал абсолютное прощение, становился приемным сыном матери, со всеми правами и обязанностями заботиться о матери и ближних родственниках усыновленной семьи» .
Ни у одного горского племени идея мести не покоилась на идее личной ответственности и наказания именно виновника. Этим объясняется и правило, что женщине нельзя было мстить, а за ее поступки отвечали ее родственники-мужчины. Если же убийца не был известен, то за преступление отвечал тот, кого по формальным основаниям можно было считать убийцей. Чтобы месть не была слепой, обычай установил – кто, где и когда должен считаться ответственным .
Лежащий в основе нормативно-правовой культуры чеченцев и ингушей адат заслуживает особого внимания еще и потому что является примером генезиса норм уголовно-процессуального права, в основе которого находится система своеобразных композиций.
До введения шариата виды наказания по обычному праву чеченцев и ингушей в основном состояли из смертной казни и изгнания из родового аула. С утверждением ислама к ним добавились телесные наказания, различного рода штрафы. На примере регулирования вопросов кровной мести (чIир, чIир дIaекхар) в вайнахской нормативно-правовой культуре рассмотрим своеобразие норм обычного права чеченцев и ингушей.
Порядок кровной мести по обычному праву чеченцев и ингушей был строго регламентирован. Нарушение правил этого порядка находящимися в состоянии кровной мести сторонами порицалось общественным мнением и могло дополнительно осложнить существовавшую ситуацию. Но проявление чувства повинности и осознания вины в отношении потерпевшей стороны и всего тайпа, искреннего раскаяния в совершенном преступлении могло способствовать урегулированию конфликтной ситуации. В этом и заключалась одна из особенностей нормативно-правовой культуры, когда правильное поведение виновной стороны могло не только смягчить вину, но и снять ответственность.
В обычном праве чеченцев и ингушей виновная сторона во избежание наказания могла безвозвратно покинуть родные места и переселиться к ближайшим соседним народам – дагестанцам, кабардинцам, грузинам.
У чеченцев и ингушей же переселение убийцы и его ближайших родственников, хотя и не приводило к автоматическому прекращению кровной мести, однако в значительной мере облегчало примирение кровников с оставшимися родственниками убийцы. Это обстоятельство в значительной степени способствовало тому, что многие, кто покинул Чечню из-за кровной мести, навсегда осели среди дагестанских народов, кабардинцев, грузин, осетин и в дальнейшем этнически перемешивались с ними. Это обстоятельство объясняет тот факт, что, к примеру, в Дагестане и Кабардино-Балкарии немало дагестанских и кабардинских фамилий с этническими чеченскими корнями, равно как и в самой Чечне есть фамилии с дагестанскими, грузинскими и кабардинскими корнями.
Кровная месть по чеченским адатам категорически запрещалась один раз в год, после наступления июля и до его окончания. Чеченцами этот период использовался для сенокошения, заготовки дров, очевидно, это делалось для того чтобы семьи, втянутые в конфликтную ситуацию, хотя бы временно, но гарантированно получили бы возможность не опасаться применения кровной мести.
Месть (чIир) была строго формализована до мельчайших деталей: враги могли встречаться, ходить по определенным улицам, не имея права сводить счеты, где попало и как им вздумается, угрожать друг другу и т. п. По чеченским и ингушским адатам она не была актом личного возмездия, а представляла сложный мотивационный характер, при этом общество стремилось примирить врагов. Если этого не происходило, то тот, кому угрожала месть, просто переселялся, обычно к соседнему народу, и месть иногда гасла .
Нормативно-правовая культура чеченцев и ингушей регулировала применение акта возмездия, а в некоторых случаях запрещала его. В основном это происходило, когда ответчиком за кровь выступал не сам убийца, а кто-либо из его ближайших родственников; в случае, если убийца умер естественной смертью.
Кроме того, к таковым обстоятельствам нормативно-правовая культура чеченцев и ингушей относит следующие:
– если при встрече с кровомстителем убийца был не вооружен;
– если женщина брала под свое покровительство убийцу, спасавшегося от преследовавших его кровомстителей;
– если кровник находился на дороге, разрешенной для перемещения в пределах конкретного населенного пункта.
Обратную ситуацию, к примеру, можно наблюдать у кочующих племен бедуинов (бедеви), распространяющих обыкновенно кровную месть гораздо далее, чем это дозволяется Кораном . Согласно их обычаям, кровная месть распространяется также на всех родственников убийцы до пятого колена. Дела, связанные с кровной местью, не передаются на решение судьи, родственники убитого берут на себя обязанность отмщения .
Правовая культура чеченцев и опиравшаяся на нее система управления были выстроены с учетом мировоззренческой комплементарности чеченцев, сформировавших свой национальный порядок. Существенным отличием нормативно-правовой культуры чеченцев и ингушей от аналогичной культуры других народов Северного Кавказа было то, что применение вида наказания и его размер не зависели от социального статуса совершившего преступление. Практически у всех народов Северного Кавказа компенсация за нанесенный имущественный ущерб носила ярко выраженный сословный характер. Обычное право адыгов, например, с большой точностью разработало цену оплаты различных видов воровства и грабежа, где учитывалась не только стоимость похищенного имущества, но и социальное положение его собственника .
Как верно отмечает Э. Абдурашидов, «стратификация нахского общества предполагала восходящую мобильность при нравственной, профессиональной и материальной состоятельности и нисходящую – при совершении злодеяния и недостойных попытках уйти от ответственности и возмещений. Кроме своей состоятельности в сословии достойных нахов, признав свою вину, своевременно и достойно возместив «мах» и «там», виновная сторона освобождалась от уплаты «гIуда» и «ял». Т. е. указывала на свое строгое следование закону и свою непричастность к сословию «декъаза нах» .
Однако с другим мнением Э.Д. Абдурашидова, считавшего, что: «Закон дифференцировал суммы возмещений в зависимости от вида совершенного деяния, принадлежности сторон к сословиям достойных граждан и недостойных быть гражданами нахского общества», мы не можем согласиться . Однако данный исследователь в своем видении вопроса не одинок. Приведенное мнение совпадает с мнением исследователя Ч. Ахриева, который отмечал, что согласно нормам обычного права ингушей «кровь «старшего» оценивалась на 50% дороже крови обыкновенного «галгая» .
Своеобразное отражение адата кровной мести и процедура прощения виновного в чеченском обществе описаны капитаном царской армии К. Самойловым, длительное время пребывавшим в Чечне и написавшим «Заметки о Чечне», которые были опубликованы им в двух томах журнала «Пантеон» (СПб., 1855). «Права мстителя и род мести за разные преступления определяются обычаями… За убийство мстят смертью убийц или родственников его до четвертого колена, не исключая и женщин. Право кровомщения возлагается на ближайшего родственника убитого. Все средства, могущие привести к достижению цели, в этом случае считаются позволительными» . Упоминание женщины в качестве объекта мщения К. Самойловым не соответствует действительности, по чеченским адатам женщине не мстят.
«Убивать родственников убийцы, хотя и дозволяется, но считается делом несправедливым, и человек с более верными понятиями о чести ищет смерти только одного настоящего виновника, оставляя родню его в покое» . По адатам чеченцев и ингушей виновная сторона должна была себя официально признать виновной перед всем обществом. Отказ от таких возмещений со стороны родственников предоставлял право обществу наказывать виновного по своему усмотрению (подвергнуть изгнанию или передать виновного в руки потерпевшей стороны).
Стоит особо подчеркнуть, что не все адаты в вайнахском обществе классифицировались как правовые нормы, процесс перехода из морально-этических обычаев в правовую стадию проходил переходную форму как во времени, так и в пространстве. Об этом упоминал в свое время и А.М. Ладыженский: «В советское время в связи с проводимыми Северокавказским Краевым Гидротехническим Бюро мелиоративными работами, Крайземуправление обратилось в Горский научно-исследовательский институт с просьбой собрать так называемые водные адаты горцев. Известно насколько важную роль играет на Кавказе орошение полей. У кавказцев с давних времен образовались целые системы обычаев по устройству канав и водохранилищ.
Эти адаты частью были записаны в 1870-х годов особой комиссией, исследовавшей вопрос об орошении полей в Крыму и на Кавказе» .
В научной литературе имеется немало работ, посвященных трансформации обычая в правовую норму. Процессу изменения правил внешнего поведения в юридические права и обязанности была посвящена исследовательская работа С.А. Голунского . Адаты чеченцев и ингушей в процессе формирования и развития меняли свою структуру, но не содержание, что было главной ценностью их как правовых норм. То, что на каком-то историческом промежутке являлось первоначально лишь неправовым обычаем или традицией, впоследствии становилось правовой нормой.
В качестве традиции выступают культурные образцы поведения, различные институты регулирования общественных отношений, нормы, ценности, обычаи, обряды, ритуалы, праздники. В них же сосредоточен интеллектуальный нравственный и эстетический опыт жизнедеятельности народа .
Собственно нормативный способ формирования права предполагает, что юридическая норма вначале возникает как обычай (хозяйственный, торговый, семейно-брачный и иной), достигает в нем первичной неформальной институционализации, а затем, если необходимо, данная норма санкционируется, оформляется на политическом уровне как закон государства .
В целом не лишним будет еще раз отметить, что наиболее важные юридические воззрения у всех горцев оставались одинаковыми. Как отмечал А.М. Ладыженский, «условия производства, хозяйственные отношения менялись у них (горцев) крайне медленно, а правовая надстройка, как известно, меняется еще медленнее, чем условия производства. Общность религиозных воззрений (ислам) у многих из них содействовала общности основных правовых идей горцев Северного Кавказа» .
По мнению современного авторитетного исследователя обычного права Д.Ю. Шапсугова, обычное право – естественный этап в формировании права любого народа, в процессах динамики которого оно превращается в центральное ядро правовой системы и обеспечивает преемственность в правовом развитии общества, необходимую для его стабильности . Таким ядром в нормативно-правовой культуре чеченцев и ингушей, бесспорно, является адат.
К сожалению, чеченское и ингушское обычное право и лежащие в его основе адаты не были кодифицированы, как, к примеру, осетинские, кабардинские или дагестанские, и тем самым не могли быть известны научному сообществу, как, к примеру, «Сборник адатов Аварского народа», составленный в XVI в. Омар-ханом (Умма-ханом) аварским, а также Сборник адатов Кайтаха (XVII в.), составленный Уцмием Рустем-Ханом.
Необходимо подчеркнуть, что нормативно-правовая культура чеченцев и ингушей не была строго изолированной системой от внешнего проникновения, она исторически переплеталась с обычным правом народов Дагестана. При этом не лишним будет в очередной раз отметить, что нормативно-правовая культура и чеченцев, и дагестанцев, несмотря на единство основополагающих принципов, на той или иной территории трактовалась и применялась по-своему. Так, А.В. Комаров в своем исследовании «Адаты и судопроизводство по ним» отмечает: «С развитием общественной жизни народа адаты, разнообразные и в самом начале, по необходимости изменялись и дополнялись… Почти каждое селение имеет свои адаты, чем-нибудь отличающиеся от адатов соседей; разница эта состоит преимущественно в неодинаковой степени наказания виновного, в числе свидетелей, или присягателей по одному и тому же делу, в количестве штрафа и т. п.» .
Аналогичные особенности, связанные с различием обычно-правовых законов, лежащих в основе нормативно-правовой культуры чеченцев и ингушей, наблюдались и в самой Чечне. По нашему убеждению, эти особенности могли быть порождены специфическими территориальными особенностями, в частности чеченцы, проживающие в горной местности Чечни, имели свое видение на решение поземельных вопросов в отличие от своих соплеменников, проживавших на равнине, где проблемы нехватки земли не стояли так остро, как в горах.
Изучение норм и принципов обычного права чеченцев приводит нас к выводу о том, что их лейтмотивом не была лишь идея «око за око», о которой высказываются многие исследователи. По нашему убеждению, обычно-правовая система носила упредительный характер и предостерегала от самого намерения совершения преступления, при этом обычно-правовая система чеченцев предполагала и процедуру примирения без осуществления наказания за некоторые преступления.
Несмотря на то, что вопросами изучения обычного права занимались и зарубежные исследователи, неоспоримым является тот факт, что именно российские (русские) исследователи внесли основной вклад в изучение обычного права народов Северного Кавказа.
Присоединение к Российской империи Северного Кавказа побуждало к углубленному изучению правового строя северокавказских народов. Отмечая данное обстоятельство как позитивный фактор, направленный на изучение народов, вошедших в российское подданство, по нашему мнению, нельзя отрицать, что многие из них записывались со слабым знанием языков или некоторым искажением сведений об обычном праве горцев. К примеру, уже приведенные в рамках исследования сведения о Чечне и чеченцах, собранные в 1855 г. капитаном царской армии К. Самойловым и опубликованные в журнале «Пантеон» (СПб., 1855) , нельзя считать полностью достоверными и правдивыми.
Среди сборников, составленных военным командованием, наиболее полным является «Описание гражданского быта чеченцев и кумыков, с объяснением адатного их права и нового управления, введенного Шамилем в 1843 г.». Сборник был составлен графом Голенищевым-Кутузовым и князем Лобановым-Ростовским под руководством бывшего начальника левого фланга Кавказской линии генерал-майора Фрейтага .
Анализируя устойчивость обычного права чеченцев с позиции механизма нормотворчества, способов выражения и обеспечения правовых норм, мы приходим к выводу о связи правового обычая как формы права с индивидуальным правосознанием.
Помимо того, что обычное право само по себе содержит ценный правовой материал, оно еще представляет и историческую значимость, где правовые вопросы тесно переплетаются с социально-экономическими вопросами жизнедеятельности народов Северного Кавказа. Это обстоятельство объективно отражено в работе профессора Одесского университета Ф.И. Леонтовича «Адаты кавказских горцев. Материалы по обычному праву горцев Северного и Восточного Кавказа» .
Существенной особенностью обычного права чеченцев и ингушей можно считать то обстоятельство, что система правосудия не применяла такие формы наказания, как телесные наказания, заключение в тюрьму, до тех пор, пока на смену адатскому праву не пришло шариатское и российское право.
По своей сути нормы обычного права являются казуальными, поскольку возникают в результате разрешения конкретных конфликтов, это обстоятельство определяет содержание и формы деятельности адатского суда на ранних стадиях его возникновения и дальнейшего развития.
Чеченские адаты, по крайней мере с начала XVI в., устанавливались Мехк-Кхелом – Высшим советом страны. Эти нормы к тому же были записаны. В Чечне были записи правовых актов конца XVII – начала XVIII вв., которые исчезли уже после выселения чеченцев в 1944 г.
Неоспоримым фактором силы и значимости обычного права в чеченском обществе является то обстоятельство, что высокий авторитет обычного права чеченцев был основан на уважении и почитании тех, кто стоял у истоков создания этих юридических правил – предков-мудрецов и знатоков адата. Главным постулатом, подчеркивающим феномен обычного права чеченцев, является содержание в его нормах требования справедливости и благопристойности, которые последовательно переходят в правовую категорию – закон есть закон и он одинаков для всех членов общества вне зависимости от ранга и положения, занимаемого ими в этом обществе.
Правовой термин «адат» неразрывно связан с этнологическим чеченским термином «тайп».
С научной точки зрения М. Мамакаева, в XVI–XVII вв. в Чечне сложились девять тукхумов: Аьккхий, Маьлхий, Нохчмахкой, ТIерлой, ЧIаьнтIий, ЧIеберлой, Шарой, Шуотой и Эрштхой . Многообразие тукхумов и еще большее количество тайпов, в которых существовали свои правовые обычаи, явилось предпосылкой для создания единого коллегиального судебного органа Мехк-Кхела (в переводе с чеченского Мехк-кхел дословно – суд страны) . Данный судебный институт был призван решать проблемы партикуляризма в адатах чеченцев.
Нормативно-правовая культура чеченцев и ингушей базировалась на тайповых устоях. Как отмечает в своем исследовании Л. Ильясов:
«Идеологической основой тайпового строя первоначально была языческая религия с культом Единого и Великого Творца – Дела, испытавшая сильнейшее влияние вначале христианства, а затем ислама в его суфийской форме. В основе тайпово-тукхумной демократии складывался культ «достойного человека», принимавшего окончательную форму «Къонахалла» – кодекс чести, который определяет главной целью жизни человека – бескорыстное служение своему народу. Кодекс къонаха регулировал каждый его шаг, его отношение к природе, старикам, женщине, детям, животным. Если человек вел себя негуманно по отношению к кому-нибудь, даже к врагу, он уже не мог считаться достойным человеком, къонахом… Уступить в ссоре или споре более слабому противнику считалось мужеством» .
О значении адата и его влиянии на чеченцев, ингушей и дагестанцев можно судить из утверждения исследователя А.В. Комарова: «До какой степени суд по адату соответствует духу и потребностям народа, лучшим доказательством может служить неудавшееся стремление Шейх-Мансура, Кази-Магомы (Кази-Муллы) и Шамиля заменить его вполне судом по шариату. Несмотря на то, что Шамиль сам, по необходимости, допустил некоторые изменения в шариате, с целью облегчить для народа тяжесть его постановлений, настойчиво и энергически, в течение 27-ми лет, стремился к уничтожению суда по адатам, жестоко, большею частью смертью, наказывая сопротивлявшихся его намерениям, однако он не достиг цели» .
Особо стоит подчеркнуть, что чеченские адаты являлись также и мерилом нравственности. Они содержали нормы, выработанные тысячелетиями общественной жизни. Хранителями их выступали представители старшего поколения. Обострение социальных противоречий вынудило их обратиться к жителям горного аула Нашхой (Нашахэ), который до переселения был центром общественно-политической и культурной жизни вайнахов. Местные старики, знатоки адата, оказались в затруднении, так как изменения в собственном обществе не укладывались в прежние адаты. Необходимо было согласовать адатные нормы с догматами Корана. В связи с этим проводится серия собраний с представителями всех тайпов, которые заседали 10 месяцев .
Было решено в делах наследования, духовных завещаний, о браке и опеке руководствоваться шариатом, для остальных случаев выработали адатные нормы .
Опираясь на общие для этноса нравственные нормы, правила и принципы поведения, этническую ментальность, одинаковое для всех чеченцев понятие личной ответственности перед обществом, адаты реализовывали важнейший принцип социального единства – общественный порядок, как основу единых принципов правовых норм, как главный этнообразующий фактор .
Именно благодаря социальному контролю в обществе поддерживался общественный порядок и стабильность общественных отношений, посредством обязывания индивидов к выполнению соответствующих норм общежития .
По мнению Н. Семенова, «многие чеченские адаты зиждутся на других основаниях, чем основания родового союза, и действуют в противовес последнему. Адат стоит на почве народности, а не фамилии» .
Весьма интересным нам представляется мнение С. Броневского, который отмечает: «Чеченцы не имеют своих князей, коих они в разные времена истребили… управляются они выборными Старшинами, духовными законами и древними обычаями…» .
Действительно, общность языка исторических судеб, территории и совместной жизни содействовали развитию национального самосознания, вели к складыванию чеченской народности .
На наш взгляд, адат и адатная система правосудия в Чечне и Ингушетии с древнейших времен имеют важное регулятивное значение для вайнахского общества. Нарушение адата и посягательство на него является преступлением, которое подлежит наказанию вне зависимости от того, кто его совершил или намеревался совершить.
Адат и адатский суд для чеченцев и ингушей есть правовая форма защиты внутренних ценностей и идеалов внутри чеченского общества, а также стратегический стержень самосохранения народа, влияющий на его эволюционное развитие, формирование правовых институтов.
К адату чеченцы и ингуши относятся со святым почитанием. Нарушивший вековой закон подвергается не только гонениям внутри конкретного тайпа, но и в целом всего общества.
В рамках исследования считаем важным отметить, что судьи у чеченцев и ингушей были выборными. О наследственной передаче судебно-административной власти ни у чеченцев, ни у ингушей сведений не обнаружено, объяснить это можно родовым порядком .
Изучение адата как основы нормативно-правовой культуры чеченцев и ингушей, на наш взгляд, предполагает его исследование с момента возникновения и дальнейшего трансформирования с целью постижения его основного предназначения в тот или иной период времени. Феномен адата, на наш взгляд, заключается в том, что на протяжении тысячелетий он сохраняет свое основное предназначение регулятора правовых отношений в чеченском и ингушском обществах.
Но существование адата и его сила, по нашему убеждению, заключаются еще и в том, что адат, несмотря на внешнюю незыблемость своих принципов, претерпевал видоизменения по велению времени. Именно эта способность к эволюционному развитию стала главной сохраняющей его функцией, что заставляет нас сделать вывод, противоположный выводам многих исследователей, что обычное право отождествляют с первобытным правом.
Чеченское и ингушское адатное право – это такая же уникальная система, как и римское право, шариатское право, с той лишь разницей, что указанные системы права развивались параллельно развитию государственности, где использовались эти правовые системы. Право чеченцев и ингушей не является спорадическим явлением.
Несмотря на это, мощное влияние в обществе адатского права чеченцев и ингушей не позволило игнорировать и априори полностью отказаться от него после окончания многолетней Кавказской войны и установления на территории Северного Кавказа (в Чечне в частности) российской системы права и правосудия.
Обычное право чеченцев и ингушей – это ранняя форма вайнахских правовых традиций, которые на начальном этапе нами определяются как партикулярные, отвечающие интересам узких тайпово-тукхумных сообществ. Впоследствии, ввиду необходимости выстраивания единой стратегии управления мохком (страной), они трансформировались в право (къоман бакъо) путем единых закреплений. Тем не менее, дореволюционная, советская и современная отечественная правовая школа классифицирует право национальных обществ как обычное право.
На наш взгляд, обычное право не только чеченцев и ингушей, но и других народов Северного Кавказа должно называться в юридической терминологии неустоявшимися терминами «обычное право» или «адатное право». Поскольку термин «адат» (Iадат) имеет арабское происхождение, этническое право не только чеченцев и ингушей, но и других народов Северного Кавказа более целесообразно именовать в аспекте юридической терминологии по этническому названию того или иного народа, к примеру чеченское право.
При этом мы исходим из формулы о взаимной интеграции права кавказских народов, объяснить это можно фактором многовековой исторической связи и этнической близости кавказских народов. В целом объединяющим фактором единой семьи «кавказского права», составной частью которого является и чеченское право, следует обозначить прагматический подход к праву и правовым конструкциям.
В обычном праве народов Северного Кавказа и основанном на нем судопроизводстве было много общего. Это связано с тем, что оно имело один источник – родовой строй. Поэтому естественным является тот факт, что и суд, и система композиций имели одинаковые атрибуты и практику .
Несмотря на то, что чеченский народ не имеет своей письменности, подобно грузинскому или армянскому языку, именно язык чеченцев является ключом к исследованию феномена чеченского права. Здесь мы обращаемся к лингвистическому подходу, позволяющему понять этнический код чеченцев и ингушей. Вспомнить кавказоведа П.К. Услара, внесшего весомый вклад в развитие языков Кавказа, по мнению которого, «…язык представляет неистощимое средство для изучения древнейшего времени, а потому в основу исторических изысканий должен быть положен, прежде всего, язык» .
В чеченском языке имеется большое количество юридических терминов, дающих объективное представление о развитости права и правосудия в древнем вайнахском обществе. Эти названия не заимствованы из других языков, а являются исконно чеченскими, к примеру «бакъо» – право, «бакъонийн барам» – принцип права, «зулам» – преступление, «бакъонийн хьосташ» – источник права, «бехкалла» (бехке хилар) – виновность, «бехкевен» – обвинительный, «мехк-Iедал» – законодательство, «бакъонцара барам» – правовая норма, «маршонах ваккхар» (чуволлар) – лишение свободы и др.
В ингушском языке существует дифференцированная терминология, раздельно обозначающая частную и общую собственность – соответственно ший боахам и юкъара боахам . Семантическое значение этих понятий знакомо каждому чеченцу и ингушу, как результат преемственности правовых ценностей, передающихся в т. ч. посредством устного народного творчества.
О развивавшейся с глубокой древности правовой системе чеченцев говорят также и архаизмы языка народа: машар – мир, барт – союз, гулам – собрание, кхеташо – совещание, чIир – возмездие, или месть, кхел – приговор, теш – свидетель, таллам – следствие, къайле – тайна, что свидетельствует о высоком уровне развития общественных отношений чеченцев. У многих народов для обозначения этих понятий обычно используются русские заимствования . К обозначенному считаем важным добавить, что, помимо перечисленных судебно-правовых терминов в чеченском языке, следует добавить дов – дело, левар – допрос, дов хаттар – слушание дела, чуволлар – заключение, дов дохар – прекращение дела, дуьхьал хIоттор – очная ставка.
Наряду с обоснованием семантического значения языковых терминов на чеченском языке, имеющих прямое отношение к праву и правосудию чеченцев, считаем также необходимым показать правовую систему чеченского права изнутри. Ее ядром выступает совокупность источников права в виде Мехк-Кхелан сацам (постановления Суда страны). Мехк-Кхел выступает в качестве юрисдикционного органа мохка (страны). Источники чеченского права оформлялись двумя органами Мехк-Кхел (Суд страны) и Мехкан-кхеташо (Совет страны). Их появление в юридической природе основано, с одной стороны, на правовом обычае применительно к функциям Мехкан-кхеташо (Совет страны), а с другой стороны – на судебном прецеденте при рассмотрении конкретных дел в Мехк-Кхеле. В широком смысле толкования правовая система чеченцев состоит из правовой культуры и правовой идеологии.
Правовая культура чеченцев основана в первую очередь на убеждениях и стереотипах поведения, оформившихся в правовые традиции с целью регулирования их деятельности. Правовая идеология чеченцев выступала в качестве системы нравственных и религиозных взглядов, идей, в которых осознаются и оцениваются отношения людей в целом к дахару (жизненной действительности). С глубокой уверенностью можно считать, что правовая культура и действующая параллельно с ней правовая идеология в чеченском обществе не допускали правового нигилизма. В целом правовой системе чеченцев свойственна система самоконтроля каждого члена общества, для которого несоблюдение правовой культуры приводило к всеобщему порицанию и потере статуса Нохчалла (чеченственность). Действие чеченской легислатуры в лице Мехкан-кхеташо распространяло законодательные функции на всю территорию мохка (страны), взаимодействие Мехкан-кхеташо и Мехк-Кхела выражалось в законодательном регулировании общественных отношений на территории всей страны. Чеченское право выработало на протяжении столетий формы и виды возмещений, которые были санкционированы Мехк-Кхелом и действовали во времени и пространстве, они проявлялись как в товарном эквиваленте, так и в денежном. Форма возмещений (такхарш) подразделялась на категорию «там», направленную на сатисфакцию морального вреда, категорию «гIуда» – взыскания за нанесенный материальный и физический вред. Установленная форма примирения посредством материальной ответственности является атрибутом развитого общества ищущего альтернативу наказанию «кровь за кровь».
Чеченское национальное право – это, во-первых, совокупность норм, установленных Мехк-Кхелом, направленных в первую очередь на ограничительные действия по не нарушению закона; во-вторых, это выработанный на протяжении столетий эффективный практический механизм реализации мер наказания недозволительного поведения, наказания конкретных преступлений, а также форма, содержащая упредительный характер не совершения любого злодеяния и недостойного поведения члена общества, относящего себя к нохчо.
Формирование правовой системы чеченцев и ингушей было обусловлено национальными, культурными и политическими особенностями развития этносов. Правовая культура чеченцев и ингушей (вайнехан бакъонийн оьздангалла) объединяет триаду нравственного, разумного и жизненно необходимого поведенческого типа общественных отношений, лежащих в основе права чеченцев и ингушей. Отсутствие одного из этих трех стержневых компонентов лишает статуса правосубъектности нохчалла.
По нашему убеждению, правовую культуру чеченцев и ингушей необходимо рассматривать с позиции нескольких исторических конструкций: этап возникновения и развития, этап стагнации, этап ее разложения и этап возрождения.
Первый этап, датированный Х–XVIII вв., связан с переходом от существовавших родовых принципов, основанных на обычаях и традициях, к единому определению категорий зулам (преступление), эхь (постыдность как средство сдерживания). Именно в этот период происходит трансформация обычаев в право, которое носит общеобязательный характер, действие которого распространяется на всю территорию и является общеобязательным для всех членов общества. С распространением и укреплением ислама связано влияние мусульманского права на право чеченцев и ингушей в части его фиксирования. Тептары (сборники постановлений), в которых систематизировались и записывались законы, принимаемые Мехк-Кхелом, решения суда велись с использованием арабской письменности, их появление связано с данным историческим этапом.
Второй этап – XVIII–XIX вв., по нашему представлению, связан с вялотекущим продолжением первого этапа, но с той лишь разницей, что заимствования из правовых систем сначала мусульманского права, затем российского позитивного права, способствовали прекращению процесса развития права чеченцев и ингушей на основе их самобытной правовой культуры. Особо отметим, что при всем этом влиянии правовая культура не исчезает. Все больше прослеживается влияние внешних правовых принципов на право чеченцев и ингушей.
Третий этап связан с общественно-политическими потрясениями конца ХХ в., когда длительное время сопротивлявшаяся внешнему воздействию правовая культура вайнахов фактически была подмята экстремистскими действиями салафитов, активно занявшихся уничтожением всего национального.
Четвертый этап ознаменован общественно-политическими событиями конца первого десятилетия XXI в. в жизни Чеченской Республики. Именно в этот период активно реанимируются институты маслаатного примирения, повышается роль кадиев как эффективных регуляторов общественных отношений по решению конфликтов и их упреждению.
Вайнехан бакъонан оьздангалла – правовая культура чеченцев и ингушей, а также источники права (Iадатш) позволили нам сформулировать результаты соотношения правовой системы чеченцев с российской правовой системой, ставшей доминировать в регионе на официальном уровне со второй половины ХIХ. Исследуя эволюцию правовой системы чеченцев и ингушей, происходившую под внешним воздействием, мы приходим к выводу, что дальнейшее развитие права в регионе косвенно было обусловлено необходимостью решения возникавших социальных противоречий. Указанное обстоятельство сказывалось на функциональном изменении правовых принципов и устоявшихся правовых конструкций суда. Право чеченцев не исчезает, оно трансформируется с учетом интеграционных процессов, в которых были заинтересованы и сами организаторы новой власти в регионе в лице военных царской России. Единственным юридически санкционированным самим обществом, но поставленным позитивным правом вне закона законом, не подвергшимся изменению, остался обычай чIир – кровная месть.
На наш взгляд, лежащее в основе нормативно-правовой культуры чеченцев и ингушей право отличалось своеобразной иерархичностью, где обычай играет доминирующую роль. Многие представители юридической и исторической науки под обычным правом понимают ставшую обязательной традицию, хотя при этом подчеркивают его способность к трансформации. Обычное право чеченцев не является неизменным в процессе эволюционного развития, несмотря на отсутствие фиксированной письменной кодификации, оно сохранилось, и сохранилось не только благодаря преемственности, но и умению адаптироваться в соответствии с велениями времени. Данная трансформация происходила в интересах самого общества.
Феномен правовой системы чеченцев и ингушей определяется в системности и целостности общественных отношений, регулируемых их этническим правом, в котором участвуют субъекты данного права. Введение в научный оборот термина «правовая система чеченцев и ингушей» способствует интеграции социального значения нормативных регуляторов, делящихся на обычное право, религиозное право и позитивное право. Правовая система чеченцев и ингушей хоть и носила потестарный характер, но при этом всецело санкционирована обществом, где важное значение имеет общественное мнение, основанное на поощрении или порицании. Ей свойственна правовая рецепция и особый порядок нормотворчества, преимущественно вербальный. Среди основных причин, не позволивших правовой культуре чеченцев и ингушей развиваться в дальнейшем эволюционным путем и способствовавших ее разложению, обозначим противопоставление ей маргинального влияния в начале 90-х гг. узко-клановых интересов тайпа, вытесненное в дальнейшем с 1996 по 1999 г. более организованными экстремистскими группировками, замаскированными в религиозную идеологическую оболочку.
§ 3. Особенности социального строя и правового порядка у чеченцев и ингушей
В XVIII в. у чеченцев и ингушей укреплялась власть родовых старейшин. Широкое развитие у вайнахов в рассматриваемый период получил обычай распространения патроната более могущественных тайпов над менее сильными. Если в древности у чеченцев и ингушей первоначально господствовала родовая община, то впоследствии главной общественной организацией становится семейная община.
По мнению современного чеченского исследователя Л. Ильясова: «Чеченский тейп был качественно иной социальной организацией по сравнению с классическим родом. Даже те признаки, которые считаются признаками родовой организации, приобрели в тейповой общине качественно иной характер. Но в соответствующих экономических условиях и при отсутствии выраженной социальной дифференциации территориальная община, объединившись в тейп, не могла создать другой идеологии, чем общность происхождения от единого предка и тейпового братства» .
В рамках исследования употребление термина «тайп» считаем целесообразным применять согласно словарному обозначению .
Сильная тайповая организация, сохранявшаяся на протяжении многих столетий, способствовала формированию единого чеченского народа – наиболее крупного этноса на Северном Кавказе . Как отмечают исследователи Б.Б. Нанаева, А.Б. Дохаева, «чеченцами были разработаны такие правовые процедуры, как объявление войны, заключение мира, предъявление претензий противнику, правила ведения военных действий. Существовали и строго выработанные правила приема в члены рода, право убежища, выдача преступников» .
Тайп выполнял функции гаранта прав личности, защитника ее прав. Особенность вайнахских тайпов заключалась в открытости тайпов, которая заключалась в их гражданственности, выраженной в самоограничении личности в целях соблюдения общественных интересов. По своей сути тайповая организация вайнахов представляет форму самоорганизации общества с социально-контрольными функциями.
В процессе своего эволюционного развития чеченские тайпы стали объединяться в более крупные союзы, именуемые тукхумами. По мнению М. Мамакаева, автора научного труда «Чеченский тайп в период его разложения», тукхум – «это своего рода военно-экономический союз определенной группы тейпов, не связанных между собой кровным родством, но объединившихся в более высокую ассоциацию для совместного решения общих задач защиты от нападения противника и экономического обмена» .
Тайповая организация чеченского общества рождала особую энергию, пассионарность личности, исключающую возможность власти толпы (охлократию), что при наличии классических кровнородственных структур – рода, племени – не может иметь места .
Как отмечал в свое время исследователь У. Лаудаев: «Чеченцы не имели князей и были все равны между собой, а если случалось, что инородцы высших сословий селились между ними, то и они утрачивали свой высокий род и сравнивались с чеченцами. Чеченцы называют себя узденями (озди или уздень); слово это у них имеет другое значение, чем у их соседей… Чтобы еще резче выразить свое равенство, чеченцы называют себя витязями или воинами, по-чеченски «конахи». Чтобы изобразить отвагу или щедрость какого-либо лица, говорят: «им дики конахи ву», т. е. «он хороший воин». Слово это нельзя применить ни к русскому «молодец», ни к кумыкскому «игит» (джигит)» . В подтверждение данного мнения остановимся на выводе, сделанном Н. Семеновым, который отмечал: «Невольно останавливаешься на мысли, что когда-нибудь в этом народе существовало особое сословие воинов, подобное польской шляхте» . Аналогичного мнения придерживался А.П. Ипполитов: «Сословных каст здесь нет вовсе, хотя некоторые фамилии и считаются происхождения высшего, нежели другие» .
Нохч-Мохк – самая крупная самоуправляющаяся «федерация» вольных обществ» посредством старшин и народных собраний. Заседание Мехк-Кхела проводилось на горе Кхеташ-корт (гора собраний) между с. Дарго и Белгатой. Данная федерация состояла из таких вольных обществ, как: Элистанжи, Чермой, Харачой, Дишни-Ведана, Гуьна, Эрсана, Эхашбета, БелгIата, Курчала, Цонтара, Гордала, Ширди-Мохк и др.
Р.И. Хасбулатов обозначил два мнения о происхождении тайпа. Согласно первому, тайп выступает как общая группа, объединенная родственными связями. В научных кругах этого мнения придерживался чеченский писатель и историк М. Мамакаев. Последователи второго мнения считают, что тайп – это общность группы населения вокруг земельной собственности. Этой точки зрения придерживаются С.-М. Хасиев, И. Саидов, Л. Салигов, Я. Чеснов .
Уникальность нахских племен заключается в том, что они до сих пор сохраняют единство перед Богом и равенство между собой, и сохранение этого единства является свободой в понимании чеченца .
Когда чеченцы (и ингуши) хотят подчеркнуть отсутствие родства у какого-нибудь человека, то обычно говорят: «Цу стеган тайпа а, тукхум а дац» (У этого человека нет ни рода, ни племени) .
Каждый тайп имел юридические нормы и этические правила тайпового (родового) строя. Всего их двадцать три. Каждый тайп имел свой совет старейшин (тайпан-кхел). Решение совета старейшин было обязательным для всех членов данного тайпа. Также обязательными и беспрекословными были для каждого тайповца решения и наставления предводителя тайпа .
Как отмечает исследователь С. Джамирзаев, у нахских племен существовало общественное устройство, именуемое военной демократией, когда все мужчины нахского этноса выступали в качестве не только воинов, но и строителей, пахарей, кузнецов и т. п.
Исследователь обычного права чеченцев и ингушей Б. Далгат в свое время дал определение, характеризующее общественно-политический строй, с которым мы солидарны, он считал, что чеченцы, разбитые на множество родов и обществ, интересы коих часто сталкиваются, успели благодаря внешней опасности сплотиться в один могущественный политический организм. Несмотря на некоторую отсталость от некоторых соседей, например осетин, у них имеются качества, которых нет у соседей, как, например, политическая организация и племенное единство и солидарность в общенародных делах . В чем конкретно выражена «некоторая отсталость» чеченцев исследователь не поясняет, следовательно, эта формулировка достаточно дискуссионная.
Еще одной важной особенностью социального строя и правового порядка у чеченцев и ингушей является укоренившееся у них правовое положение – «вай» (наш), «нех» (чужой). Правовой статус первой категории налагал самые широкие права и обязанности к членам тайпа, допускал к участию в обсуждении важных вопросов. Инородцы, пришлые, ассимилянты – вторая категория – не были наделены столь широкими правами, но вместе с тем соблюдение обязанностей следовать правилам, укоренившимся в вайнахском обществе, распространялось на них в полном объеме.
Мы полностью солидарны с мнением исследователя Б. Нанаевой, считающей, что «по форме управления чеченское общество было демократическим. Оно было основано на эгалитарной (уравнительной) этике межличностных отношений, неукоснительном соблюдении принципов равенства и справедливости» . Аналогичное мнение высказывал Г.Н. Казбек: «Социальный быт старой Чечни есть чистый тип демократизма» .
Если руководствоваться теорией выдающегося русского юриста А.П. Куницына, считавшего, что «соотношение людей, в котором им принадлежит взаимное право требовать от всех прочих содействия к достижению общей цели, называется обществом – societas» , то чеченцы и ингуши, вырабатывая на протяжении столетий подчинение своих членов следованию цели – нийсо (справедливость), создали в древности гражданское общество. Это общество можно классифицировать именно равным гражданским обществом – societas inaequalis, так как в нем очевидно состояние членов общества в отношении одного к другому и достижение цели происходит сообща на равных условиях прав и обязанностей каждого члена.
Как отмечал в свое время Н. Дубровин, старший в роде у чеченцев был начальником, судьей и первосвященником . Родовые старейшины у всех чеченцев (и ингушей) были одинаково старшими по летам или выдающимся личным достоинствам .
Любовь к свободе, равенство во всем и привычка к общественно-политической организации на выборном начале – основные черты чеченского народа. Именно культ предков имел большое значение, как начало, объединяющее роды (тайпы) и определяющее чистоту крови родичей и множество институтов обычного права. Между чеченскими родами были и кровные, чистые, происшедшие от одной семьи, и фиктивные, считавшие себя кровными, но на самом деле искусственно образовавшиеся .
Общественные отношения чеченцев представляли собой синкретическое единство многообразных компонентов, которые осуществляли социокультурное, правовое и политическое взаимодействие индивидов .
С древнейших времен у чеченцев и ингушей существовали суды, организационное устройство которых зависело от конкретной общественно-политической составляющей. Мехк-Кхел был родоначальником судебной системы древнего чеченского общества. Организационное формирование Мехк-Кхела происходило на основе делегирования в него лучших представителей чеченских тайпов, которые отличались в обществе своими высокими нравственными качествами, знанием и умением правильно толковать адат.
Совершенно уникальной представляется для нас реконструированная Р.И. Хасбулатовым система организации государственного административного и судебного управления в Древней Чечне. До настоящего времени подобная реконструкция никем не производилась. По его мнению, уже в первые столетия новой эры чеченские общества-государства обладали почти всеми атрибутами классических государств с четко выраженными элементами военно-республиканской демократии, во многом напоминающими соответствующие государства Рима и Греции тех времен (в особенности Спарту). Система выборов была трехуровневой: народные собрания (сходы граждан), когда села выбирали своих представителей – выборщиков, в зависимости от численности населения. Из состава Совета страны 3 члена становились Высшим Судом, который осуществлял разбирательство апелляционных дел и дел по должностным проступкам, а также разбирательство жалоб высших чиновников и жалоб граждан на высших чиновников .
Известный исследователь Я. Чеснов также считал, что предки нахских народов прошли стадии ранней государственности, которая существовала в древности на этническом субстрате хурритов, урартов, дзурдзуков .
Преследование за убийство осуществлялось, как и в архаичной Греции или Риме, не официальной властью, а родственниками жертвы, и даже не через судебную власть, если потерпевшая сторона не обращалась с таким требованием к власти .
Как справедливо констатирует В.К. Гарданов, «адаты горцев Северного Кавказа являются главнейшим, а подчас единственным источником для характеристики социальных отношений у этих народов на протяжении многих столетий, начиная с эпохи средневековья и особенно до периода XVIII – начала XIX вв.» . Очевидно, что именно адат являлся для чеченцев и ингушей главным объединяющим фактором в вопросах справедливого правосудия и в целом всего праведного жития.
На общих собраниях представителей вайнахов вырабатывались совместные действия, принимались меры к нормализации межфратриальных и межплеменных отношений, определялись размеры платы за переход по территориям тайпов и тукхумов, устанавливались нормы взаимоотношений между сородичами и даже цены на выкуп пленных во всех тайпах. Проводились совещания чаще всего в Маасте .
Конфедерация племен была высшей формой социального объединения, достигнутой чеченцами в составе групп вайнахских народов. Основу конфедерации составляли тайпы-фратрии. С разложением патриархально-родовых отношений значение и функции конфедерации утрачиваются. Она постепенно теряет свою демократическую природу и оказывается не в состоянии регулировать отношения между тайпами. Ее функции ограничились координацией общих усилий по борьбе с колонизаторской политикой царизма. В ряде случаев она удовлетворяла интересы лишь ограниченного круга господствующих тайпов .
Чеченский адатский закон «Нохчийн Iедал», который введен в научный оборот Э.Д. Абдурашидовым, определял формы внутреннего расширения рода не за счет расширения кровнородственных отношений, а за счет ответвлений. Так, дети от брака между родственниками по отцовской линии шестого поколения (кхочушберш) образовывали самостоятельную ветвь общности (некъе). Сыновья матерей, оставшихся в общности отца, формировали ветвь «гар». Инородцы формировали свою ветвь «вар» .
На протяжении многих столетий, как уже отмечалось нами выше, верховным органом различных вайнахских обществ был судебный орган Мехк-Кхел (Суд страны). Мехк-Кхел собирался регулярно, как правило, для обсуждения общенародных вопросов, принятия или отмены того или иного адата, для разбирательства частных споров (обычно два раза в год) в условленном месте.
Мехк-Кхел строго следил за сохранением чеченцами своей национальной идентичности. Существует мнение, что им применялись нормы шариата лишь в вопросах имущественного и наследственного характера. Сохранение Мехк-Кхелом традиционных устоев чеченцев определило своеобразие чеченского менталитета .
Как отмечают чеченские исследователи, Мехк-Кхел занимался, «выражаясь современным юридическим языком, обобщением судебной практики и усовершенствованием законодательства (где также принимались новеллы по совершенствованию обычного права)» . Отмечается также, что судебная система чеченцев и ингушей «представляла собой органы разных инстанций и категорий (кассационная, апелляционная) и т. п., которые рассматривали дела в своей компетенции и выносили по ним решения в виде судебного прецедента» .
В переводе с чеченского «кхел» означает «справедливое наказание» . Мехк-Кхел является древнейшей верховной судебной организацией нахов. Отрывочные сведения, относящиеся к этой важной теме, записаны у В. Багратиони, И. Гюльденштедта, С. Броневского, И. Попова, П.И. Головинского, Н. Семенова, Н.Ф. Яковлева и др.
Несмотря на устоявшуюся характеристику Мехк-Кхела как чисто вайнахского термина, мы не можем обойти стороной и обнаруженные в ходе исследования сведения о родственном употреблении термина кхел у других народов Кавказа. Исследователь А. Генко ингушский термин кхиеэл отождествляет с грузинским хели в значении рука, власть, правосудие .
В архивных документах также встречаются сведения о родственном вайнахскому кхел термине хели применительно к Дагестану, в частности: «для решения спора и дел, важных для дагестанцев, собирается джамаат из старшин селения или общества, называемый хели» .
В. Багратиони, например, пишет в отношении организации старейшин галгаев XVIII в.: «…не знают они смертоубийства и мести за кровь; но если случится (убийство), то мирятся через совет своих старейшин» . Важно подчеркнуть, что по чеченскому сборнику 1864 г. маслагат (маслаат) состоит в «миролюбивом окончании дел» медиаторским судом. «Маслагатное» решение по обычаю немедленно исполняется и не принимается на апелляцию ни адатом, ни шариатом .
Возвращаясь к организации Мехк-Кхела, нам видится необходимым обозначить, что вопросы назначения правителей все же обсуждались в другом органе власти, именуемом Мехкан-кхеташо (Советом страны), но не в Мехк-Кхеле. Что касается наследственной передачи своих функций, то и это мнение не находит достаточного подтверждения.
Заседания совещательного органа вайнахской конфедерации в период расселения горцев с гор на равнину проводились значительно чаще. Это объяснялось острой необходимостью выработки адатов, которые могли бы правовым способом регулировать отношения внутри этнических и социальных групп, расселяющихся на равнине.
Члены суда страны решали вопросы установления адатов по регулированию внешней и внутренней торговли, обороны чеченских территорий во время войн, устанавливали размеры пожертвований для строительства сел, сторожевых башен, а также величину и вид обложений и повинностей. Все до принятия ислама происходило в соответствии с чеченскими адатами.
Мехк-Кхел сыграл ключевую роль при создании Имамата Шамиля, так как на одном из советов Мехк-Кхела на горе Кхеташон-корта у селения Центорой на съезде представителей чеченского народа знаменитый ученый, храбрый воин и имам Дагестана Шамиль был провозглашен еще и имамом Чечни . Однако после укрепления своей власти данный орган в Имамате Шамиль упразднил.
Характерными критериями для избрания кого-либо имамом являлись требования, чтобы этот человек, прежде всего, вел безупречный образ жизни, был храбрым, искусным в управлении государством и обладал достаточным знанием права и богослужения, чтобы сам мог постановлять решения. Поэтому желательно, чтобы имам обладал некоторой степенью юридического авторитета (иджтихад) . Очевидно, что Шамиль был храбрым предводителем и умелым организатором, поэтому и был избран имамом Чечни.
В период феодализации в Чечне Мехк-Кхел сохранял свою независимость и выборность. Хотя некоторые исследователи имеют обратную точку зрения, считая, что Мехк-Кхел «все более выражал интересы феодальной верхушки тайпа, освещая их интересы как общечеченские» . Обращаясь к вопросу феодализации в Чечне, следует отметить имеющееся в научных кругах неоднозначное отношение к данному вопросу. Нам же ближе научная позиция Е.Н. Кушевой, в целом считавшей, что в генезисе и развитии феодальных отношений в Чечне большое значение имеет внешний фактор влияния более развитого феодализма Кабарды, Дагестана, Осетии . Отметим также, что такие исследователи, как: «М.К. Любавский, Н.Е. Иваненков, М.М. Ковалевский, А.И. Ипполитов, В. Швецов признавали наличие в ХIХ в. у вайнахов феодальных отношений, правда, обремененных сильными родовыми пережитками» . Старейшины и духовенство стояли во главе общин.
Об этом в свое время писал исследователь В. Швецов: «В Чечне на совещаниях первенствует духовенство, владельцы и почетные старейшины из поколений; все же прочие не имеют голосу в совещаниях; они повинуются определениям старших и исполняют единодушно свое назначение» . Как нам видится, в этом нет ничего предосудительного, если решения знатоков шариата и адата являлись для всех обязательными.
Большая заслуга в изучении древнего судебного и законодательного органа чеченцев принадлежит И.М. Саидову , а также современному исследователю Ш.Б. Ахмадову , который в своих исследованиях дает историко-правовую оценку деятельности данного судебного и законодательного органа.
Мехк-Кхел вайнахов обладал, кроме всего прочего, и исполнительной властью. Решение его было для всех обязательным. В случае неповиновения граждан в выполнении постановления Мехк-Кхела лица сурово наказывались (сжигались целые села) . Одно из таких решений было принято Мехк-Кхелом в период руководства данным органом правосудия Тинин Вюсой Эрсинойским. Два семейства нарт-орстхой, поселившиеся возле стратегической дороги, установили запрет на прогон скота к зимним пастбищам без большого выкупа. Игнорирование требований Мехк-Кхела прекратить самоуправство привело к тому, что решением «тридцатки», т. е. президиума Мехк-Кхела, обе семьи были уничтожены, а женщины и дети, согласно обычаю, приняты в чеченские тайпы .
О существовании у чеченцев развитой политической культуры в прошлом отмечает исследователь А. Манкиев. По его мнению, она существовала в виде Совета страны (Мехк-Кхел). В его состав, как правило, избиралось от 12 до 25 человек не моложе 30 лет, сроком на 3 года. Выборы были трехуровневыми: сходы граждан сел (народные собрания), на которых села избирали своих представителей – выборщиков, их количество определялось численностью населения, но любое население независимо от численности его жителей имело право избрать одного выборщика. Выборщики избирали кандидатов в Совет страны – вдвое больше установленного количества членов Совета страны, чем обеспечивалась альтернативность выборов. Кандидаты не позднее семидневного срока должны были собраться и избрать членов Совета страны .
Предметом занятий совещания было установление цены за выкуп пленных, платы за сохранение во время переходов по районам чужих племен, цены на скот и т. п. О времени сбора члены оповещались заблаговременно. Места подобных сходок назывались «хаттам», т. е. расспрос, судьи выслушивали дело и тут же объявляли приговор .
Руководство Мехк-Кхела своими судебными приказами принимало решения об усилении обороноспособности вайнахских земель. Так, при тхьамаде Мехк-Кхела АлдамгIазе крепости военной касты были созданы на востоке, в центре и на западе нахов – Макажойской котловине, в Дарьяльском ущелье, возле Назрани .
До наших дней дошли сведения о некоторых председателях суда, в частности об одном из них по имени Муйты.
Муйты, как самому умному, опытному в делах и влиятельному человеку, предоставлялось право согласиться или отвергнуть постановление совета. Согласие он выражал взятием себя за нос и уши, а отрицание вставанием на ноги на камне. В последнем случае представители обязывались пересмотреть вопрос снова и решить его иначе или непосредственно, или же по указанию своего председателя Муйты. Утверждение постановления совета было обязательным для членов всех племен и исполнялось беспрекословно .
Довольно ценные сведения о вайнахском Мехк-Кхеле, функционировавшем на горе Муйти-корт, собрал М.А. Иванов, обследовавший в свое время верховье р. Фортанга (Мартанга). Он указывает, что гора Муйти-корт, на которой собирался Мехк-Кхел, в прошлом играла большую роль. «Для решения всяких судебных дел и установления условий, – писал М.А. Иванов, – собирались в то время наши почетные старики – представители племен чеченцев, ингушей, карабулаков, мелхийстинцев и даже отдельные тушины и хевсуры на граничной горе (Муйти-корт). Со стороны Аккинского общества на склоне этой горы есть большой плоский камень, который служил как бы трибуной для председателя таких совещаний, а имя его было Муйты. Известно также, что всех судей Мехк-Кхела о предстоящем заседании заранее оповещали гонцы того или иного селения. Муйти-корт был назван таким именем в честь первого председателя местного суда» .
Чеченский исследователь У. Лаудаев в одной из своих научных работ приводит следующие сведения, которые, как нам представляется, относятся к «Мехк-Кхелу»: «…Старики всех окрестных фамилий стали собираться для совещания о прекращении беспорядка в стране. На совете ими определялось, какое возмездие должно последовать за различные преступления. Старики возвращались домой, объявляли фамилиям устно свое постановление и заставляли клясться свято исполнять их» .
В Мехк-Кхеле в качестве одного из видов наказания широко практиковалось проклятие преступника и его тайпа – «за злостное убийство, прелюбодеяние, клятвопреступление, за рубку грушевого дерева, насилие в отношении женщины или гостя и другие антиобщественные проступки по решению старейшины объявлялось проклятие… проклятия объявлялись как известному, так и анонимному преступнику» .
Председательство в Мехк-Кхеле предполагало высокую шкалу нравственности, главным критерием, способствовавшим избранию председателем древнего высшего судебного органа, было всеобщее уважение в народной среде. Именно поэтому в числе известных председателей «Мехк-Кхела» по дошедшим до нас преданиям были Мулк Эрсинойский, Вюса Тинаев, Бейбулат Таймиев, мулла Махамад Хаджи Центоройский .
В историко-правовой науке до настоящего времени не имелось систематизированных сведений о большей части руководителей Мехк-Кхела. На основе исследованных материалов считаем важным в числе перечисленных выше руководителей назвать основных тхьамад Мехк-Кхела. После пленения имама Шамиля руководителем Мехк-Кхела был 120-летний хафиз Гойсум Эгаштинский. Его сменил шейх Элих (Алихана) Дебиров. После ареста и гибели Элиха председательство в Мехк-Кхеле было возложено на известного богослова и ученого Сугаипа Шалинского .
Члены Мехк-Кхела избирались из числа авторитетных представителей различных тайпов.
Верховный суд страны древних нахов Мехк-Кхел, представляя в одном лице законодательную и судебную власть, имел также в своем подчинении службу по исполнению решений, принятых на совете.
Хотелось бы обратить внимание на существующие различные мнения относительно основного предназначения Мехк-Кхела. Так, И.М. Саидов в своей исследовательской работе под названием «Мехк-Кхел (совет страны) у нахов в прошлом» , опубликованной в Кавказском этнографическом сборнике, под данным институтом понимает «Совет страны». Хотя в самой его публикации основной акцент делается на то, что Мехк-Кхел решал судебные вопросы. К институту «Совет страны», как мы уже отмечали выше, более подходит другой термин, как Мехкан-кхеташо (в переводе с чеченского – Совет страны).
Как нам представляется, Мехк-Кхел в первую очередь судебный орган. Институт Мехк-Кхела был также свойственен и близкому чеченскому народу по языку и культуре ингушскому народу. О том, что чеченский и ингушский Мехк-Кхелы были практически идентичны по своему функциональному предназначению, можно судить по выводам, сделанным ингушским исследователем М. Тамбиевым. Мехк-Кхел (Совет страны) – древняя верховная организация ингушей. По мнению исследователя: «Судьи обычного права (кхелахой) являлись не только «юристами», но и тонкими психологами… Перебивать стариков, встревать в их разговоры считалось большим позором…
Поэтому и приглашали этих стариков, уважали их и чтили. Поэтому и принимали их суд, выполняли их решения» .
Используя сведения своего предшественника академика И.А. Гюльденштедта, побывавшего в 70-е гг. ХVIII в. во главе научной экспедиции в нашем крае, исследователь С. Броневский сообщает довольно интересные сведения о местных провинциальных судах (кхелах). «Вероятно, что… округов или волостей должно быть гораздо более в Кистинских землях, каждое колено здесь разделяется на малые общества или союзы, заключающие в себе несколько деревень, из которых одна признается главою союза или сборным местом, и, обыкновенно, все общество называется по имени главной деревни» , – указывает С. Броневский.
Древнейшими вайнахскими центрами Мехк-Кхела являлись Чанты-Аргун (ЦIой-пхеда), Майсты, гора Мизир-корта, Жеми-барз (у селения Чечен-Аул), с. Кий, место для привязи коней (Говраш тосу басо) около г. Грозный, с. Нашха, курган Кхеташ-корта . Смена расположения Мехк-Кхела на территории Чечни, как нам представляется, вызвана сложностью общественно-политической ситуации, возникавшей в период внешней угрозы, когда центром заседаний Мехк-Кхела становилась гора Кхеташ-корта или «селение Кий» .
Большое внимание изучению верховного судебного органа вайнахов Мехк-Кхела уделил исследователь И. Попов. Автор считал, что судебный институт Мехк-Кхел должен и может способствовать сплочению различных племен, объединению горских обществ и процессу формирования чеченской народности. Самый чистый адатский обычай, по мнению чеченцев, существовал в Нашхе, куда обращались обиженные в споре» .
Анализ приведенных И. Поповым отдельных сведений по организации Мехк-Кхела приводит нас к следующему выводу: на совете Мехк-Кхела вырабатывались нормы обычного права чеченцев и ингушей, регулировался порядок внесения изменений в существующие адаты под влиянием изменений, происходящих в общественно-политической и экономической жизни чеченцев и ингушей.
Вайнахские старейшины устанавливали в Мехк-Кхеле порядок землевладения и землепользования , решали вопросы внутренней и внешней торговли (установление единиц измерения, цена на скот и пр.), принимали соответствующие решения по спорным вопросам, разбирали вопросы войны и мира, собирали материальные средства и определяли возможные обложения и повинности для общественных нужд .
Нам представляется следующая реконструкционная структура советов – кхелов. Они начинались на семейном уровне – цIийнна кхел (семейный совет). Затем следовал верси-кхел – патронимический совет. Над советами родственников стоял совет тайпа, который являлся не кровнородственной, а субэтнической единицей. Межтайповые отношения регулировал Совет страны – Мехк-Кхел.
Отмечая огромную роль и непререкаемый авторитет чеченских старейшин в общественном быту и на сходах вайнахов, дореволюционный исследователь Н. Семенов сообщает: «Все вопросы, выходящие из круга частных интересов, затрагивающие жизнь целого аула, общества или всего племени, разрешаются всегда на сходах старейшин, и решение сходов признается обязательным для всех членов той или иной общественной группы, а если они приняты по вопросам, касающимся всего народа, то для всех истинных членов его… Везде общество, народ в лице главарей (не тех, которых мы выдвинули из народа, а тех, которых народ сам считает таковыми), а отдельная личность идет за главарями в силу глубоко укоренившейся в ней общественной дисциплины» .
По мнению исследователя древнейшего чеченского законодательного и судебного органа И.М. Саидова, «к сведениям о Мехк-Кхеле, сообщаемым дореволюционными авторами, следует отнести еще более ранние сведения или предания, существовавшие до усиления вайнахского Мехк-Кхела, в частности цены выкупа пленных людей» .
Сведения о Мехк-Кхеле, сообщаемые исследователем М.А. Ивановым, содержат порядок рассмотрения дел в суде. Согласно этим данным разбирательство проходит строго в рамках адата.
В Ассинском ущелье также был самостоятельный судебный орган, состоящий из четырнадцати старейшин, рассматривавших как гражданские, так и уголовные дела. Если центр Совета старейшин, находившийся в селении Нашха, дал самоназвание чеченцев «нохчий», а Онгушта – ингуши, то, по-видимому, с ассинским или кекяллинским обществом следует связывать самоназвание ингушей «гIалгIай» (калкай или галгай). Именно на этом месте находился храм Тхаба-Ерды. Надо полагать, что такое сооружение могло быть воздвигнуто исключительно на важном и нужном месте .
Известно, что до утверждения ислама в Чечне и Ингушетии Мехк-Кхел представляла местная знать. Лай, ясыри и бедные крестьяне (зависимое сословие) в Мехк-Кхел, как правило, не избирались. Упомянув категорию лай – зависимых людей, необходимо отметить, что им «не разрешалось носить оружие и иметь лошадей» .
Бывших лай презирали, с ними неохотно роднились, местами их угнетали. Например, встречался лай пхьо или лаь пхьа (лая вира) – двойной штраф за убийство лаем «свободного человека», или лаь урдо – «лай там», или «шалха там» – калым лая или двойной калым, который платил лай за невесту из оьзда нах .
По мере усиления ислама, в частности в восточных районах Чечни и Ингушетии, представители местной знати стали постепенно вытесняться мусульманскими богословами (учеными алимами). Здесь они, по утверждению исследователя И.М. Саидова, с ХVIII в. господствовали в Мехк-Кхеле безраздельно. Безусловно, ученые алимы были образованнее, нежели жрецы и старейшины сел и аулов, которые полностью опирались на неписаные законы горцев – адаты. На смену адату пришел шариат. Отныне все спорные дела и вопросы разбирались в Мехк-Кхеле по шариату, судили конкретно одного преступника, многочисленный штат присяжных заменяли конкретными свидетелями .
В качестве законодательной базы в осуществлении своих функциональных обязанностей Мехк-Кхел руководствовался как адатом, так и шариатом. В основном на основе адата дела разбирались до принятия чеченцами ислама, а уже после принятия ислама нормы шариата постепенно стали доминировать в его деятельности.
Известно также, что на основе шариата дела в Мехк-Кхеле разбирались более оперативно, чем старейшинами, оперировавшими адатами. Это обстоятельство способствовало тому, что со временем мусульманское духовенство заняло в Мехк-Кхеле главенствующее положение. Кроме того, в ХVII–ХVIII вв. для избрания того или иного члена в Мехк-Кхел большое значение имели: знание им национальных обычаев, шариата, способности человека, его богатство, происхождение, авторитет в фамилии и обществе, а также возраст, который подчеркивал степенность того или иного лица. Традиционным требованием для тех, кто должен был входить в Мехк-Кхел, являлось умение красиво и логично говорить, дельно и убедительно, т. е. аргументировано доказывать. Но самое главное требование Мехк-Кхела заключалось в одном – говорить только правду .
Вплоть до XIX в. Чечня представляет собой конгломерат политически и экономически самостоятельных общин, обходящихся минимальным аппаратом управления, состоящего из сельского старшины (юрт-да) и его помощников. Все важнейшие вопросы, касающиеся конкретного селения, решались сходом его жителей, в котором право решающего голоса принадлежало отцам семейств. Вопросы, касающиеся жизни целого общества, решались, как правило, на совете представителей от всех селений, входивших в состав общества, а в исключительных случаях – народным собранием. Таким органом у чеченцев традиционно был Мехк-Кхел (Суд страны), созываемый по мере необходимости и состоявший из представителей всех чеченских обществ и селений. Причиной созыва Мехк-Кхела могли быть конфликты между различными чеченскими обществами, с соседними народами или государством, вопросы вероисповедания, необходимость обсудить и утвердить изменения в обычном праве.
Мехк-Кхел имел право от имени всего чеченского народа объявлять войну и заключать мир, одобрять или отвергать политическое соглашение и т. д.
Каждый крупный населенный пункт в Чечне и Ингушетии имел своих специалистов по толкованию и применению адатов.
Анализ отдельных сведений о Мехк-Кхеле приводит нас к выводу о том, что процесс придания обычаю статуса юридической нормы заключался в неоднократности повторения обычая и необходимостью его соблюдения как регулятора социальных отношений, невыполнение или нарушение которого имело, или могло иметь, серьезные последствия для общества, а лицо, нарушившее закон, подвергалось наказанию.
В научной литературе приведенному нами выше выводу можно найти аналогичное мнение, так Г.Ф. Шершеневич обычным правом называет «юридические нормы, которые сложились силою бытовых отношений, независимо от верховной власти, и приобрели в сознании общества обязательное значение» . Ф.Т. Селюков также понимает под обычным правом «правила действия, сложившиеся на групповой основе совместного труда, быта, соседства, родства, общего этнического происхождения, воспитания и т. п. Именно так формировалось обычное право чеченцев и ингушей.
Специфика Мехк-Кхела как суда и памятника правовой культуры чеченцев заключалась в том, что судьи Мехк-Кхела, будучи избранниками основных чеченских тукхумов, руководствовались адатами, которые вырабатывались на протяжении длительного времени, их проявление было постоянным и однообразным в единой группе этнического происхождения.
Особенностью обычного права чеченцев и ингушей является то обстоятельство, что присвоение чужого имущества, совершенное путем кражи, грабежа, объединяются в единое понятие «воровство» и во всех случаях наказываются возвращением похищенной вещи или выплатой ее стоимости в двойном размере . Воровство как преступление, безусловно, наказывалось, но, как отмечали современники, «воровство совершалось горским населением не столько из дурных инстинктов, но столько и потому, что, по понятиям их, оно, скорее – проявление удали и молодечества, чем злой воли» .
На самом деле чеченцы крайне отрицательно относились к воровству, особенно в своей среде: «Пойманного вора приводили к мечети, где кадии и старики наказывали виновного лишением земли и строений и изгнанием его навсегда из родного села» .
К сожалению, историко-правовая наука не располагает такими письменными нормативно-правовыми источниками, какие имеются в области изучения дагестанского правового обычая. Речь идет об упомянутых нами ранее 2-х основных правовых памятниках Дагестана – Кодекса Умма-хана Аварского (Справедливого), Постановления Кайтагского уцмия Рустем-хана .
Однако отсутствие таковых на сегодняшний день не значит, что их не было вообще, поскольку национальное самосознание и отношение к обычному праву как к юридическому обычаю не может быть основано сугубо лишь на фольклорных знаниях.
В 1944 г. в период выселения чеченцев и ингушей в Казахстан и Среднюю Азию были уничтожены ценные сведения о судоустройстве и судопроизводстве в Мехк-Кхеле. Мы не случайно обратили внимание на вышеприведенные уникальные правовые памятники Дагестана. Текст сборника «Кодекс Умма-хана Аварского» был обнаружен в 1946 г. в Нагорном Дагестане… Впервые его опубликовал Х.О. Хашаев, он был введен в научный оборот в 1948 г. в переводе на русский язык . Возможно, если бы не депортация чеченского народа с ее трагическими последствиями, научную сокровищницу наряду с перечисленными северокавказскими правовыми памятниками дополнили бы кодексы «Къонахалла», «Нохчалла», которые были нормативно-правовой основой Мехк-Кхела. Именно поэтому принципиально важное значение, в том числе и для юридической науки, имеют современные труды Л. Ильясова по изучению этического кодекса «Къонахалла» , являющегося реконструкцией свода правил поведения чеченцев и ингушей.
В процессе общественно-политического развития Чечни и Ингушетии развивался и Мехк-Кхел. Обычное право, лежащее в основе судопроизводства Мехк-Кхела, несмотря на незыблемость основных принципов в отношении преступления и наказания, могло трансформироваться. Эта трансформация затрагивала интересы не тех, кто занимался вопросами законотворчества, а непосредственно народные интересы и чаяния. В Мехк-Кхеле широко применялся институт судебного приказа – кхелан сацамаш, которые хоть и принимались в Нашхе, но доводились до сведения населения в кратчайшие сроки и применялись на всей территории Чечни: от горной части, именуемой Большой Чечней, до равнинной части, именуемой Малой Чечней. Таким образом, нормативная деятельность Мехк-Кхела действовала во времени и в пространстве.
В отечественной историографии работ о становлении и развитии права чеченцев и судебного института Мехк-Кхел (в частности) буквально единицы. Анализ уже имеющихся немногочисленных работ, в которых упоминается древний чеченский судебный институт Мехк-Кхел, а также проведенное нами исследование полевого материала позволяют сделать основополагающие выводы.
Мехк-Кхел – древний верховный суд чеченцев и ингушей – является памятником правовой культуры чеченцев и ингушей. Его феномен заключается в первую очередь в системе организации суда, куда делегировались на выборной основе представители основных вайнахских тукхумов.
Мехк-Кхел существовал в период тайпово-тукхумной демократии, последняя, по мнению Л. Ильясова, есть «результат определенным образом сложившихся социально-исторических обстоятельств и она соответствовала определенному социально-экономическому укладу чеченского общества, но в процессе эволюции и изменения экономических основ существования изжила себя» .
Его многовековая деятельность как древнего судебного института была прекращена в Чечне в период правления имама Шамиля, но этого нельзя констатировать в отношении ингушей, которые не признавали власть имама Шамиля, чья власть не распространялась на территорию горной Ингушетии.
Итогом развития общественного строя чеченцев было образование государства . Созданное военно-теократическое государство всецело опиралось на людской и экономический потенциал Чечни, ставшей главной ареной многолетней Кавказской войны.
Система государственно-общественного и судебного управления существовала у чеченцев более тысячи лет и была окончательно разрушена в ходе Кавказской войны. Отчасти ее элементы были включены в государственное устройство Имамата Шамиля, отчасти им же и уничтожены, поскольку он стремился изменить судебную систему Чечни, заменив ее исключительно шариатской, при этом подчиненной его власти .
Чрезвычайно важно отметить, что существовавшая в древности структурная схема права и правосудия чеченцев и ингушей была представлена настолько полно, что дает право исключить различного рода домыслы об онтологической неполноте, незрелости обычного права по сравнению с более поздними правовыми системами. Наше мнение перекликается в этом с позицией грузинского исследователя Л.Р. Харадзе: «…мы имеем сравнительно развитую систему композиции, которая давно заменила нормы обычного права, восходящие к родовому быту даже в той сфере, где пережитки этого быта наиболее стойко сохранили свое существование» .
Уникальность обычного права чеченцев и ингушей заключалась в опоре на национальный менталитет, который интегрирует эмпирическую и нормативную логику с возникающими явлениями в жизни общества по мере их возникновения.
§ 4. Этнические правовые принципы и судебные процедуры по адатам
Своеобразие судебной системы чеченцев и ингушей заключается в лежащих в ее основе этнических правовых принципах и судебных процедурах по адатам. Этнокультурные нормы и принципы общественных отношений, ставшие впоследствии неписаными источниками этнического права в традиционном обществе, к которому бесспорно относится и общество чеченцев и ингушей, имеют более высокое практическое значение в вопросах как предотвращения, так и урегулирования отдельных правонарушений, перед которыми официальный закон в силу своей возможной пассивности применения может быть менее эффективен. К примеру, несовершение убийства вследствие того, что по адатскому праву предусматривается кровомщение, в то время как нормы позитивного права предусматривали заключение под стражу и лишение свободы на определенный срок.
Отправление правосудия по адатам чеченцев и ингушей в большинстве случаев происходит судом присяжных. Однако напрашивается вопрос, кто мог обладать статусом присяжного. Устоявшийся стереотип в кавказоведении о том, что судьями выступали исключительно умудренные жизненным опытом старцы, корректируется мнением российского ученого Р.И. Хасбулатова, заслуживающим не только внимания ввиду его присутствия в науке, но и ввиду нашего согласия с его объективным содержанием, отражающим внутреннюю структуру и внешние функции древнего суда вайнахов: «Присяжными могли быть все свободные люди аула (села), достигшие 30 лет, образованные и имущие, обладающие всеми правами граждан и платящие налоги, помогающие бедным, не совершившие проступков, осуждаемых общественным мнением. Глава рода (большой семьи-патронимии), в согласии с правителем аула, села («юрт-да», дословно – «голова села») составлял списки кандидатов в члены суда присяжных и выносил его на обсуждение народного собрания (сход села), где он и утверждался .
Была разработана процедура прохождения аттестации судей. Суд состоял из 7–15 присяжных в крупных населенных пунктах, 3 присяжных – в малых населенных пунктах. Определен срок полномочий суда в 1 календарный год. В данной модели правосудия не было обвинительной власти, так как это право принадлежало потерпевшей стороне. Вместе с тем, обвиняемый мог привлечь к себе на помощь заступников из числа авторитетных людей, т. е. мы можем констатировать, что этот институт был приближен к адвокатскому . Судьи (кхелахой) могли быть отозваны в случае, если обнаруживалась связь с одной из сторон.
Адатная система отправления правосудия в целом не знала строгого отраслевого деления на гражданское и уголовное процессуальное право. Все дела, как гражданские, так и уголовные, рассматриваемые по обычному адатскому праву чеченцев и ингушей в судах присяжных, разбирались как причинение ущерба, требующего полного и адекватного возмещения.
Может показаться, что структура обычного права чеченцев и ингушей не представлена явно обозримыми отраслевыми нормами, это своеобразие характерно всем обычно-правовым системам народов Северного Кавказа.
Отсутствие необходимых элементов для развития гражданской жизни ингушей, по мнению Н.Ф. Грабовского, приводило «к скудности местных обычаев по исковым делам» . Однако это представляется возможным, применив аналитический способ реконструкции, а также на основе продолжающих существовать и поныне договорных отношений, строящихся на адате, в частности речь идет о том, что у вайнахов (чеченцев) широко практиковалась система заключения договоров между сторонами; главным основанием для этого являлось обоюдное соглашение сторон. По данному соглашению соблюдения специальных формальностей не предусматривалось. Большое значение придавалось устной договоренности, которая не могла быть поставлена под сомнение или изменена. По чеченскому адату договор (барт) – это устная договоренность, заключенная при свидетелях, в результате которой происходил процесс передачи вещи и словесный обмен. Договор считался заключенным с момента рукопожатий (бертавахар).
Чеченские тайпы очень строго относились к вопросам, связанным с землевладением. В отдельных случаях договоры купли-продажи заключались с согласия главы тайпа (тайпан верас), при этом особым условием считалось полное согласие всех заинтересованных членов тайпа. Согласно чеченским адатам правоспособность и дееспособность субъектов договоров напрямую зависели от имущественной и деловой способности тех или иных лиц. Например, вдова не имела права продать или подарить что-либо из имущества покойного супруга, если у него имелся старший брат или совершеннолетний сын.
По мнению Ф.А. Гантамировой, «договор по обычному праву чеченцев и ингушей имеет силу и значение только тогда, когда он реальный, т. е. с момента передачи имущества в руки приобретателя, или формальный при определенном символическом освещении его» .
К разновидностям реальных договоров по нормам адата мы можем отнести договора мены (хийцаман барт) и подряда (йолах болх тIелацаран 6apт). Древнейшим являлся договор безвозмездного пользования имуществом (маьхза хIуманех пайдаэцар). Обычное право предусматривало ответственность сторон при заключении договора (барт) купли-продажи. Согласно чеченскому устному договору продавец отвечал за проданную им вещь. При продаже продавец нес ответственность за сокрытие той или информации о проданной вещи, о которой покупатель не мог знать на момент заключения договора купли-продажи. В случае обнаружения серьезных обстоятельств, скрытых продавцом от покупателя, первый был обязан полностью вернуть полученные деньги. В чеченском обычном праве существует такой вид договор, как договор поручительства (тIедилларан барт), в основе которого лежит личная и имущественная ответственность поручителя и залогодателя. В отличие от других народов Северного Кавказа, чеченцы придавали особое значение договору поручительства как знаку своего уважения и чести в деле решения того или иного вопроса. В качестве поручителей за надлежащее и полное выполнение условий договора могли выступать как родственники, связанные между собой кровным родством, так и не родственники. Среди ингушей, по наблюдениям И. Потоцкого, было принято обращение к приятелю или кунаку с заявлением о задолженности и возмещении долга .
Земля для чеченцев и ингушей являлась объектом экономической состоятельности, олицетворением чести, поэтому право иметь в собственности землю, неважно коллективной или той, которой пользовались члены одного тайпа, способствовало выработке правовых отношений в области землевладения и пользования. Подтверждение тому мы находим у Н. Грабовского: «Земля в участках разделяется на частную и общественную собственность, к первой принадлежат пахотные участки, лесные дачи; а ко второй – выгоны и во многих местах покосные земли и леса» .
Приветствовалась сдача в аренду собственником излишков земли, «с условием, чтобы арендатор дал ему известную часть урожая, обыкновенно мер 10 зерна с десятины» .
Кроме того, функциональное назначение права позволяет выявить тот комплекс обычно-правовых норм, который регулировал вопросы уголовного права.
Наряду с Мехк-Кхелом стоит отметить и роль таких судебных органов, как третейские суды – маслаIатан-кхел. Третейские суды по чеченскому и ингушскому адату были призваны решать возникающие споры между членами одного тайпа. В специфику рассматриваемых третейским судом дел входили: земельные споры, кражи и т. д. Основной задачей третейских судов было принятие решений, способствующих примирению враждующих сторон. С распространением ислама в Чечне наряду с адатскими начали функционировать и шариатские суды, которые рассматривали дела имущественного и брачно-семейного характера, а также преступления против религии и духовенства. К таковым, к примеру, относились, по мнению В. Швецова, непосещение молитвенного дома без уважительных причин (болезнь или несовершеннолетие), которое наказывалось 3 рублями серебром. Устроивший спор в мечети платил 10 рублей серебром .
Правовая система чеченцев и ингушей не признавала и не применяла телесные наказания.
По адату судебному процессу предшествовала досудебная стадия, когда стороны общались между собой для примирения. Порядок примирения в различных тукхумах и тайпах был своеобразным. Однако суть примирения главным образом заключалась в прекращении кровной мести и установлении мира между конфликтующими сторонами.
По своим функциям примирительный институт на основе адата у чеченцев и ингушей имеет много общего с третейскими судами, однако процедура примирения использовалась либо в случаях кровной вражды, либо совершения тяжкого преступления, а третейский суд рассматривал лишь дела об имущественных спорах, которые не могли повлечь за собой тяжкие последствия. Главной задачей, которую ставили перед собой судьи, занимавшиеся примирением сторон, было предупреждение и недопущение нового преступления путем принятия обоюдного решения сторонами, способствовавшего денежному или другому материальному выкупу пролитой крови. Среди чеченцев высоко ценился отказ от выкупа и безвозмездное прощение. Однако в основном это происходило, если преступление было совершено по неосторожности либо в целях самообороны.
Совокупность различных методов анализа, использованных в данном исследовании, позволила осуществить последовательную ретроспективу развития смешанно-правовой системы в регионе.
По разбирательству в суде адату подлежали дела преимущественно уголовного характера. К категории зулам относятся уголовные преступления и наказания по ним. Система штрафов, длительное время измерявшаяся в головах скота – крупного и мелкорогатого, с развитием товарно-денежных отношений приобрела конкретную единицу измерения серебряными монетами.
Наслоение разрозненной информации, собранной дореволюционными исследователями и опубликованной профессором Ф.И. Леонтовичем в 1883 г., содержит, с одной стороны, ценные сведения о вопросах права и правосудия у чеченцев и ингушей , с другой стороны – разрозненная информация, содержащаяся в отмечаемом сборнике, представлена в хаотичном порядке. Работа изобилует повторами, в самом заглавии сборника указаны чеченцы, при этом в содержании имеются сведения о праве и правосудии также и ингушей. Все это в совокупности затрудняет целостное восприятие материалов сборника. В качестве необходимого действия при проведении настоящего исследования мы посчитали необходимым извлечь и привести в логической последовательности вопросы права и правосудия у чеченцев и ингушей, нашедшие свое отражение в указанном источнике.
Убийство у чеченцев и ингушей наказывается 12 коровами потерпевшей стороне, у ингушей к коровам добавляются еще три барана. При этом суд выносит решение о приговоре и сверх того требуется непременно кровь за кровь, что и исполняется при первой встрече враждующих. Нанесенная рана с увечьем одного из органов наказывается в 70 коров; раны средней тяжести суд наказывал штрафом в 12 коров; за менее значительные раны – от 1 до 5 коров. Надтеречные чеченцы (теркхой), относящиеся к обществу Малой Чечни допускают примирение (машар) между сторонами, но, если даже примирение и происходило, виновная сторона должна была выплатить 630 руб. серебром. Членовредительство наказывалось в 210 рублей серебром .
Согласно записям Н. Яковлева, полная стоимость крови в Ингушетии равнялась 120 коровам, трем лошадям, в числе которых одна должна была быть полностью снаряжена, отрезу шелковой ткани грузинского производства и одному быку, который закалывался при примирении .
В Чечне, согласно сведениям Н. Харузина, брат убийцы должен был «заплатить 12 коров, ближайший двоюродный брат второй степени – 10 и т. д. ».
С принятием ислама примирение было освещено еще и религией, «мировая (сульх) есть договор, посредством которого две стороны, желая положить конец или избежать возможного несогласия, делают каждая уступку. Этот договор рекомендуется особенно с нравственной точки зрения» . Суть данного примирительного договора заключается, с одной стороны, в предложении, а с другой стороны – в принятии предложения, где единственным условием выступает его добровольность.
Кража, воровство, грабеж (къола дар) также относятся к категории зулам. Суд, установив виновного, обязывал возвратить похищенное или его полную стоимость, а также налагал наказание в виде 18 коров; с переходом на денежное измерение штрафов виновный обязан был выплатить 90 рублей серебром.
Дозволялось убить признанного виновным в воровстве из мечети, разрытии могил и похищении саванов .
За прелюбодеяние у ингушей муж имеет право убить прелюбодея. Изгнанная к родственникам жена обязана выплатить штраф в 46 коров. Штраф этот делится между виновными на две части. За воровство у ингушей суд выносил наказание в виде штрафа 30 голов рогатого скота.
Суд чеченцев и ингушей придавал клятве (тоьшалла) основное значение в установлении истины, если вина обвиняемого была не столь очевидна. К клятве привлекался как сам обвиняемый, так и свидетель. По чеченскому праву существует институт айкхалла. Потерпевшая сторона и суд назначают вознаграждение за достоверную информацию по совершенному преступлению. Лицо, откликнувшееся на этот призыв поиска истины, именуется айкхваьлларг. Он может иметь статус скрытого или гласного присутствия в суде. Здесь следует развести понятия тоьшалла и айкхалла. К первой категории относится клятва обвиняемого и его заступников, ко второй категории относятся доказчики, привлекаемые стороной преимущественно потерпевшей.
Право чеченцев и ингушей после принятия ислама заимствовало много религиозных принципов. Так, лица, желающие оградить себя от участия в судебном разбирательстве на чьей-либо стороне, получали от кадия освободительный билет, согласно которому лицо, получившее его, освобождалось от принесения всякого рода свидетельств, ввиду данной им клятвы не быть свидетелем по какому-либо делу. Нормы права чеченцев (нохчийн Iедалан барам) по адату такового правила освобождения от клятвы не допускали. Совершеннолетний и вменяемый в случае привлечения его в качестве лица, свидетельствующего, подозреваемого или обвиняемого по разбираемому делу, должен был в обязательном порядке принести либо очистительную клятву, либо клятвенное заверение в обличении преступника. Свидетельство (тоьшалла) являлось частью судебного расследования (кхелан таллама).
Шариатский же суд чеченцев и ингушей – это преимущественно гражданско-правовые разбирательства дел, связанных с религией, бракоразводными отношениями, опеке над малолетними детьми и умалишенными; торговые и долговые возникающие из исковых претензий. Здесь следует отметить, что шариатский суд по указанным делам выступал как вышестоящая инстанция над решениями по указанным вопросам. Наиболее характерными примерами решений шариатских судов у чеченцев и ингушей являются судебные приказы (кхелан чIагIдарш), определяющие стоимость калыма. К примеру, назрановские ингуши за девушку платят калым в 21 корову. За вдову установлен аналогичный калым, но существует возможность уплаты калыма в 12 коров .
Характеризуя адатский суд чеченцев и ингушей, необходимо отметить, что он применял нормы, регулирующие общественное поведение и быт горцев. К наиболее распространенным видам преступлений, разбираемым чеченским и ингушским судом (кхелом), следует отнести убийство и воровство. Процесс начинался по инициативе потерпевшей стороны. Доказательствами в адатском суде являлись: показания свидетелей, вещественные доказательства, клятва на Коране в случае отсутствия свидетелей. Разбирательство в суде было устным, отсутствовало разграничение между уголовно-процессуальным и гражданско-процессуальным правом.
Систему доказательств условно можно было разделить на три категории:
– первая категория – добровольное признание ответчика;
– вторая категория – явные следы совершения преступления на оружии обвиняемого, его личных вещах, наличие у него похищенного и украденного имущества;
– третья категория – это показания двух и более свидетелей, не находящихся в родстве с обвиняемым.
По адатскому суду чеченцев и ингушей за совершенную кражу предусматривались различные наказания – от возвращения ворованного имущества с дополнительным наложением штрафа до разрешения убийства воров без права на кровную месть. Стоит отметить установленную дифференциацию в категории преступлений. Так, кража (къола дар) делилась на къола (крупную) и курхалла (мелкую). Наказание за последнюю было незначительным и в подавляющем большинстве все заканчивалось примирением в досудебной стадии.
Адатные суды в Чечне были не только органами разрешения споров и конфликтов, но еще являлись и совещательными органами, которые могли принимать решения по многим вопросам, представлявшим общественно значимый интерес. Предварительное следствие, как правило, в адатских судах не проводилось. В судебном процессе допускалось примирение сторон, как по уголовным, так и по гражданским делам.
Судебный процесс по адату у чеченцев описан в труде «Описание гражданского быта чеченцев, с объяснением адатского их права и нового управления, введенного Шамилем» В.И. Голенищевым-Кутузовым .
На основе собранных им сведений произведем реконструкцию суда и судебного процесса по адатскому праву чеченцев.
Состав такого суда, как правило, состоял из двух судей. Для обвинения необходимо, чтобы истец предоставил со своей стороны одного или двух свидетелей. Свидетели должны быть совершеннолетними, мужского пола и не могут быть из рабского сословия (лай). В случае, если бы истец не нашел свидетелей, то виновный оправдывается клятвой на Коране. Более того, в его оправдание должны присягнуть 6 посторонних лиц по его выбору. В таком суде отсутствуют очные ставки. Решение по разбираемому делу должно было приниматься обоими судьями. Допускалась процедура отвода суда. Исполнение решения сторонами было обязательным. Приговор основывался на справедливых доводах. Адатский суд чеченцев и ингушей не знал регламентированных сроков давности.
При всем уважении к адатной системе правосудия мы считаем целесообразным выделить и некоторые ее негативные стороны. Наиболее очевидной в этой связи выглядит несовершенная система доказательств посредством принесения клятвы. Степень ее достоверности напрямую зависела от морально-религиозных качеств тех, кто должен был клясться, и, на наш взгляд, она не могла полностью гарантировать юридической и этической справедливости. Однако анализ общей ситуации в вопросах клятвы как вида «очистительного доказывания» вынуждает нас отметить, что институт «дуй баар» служил и продолжает служить в настоящее время как форма приведения доказательства абсолютной невиновности, способ защиты репутации, чести и достоинства от клеветы и лжедоноса. Здесь отметим, что очистившийся клятвой может привлечь к ответственности встречным иском свидетеля, оклеветавшего его (если тот не является анонимом).
Следовательно, регулятивная функция принесения клятвы направлена на недопущение продолжения конфликта.
Попытка уйти от ответственности за совершенное злодеяние, помимо конкретно применимого наказания, выработала своеобразную форму национального осуждения «кIарлагIа йогIар» – возведение придорожных холмов проклятий, когда каждый проходящий, проклиная преступника, кидал камень презрения в эти искусственные курганы.
По мнению Г.В. Мальцева, своеобразной особенностью обычного права является его многосубъектность .
Заслуживает особого внимания мнение Ф.И. Леонтовича, согласно которому по чеченскому адату «все личные обиды и важнейшие преступления, как то убийство, не подлежали судебному разбирательству» .
На наш взгляд, приведенные исследовательские мнения взаимосвязаны. Так как многосубъектность по обычному праву чеченцев и ингушей в случае совершения убийства предполагала естественный для чеченцев и ингушей акт мщения, распространявшийся в отношении всего мужского населения тайпа применительно к чеченцам, а у ингушей – фамилии.
Виды наказаний за некоторые совершенные преступления определялись непосредственно членами рода.
Утверждение ислама и введение шариата в Чечне в период Имамата Шамиля существенно сказалось на перестройке самой формы суда и отправлении судопроизводства. К новым видам наказания относятся: заключение под стражу в сырую яму, отсечение конечностей, телесные наказания.
Здесь необходимо отметить, что телесные наказания применялись не только по мусульманскому праву, но и христианству, в т. ч. и в самой России. Об этих фактах пишет исследователь Г.А. Завалько, отмечая, что «уложение о наказаниях уголовных и исправительных… включало более 80 статей, посвященных преступлениям против веры (для сравнения: французский Кодекс Наполеона – 5 статьей, Общегерманский уголовный кодекс – 3 статьи)… За распространение сочинений, порицающих православную церковь, виновный или виновная приговаривались к двадцати ударам плетьми и ссылке в отдаленнейшие места Сибири)» .
По мнению Э.Д. Абдурашидова, «современное понятие «руководство» (политическое руководство) обозначает в чеченском языке «куьйгалла дар», т. е. сменяемость по определенным законам, условиям, порядку, форме, через определенный срок, а «урхалла дар» означает «управление», т.е. подчиненный закону, руководству и суду, постоянно действующий, нравственный, профессиональный, непреложный государственный, общественный или частный механизм исполнения этих законов (договоров) общества. По принципу историзма и внутреннего сужения религиозного понятия «хьукам дар» до «хьаькамалла дар» мы охватываем значение административного наказания «хьукам дар», хотя для чеченцев ближе понятие «нийсо яр», чем «хьукам дар» или «олалла дар» .
Данные термины уходят своими корнями в период создания и функционирования Мехк-Кхела, основанного на принципах законности и справедливости.
Известный географ XVIII в. грузинский царевич Вахушти Багратиони сообщает о большой власти, которой располагали в его время ингушские старейшины, разрешавшие любые спорные вопросы, вплоть до убийства, мирным путем (мирное разрешение старейшинами дела об убийстве или кровной мести означает замену ответного убийства большим штрафом в пользу потерпевших; в XIX в. штраф за убийство человека в большинстве районов Чечни и Ингушетии равнялся стоимости 63 коров).
За злостное убийство, прелюбодеяние, клятвопреступление, за рубку грушевого дерева, насилие в отношении женщин или гостя и за другие антиобщественные проступки по решению старейшин объявлялось проклятие тем, кто совершал подобные действия. Во многих районах Чечни и Ингушетии при исполнении этого обычая почти все взрослое население било палками по звонким медным тазам, кастрюлям, подносам и стреляло из огнестрельного оружия, громко выкрикивая проклятия преступнику. Проклятия объявлялись как известному преступнику, так и анонимному, это практиковалось вплоть до конца второй половины XIX в.
Общественные дела решали голосованием на общих собраниях .
По мнению исследователя обычного права чеченцев и ингушей Б. Далгата, «дикари ингуши некогда приблизились к тому идеалу правосудия, до которого не смогут мечтать дойти когда-либо цивилизованные народы мира» . В этой характеристике заключается глубина понимания принципов правосудия у чеченцев и ингушей с древнейших времен.
Судебная система Чечни в ХVIII в. характеризуется противопоставлением адату шариатской системы отправления правосудия.
Как справедливо отмечает исследователь Н.Б. Алати, «нормы адата по своей природе являются казуальными, так как возникают в результате разрешения конкретных конфликтов, что определяет содержание и формы деятельности суда на ранних стадиях его возникновения, формирования и дальнейшей эволюции» .
Судопроизводство по обычному праву чеченцев и ингушей основывалось на адатах. Судьи, осуществлявшие правосудие, были уважаемыми и почитаемыми людьми, умевшими трактовать горский адат.
Реконструкция адатского суда в нашей модели выглядит следующим образом. Умение трактовать адат было важным критерием для выбора судьи, поскольку адат являлся неписаным законом и в основном сохранился и передавался через память народа. В народной среде выбирался человек, который максимально хорошо знал чеченские адаты. По чеченскому обычному праву допускалось избрание судьями людей, не являвшихся членами того тайпа, где избирался суд. Этот принцип говорит о независимости судей (кхелхой). Судья избирался на тайповом совете сроком на один год. Судьи не должны были состоять в прямом либо в косвенном родстве с участвующими в разбирательстве сторонами. После избрания судей производилась присяга, согласно которой каждый судья клялся в своей беспристрастности к рассматриваемому делу и участвующим сторонам. Обычное право чеченцев предусматривало процедуру отвода судей в случае, если одна из участвующих в деле сторон настаивала на этом. Причиной отвода могло быть обнаруженное родство между судьями и одной из сторон, участвующей в суде.
Кхелхой получали определенное вознаграждение за свою службу. Изыскание денег происходило в процессе наложения штрафов на виновную сторону, категорически не допускалось брать или принимать деньги либо другие материальные ценности от правой стороны в судебном процессе. Судья, уличенный в этом, лишался своего поста навсегда и не имел более возможности избираться судьей.
Судебная система была представлена сельским (аульным) судом, судом тайпа. Вышестоящей инстанцией был Мехк-Кхел.
Полевой материал, собранный нами на территории Веденского района Чечни (именуемой Нохч-мохком), посредством сведений, представленных информаторами из числа местных старожил, позволил выстроить систему организации суда и судебной практики, позволяющую обозначить ее некоторые специфические особенности.
Судебный процесс по обычному праву чеченцев и ингушей был открытым и гласным. В каждом селении на площади перед мечетью было обозначено место – гуламан-майда, где проводились судебные заседания. Деятельность суда не была подчинена погоде и временам года. Наличие почетных и авторитетных стариков в качестве коллегиальных арбитров при осуществлении судопроизводства на общем сходе имело некое сходство с современным судом присяжных заседателей. Судебный процесс проходил, как правило, на открытом месте юьртан майдан. Существовали процессуальные сроки. Принять решение необходимо было в течение двух суток. Перерывы в процессе допускались лишь на проведение молитвы и принятие трапезы. Чеченский адатский суд не знал процедуры обжалования и пересмотра принятого решения. Каждая из сторон должна была клятвенно заверить судей, что решение, принятое столь авторитетным судом, для них является обязательным и справедливым. Сторона, нарушившая клятву, подвергалась всеобщему порицанию среди общественности села, тайпов и народа. Поэтому все стороны стремились исполнить веление адатского суда .
Основная задача вайнахского адатского судопроизводства сводилась к защите прав обиженного или потерпевшего с полным возмещением нанесенного материального ущерба пострадавшему. Отправной точкой для начала судебного разбирательства являлась устная жалоба потерпевшего, высказанная судьям. Жалоба могла быть представлена и представителями потерпевшего. Представителями потерпевшей стороны в адатском производстве могут быть ближайшие родственники по отцовской линии, имеющие заинтересованность в исходе дела.
Для принятия жалобы к производству наличия одной лишь жалобы было недостаточно, для подтверждения жалобы необходимо было представить имя ответчика, которому была адресована обвинительная жалоба. Согласно представленной жалобе суд назначал дату суда. В назначенный день обе стороны обязаны были явиться на судебное разбирательство. В случае неявки обвиняемого в назначенный день без уважительной причины суд признавал обвиняемого виновным. Единственной уважительной причиной, позволяющей отсрочить судебный процесс по чеченскому обычному праву, могла быть смерть родственника, на похоронах которого подозреваемый должен был находиться в обязательном порядке.
Для принятия решения судьи рассматривали все представленные сторонами доказательства, как обвинительного, так и оправдательного характера. Чеченскому обычному праву при осуществлении судебного производства известны два вида доказательств: прямые и косвенные.
Прямые доказательства были четырех видов:
а) показания свидетелей, основанные либо на клятве честью тайпа (в доисламский период), либо на клятве на Коране;
б) чистосердечное признание обвиняемого;
в) оружие или другие предметы, являющиеся либо орудием преступления, либо предметом посягания;
г) свидетельские показания очевидцев, раненого или больного, против которого было совершено преступление, основанные также на клятве.
Косвенные доказательства – это доказательства, которые берутся во внимание судом, когда нет возможности представить прямые доказательства для уличения виновного. Все полученные доказательства после тщательного изучения адатским судом позволяли определить: виновен или не виновен обвиняемый.
У чеченцев долгое время существовал обычай (Iедал), когда подозреваемый в убийстве должен был без оружия (герз доцуш) прийти в дом убитого, чтобы оправдаться. Очевидно, в данном случае речь идет о досудебной стадии разбирательства дела. Не сознающемуся в своем преступлении подозреваемому тоже предлагается клятва очищения.
По древнему адатскому суду чеченцев и ингушей наказание, на наш взгляд, является мерой тайпового принуждения, применяемой на основе адата к членам тайпа, виновным в совершении преступлений. Цель наказания заключалась еще и в предупреждении совершения новых преступлений не только самим осужденным, но и другими. Наказание по чеченскому адатскому или шариатскому суду носило публичный характер. Вступивший в законную силу приговор, вынесенный Мехк-Кхелом, был обязателен для всех членов тайпа, подлежал исполнению на всей территории Чечни и не мог быть пересмотрен. Наказание представляло собой правовую оценку совершенного преступления, оно назначалось с учетом общественной опасности совершенного преступления. Целью наказания в адатском праве чеченцев и ингушей было полное возмещение нанесенного вреда. Применение смертной казни по адатскому праву чеченцев и ингушей осуществлялось по праву кровной мести и являлось формой частного наказания.
В целом, давая оценку адатскому уголовному праву чеченцев и ингушей, по нашему мнению, его можно сформулировать как комплексную совокупность адатских норм, в основе которых лежали кровная месть и система штрафов.
Своеобразным отличием адатского права чеченцев и ингушей от известных правовых систем являлось то, что оно не знало такого понятия, как состояние аффекта. Лицо, совершившее преступление в так называемом состоянии аффекта, привлекалось к ответственности и несло наказание как за совершение умышленного преступления. Таким образом, данное обстоятельство не могло считаться смягчающим при наказании виновного за совершенное им преступление.
По ингушскому обычному праву, как отмечает Л.Б. Гандарова, «число судей зависело от сложности дела, обычно оно колебалось от двух до 5 человек. Общественными судьями (mexke xela xoj) избирали из числа наиболее авторитетных людей, которые не состоят в родстве с той или иной стороной» .
Широко распространенным видом наказания по адатскому праву чеченцев было изгнание из села (юьртар ваккхар) признанного виновным в совершении преступления. Стоит отметить, что данный вид наказания практиковался не только за совершенные те или иные преступления, но и за нарушение внутритайповых правил, элементарных норм поведения. При этом изгнанию из села могли быть подвергнуты и ближайшие члены семьи, как не воспрепятствовавшие или не способные принять упреждающих мер воздействия на нарушителя общественного порядка. Но высшей мерой данного вида наказания было изгнание из страны (махкар ваккхар). Как правило, решение по изгнанию из страны принималось Мехк-Кхелом, после чего лица, в отношении которых был вынесен данный приговор, навсегда должны были покинуть территорию Нохчийчоь (Чечни).
Чеченское адатное право предусматривало применение наказания за совершенное преступление даже в том случае, если у потерпевшей стороны не оказывалось родственников из числа мужского пола. В этом случае Мехк-Кхел посредством стражи исполнения наказания приводил в исполнение смертный приговор. Делалось это с целью, чтобы преступник, уверовавший в свою безнаказанность из-за отсутствия мстителей, не мог уйти от справедливого возмездия. Этот установленный Мехк-Кхелом адат при сравнении с осетинским уголовным правом, в котором «не считалось преступлением убийство постороннего лица, за которого не было мстителей» , показывает, насколько развита была по адатному праву чеченцев цель наказания. За убийство по чеченскому адатскому праву в независимости от того было ли оно преднамеренным, случайным или с целью обороны предполагалось наказание в виде смертной казни.
По адатскому суду чеченцев и ингушей предусматривалось наказание за нанесение телесных повреждений и увечья: отсечение руки или ноги, повреждение головы, уха, носа, языка, глаза. Наказывались данные преступления штрафами, размер которых зависел от того, в каком обществе Большой или Малой Чечни происходило судебное разбирательство.
В случае, если подсудимый не признавал свою вину, а у суда не было свидетелей, способных доказать его вину или невиновность, адатский суд выносил решение о том, чтобы виновный оправдал себя клятвой. Очистительная клятва служила как судебным доказательством, так и средством судебной защиты. Лжеклятва считалась величайшим грехом.
Анализ этнических правовых принципов чеченцев и ингушей в части регулирования семейных отношений приводит нас к выводам, что семейное имущество считалось неотчуждаемым. Договоры купли-продажи семейного имущества заключались главами семейств. Рукобитие было главным условием закрепления любой сделки.
Исследовав этнические правовые принципы чеченцев и ингушей, можно прийти к следующим выводам:
– этническое право чеченцев и ингушей позволяет дать общую структурную оценку как общественно-политическому строю, так и системе судоустройства и судопроизводства;
– этническое право чеченцев и ингушей, являющееся правовой основой суда, возникнув в глубокой древности, сохранилось до наших дней и имеет важное значение для чеченского и ингушского общества, выступая в качестве регулятора общественно-правовых отношений;
– этническому праву чеченцев и ингушей наравне с видоизменением отдельных норм была также свойственна практика отмены отдельных адатов, которая происходила на высшем совете Мехк-Кхела (Суда страны);
– этническое право чеченцев и ингушей и образованное на нем судопроизводство основывались в первую очередь на правовых нормах, которые регулировали не только внутритайповые, но и межличностные взаимоотношения;
– этническое право чеченцев и ингушей регулировало без дифференциации как гражданско-правовые, так и уголовно-правовые отношения;
– этнический судебный процесс у чеченцев и ингушей носил преимущественно обвинительно-состязательный характер, посредством которого устанавливалась истина;
– в основе вайнахского этнического правосудия лежали принципы равенства всех перед Мехк-Кхелом (Судом страны) и необратимости наказания за совершенное преступление, что являлось мощным сдерживающим фактором от совершения преступлений;
– по этническому праву чеченцев и ингушей объектом уголовного посягательства являлись: жизнь, имущество, честь и достоинство членов общества;
– кровная месть (чIир дIаекхар) за совершенное преступление санкционировалась чеченским и ингушским адатским правом как форма свершения правосудия и наказания за совершенное злодеяние; вместе с тем, адатное право чеченцев и ингушей допускало примирение, в том числе на любой из стадий разбирательства.
Глава II.
ВЛИЯНИЕ ИСЛАМА НА СОЦИУМ, ПРАВО И СУДЕБНЫЕ ИНСТИТУТЫ У ЧЕЧЕНЦЕВ И ИНГУШЕЙ
§ 1. Природа шариата и мусульманского права на Северном Кавказе
Ислам на Северном Кавказе раньше всего проникает и начинает распространяться в Дагестане, который и сегодня остается наиболее исламизированной республикой Северного Кавказа . Ввиду того, что пришедшие на Кавказ арабы были суннитами, это стало причиной распространения в Дагестане ислама суннитского толка .
В доисламский период развития Чечни и Ингушетии дела в Мехк-Кхеле рассматривались по этническому адатскому праву. Утверждение ислама среди чеченцев и ингушей способствовало распространению шариата в горской среде. Если же обычное право в основном состояло из казуальных норм, то «природа мусульманского права заключается, прежде всего, в отражении в нем идеи права» .
Многие исследователи имеют своеобразное мнение относительно мусульманского права, его генезиса и дальнейшего развития. Основателем мусульманской юриспруденции принято считать Абу-Ханифа, который подразумевал под фикхом усвоение правоверным всех возложенных на него, как на верующего, обязанностей и предоставленных ему прав, нашедших свое отражение в шариате, включая религиозную догматику и этику. Отражение вопросов мусульманской догматики регламентировано в трактате «Аль фикх ал-акбар» .
Проблема взаимосвязи адата и шариата на Северном Кавказе носит не только теоретическое, но и практическое значение. Существовавшие нормы адата, укорененные в жизни этносов, проживающих в данном регионе, и конвергенция их с исламом во многом определили этнокультурную особенность данного региона.
Процесс внедрения понятийного аппарата мусульманского права в суд и правосудие чеченцев и ингушей всецело зависел от развития исламской доктрины на Северном Кавказе в целом, где религиозным центром выступал Дагестан. Нельзя с уверенностью констатировать, что в период утверждения ислама в Чечне мусульманское право в среде вайнахов было широко проработано в плане понятийного аппарата. Даже в современной науке исследователи считают, что шариат и фикх – «несовпадающие понятия, имеющие неодинаковое отношение к Корану и сунне. Фикх и является тем самым мусульманским правом в широком смысле, под которым многие исследователи понимают совокупность религиозных, правовых, нравственных, бытовых норм и предписаний по всем вопросам» . В приведенном утверждении мы не можем согласиться лишь в той части, что данные понятия «имеют неодинаковое отношение к Корану и сунне», поскольку в равной степени они имеют к ним прямое отношение.
Шариат в свою очередь освещает с точки зрения ислама помимо светских и религиозные проблемы. В шариате сведены в единую систему законы, регулирующие хозяйственную жизнь, нормы морали и этики, мусульманские обряды, праздники и многое другое, определяющее поведение верующих и порядок жизни всей мусульманской общины. Шариат подробно регламентирует запреты, перечисляет дозволяемые, одобряемые и порицаемые поступки . В этом отношении шариат с его строгой регламентацией и унификацией для чеченцев и ингушей выступал в качестве эффективного регулятора общественных и религиозных отношений, освещенного к тому же божественной силой.
Структурно-источниковая система мусульманского права раскрывается крупным специалистом в области обычного права З.Х. Мисроковым, который выделил следующие приоритеты в источниковой базе: «Коран, бесспорно, – первый источник мусульманского права, второй – Сунна – рассказы о бытии и жизнедеятельности Пророка, столь важные для интерпретации и прояснения правил Корана. Иджма считается третьим источником и используется для углубления и развития легального толкования божественных источников. Четвертый источник – Кияс – «сочетание откровения с разумом человека», рассуждение по аналогии как способ толкования и применения права, т. е. применение к новым сходным случаям правил, установленных Кораном, Сунной и иджмой» .
В этой связи нам кажется необходимым внести некоторые уточнения: сунна – не является рассказом о бытии и жизнедеятельности Пророка, сунна – есть пример жизни Мухаммада (да благословит его Аллах и приветствует) как образец и руководство для всей мусульманской общины и каждого мусульманина, как источник материала для решения всех проблем жизни человека и общества. Она состоит из поступков Мухаммада (да благословит его Аллах и приветствует) (фи’л), его высказываний (каул) и невысказанного одобрения (такрир). Сунна передавалась устно сподвижниками Мухаммада (да благословит его Аллах и приветствует) и была зафиксирована в виде хадисов у суннитов и хабаров – у шиитов .
Иджма – ал-иджма’ – согласие, единодушное мнение (решение) авторитетных лиц по обсуждаемому вопросу, один из источников мусульманского права (фикха). Традиция связывает возникновение ал-Иджма с деятельностью первых ученых-законоведов (муджтахидов) второй половины VII в., «семи факихов Медины»: Са’ида б. ал-Мусаййиба, ‘Урвы б. аз-Зубайра, Абу Бакра б. ‘Убайда, алКасима б. Мухаммада, ‘Убайдаллах а б. ‘Абдалла ха, Сулаймана б. Иасара и Хариджи б. Зайда, которые установили порядок изучения спорных вопросов .
Согласно теориям, законам, правилам и процедурам ислама главными являются пять следующих целей: защита жизни человека, защита разума человека, защита религии человека, защита рода человека, защита имущества (богатства) человека .
В научной среде мусульманское право некоторые исследователи считают составной частью ислама, иногда даже его квинтэссенцией, где право направлено на реализацию идеалов ислама как религиозной системы . Аналогичное мнение в разные времена активно высказывали многие исследователи, которые сами не являлись последователями ислама .
Нам представляется важным отметить, что некоторые исследователи отмечают, что «мусульманский мир с момента возникновения Ислама в VII веке и вплоть до конца XIX в., по сути, не знал других законодательных систем, кроме шариата» . На примере Чечни, являющейся частью мусульманского мира, это утверждение не совсем корректно. В Чечне и Ингушетии на протяжении столетий существовала собственная этническая законодательная система, влияние которой способствовало выработке своеобразной модели мусульманской правовой системы после принятия ислама в Чечне. На развитие мусульманского права в целом влияли мусульманские мазхабы. Применительно к Чечне и Ингушетии следует отметить высказывание, относимое к Кунта-Хаджи: «Пророк (а.с.с.) познакомил нас с шариатом и определил тарикат. Шариат и тарикат – корни мазхабов. Пророк (а.с.с.) не умел ни читать, ни писать. Ссылаться на мазхабы, считая, что они от пророка (а.с.с.), неверно. Аллах дает интеллект тому, кому пожелает, а также кладет его в сердце по усмотрению. Поэтому чтение книг, посвященных мазхабам, необязательно» .
Основные принципы мусульманской правовой культуры системно начинают закладываться в Чечне в период народно-освободительного движения шейха Мансура. По мнению Мансура, принятие шариата должно было сплотить горские народы, разделенные на свои особые адаты .
Ислам со времен своего появления на Северном Кавказе (начиная с середины VII в.) занимал важное место в процессе формирования раннефеодальных государств, этно- и социогенезе народностей . Среди ученых нет единого мнения о времени, когда чеченские и ингушские тайпы приняли ислам. Одни склонны относить эти события к XV в. Другие же считают, что начало массового распространения ислама среди предков чеченцев относится к XIV в., хотя есть основание полагать, что диффузно ислам начал проникать в среду чеченцев еще в IX–X вв., что связано с появлением на территории чеченцев арабских полководцев и миссионеров. По мнению С.Ц. Умарова, «мусульманство в качестве господствующей религии утверждалось в Чечено-Ингушетии в XV – первой половине XVI вв.» .
Мы солидарны с авторитетным мнением исследователя В.Х. Акаева касательно истории появления и распространения ислама в Чечне, наиболее последовательно обозначившего семь важных этапов данного процесса. Так, «первый этап связан с арабскими завоевательными походами и арабо-хазарскими войнами (VIII–X века); второй – с исламизацией верхушки половцев, под влиянием которых находились нахи (XI–XII века); третий – с состоянием ислама в Золотой Орде, власть которой распространялась на народы Северного Кавказа, в том числе и на чеченцев (XIII–XIV века); четвертый – определяется нашествием Тамерлана на Чечню и Дагестан (конец XIV века), в ходе которого осуществлялась их насильственная исламизация; пятый этап связан с влиянием на чеченцев Дагестана, Кумыкии, Кабарды, Крымского ханства, Турции (XV–XVI века), а шестой – с деятельностью шейха Мансура, направленной на принятие чеченцами шариата, и, наконец, седьмой этап сопряжен с деятельностью Гази-Мухаммада и Шамиля, стремившихся искоренить адаты и утвердить среди чеченцев шариат» .
Проникновение ислама в Чечню происходило постепенно. Первыми в Чечне ислам приняли жители, населяющие территорию Нохч-мохка (территория современного Ножай-Юртовского и Веденского районов). Объяснить это можно соседством с Дагестаном, где ислам распространялся быстрыми темпами, в самой Чечне миссионерская деятельность была воспринята с пониманием и одобрением, что способствовало утверждению ислама сугубо на добровольных началах. Об этом также в свое время говорил известный в Чечне исследователь В.Ю. Гадаев, по авторитетному мнению которого с ХVI в. в Чечню стали активно проникать миссионеры из Дагестана, где ислам стал господствующей формой идеологии .
Именно в Нохч-Мохке состоялось ранее утверждение ислама, о чем свидетельствует старинная мечеть в с. БелгIата Веденского района, мусульманские захоронения…
На Северо-Восточном Кавказе (Дагестане, Чечне и Ингушетии) ислам имеет форму суфизма, функционирующего посредством тарикатов накшбандия, кадирия и шазилия, оказавших духовно-культурное и политическое влияние на многие народы региона. В Чеченской Республике распространены только тарикаты накшбандия и кадирия , делящиеся на религиозные группы – вирдовые братства, общее их число которых достигает тридцати. Последователи суфизма в Чеченской Республике – мусульмане-сунниты, опирающиеся на базовые положения ислама, при этом следуют суфийским традициям, почитая своих святых – устазов, известных им шейхов, авлийа .
Принятие в вирд (братство) происходило путем осуществления тобы (обета), во время которого устаз обязательно спрашивал: «Ты обязуешься не причинять другому то, чего не пожелаешь себе?» – и лишь получив утвердительный ответ, принимал человека в свое братство .
Большое место в религиозной деятельности традиционалистов отводится устным молитвам, выполняемым обрядам, паломничеству к святым местам, исполнению религиозных ритуалов – зикров , строительству зияртов (мовзалеев) над могилами умерших устазов.
Окончательное же принятие ислама чеченцами, по мнению исследователя У. Лаудаева, произошло под воздействием исторической личности – Берса-шейха, деятельность которого приходится на период после смерти Термаола.
…Судя по преданию, Берса-шейх обладал даром предвидения будущего, что усиливало его авторитет .
Степень исламизации, которую претерпели чеченские тукхумы к XIX в., отражает их правовая система и в ее рамках соотношение между законодательной властью шариата и адата. Обычной была практика, когда «почти все дела по гражданскому праву решались на основе шариата, а все уголовные преступления – на основе адата» .
Многие исследователи, писавшие о религиозных верованиях чеченцев и ингушей, также отмечают у них наличие пережитков христианства в средневековье. Так, французский путешественник Гамба, побывавший в 1822 г. в Закавказье, на Северном Кавказе, в частности в Ингушетии, отмечая о христианизации ингушей в прошлом, называет Грузию главной распространительницей этой религии среди ингушей. При этом он свидетельствует, что «христианство ингуши исповедовали во времена Святой Тамары, т. е. в период наивысшего подъема грузинского феодального государства» . В свою очередь Е. Шеллинг отмечал факт ослабления в XV в. культурного влияния христианства со стороны Грузии на чеченцев и ингушей и проникновения в их среду ислама .
Как отмечает В.Х. Акаев, «утверждение ислама среди народов Северного Кавказа происходило через столкновение и борьбу с горскими адатами – системой обычного права горцев, регулирующей социально-экономические, семейно-бытовые и духовно-нравственные отношения» . Безусловно, данная точка зрения указанного исследователя отражает реальную действительность в вопросе соприкосновения адата и шариата, однако, как нам представляется, имевшие место противоречия не носили принципиального характера, иначе бы чеченское общество, а позже и ингушское, не приняли бы ислам в качестве вероисповедания.
Характеризуя то, почему чеченцы и ингуши, приняв ислам, стали его рьяными последователями, мы обнаружили немало неточных, а порой и не соответствующих действительности умозаключений исследователей периода Кавказской войны. Среди них особо выделяются мнения участника Кавказской войны Р.А. Фадеева, который считал, что «могущество первого взрыва мусульман приходит от освящения дурных сторон человеческой природы – разнузданности страстей, фанатизма. В сущности, исламизм есть религия страсти, учение в полном смысле поджигательное» . Необоснованными и клеветническими являются также следующие выводы: «Горцы потому и поддались исламизму, что он оправдывал их свирепый характер, придавал ему законное освящение» ; Коран внушает мусульманам «невозмутимое довольство собой и фанатическую ненависть ко всему «немусульманскому» . Объяснить подобные суждения, возникшие и активно внедренные в науку того периода, можно словами В.И. Ленина из его работы «Новый фабричный закон»: «Наше христианское правительство так дико травит лиц, не принадлежащих к господствующей религии, что возможна, пожалуй, и здесь попытка притеснить нехристиан посредством неясности закона» .
На наш взгляд, ислам в Чечне распространился и укрепился ввиду существовавшей невидимой связи между национальной культурой чеченцев и ингушей и ценностями ислама, где миролюбие, торжество справедливости и добродетель являются главными идеалами бытия. Очевидно, ислам и шариат с их широкой разработанностью должны были стать после адата главными сдерживающими факторами от совершения противоправных поступков, тем самым быть определяющими векторами дальнейшего развития данных этносов. Что же касается мусульманского права в целом, то его внедрение и развитие в Чечне происходит, прежде всего, на уровне регулирования гражданско-правовых вопросов, поскольку невозможно представить, что общество, веками жившее по собственному этническому праву, являющемуся, по сути, казуальным правом, могло бы в скором времени отказаться от адата в вопросах наказания за преступления против чести и достоинства. Добровольное принятие ислама чеченцами, укрепление шариата и развитие правовой системы способствовало интенсивному развитию основных правовых отношений на основе шариата. Объясняется данный вывод многовековым фактором преемственности правовых ценностей в тайпово-общинном обществе чеченцев и ингушей. Окончательное утверждение ислама среди ингушей неразрывно связано с именем Кунта-Хаджи и его последователем Батал-Хаджи Белхароевым.
Именно Кунта-Хаджи стал светочем миссионерской деятельности по принятию ислама ингушами. По мнению М.С. Албогачиевой, среди ингушей «…можно было встретить язычника, мусульманина и христианина, религиозный синкретизм был налицо. Ингушское общество по большому счету находилось в замешательстве. В это непростое для ингушского народа время проповедническую деятельность стал осуществлять Кунта-Хаджи Кишиев, сумевший обратить в ислам ту часть ингушей, которая пребывала в неопределенности» . Учение ингушского святого Батал-Хаджи основывалось на гуманистических началах, о чем свидетельствуют относимые к нему слова: «Если вы, где бы то ни было, увидите людей, ссорящихся из-за чего бы то ни было, то немедленно идите к ним и разведите их» .
Стоит отметить, что в целом для чеченцев и ингушей характерна своя специфическая модель традиционного ислама; он прошел многовековую историю развития и укрепления в вайнахском обществе.
В Чечне и Ингушетии широкое распространение получили суфийские тарикаты накшбандия и кадирия. Тарикат накшбандия, проповедующий аскетизм, на Северном Кавказе известен с ХV в., но в первой половине ХIХ в. он приобрел явно выраженный политический характер. Тарикат кадирия связан с деятельностью чеченского суфия Кунта-Хаджи Кишиева и появился в Чечне в конце 50-х гг. ХIХ в. Кунта-Хаджи выступал против войны горцев с царизмом, призывал их прекратить сопротивление во имя спасения гибнущих чеченцев .
Трудно не согласиться с мнением Г.А. Вертепова, отмечавшего, что «идеология зикризма противоречила идеологии газавата, требующего продолжения борьбы с противником до победного конца, поэтому Шамиль преследовал Кунта-Хаджи за его антигазаватские идеи, запрещая вести проповедническую деятельность» . Если сравнивать общую ситуацию с развитием суфизма на Северном Кавказе, то здесь не все однозначно, в отличие от Дагестана, Чечни и Ингушетии, в Адыгее к примеру, «не возникло суфийских орденов, шариат фактически не соблюдался. Громадную роль играли пережитки язычества и «адыгэ хабзэ» – система горского этикета и моральных норм» .
Накшбандийский орден, возникший в конце XIV в., характеризуется тесной связью, существовавшей между учителем и учеником, допустимостью и даже обязательностью контактов со светскими властями . Активным распространителем политико-правовых учений данного движения указывается шейх Мансур, возглавивший борьбу горцев Северного Кавказа с царской Россией . Процесс дальнейшего утверждения ислама и шариата, а также формирования государственно-правовых институтов в Чечне активизировался в период создания военно-теократического государства горцев Чечни и Дагестана под руководством имама Шамиля.
В 1861–1864 гг. вирд Кунта-Хаджи становится крупнейшим в Чечне и Ингушетии. Вирдовое братство было четко структурировано: в крупные населенные пункты назначались векилы (поверенные), им подчинялись тхамады (старшие), а им подчинялись туркхи, которые осуществляли руководство над группами рядовых мюридов.
В современном чеченском обществе в жизни мусульман по-прежнему ощутимо влияние таких накшбандийских и кадирийских вирдов, как Ташу-Хаджи, Дени Арсанова, Солса-Хаджи, Докку-шейха, Кунта-Хаджи, Баммат-Гирей-Хаджи и его сына Али Митаева… Несмотря на вирдовую сегментацию, ислам в Чечне все-таки является единым. Мусульмане Чечни – это сунниты, придерживающиеся шафиитского мазхаба (богословско-правовой школы, основанной мусульманским теологом Мухаммадом аш-Шафии) .
В последней трети XIX в. из вирда Кунта-Хаджи выделилось несколько самостоятельных вирдов – шейха Баммат-Гирея-Хаджи из селения Автуры, шейха Чиммирзы из селения Майртуп Шалинского района и ингушского шейха Батал-хаджи из селения Сурхохи .
Батал-Хаджи Белхароев в сложное время прививал ингушскому народу терпимость и понимание, как залог недопущения конфликтов и кровопролития, об этом свидетельствует еще одно относимое к нему изречение: «Я свидетельствую вам, что тот из вас, кто, будучи даже правым, уступит во имя Аллаха, получит вознаграждение за это на том и этом свете, во много раз лучшее уступленного вами». «Что бы между вами ни случилось, из-за чего бы ни возник спор, при разборе вы должны руководствоваться нормами Божьего закона – Шариата» , – говорил он своим последователям.
Мы не можем полностью разделить мнение исследователя В.Х. Акаева, который считает, что «укрепляясь на Северном Кавказе, Россия всячески препятствовала распространению ислама среди кавказских этносов и при этом достаточно активно проводила политику христианизации покоряемых горцев» .
Поскольку несмотря на своеобразную историю взаимоотношений России с мусульманским миром, где бесспорны «примеры частичной или полной несовместимости понятий политической и духовной культуры» , ислам в Чечне, да и в целом на Северном Кавказе (из-за своей особой значимости для населения, проживающего на данной территории), царской Россией был взят ввиду необходимости в своеобразные союзники. Касалось это в первую очередь вопросов конвергенции шариата с российскими законами.
Но и в этом вопросе не все так однозначно. У нас вызывает глубокое непонимание тот общеизвестный факт в истории Северного Кавказа, когда имам Чечни и Дагестана Шамиль, будучи руководителем военно-теократического государства, на протяжении 25 лет воевавший с Россией, в конечном итоге был удостоен почетного плена, а известный в Чечне, Ингушетии и Дагестане суфий Кунта-Хаджи Кишиев, который выступал против войны горцев с царизмом, подвергся заключению под стражу. Согласно архивным сведениям: «3 января 1864 г. шейх Кунта-Хаджи, его брат Мовсар и еще несколько руководителей зикристов были арестованы и заточены в укреплении Шали, а затем тайно 6 января под особым конвоем капитана Орон Шака были доставлены в областной центр Владикавказ, откуда отправлены в Новочеркасск» . Мы склоняемся к тому, что авторитет известного суфия Кунта-Хаджи не только в Чечне, но и за ее пределами мог быть истолкован имперской администрацией как прямая опасность для царизма, поскольку Кунта-Хаджи мог реально объединить и возродить после изнурительной Кавказской войны чеченское общество сугубо политическими усилиями, а это было крайне нежелательно для имперской политики на Кавказе.
В учении Кунта-Хаджи лейтмотивом проходило следующее: «Война – дикость. Удаляйтесь от всего, что напоминает войну, если враг не пришел отнять у вас веру и честь. Ваша сила – ум, терпение, справедливость. Враг не устоит перед этой силой и рано или поздно признает свое поражение. Никто не в силах осилить вас и вашу правду, если вы не свернете с пути своей веры – тариката» .
«Наши обычаи и нравы возникли и совершенствовались тысячелетиями. Поэтому оказались настолько близкими исламу. Мы должны их свято беречь и не позволять опошлять никому и ни при каких обстоятельствах…» – подчеркивал в своих проповедях шейх Кунта-Хаджи Кишиев .
Ингушский святой Батал-Хаджи Белхароев, последователь Кунта-Хаджи, осуждал всякие противоправные действия. Вот что говорит источник о его понимании преступления: «Что есть кража? Если, идя куда-то по своим делам, вы увидели лежащую вещь и, прежде чем поднять ее, оглянулись по сторонам, не видит ли вас кто, то, какая бы милость это ни была, и это будет кражей» .
Всякое разрешение споров должно было проходить по шариату – «для разрешения спора достаточно двух людей с чистыми сердцами». Сам Кунта-Хаджи всегда спешил к такому делу. Ему было не по душе, когда люди враждовали между собой. «Если возникнет среди вас какой-то вопрос, то решите его по Корану и сунне пророка. Если кто-то схватил твою шапку и не хочет возвращать, говоря: “Решим вопрос по шариату”, – и, если ты откажешься идти, а после не согласишься с тем, что вынес шариат, это является признаком неверия» .
Чеченская устная традиция сохранила слова Кунта-Хаджи, еще в эпоху Имамата Шамиля требовавшего прекратить войну, чтобы спасти народ от истребления. Также устная традиция приписывает шейху Дени Арсанову следующие слова: «Как раньше для войны требовалась шашка, так сегодня нам нужны наука и знания» .
В отчете начальника Терской области и Наказного Атамана Терского казачьего войска о состоянии области и войска за 1892 г. мы находим сведения, положительно характеризующие влияние религии на население области:
«Учение кунтистов, как в нравственных своих основаниях, так отчасти и в сфере мистической, не только не вредно для туземного населения, но в значительной мере оказывает на него, безусловно, полезное влияние, налагая на своих последователей обязательство делать добрые дела и постоянно стремиться к общению с Богом…» .
На развитие мусульманского права на Северном Кавказе во многом повлияли юридические правовые школы (мазхабы) – ханафитская и шафиитская, названные так в честь их создателей – знаменитых ученых Абу Ханифа и Аш-Шафии .
Об этом в свое время писал Ф.И. Леонтович: «Под шариатом разумеется на востоке мусульманское право, основанное на общих правилах и положениях ислама, изложенных в Коране и развитых позднейшими мусульманскими законоучителями. На Кавказе распространен по преимуществу шариат школы суннитов… Горцы-сунниты восточного Кавказа придерживаются школы Абу Шафи, а западного Ханифи» .
В чем же заключается феномен мусульманского права, его адаптации в регионе, где, как отмечалось выше, длительное время главенствовал правовой обычай? На наш взгляд, заслуживает внимания по данному вопросу мнение З.Х. Мисрокова, который считает, что «мусульманское право здесь постепенно превратилось в право кавказских мусульман» . Поддерживая и развивая эту мысль, отметим, что мусульманское право, несмотря на некоторые различия в вопросах семейного и наследственного характера, в целом было схожим с обычным правом горцев. Неразрывная связь между исламом и этническим правом горцев Северного Кавказа проявляется на примере следующего определения: «Мусульманство – это соблюдение принципов адыгской этики, сопровождающееся знанием Корана, исполнением исламских обрядов и ритуалов. В традиционном общественном мнении, обладающий мусульманством – культурный, интеллигентный и благочестивый человек, входящий, благодаря этому, в элиту адыгского общества. Такие отношения с исламом обогащают адыгскую этику, снабжают ее новым, еще более богатым духовным содержанием. Адыгство становится высшей реальностью и конечной целью бытия» .
Возникшие и активно развивающиеся в Чечне накшбандийский и кадирийский тарикаты являлись главными центрами формирования мусульманских правовых школ, готовящих богословов – знатоков шариата – для Чечни и Ингушетии.
Множество вопросов, относящихся к общим принципам уголовной ответственности, правилам доказывания и судебной процедуре, может быть рассмотрено вместе, поскольку, как нам представляется, все они в равной степени не получили достаточного развития в шариате. Возможно, современное исламское законодательство значительно легче принять именно в этих областях, не только потому, что, возможно, вообще не существует авторитетных возражений против него, но и потому, что такое законодательство может опираться на принципы справедливости и пользы, лежащие в основе шариата.
Особенность мусульманского права в Чечне в период утверждения ислама, а также в более поздние периоды выражена в том, что оно не исчерпывается здесь сугубо догматическими вопросами, отражающими его внутренний мир и религиозную совесть. Специфика мусульманского права в той форме, которая сформировалась в Чечне, всецело обусловлена проблемами повседневной жизни горского общества, начиная от семейно-брачных отношений до вопросов регулирования уголовно-правовых отношений, имеющих свою обособленность длительного адатского влияния.
В целом утверждение ислама в Чечне способствовало систематизации социально-правовой стороны общественных отношений у чеченцев и ингушей.
Процесс формирования государственно-правовых институтов в Чечне на основе ислама отождествляется в основном с шамилевской и постшамилевской эпохами. В основу первой было положено создание шариатской системы правосудия, где адат заменялся единым шариатом для всех горцев Чечни, а уже после падения Имамата и пленения Шамиля использование шариата в вопросах осуществления правосудия было переходной моделью функционирования суда на основе российского законодательства и норм шариата. Здесь следует пояснить, что система наказания, к примеру, включавшая отсечение конечностей, применялась очень редко.
Нормы обычного права в соединении с требованиями мусульманской этики отличались трезвостью взгляда, ярко выраженным практицизмом, по многим вопросам выступали в качестве умиротворяющего фактора… Призыв к прощению, не воздаянию «плохим за плохое», в противовес адатам, также выражен в мусульманстве достаточно четко» .
§ 2. Основные правовые отношения по шариату у чеченцев и ингушей
Утверждение ислама в Чечне и Ингушетии способствовало интенсивному влиянию шариата на адаты. В результате данного влияния многие адаты, в первую очередь гражданско-правового характера, стали адаптироваться под шариатские нормы правосудия, но при этом социальное значение адата не изменилось. Ислам в Чечне креп и развивался на фоне антиколониальной борьбы горцев Северно-Восточного Кавказа в ХVIII–ХIХ вв. Именно в этот период шариат пытается доминировать над адатом.
В чем заключалась сущность шариата, который внедрялся сначала шейхом Мансуром, позднее Ташу-Хаджи и имамом Шамилем? Основная суть и цель шариата направлены на точное и искреннее соблюдение установленных обязательств, нарушение которых категорически запрещено. В основе шариата лежит защита основных ценностей мусульманского права – религии, жизни, разума, продолжения рода и собственности. Фактор сохранения и продолжения рода в условиях борьбы с царской Россией был приоритетным, так как военные действия несли большие человеческие жертвы, не меньше умирало вследствие действий адата, одобрявшего кровную месть. В этой связи шариат мог стать тем эффективным сдерживающим фактором от применения кровной мести посредством маслаIатного (миротворчества) примирения.
С приходом ислама в тот или иной регион мира происходит процесс усовершенствования мусульманского права за счет специфических особенностей этого региона, связанного с климатическими, а самое главное этническими своеобразиями конкретного народа. Наиболее ярко, на наш взгляд, выше приведенное утверждение находит свое отражение на Северном Кавказе, где столетиями господствовали адаты.
Правовая система в Чечне и Ингушетии в ряде аспектов принципиально отличается от доисламской. Появляется разграничение понятий личной и коллективной ответственности за преступление, правовая процедура, механизмы и средства исполнения правосудия.
Отличия между исламской и доисламской правовыми системами чеченцев и ингушей особенно ярко прослеживаются в вопросе толкования преступлений на почве кровной мести. По адатной правовой системе чеченцев и ингушей эти преступления не классифицировались на преднамеренные и неумышленные, до наказания виновного ответственность за совершенное деяние (преступление) лежала на всех членах тайпа. В случае если не представлялось возможности наказать конкретное лицо, совершившее преступление, то по адатной правовой системе допускалось наказание члена семьи или тайпа. По шариату категорически запрещалось мстить кому-либо кроме самого убийцы.
Установленная имамом Шамилем система правосудия по шариату ввела следующие виды наказаний за воровство: в первый раз – отсечение правой руки, во второй раз – левой, в третий раз – правой ноги, в четвертый раз – левой ноги, в пятый – отсечение головы. С тех пор, как горцы приняли шариат, резко возросло число безруких, особенно в Анди и Гидатле . В данном случае речь идет о дагестанских населенных пунктах, входивших в состав Имамата. Сведений о применении указанного вида наказаний в Чечне мы не обнаружили. Установление данных видов наказания за преступления в приведенной последовательности свидетельствует, на наш взгляд, о начальной неразработанности системы наказания в Имамате. Именно это обстоятельство, а также массовое применение данного вида наказаний побудило имама Шамиля ввести некоторое послабление в проводимой им шариатской реформе правосудия. За первое и второе воровство – штраф, за третье – смерть. За уклонение от явки на военный сбор – штраф и заточение в яму на столько дней, сколько длилась данная военная операция.
Характеризуя шариатскую систему Имамата Шамиля, исследователь П. Павленко отмечает: «В Коране сказано: «Человека, пришедшего в чужой дом для драки с хозяином или членами его семейства, можно убить, как собаку». Но, с другой стороны, в том же Коране разрешено в возмездие за кровь требовать кровь же. В Чечне и Дагестане богатые это толковали по-своему. Шамиль решил противоречия Корана своим излюбленным манером – он уравнял шансы богатых и бедных. Было объявлено: если родственники убитого или раненного в чужом доме начнут мстить за его кровь, то сами обратятся в убийцу» .
После принятия ислама и введения шариатского судопроизводства клятва на Коране стала обязательным элементом справедливого отправления судопроизводства в Чечне и главным отличительным элементом шариатского судопроизводства. К клятве на Коране приводили мусульманские судьи – кадии. Во главе духовенства отдельных обществ стоял так называемый «духовный начальник», скорее всего один из мусульманских богословов-алимов. В крупных аулах, где было несколько мечетей, один из мулл избирался в кадии: «Первенствующий в селении называется кади, т. е. судья; на место умершего духовного избирается старейшими в фамилии другой достойный, причем не уверяются той или иной фамилии или другой, лишь бы был природный чеченец». В селениях поменьше имелись только «молы», подчиняющиеся кадиям многочисленных аулов .
Власть кадия в Чечне в первую очередь была судебной, но она распространяла свою сферу влияния и на иные управленческие стороны деятельности чеченского общества. Старшины селений зачастую руководствовались совместными с кадиями действиями по управлению населением. В отдельных случаях эта власть была единоличной – «чабутлинцы никаких у себя владельцев не имеют, суд и расправу чинят они через своего кадия…» .
В Чечне и Ингушетии, в отличие от Дагестана, не известны прецеденты в виде принесения присяги «именем жены, то есть кебинная (самая древняя присяга – хатун-таллах, или кебин-таллах) присяга была связана с брачным договором. Если показания присягателя оказывались ложными, то брак признавался недействительным, незаконным» .
По мнению ряда ученых, например Н.А. Смирнова, В.А. Потто, возникновение военно-теократического государства Имамата Шамиля было вызвано потребностями борьбы против российского правительства .
Внедрение шариата имамом Шамилем осуществлялось угрозой применения силовых методов воздействия. Очевидно, это была вынужденная мера в условиях того сложного времени. Об этом свидетельствует, к примеру, «Письмо Шамиля чеченскому народу о подчинении шариату под угрозой наказания» (1836 г.) . В правовой лексике чеченцев и ингушей по мере усиления шариата появляются новые термины, например, тутмакх – арестант (слово заимствовано с тюркского). Заключение под стражу было одним из самых распространенных наказаний в период военно-теократического государства Имамата.
Управление горцами в мировоззрении имама Шамиля было связано исключительно с жесткой системой подчинения. Шариат в глазах чеченцев Шамиль укреплял путем его применения на личном примере, посредством критики и наказания наибов за нарушения законов шариата. Судебный процесс был демонстрацией его верности шариату и собственному низаму, распространялся на вопросы в т. ч. далекие от религии .
Введенное шариатское судопроизводство в Чечне на основе низамов регулировало все стороны жизнедеятельности, по сути, они были источниками как государственного, гражданского, уголовного, так и административного права.
Низамы, принятые имамом, были направлены на удовлетворение интересов народных масс, большую часть которых в Дагестане составляли свободные крестьяне – уздены (свободные люди) .
Шариат, в отличие от адата, унифицировал партикулярную систему отправления правосудия по адатам. Если же при адатной правовой системе в тех или иных областях Чечни существовали отличные друг от друга адаты, то с принятием ислама шариатское судопроизводство стало единым для всех представителей чеченского общества, т. е. оно не давало, в отличие от адатной системы судопроизводства, права широкого толкования. Универсальность мусульманского права, взаимодействие в нем религиозно-этического и правового начал ярко проявляются в его оценке того или иного поступка. По шариату допускается возможность осуществления двух подходов, согласно одному из них за основу берутся внутренние намерения человека, а другому – его внешнее поведение. Именно на таком несовпадении традиционно было основано одно из различий муфтия и кадия: первый в своих суждениях относительно конкретного дела руководствовался преимущественно религиозными соображениями, а второй учитывал сугубо правовые моменты. Поэтому их оценки одного и того же поступка могли не совпадать, но обе признавались действительными. Не случайно мусульманское право исходит из того, что гарантиями соблюдения большинства его норм являются как религиозные санкции, так и правовая ответственность.
Процесс шариатского судопроизводства в Чечне и Ингушетии сопровождался ведением специальных учетных книг, в которые записывались решения по конкретному делу.
Мусульманское право гарантировало для всех принцип равенства: «Ведь верующие – братья… О люди! Воистину, Мы создали вас мужчинами и женщинами, сделали вас народами и племенами, чтобы вы знали друг друга, ибо самый уважаемый Аллахом среди вас – наиболее благочестивый» (49:10,13) . «…И советуйся с ними о делах» (3:159). «И дело их – по взаимному совету» (42:38). Но главным принципом шариатского правосудия является справедливость, упоминаемая во многих аятах Корана, в одном из которых говорится: «Если же станешь выносить судебное решение, то суди их по справедливости» (5:42). «…И мне велено судить по справедливости между вами» (42:15).
Мусульманское право – многогранное социальное явление, уходящее своими корнями в далекое историческое прошлое. Опираясь на выводы исследователей в данном направлении, мы приходим к заключению, что мусульманское право представляет уникальное целостное и самостоятельное юридическое явление, которое относится к религиозной системе, но при этом выходит далеко за ее рамки.
Авторитетные мусульманские правоведы средневековья и современные исследователи разработали немало классификаций правонарушений, анализ которых помогает лучше понять специфику мусульманского деликтного права . Как отмечает З.Х. Мисроков, «все преступления по мусульманскому праву можно условно разделить на три группы. Первая включает деяния, которые посягают на «права Аллаха» и наказываются точно определенным в Коране и Сунне наказанием – «хадд». Вторая включает преступления, которые караются установленной в Коране и Сунне санкцией – «кисас» и нарушают права частных лиц. Третью группу составляют иные преступления, наказание за которые не определено в Коране и Сунне, и которые могут посягать как на «права Аллаха», так и на права частных лиц и караются санкцией «тазир» .
Исследователи мусульманского деликтного права единодушны в отнесении кражи к преступлениям, за которые Кораном установлена строго определенная мера наказания: «Вору и воровке отсекайте их руки в воздаяние за то, что они приобрели, как устрашение от Аллаха. Поистине, Аллах – великий, мудрый! А кто обратился после своей несправедливости и исправит, то Аллах обратится к нему. Поистине, Аллах – прощающий, милосердный!» (V, 42/38-42/39) . Применение в качестве наказания столь суровой меры по шариатскому судопроизводству связано с посягательством на собственность, которая в исламе входит в число охраняемых ценностей. Приведенные аяты – наглядный пример того, что шариат в сравнении с адатом отдавал преимущество охране частной собственности, в то время как адат в отдельных случаях мог трактовать похищение чужого имущества вне общины как удаль.
При этом важно подчеркнуть, что мусульманское право в судебной системе Чечни и Ингушетии тесно взаимодействует с обычаями в единой системе социально-нормативного регулирования, хотя его утверждение проходило сквозь определенные нормативно-правовые трудности. Так, А. Дирр, рассматривая причины, по которым в Дагестане длительное время отвергалось мусульманское право – шариат, писал: «Шариат слишком строг в наказании проступков, в которых местный житель не видит преступления, а наоборот, даже геройский поступок, как, например, в краже скота, если оно совершено только не по отношению к родственникам» .
Доминирующими правовыми положениями на основе шариата у чеченцев и ингушей были гражданско-правовые отношения. По шариату брак и рождение детей – религиозная обязанность, а безбрачие не приветствуется . Если же согласно обычному праву чеченцев брачный возраст для обоих полов начинался с 16–20 лет, то с утверждением шариата он был снижен до 14 лет. Тем не менее, ранние браки не приветствовались, следовательно, они носили минимальный характер.
Семейное право, содержащее нормы ритуального и религиозного поведения, имеет наиболее приоритетное значение в шариате, поскольку в священной книге для всех мусульман Коране наибольшее число предписаний посвящено личному статусу.
Отличием адата от шариата являлось то, что адат в гражданско-правовых вопросах ущемлял права тех, кого защищал шариат. К примеру, отстранял дочь от наследования, тогда как по шариату ей полагалась треть доли брата . Шариат запрещает ростовщичество, распутный образ жизни, браки между близкими родственниками, употребление спиртных напитков и т. д. Здесь следует отметить, что в Чечне, в отличие от Дагестана, браки между родственниками были категорически запрещены, приветствовалось заключение брака по принципу «чем дальше – тем лучше».
С принятием ислама в Чечне и Ингушетии вопросы наследства чеченцы и ингуши все чаще предпочитают решать на основе шариата. Объясняется это тем, что шариат, в отличие от адата, достаточно последовательно разработал процедуру наследования, выделив группы наследников, которые в адате не были так широко представлены.
Следует подчеркнуть, что «патрилинейное чеченское общество, определяя наследника сугубо по отцовской линии, выделяло младшего сына» . Степень ответственности за действие и мужчин, и женщин ложилась на дехой (отцовскую линию).
Помимо известных адату, к группе наследников – отца, матери и детей покойного, а также второй группы наследников – дед, бабушка, братья и сестры покойного, добавилась третья группа наследников – дяди и тети покойного по линии отца и матери, а также их дети.
По адату, в случае если жена воспитывает детей, и они остаются с ней, то адат определяет денежное содержание каждого из детей . То же самое происходит и по шариату.
Дочери в ингушской семье по адату были лишены наследства. Для женщин наследование по нормам шариата было намного выгоднее, чем по адату. По шариату наследники получают следующие части имущества: муж получал 1/2 часть наследства, а при наличии детей и внуков – 1/4. Жена в аналогичных случаях – соответственно 1/4 и 1/8 части. Мать получала 1/3 часть, а при супруге 1/3 оставшуюся после выдела супруга; при детях и внуках по мужской линии мать получала 1/6. Дочка или внучка, как единственная наследница, получала 1/2. Две и более дочери – 2/3 наследства. Сын получал всегда вдвое больше дочерей .
В то же время получается удивительная ситуация, отмечаемая Н.С. Иваненковым, считавшим, что до принятия ислама чеченская женщина была менее подвластна мужу . Связано это, на наш взгляд, с тем, что по адату многоженство не приветствовалось и предполагало в первую очередь защиту интересов женщины в моногамном браке как хранительницы очага, отсюда чеченское выражение «цIин нана», а по шариату многоженство разрешалось.
Здесь следует сделать пояснение: многоженство по шариату предполагало полное равенство в отношении ко всем женам, в противном случае оно запрещено. В Чечне и Ингушетии очень трудно было наблюдать ситуацию, о которой пишет голландский исследователь Ван ден Берг: «На Востоке легко можно встретить мужчин, которые имели последовательно от 15 до 20 жен, с которыми они развелись, и женщин средних лет, имевших с полдюжины мужей» . Последних же примеров среди чеченцев и ингушей не было вообще. Адатским правом чеченцев особо защищались честь и достоинство замужней женщины и чужой невесты, причем даже в большей степени, чем незамужней девушки .
Возникает вопрос, почему по адатам чеченцев и ингушей дочери лишались наследства? Здесь следует пояснить, что речь идет о незамужних девушках, у которых есть братья, следовательно, в их обязанности входит ее содержание и подготовка приданого. Если же речь идет о единственном в семье ребенке женского пола, то она не лишается наследства, а попадает под опеку родственников, которые до ее совершеннолетия и замужества должны ее содержать и передать ей наследство родителей.
Мы солидарны с мнением Ф.А. Гантамировой в части высказанных различий на вопросы развода у чеченцев и ингушей. Если же у ингушей развод – это право исключительно принадлежащее мужу, то у чеченцев развод разрешается обоим супругам, достаточно только привести доказательства невозможности брака .
У чеченцев и ингушей существовала выработанная столетиями целая система регламентированных взаимоотношений между мужчиной и женщиной.
Так, если женщина должна дать дорогу мужчине, то мужчина обязан проехать так, чтобы оружие его не было обращено к стороне женщины; бить или убивать свою жену считается величайшим позором; общество клеймит презрением такого мужа .
Непозволительно не только оскорбить как-нибудь девушку, но даже дотронуться до нее рукою, в противном случае его ожидает всеобщее презрение, а иногда и разделка посерьезнее .
В случае нанесения побоев женщине в ее пользу взыскивался один бычок. Если женщина была беременна, и последствием побоев был выкидыш, то сверх того дело разбирается по шариату .
Шариат гарантировал женщине защиту ее интересов, в случае явного нарушения мужчиной из дозволенного ему в отношении женщины.
По шариату категорически запрещалось похищение женщин, но в то же время шариат знает форму принудительной женитьбы или замужества. Именно на примере регулирования брачно-семейных вопросов среди чеченцев и ингушей происходит реализация основных правоотношений по шариату.
В шариате были четко регламентированы основания для расторжения брака . Однако анализ состояния брачно-семейных отношений в прошлом приводит нас к выводу о низком уровне разводов в вайнахском обществе в сравнении с современным периодом. При разводе по вине мужа, вследствие нанесения им тяжких оскорблений, несодержании и некоторых других обстоятельствах, жена забирала все свое имущество .
Круг гражданско-правовых вопросов, регулируемых в чеченском и ингушском обществе шариатом, во многом состоял из вопросов: купли-продажи, права распоряжения имуществом, поручительства, возмещения убытков, долговых обязательств, ростовщичества. Безусловно, эти вопросы могли регулироваться и по адату, но с утверждением ислама и шариата они приобретали еще и духовную силу, имевшую сильное божественное значение для вайнахов. Вопросы процессуальной правоспособности и дееспособности регулировались на нормах шариата.
Так, согласно основам мусульманского права школы имама Аш-Шафии, которой следуют в Чечне и Ингушетии, существует следующее понимание указанных вопросов.
«Заключающие (друг с другом торговую) сделку имеют право выбора (между ее завершением и отменой) до тех пор, пока они не разойдутся. Право распоряжения имуществом предоставлено каждому человеку. При этом запрет на распоряжение своим имуществом – алъ-хаджр распространяется на шестерых: 1) ребенка (до достижения им совершеннолетия), 2) сумасшедшего (до возвращения к нему сознания), 3) глупца, (безрассудно) расточающего свое имущество, 4) оставшегося без гроша (банкрот), которого обременили долги (т. е. несостоятельный должник), 5) больного (находящегося при смерти) в том, что превышает одну треть (его наследства по причине того, что наследники, согласно закону шариата, имеют право на две трети его наследства, это если на нем нет долга, а если на нем долг, поглощающий все наследство, то он не вправе распоряжаться ни одной третью, ни тем, что превышает ее), 6) раба, которому не дали разрешения на торговлю (он не имеет права распоряжаться имуществом своего господина без его разрешения)» .
«Разрешается уполномочивать и быть уполномоченным другим. Уполномочие (или доверенность – аль-вакалату) – есть разрешенное соглашение, и каждый из них (т. е. уполномочивающий и уполномоченный, или доверитель и доверенный) имеет право по желанию на его расторжение. Расторжение предполагается и по причине смерти одного из них. Возможно поручительство в долгах – замануд-дуюни, в которых установлен факт долгового обязательства, если (поручителю) известна их величина (род и свойство). Кредитор наделен правом требования (долга) с поручителя или должника (требовать все с обоих, или все с одного из них, или часть с одного и часть с другого).
Ростовщичество (риба) – взимание процентов с долга запрещено, оно бывает только в золоте, серебре и съестных продуктах (например, пшеница, ячмень, сухие финики и соль)» .
Укрепление шариата способствовало новому восприятию вопросов по кровной мести. Кровник мог быть прощен ради Аллаха и пророка Мухаммада (да благословит его Аллах и приветствует). В постановлениях о кровной мести шариат не ограничивается простым признанием действовавшего до него обычая, а вводит его в определенные рамки: ограничивает сферу его действия, регулирует порядок его проявления и заботится о замене его менее нарушающим внутренний мир и спокойствие порядком.
Шариат, в отличие от адата, указывает на равенство возмездия. При всем этом шариат остается верен исконному народному воззрению, когда распространяет на весь род ответственность за его членов .
Характеризуя правовые отношения по шариату у чеченцев и ингушей, необходимо отметить, что у них существовали также маслаIатан тобнаш (примирительные комиссии), руководствовавшиеся для примирения сторон преимущественно шариатом и частично адатом. Эти своего рода примирительные (досудебные) комиссии, действовали на смешанном законодательстве и пользовались большой популярностью среди чеченцев и ингушей. Данный институт функционировал в основном как досудебный орган. Документальное подтверждение разграничения применения адата и шариата, принятого коллегиально на заседании Мехк-Кхела, можно встретить у известного чеченского историка У. Лаудаева: «На горе Кеттеш-корт было 100 представителей от всех тайп, которые заседали 10 месяцев» .
Утверждение ислама в регионе способствовало развитию общинной собственности, однако теперь, помимо тайповых общин, коллективно распределяющих земли, появляется еще один субъект правоотношений – мусульманское духовенство. Мечеть имела свои земли – джамаIатан латта, доходы с которой употреблялись на нужды мечети. Пшеницу продавали, а выручку тратили на мечеть. Часть шла на праздники; ее делили между теми, кто ухаживал за землями мечети, а также между односельчанами. Обработку земли мечети и организацию всех соответствующих работ вели служители мечети – туркхи .
По свидетельству Н.С. Иваненкова, в сел. Хуландой на 100 дворов была одна мечеть. Имущество мечети составляли 12 загонов и 300 овец. Это имущество накапливалось в результате пожертвований со стороны сельчан.
«Хотя участки, овцы и прочее имущество жертвователей и находится в ближайшем ведении муллы, но все же высший надзор над ними принадлежит обществу» . Здесь следует понимать, что на начальном этапе это была форма коллективного объединения членов одной общины по религиозному принципу, не позволявшая выделиться мулле и кадию самостоятельно. Все вопросы решались коллективно.
Детальное описание собственности, находящейся во владении мусульманской святыни, можно встретить у Н.С. Иваненкова на примере хозяйства мечети в сел. Малые Варанды. Согласно сведениям, приводимым автором, большая мечеть селения распоряжается 8 загонами, передаваемыми на обработку семье, приносящей обществу наибольшую выгоду. Гамхоевская мечеть располагала 28 загонами в различных местах селения, Ведучинская – 9 загонами, Атенбаусская – 28, Кахходойская – 5 и т. д. «Часть зерна, поступающая мечети, – резюмирует Н.С. Иваненков, – сохраняется лицами обрабатывающими участки. Они же варят галушки из мечетной муки, пекут хлеб и приносят говельщикам в ноябре месяце» . Мечеть имела в собственности не только пашни, но и другие виды имущества, в частности сенокосы (маьждиган цана), стада мелкорогатого и крупнорогатого скота (маьждиган жа/маьждиган даьхни), что позволяло эффективно оказывать помощь и взаимовыручку нуждающимся членам общины. Фактически мы имеем ситуацию переноса в религиозную среду чеченского института белхи, в основе которого лежит коллективная помощь всей общины на безвозмездной основе одному или нескольким домам цIа.
Ценность шариатских правоотношений у чеченцев и ингушей заключалась в том, что мусульманское право стало проповедовать необходимость отличать правильные, допустимые обычаи от неразумных, дозволенное от недозволенного. Важно отметить, что укрепление шариата и его применение чеченцами и ингушами в качестве основных правовых отношений способствовало развитию общей концепции права среди данных этносов. В соотношении адата и шариата, существовавшем в древнем вайнахском обществе, шариат значительно способствует прогрессу правопорядка, в первую очередь с позиции гражданской, уголовной ответственности, а также в силу четко обозначенных в нем юридических санкций. Шариат не давал чеченцам и ингушам право свободного толкования.
§ 3. Особенности рецепции мусульманского права у чеченского и ингушского этносов
Заимствование мусульманского права шейхом Мансуром в качестве регулятора общественных отношений и отправления правосудия на основе шариата происходило посредством прямого противопоставления религиозного закона адату. Это неоднократно звучало в его прокламациях, в которых прямо указывалось, что тот, кто решает дела по адату, делается некоторым образом соучастником Бога, или равняется ему, что делает его неверным. «Да сохранит нас Бог от того, чтобы мы ошиблись в решениях, которые назначены Богом… и да сохранит нас от того, чтобы мы говорили, что есть то, чего нет в книгах Божьих», – заявлял Мансур .
Роль шейха Мансура в построении государственно-правовых институтов трудно переоценить, именно им впервые был начат процесс по созданию единой эффективной системы управления не только чеченским обществом, но и другими северокавказскими народами. Идеологическая платформа его государственного образования базировалась на нормах шариата, созданные им государственные органы по управлению обширной территории в своей деятельности руководствовались исламскими догмами.
Появление шейха Мансура неоднозначно было воспринято среди местного духовенства, поскольку признавая Мансура за шейха, потом и имама, который до этого ничем не отличался и не выделялся среди жителей Алды, муллы отчасти утрачивали свою популярность среди народа.
В то же время муллы и кадии, видя популярность среди горских народов проповедей Мансура, не смели открыто выступать против него, особенно тогда, когда обездоленные горские массы поголовно становились под его знамена . Шейх Мансур предпринял меры по проведению комплексной судебной реформы на Северном Кавказе. Суть данной реформы заключалась в выработке единых стандартов отправления правосудия на основе шариата, лишавших некоторых мулл права самостоятельно вершить правосудие по адату. Выстраивается вертикаль судебной системы народно-освободительного движения шейха Мансура. Однако подобная систематизация не могла устроить отдельную часть духовенства, длительное время имевшую самостоятельность при отправлении правосудия на основе шариата.
Документальным подтверждением этому является письмо от 10 декабря 1785 г. к чеченским и другим народам одного из табасаранских духовных лиц, не скрывающего своего недовольства действиями объявившегося в Чечне имама .
Движение под руководством шейха Мансура способствовало ускоренному формированию целостной шариатской правовой системы в противовес адату и локальному шариату в лице некоторой части духовенства Чечни.
Преемниками шейха Мансура в 1820-е гг. стали шейхи Абдул-Кадыр, Авко и Мухаммад Майртупский, а также имам Яух . Однако главным и наиболее влиятельным руководителем чеченцев после шейха Мансура стал Бейбулат Таймиев, избранный 29 мая 1825 г. военным руководителем чеченцев, а Магома (Мухаммад) Майртупский – имамом, в качестве духовного лидера. По мнению Н.Ф. Дубровина, этот процесс в Чечне стал «первым проявлением административной власти» . Аналогичное заключение сделал также и исследователь Н.И. Покровский, охарактеризовавший решение этого собрания «первой попыткой установить свою администрацию» .
В Чечне фактически была провозглашена государственность во главе с дуумвиратом – светским и духовным лицами, дальнейшая попытка создать единое федеративное горское государство на территории Чечни и Дагестана в 1829 г. не увенчалась успехом, спустя 2 года после этого, в 1831 г., Бейбулат Таймиев был убит своим кровником . При этом следует особо отметить достигнутые успехи Б. Таймиевым в процессе администрирования Чечни, когда в подвластных ему населенных пунктах назначались старшины, подотчетные ему, установлена была система денежных взысканий, а также были сформированы вооруженные силы, насчитывавшие как пехотные, так и конные соединения и отличавшиеся высокой организацией и дисциплиной. В архивных источниках обнаружены подтверждения его организаторской деятельности.
Согласно докладу подполковника Сорочана, являвшегося командующим гарнизона крепости Грозная в конце лета 1825 г. на имя генерала А.П. Ермолова, чеченским руководителем во всех населенных пунктах неподконтрольных царской власти учреждалось «свое начальство, делает старшим по нескольку в деревнях с тем, чтобы они старшинам же были послушны, а ежели не выполнит кто, то 10 рублей серебром штрафу. А он же требовать будет исполнения от старшин, и все сделано по присяге» .
Бейбулат Таймиев является вторым признанным как чеченским народом, так и царской властью руководителем чеченского народа, четко обозначившим основные приоритеты по созданию государственности чеченцев. Внутренняя политика Таймиева была ориентирована на принципы единения через слом вековых родовых отношений, мешавших чеченцам консолидироваться в единое целое. Система управления, введенная Таймиевым, для своего времени была новаторской. В результате прямого назначения старшин выстраивалась вертикаль власти, административная политика управления крупными территориями, населенными различными тайпами, позволила оперативно управлять подвластными землями, избегать внутренних распрей и междоусобиц. При этом в отличие от назначаемых старшин, выполнявших роль исполнительной власти, назначение судей происходило путем избрания самим народом. Внешняя политика является результатом его усилий по сохранению чеченского народа от тотального уничтожения, там, где был возможен язык дипломатии, он всегда прибегал к этому действенному инструменту, но при этом его гибкость не шла в разрез с его полководческими качествами. Считаем важным отметить, что характеристика его организаторских способностей со стороны царской администрации, обозначившей его «атаманом всей Чечни» , была направлена на принижение его статуса и политической роли в регионе.
В отличие от Шейха Мансура, Бейбулат Таймиев хоть и боролся с родовым строем, но при этом пытался создать в большей степени модель светского государства. В этом контексте следует также отметить, что потестарная власть чеченских старейшин при Таймиеве трансформировалась в сугубо совещательно-рекомендательный орган, вся полнота власти сосредотачивалась у одного руководителя в лице Бейбулата Таймиева.
К концу XVIII в. – началу ХIХ в. у чеченского этноса окончательно сложились психологические характеристики и поведенческие модели, во многом объединяющие их с другими народами Северного Кавказа… Как отмечают исследователи, регламентированность как характеристика чеченского этноса определяет высокую степень стремления его представителей избегать неопределенности и порождает агрессивность в случае девиантного поведения .
В первой половине – середине 30-х гг. XIX в. в качестве религиозного и военно-политического лидера Чечни выступил Ташу-Хаджи, мулла из селения Эндери. По одним сведениям, он по происхождению – кумык, по другим – чеченец . Его талант не только религиозного проповедника, но и военного и государственного деятеля проявляется в селении Майртуп, где на общенародном съезде «с большим трудом добивается принятия чеченцами шариата в качестве основы судопроизводства. Этим он добивается не только утверждения основ ислама в Чечне; более важно другое – единое право должно было положить начало консолидации чеченского народа в освободительной борьбе» .
С начала 30-х гг. XIX в. благодаря имаму Шамилю и Ташу-Хаджи впервые в истории Кавказа было создано единое государство Имамат, объединившее народы Чечни и Дагестана. Особый интерес у многих исследователей вызывает законотворческая деятельность Имамата. Низамы были источниками государственного, гражданского, уголовного, административного, финансового и др. отраслей права.
Как отмечалось выше, главным регулятором общественной жизни чеченцев, источником решения гражданских и уголовных дел выступало обычное право – адаты, но с процессом возникновения и развития Имамата как государства шариат в Чечне постепенно вытеснял адат. В Ингушетии власть имама Шамиля не была признана, следовательно, здесь сохранялась сила адата. В основу Имамата были положены демократические принципы управления горцами в сочетании с религиозными нормами. Между тем, о сущности и природе созданного Шамилем государства в исторической литературе существуют противоречивые мнения. Изучая материалы исследователей движения имама Шамиля, можно прийти к выводу, что шариат был единственным способом приучить к единому порядку множество горских народов, входивших в состав Имамата. Ведь, как отмечалось выше, несмотря на определенную внешнюю однородность, адаты горцев не были идентичными для всех горцев Северного Кавказа, что сказывалось в т. ч. на их разобщенности.
Имамат был, по сути, переходным типом государства. Переходные формы государства не всегда можно отнести к одному из известных исторических типов государства. Переходными были и раннефеодальные государства в Западной Европе, когда государство не сложилось как организация политического господства класса феодалов, поскольку этот класс не сформировался . Имам носит титул халифату-ресули-ллах, что значит «преемник посланника божьего»; некоторые же юристы принимают слово «халифат» в значении «наместник», так что они предпочитают титул халифату-ллах («наместник божий»). Другие же утверждают, что Аллах как вездесущий не имеет нужды в наместнике .
В период Имамата Шамиля в Чечне шариат является главной правовой системой, регулирующей все стороны жизнедеятельности горцев. Действуя согласно книге (Корану), наказывал тех, кто предавался пьянству, распутству, злодеяниям. Этим он искоренил злодеяния и преступность, вывел людей на истинный путь .
Теократия в своем последовательном развитии приводит неизбежно к всемирному господству или, по крайней мере, к господству над всей массой верующих .
До создания теократического государства горцев Чечни и Дагестана под руководством имама Шамиля чеченское общество можно охарактеризовать как демократическое, поскольку ярко прослеживались, с одной стороны, неприятие и отсутствие наследственной власти, а с другой – развитая выборная система формирования коллегиальных органов власти Мехк-Кхела (Суда страны) и Мехкан-кхеташо (Совета страны).
Господство принципа неотвратимости наказания, тотальная юридическая ответственность, жесткая система наказания виновных способствовали выстраиванию управленческой вертикали власти, во главе которой стоял сам имам. Имамат в период начального развития сформировал единую социальную политику – гражданского равенства и единства горцев Чечни и Дагестана.
Обязанности имама были сформулированы голландским исследователем Ван ден Бергом. Среди них главными выступают: охранение религии как в отношении внешних религиозных обрядов (дин), так и в отношении чистоты вероучения (иман) против фетиков и лжеучителей, отправление правосудия и попечение о приведении в исполнение наказаний, в особенности худуд, ведение войны для распространения веры, охрана внутренней и внешней безопасности государства и попечение о военном деле, взимание зеката и других доходов казны, управление, т. е. назначение чиновников и надзор за ними .
Гражданское судопроизводство на местах осуществлялось дибирами, муллами, кадиями, муфтиями. Муфтий осуществлял свою деятельность на территории наибства. К его ведению подлежали как гражданские, так и религиозные дела. Муллы и кадии разбирали дела в селах. Решения вышеуказанных должностных лиц, вынесенные по шариату, исполнялись добровольно, в случае отказа добровольно подчиниться решению, дело разбиралось наибом. Апелляции на решения наиба подавались имаму .
По мнению М. Ковалевского, почти все вопросы гражданского и процессуального права решались в Дагестане по шариату, а споры уголовного характера – по адату. «Если не говорить о вещном и обязательственном праве, – отмечал он, – все стороны юридической жизни Дагестана сохраняют следы всестороннего регулирования их обычаем» . Среди причин перехода к регулированию гражданско-правовых отношений в судопроизводстве по шариату А.И. Першиц, считает, что в «шариате гражданско-правовые нормы более модернизированы, чем отличающиеся варварской жестокостью уголовные . Под жестокими мерами автор имеет в виду имевшие место истязания в Европе.
Из всех условий заключения брака по мусульманскому праву – согласие брачующихся и их сторон, стоимость калыма и соблюдение установленных формальностей – чеченцы и ингуши руководствовались в первую очередь последними, когда мулла произносил молитву и объявлял брачующихся законными супругами. При этом известный правовед К.С.А.-К. Кокурхаев считает, что при «определении размеров калыма чеченцы и ингуши руководствовались не шариатом, а адатом» . Очевидно, здесь имеется в виду то, что вопросы, не противоречащие шариату, могли регулироваться адатом, в этом и есть, на наш взгляд, проявление в Чечне своей особенной шариатской правовой формы, взаимодействующей с адатом. На это, кстати, указывал и академик А.М. Шагрен, отмечавший калым за невесту как основание всякого супружества .
Взаимопроникновение адата и шариата отмечает и известный российский ученый Р.И. Хасбулатов: «…когда чеченцы приняли ислам, старые традиции и правила, регулирующие вопросы кровной мести, органически переплелись с шариатским правом, которое тщательно описывает «технологию» возмещения ущерба, в том числе и за разные формы убийства и увечий» .
В период распространения ислама в Чечне трактованию основных источников шариата и фикха учились в соседнем Дагестане, где у известных богословов обучались выходцы из Чечни, которые, возвращаясь домой с полученными знаниями, становились востребованными специалистами в области мусульманского права. М.Н. Покровский, отмечавший популярность религиозного просвещения среди горцев в XIX в., отмечал: «Дагестан снабжал весь Восточный Кавказ знатоками арабского языка, чтецами, муллами, кадиями» .
Ввиду того, что мусульманское право является самостоятельной религиозной правовой системой, определение и сущность преступления трактуются с религиозной точки зрения. На это указывает и крупный специалист в области адатского и шариатского права З.Х. Мисроков, по мнению которого «четкой границы между собственно религиозными проступками (грехами) и секулярными преступлениями в мусульманском уголовном праве нет. А поэтому преступление рассматривается как грех, попрание религиозного закона, заповедей» .
Именно это понимание преступления как запрещенного свыше Аллахом является основой уголовно-правовой концепции мусульманского права, где понимание преступления как тяжкого греха переплетается с определением в формально-юридическом значении.
В.Е. Чиркин считал, что шариат – это не только право, поскольку включает наряду с правовыми религиозные и моральные нормы. Но на практике юридические нормы обособляются от всех остальных и выражаются в фикхе – мусульманско-правовой доктрине, которая является официально выраженной и признанной. Основное отличие юридических норм мусульманского права – их применение судами от имени государства .
Анализ системы шариата приводит нас к выводу о существовавшем различии в механизме судебной реализации мусульманских норм. Яркое проявление этого можно наблюдать в соотношении публично-правовых и частноправовых отраслей, хотя традиционная мусульманско-правовая доктрина теоретически не делает различия между ними. Но, как показала практика, не всегда. К примеру, имевшая широкое распространение в Имамате специфика норм, регулировавших отношения с участием мусульманского государства, в сравнении с правилами поведения, применявшимися в частных взаимоотношениях правоверных. Как справедливо отмечает А.А. Ан-Наим, «рассмотрение такого соотношения представляется полезным для понимания структуры мусульманского права и изучения его как иерархической нормативно-регулирующей системы» .
Как нам представляется, для ислама свойственна специфическая слитность религии и права, следовательно, и наказания, применяемые в шариатских судах, неразрывно были связаны с религиозными предписаниями. Несмотря на определенные различия в видах наказания, мусульманские суды в Чечне, хоть и не смогли вытеснить адат и адатное судопроизводство, все же стали доминирующими в данном регионе. Между тем, и грань между адатом и шариатом как нормами права постепенно стала стираться, что создавало в Чечне специфическую судебную систему, состоящую из симбиоза адата и шариата. Необходимо отметить, что чеченцы в силу своего менталитета стремились к скорейшему утверждению ислама, но при этом очень медленно переходили на шариатскую судебно-правовую систему в части уголовного права, пытаясь оставить адат там, где это не противоречило бы шариату. Ситуацию, которую изложил К.Ф. Сталь относительно черкесов, можно применить в некоторых случаях и к чеченцам и ингушам: «Приговор по адату или шариату предоставляется выбору тяжущихся. Когда тяжущийся видит, что он по адату выиграет дело, то настаивает, чтобы его судили по адату, упирается на примере своих предков, о шариате же и слышать не хочет. Когда видит, что шариат для него выгоднее, то тяжущийся прикидывается строгим фанатиком, хочет быть судимым не иначе как по книге Божьей…» .
Стремление шариатской правовой системы полностью наложить табу на формировавшиеся на протяжении столетий социально-политические, культурные и правовые особенности чеченского и ингушского народа заставляли общество стремительно эволюционировать и развивать судебную систему. Поскольку нельзя было переделать божественные законы, лежавшие в основе шариата, возникала необходимость в том, чтобы чеченское общество начало адаптировать адатную правовую систему под шариат, что сказалось на системе судоустройства и судопроизводства в целом.
Говоря о сторонниках адатной правовой системы, ни в коем случае нельзя представлять их как противников шариата, в данном случае речь идет о психологии горцев, веками живших по законам адатского права и которым было непривычно переходить из одной правовой системы в другую. Тем более ввиду того, что на трактование и решение некоторых вопросов при отправлении правосудия каждая из правовых систем имела свое обособленное мнение.
Однако шариат постепенно завоевывает господство не только в Чечне и Ингушетии, но и в целом на Северном Кавказе. Преимущество шариата перед адатом заключалось в консолидирующей силе первого, защищающего права каждого вне зависимости от сословий и положения. Сила шариата заключалась в незыблемости божественных законов, когда адатные законы были подвластны времени, отчасти конъюнктуре, а главное отличались партикуляризмом.
Для нас представляет повышенный интерес обращение к шариату, его внедрение и практическое применение в судоустройстве и судопроизводстве как шейхом Мансуром, имамом Шамилем, так и их военно-политическим противником в лице царской России.
В чем заключался успех шариатской системы правосудия, внедренной шейхом Мансуром, Шамилем, а затем позже частично перенятой российской администрацией на Северном Кавказе? Как нам представляется, этот успех связан с институционализацией норм шариата в виде кодекса низамов. По своему содержанию это был один из основных государственных документов Имамата, а быть может после Корана и главный нормативно-правовой источник для горцев Чечни и Дагестана.
Ценное значение для историко-юридической науки наравне с низамами имеют письма имама Шамиля, в которых содержатся указы, манифесты, наставления, приказы, предписания и приватные послания к наибам, руководителям подразделений нижестоящих инстанций, обществам и частным лицам . Важное значение в них отводится судебно-правовым вопросам, адресованным мусульманским кадиям. Анализ писем приводит нас к выводу, что они содержат предписания по неукоснительному соблюдению норм шариата. Из наиболее известных опубликованных «100 писем» наш интерес вызывают 11 из них, в которых имам Шамиль обращается к мусульманским кадиям: № 24, 32, 43, 55, 59, 61, 67, 81, 83, 87, 99.
После принятия чеченцами и ингушами ислама возросла роль кадиев в вопросах международного сотрудничества, ими не только разрабатывались и подписывались тексты различных посланий, но и принималось активное участие в самих переговорах. Так, «…в 1742–1743 гг. от имени чеченских князей вел переговоры с иранским шахом Надиром чеченский Казы-хан… Чеченское духовенство разрабатывало и скрепляло внешнеполитические договоры, к примеру, договор с кабардинским Валием (XIХ в.)» .
Институт кадия – судьи (къеда), сформировавшись в Чечне после принятия и утверждения ислама, приобрел функции административного характера, что позволило ему конкурировать с системой старшин, которые осуществляли функции по управлению населением, а также делегированию на тайповых собраниях кандидатов в кхелахой – судей по адату. Наряду с возросшей ролью кадия среди чеченцев и ингушей, оформление их в самостоятельное сословие, наличие приоритетного права отправления правосудия, следует обозначить, что кадии, будучи избираемыми из общего числа мусульманских богословов по принципу лучшей теологической образованности и просвещенности, а также уважения к их личностям среди чеченцев и ингушей, не имели при этом привилегий и полномочий, выходящих за рамки дозволительного адатом и шариатом. Это распространялось в первую очередь на земельные отношения, являвшиеся в Чечне и Ингушетии на протяжении столетий главным показателем статуса в обществе.
Кадии получали земельные наделы на общих принципах общественного устройства чеченцев и ингушей. В очередной раз мы отмечаем, что элемент национальной принадлежности в вопросах выборности кадиев по принципу «коренных» чеченцев остается актуальным и имеет определяющее значение даже после принятия и утверждения ислама в Чечне и Ингушетии.
Однако после создания военно-теократического государства в первой половине ХIX в. кадии стали также назначаться имамом.
Назначение и освобождение кадия от занимаемой должности имам Шамиль проводил как сам, так и через наиба, направляя письмо с обращением: «Мы назначаем к Вам такого-то алима согласно предписаниям шариата» .
Кадий отправлялся в назначенное селение и первым делом шел в мечеть и вставал там на особую молитву, затем он рассматривал дела арестованных, если они существовали, и разбирал их; освобождал, если кто-либо был несправедливо арестован, и осуждал виновного. Разбирал также вакуфные дела, завещания и т. д., вникая в каждое дело, намечая конкретные мероприятия по разрешению этих дел справедливо, проверял действия судебных исполнителей селения, распорядок, установленный в мечети, правила поведения учащихся при мечети (муталимов), занимался преподавательской работой… Обычно кадий жил в мечети селения .
В низамах же была регламентирована целая система наказаний, предусмотренных за совершение преступлений, в том числе устанавливалась и ответственность должностных лиц.
Низам не был единым сводом законов. Согласно местной правовой традиции, принимаемые указы время от времени приписывались к «тетрадке» законов, хранившейся в резиденции Шамиля. Копии низама рассылались заместителям – наибам имама .
Согласно низамам (положениям), утвержденным Шамилем, при Диван-Хане имелись ведомства – отделы по надзору за исполнением шариата, судебным делам и т. п.
Имамат Шамиля имел совет по особо важным делам, казну, флаг и столицу. Вместе с тем, мы не можем согласиться с мнением С.К. Бушуева, что «власть Шамиля была ограничена Советом и Съездом наибов, алимов и других представителей местной власти» . Наше несогласие в данной позиции выражено тем, что единственный орган, который мог ограничить власть имама Шамиля, древний чеченский судебный орган Мехк-Кхел, был им же и упразднен. При этом мы должны особо подчеркнуть, что существовавшие низамы в Имамате регулировали законодательно многие вопросы, в том числе и управленческого характера.
Структура «Низама» (порядок) представляла собой сборник разного рода постановлений и мер, которые по духу и букве закона полностью соответствовали требованиям шариата.
Низамы представляли собой, по словам Шамиля, «собрание различных правительственных мер, касающихся безопасности, прав, благосостояния народонаселения и усиления средств к сопротивлению внешним врагам» .
Термин «низам» в значении государственного шариатского законодательства появился во второй половине 40-х гг. XIX в., но первые вошедшие в него указы были изданы на рубеже 1830–40-х гг. Последние изменения в Низам внесены в 1858–1859 г. В 1841 г. при имаме был создан верховный судебный законодательный орган, в обязанности которого и входила подготовка Низама. Известно, что было создано 13 низамов по различным отраслям права: государственному, уголовному, гражданскому, уголовно-процессуальному, семейному, финансовому и т. д.
Низамы регулировали вопросы денежных штрафов, наследства и брачных дел. Территориально Имамат был поделен на наибства (наместничества), общее количество которых в некоторые годы доходило до 30. Над наибом стоял мудир – генерал-губернатор. Предписания низамов могут быть разбиты на несколько групп. К самой большой относятся правила государственного управления и военного дела. Эти положения появились ранее других (уже в 1842 г. наибам предписывалось разбирать военные преступления в соответствии со «сводом законов Шамиля») .
Лишение свободы считалось очень эффективным средством наказания и применялось очень широко. Заключенного бросали в маленькую яму под полом, которую сам имам и те, кто испытал это на себе, сравнивали с могилой . Экзекуции (наказание части населения и целых деревень) применялись в Чечне, но не в Дагестане. Дагестанские горцы, находясь под властью Имамата, всегда повиновались соответствующим распоряжениям . Здесь, на наш взгляд, в очередной раз проявляется любовь чеченцев к свободе, очевидно, что экономические и военные обременения, которые в большей степени лежали на Чечне нежели Дагестане, не могли не вызывать возмущения в чеченских обществах, недовольных внутренней политикой имама.
Однако аулы, куда ссылались осужденные, находились в Дагестане, речь идет об аулах Читль и Акнада – места с суровыми климатическими условиями. Прапорщик И. Загорский, побывавший в плену, сообщал следующее: «Все наказания приводят в исполнение с величайшей точностью и нужно сказать правду, что преступления становятся очень редки. Теперь через всю страну, над которой распространяется власть Шамиля, можно смело одному человеку провозить тюки золота без опасения лишиться их» .
Шамиль тонко приспособил шариатское право к политическим потребностям государства. «Низам» как кодифицированное законодательство способствовало совершенствованию системы Имамата, дальнейшему упрочению централизованной единоличной власти .
В другую группу входили предписания общего гражданского характера. К ним относился запрет на расчистку и вырубку леса без особого на то разрешения , запрет на общение с русскими , требование принимать при денежных расчетах русские монеты, отчеканенные в Тифлисе, которые у горцев доверием не пользовались, запрет под угрозой сурового наказания чеканки фальшивых русских денег .
Был разработан и введен в действие низам по брачным делам, который был направлен на создание семьи с минимальным размером калыма. Связано это было с тем, что его высокая величина не позволяла заключать браки, результатом этого обременения в Чечне было «множество девок с седыми волосами и совсем дряхлых стариков, весь свой век проживших холостыми» . Вопросы о праве на наследство и порядок наследования также были регламентированы в специальном низаме, сам имам Шамиль охарактеризовал его как рассчитанный на «сто тысяч случаев». Обращение в делах такого рода исключительно к шариату, в котором права наследников изложены в совершенной подробности, на каждый из ста тысяч случаев .
Эти группы предписаний не имеют прямого касательства к вопросам религии и веры. Тем не менее, Шамиль старался, насколько это было возможно, увязать их с шариатом и подвести под них религиозно-этическую базу. Другие группы уложений имама касаются шариата непосредственно.
Третья группа предписаний либо излагала отдельные положения шариата, либо вводила толкование того или иного положения. К ним относятся, например, предписания шариата щадить сдавшегося противника , а также правила шариата по заключению брака, разводу супругов, калыму, наследованию и пр., которыми заменялись правила местных адатов. Сюда же относятся указания относительно разрешения противоречий двух принципов шариата: как, например, поступить в случае убийства гостя, если гость сам поднял руку на хозяина .
Четвертая группа предписаний содержала новую трактовку (другими словами – изменения) шариата и касалась главным образом наказаний за преступления. Например, если за воровство предписывалось наказывать отсечением правой руки, то по новым предписаниям за первые два случая кражи вор наказывался трехмесячным лишением свободы и смертью – за третий . С другой стороны, наказанием за пьянство стало более 40 ударов палкой, что предписывалось законом ислама, а повторный проступок карался смертью .
Имам Шамиль налагал строгий запрет на умыкание девушек (даже по обоюдному согласию), в соответствии с данным запретом «…и похитителя, и похищенную девушку возвращали родителям и подвергали телесному наказанию, а муллам, скреплявшим брак, зашивали рот» .
Не вызывает сомнения тот факт, что Шамиль вошел в историю не только как великий управленец, успешный полководец, но и как талантливый реформатор-законотворец, разработавший нормативно-правовые нормы на основе шариата, которые легли в основу судебной власти Имамата. Однако, отмечая его высокие организаторские способности, нужно отметить, что именно при имаме Шамиле, сосредоточившем единовластие в своих руках, чеченцы лишились своего древнего судебного института Мехк-Кхела. При этом не лишним будет отметить, что именно Мехк-Кхел в свое время сыграл важную роль в принятии ислама чеченцами и значительной рецепции адатского права чеченцев с нормами шариата. Ведь рецепция это постоянно протекающий процесс перетока и обмена юридическими идеями .
На наш взгляд, основное преимущество шариата перед адатом заключалось в том, что последний визуально защищал интересы личности или отдельного тайпа, но в целом он дробил общество на отдельные территории, где конкретный адат мог действовать лишь в пределах определенной территориальной зоны, а шариат был универсален и не знал границ и привилегий. Несмотря на все усилия шариатской правовой системы, которая запрещала кровную месть, адатная правовая система не была искоренена. При этом развитие мусульманского права и его применение в судебной практике в Чечне стремительно возрастало.
Вместе с тем, отмечая существовавший партикуляризм в адатах Большой и Малой Чечни, мы считаем важным подчеркнуть, что он несоизмерим с теми масштабами, которые отмечает А.К. Халифаева применительно к Дагестану, «где в XIX веке действовало около 60 партикулярных систем адата» .
Мы рассмотрели вопросы организации шариатского правосудия в государственном образовании шейха Мансура и государстве имама Шамиля. В этой связи их следует выделить официальной частью рецепции мусульманского права. При этом не менее важной, а в определенной степени основной религиозной силой в Чечне и Ингушетии всегда выступали вирдовые братства, структуру которых мы разбирали ранее. Здесь важно отметить, что вирдам в Чечне и Ингушетии принадлежит первостепенная роль распространения в массах начал мусульманского права и его понимания. В отличие от политических систем, в Чечне и Ингушетии вирдовая система не поддавалась трансформации и всегда имела свою определенную линию, ориентированную на строгое выполнение принципов шариата в массах. Следует отметить, что в конце ХХ – начале XXI вв. вирды станут активными участниками политических процессов, происходивших в Чечне и Ингушетии, выступая сторонниками политических деятелей.
Нам представляется ошибочным мнение, что сохранение адатского права и его взаимосуществование с мусульманским правом свойственно лишь традиционным обществам Чечни и Северного Кавказа в целом, поскольку «живучесть местных адатов, которые оттесняют нормы мусульманского права, обнаруживается в ряде арабских стран до настоящего времени, поэтому власти этих стран вынуждены допускать существование судов, основанных на обычном праве. Подобные суды, наряду с шариатскими судами, сохранялись в Ираке до конца 50-х гг., в НДРЙ до 70-х гг. ХХ в., в Иордании они продолжают существовать до сих пор» .
Использование мусульманского права в судопроизводстве широко продолжилось и в последующем, в т. ч. и в советский период. В 1920–21 гг. С.М. Киров и И.В. Сталин выступали с заявлениями о допустимости шариатских судов, выражая свое уважение к шариату и почтительное понимание их традиций .
§ 4. Шариатские судебные органы и процесс
Правосудие, согласно шариату, должно совершаться беспристрастно, шариат не допускает изменений в правилах совершенного правосудия.
После утверждения ислама в Чечне здесь начали функционировать шариатские суды (шарI-кхел). Если в адатском праве судьями могли быть избраны в основном почтенные старцы, знающие адаты и народные обычаи, то в шариатских судах роль судей выполняли ученые алимы, умеющие трактовать Коран и для которых не было ограничений по возрастному цензу.
Утверждение шариата происходило посредством того, что нормы шариата и адата нередко приходили в противоречие друг с другом. Горцы имели возможность выбора суда, но решение по избранию шариатского или адатского суда должно было приниматься сторонами обоюдно. Шариатский суд первоначально появился в юго-восточной части Чечни, стал быстро распространяться по всей ее территории.
Состав суда состоял из трех ученых кадиев и семи мюридов, выполнявших роль судебных заседателей. Шариатское судопроизводство, в отличие от адатского, основывалось на арабской письменности, и в этом было одно из его преимуществ перед адатским судопроизводством. Решение, принятое шариатским судом, было письменным и скреплено подписью кадия и заверено печатью с аятом из Корана. Исполнение вынесенного решения было обязательным для всех сторон. Процесс в шариатских судах был так же, как и в адатских, гласным и публичным.
Несмотря на некоторую позиционную схожесть, нормы адата и шариат, как составляющая часть мусульманского права, в значительной мере не совпадают, они часто противоречат друг другу. В шариате по многим преступлениям содержатся конкретные соответствующие нормы, нарушение которых влечет адекватное наказание. Несовпадение друг с другом норм адата и шариата приводит к разному судебному толкованию в шариатских и адатских судах как гражданских, так и уголовных дел.
Существенным преимуществом шариатских судов перед адатскими в Чечне являлась имевшаяся в них единая система процессуальных правил и строгая учетность дел, которые записывались на арабском языке.
Система наказаний за совершенные преступления по шариатскому суду предусматривала и телесные наказания, к которым в вайнахском обществе относились крайне скептически. Телесные наказания, применяемые в шариатских судах, являлись характерной особенностью, которая отличала шариатское судопроизводство от адатского. Укрепление шариата и его преимущественное применение в чеченских судах происходит в период, когда в Чечне разворачивается народно-освободительная борьба под предводительством шейха Мансура в 1785–1791 гг.
По сути, этот период в изучении права и суда чеченцев и ингушей нами классифицируется как первый период противостояния адата и шариата и процессом укоренения последнего. Желающих разбираться по адату и по шариату в Чечне на тот период было примерно поровну. Однако авторитет шейха Мансура в народной среде был чрезвычайно высок, к тому же за ним стояла военная сила, а в руках у него была власть, которую он эффективно использовал. Таким образом, говоря современными терминами, происходило применение административного ресурса в отношении суда. Но вмешивался ли Мансур в судебные дела? Мы склонны считать, что он скорее ограничивал власть мулл, считавших себя последней инстанцией в судебных разбирательствах.
Западноевропейский исламовед Александр Беннигсен, концептуально исследовавший политическую и религиозную деятельность шейха Мансура, в числе направлений его деятельности выделял «…борьбу против адатов, и введение убеждением или силой закона шариата (sari’a), а также священную войну (газават), которая ведется сначала против соблюдающих адат, затем против «неверных» (kafirs) и, наконец, против русских» .
Как отмечает Самойлов К.: «В магометанских обществах Чечни в прежнее время были два рода суда: по адату, или обычаям, и по шариату, т. е. на основании закона. Суд по адату принадлежал избираемым посредникам, по шариату же могли судить только муллы и кадии. Каждый имел право избирать род суда по произволу, теперь же это право осталось только у чеченцев, подчиненных нашему управлению… Вместе с уничтожением суда по адату вся судебная власть перешла в руки муллов и кадиев, которые разбирают дела на основании изречений Корана» .
Идеологическим оружием Шамиля был ислам и шариат, а лозунгами – газават . Военно-административная система данного государства представляла собой стройную систему управления и подчинения, с должностями наибов, сотенных командиров и муллами. В государственно-правовом строительстве нового государства принимал личное участие сам имам Шамиль. Его политические действия в процессе организации государственной системы Имамата высоко оценивались как русскими, так и западноевропейскими авторами, занимавшимися исследованием данного вопроса. «Шамиль, – писал Эдмонд Тексье, – был не только военным деятелем, но и хорошим законодателем… он сумел объединить враждебные племена и создал у них общие стремления; он создал регулярное войско среди народа вольных воителей, объединив ряд племен под знаменем священной войны; он дал им общий гражданский закон» .
Для нас талант имама Шамиля в рамках данного исследования интересен не столько с позиции блестящего военачальника, а прежде всего с позиции его законотворческих успехов в столь сложном многонациональном регионе как Северный Кавказ. Так, в свое время Эдуард Мерлье, высказываясь о руководителе горцев, отмечал: «Он был не только великим воином, но и крупным законодателем. Он ежедневно проводил много часов за работой в своем кабинете, заваленном книгами и пергаментами» .
Шамиль с исключительным усердием занимался разработкой мусульманских догматов, особенно шариата, которые он позже превратил в законодательные нормы в созданном им государстве .
Аналогичное мнение высказывает российский историк А.А. Каспари, который отмечает: «Администратор Шамиль был одной из гениальных личностей XIX века и действительно внес законность и порядок там, где искони царило лишь кулачное право» . Категорически не согласимся с термином «кулачное право», как раз напротив существовавшая в древности система адатского права была направлена на то, чтобы сдерживать возможные проявления жестокости и агрессии.
На основе общих принципов шариатского правосудия предпримем попытку реконструировать шариатский суд в Имамате. Разбирательство в шариатских судах, как правило, начинается с того, что судья предлагает истцу изложить свою претензию, после чего обращается к ответчику с вопросом признания и обоснованности им иска. В случае не согласия кадий предлагает истцу представить доказательства своей правоты. Данная процедура основывается на изречении пророка: «Истец обязан привести доказательство, а тот, кто отрицает правомерность иска, должен дать клятву» .
По шариатскому судопроизводству должны быть представлены типология доказательств и система преступлений и наказаний. Типология доказательств по мусульманскому праву представлена признанием, свидетельскими показаниями или присягой. Документы сами по себе не имеют самостоятельную доказательную силу для разрешения дела, их правильность и законность должны были быть подтверждены свидетельскими показаниями . Отсутствие свидетелей при отправлении суда по шариату, как и по адату, предполагает принесение клятвы, если же в доисламский период чеченцы клялись именем своих божеств или тайпов, то после принятия ислама клятва совершалась на Коране. Клятва начинается священными словами: «Валлахи, Биллахи, Таллахи». Чеченцы до сих пор прибегают к данной клятве даже в обиходной жизни.
Мусульманская правовая доктрина не могла поставить под сомнение, что человек верующий может совершить ложную клятву на Коране. Однако, как нам представляется, человек, совершивший преступление, вряд ли посчитает это обстоятельство существенным ограничителем собственного сознания, ибо истинно верующий человек изначально умышленно не совершит деяние, запрещенное Кораном и осуждаемое адатом.
Уголовно-правовая концепция мусульманского права понятие «преступление» отождествляет с антирелигиозным характером. Примечательно, что в мусульманском уголовном праве грехи и преступления носят практически идентичный характер. Было бы ошибочным считать, что мусульманские судьи – кадии – не могли ошибаться вообще при разбирательстве дел. Об этом свидетельствуют слова пророка Мухаммада (да благословит его Аллах и приветствует): «Воистину вы обращаетесь ко мне за разрешением вашего спора; возможно, один из вас окажется красноречивее другого в изложении своих доводов, и я вынесу решение в его пользу на основе услышанного от него; но если тем самым я присужу ему право, принадлежащее другой стороне спора, то наделю его языком пламени адского огня» .
В суре «Корова» Аллах говорит: «И не поглощайте состояния друг друга ложными средствами, и не пытайтесь сделать это посредством судей, чтобы могли вы поглотить часть имущества людей не по праву…» .
Система и организация судопроизводства всех мазхабов практически одинаковая. Их суды равно называются шариатскими, вершители судебных дел – кадиями (судьями) .
При этом по некоторым аспектам организации и функционирования судов позиции ведущих школ мусульманской правовой доктрины (фикха) не всегда совпадают, их объединяют основные критерии, предъявляемые к носителям правосудия кадиям – шариатским судьям. На эту должность назначается дееспособный мужчина-мусульманин, наделенный трезвым умом и проницательностью, позволяющими ему справедливо и беспристрастно разбираться в тех или иных делах и принимать справедливое решение.
Права, в отношении которых судья не может вынести приговор, называются дийäни хакк – «религиозным правом», т. е. правом, твердо утвердившимся в соответствии с религией. Хотя лицо, допустившее ущемление этого права, не может быть по приговору кадия подвергнуто наказанию, оно ответит за содеянное перед собственной совестью, а главное – перед Аллахом. Это в исламе самое важное право, подобного которому нет в светских системах .
Судебная власть в Чечне и Ингушетии в XIX в. представляла собой соединение многогранных правовых систем. В основе организации и функционирования шариатских судов лежит мусульманская правовая доктрина. Мусульманские юристы выражали единое мнение на исходные начала правосудия, закрепленные такими ведущими источниками мусульманского права, как Коран и сунна, под которой принято понимать нормативную практику пророка Мухаммада (да благословит его Аллах и приветствует), отраженную в хадисах.
Вместе с тем, хотелось бы отметить, что по конкретным аспектам организации и функционирования деятельности шариатских судов позиции ведущих школ мусульманской правовой доктрины (фикха) не всегда идентичны, можно отметить лишь некоторые общие черты их подхода к решению этих вопросов.
Имамат Шамиля – крупное государство горцев Чечни и Дагестана, возникшее в период народно-освободительного движения в первой половине ХIХ в., основной идеологической платформой которого стала религия, способствовавшая широкому распространению шариата. Анализ исторических материалов и сведений сформировал нашу исследовательскую позицию, в основе которой лежит вывод о высокой степени развитости административно-управленческого ресурса данного государства. Организованная законодательная и исполнительная власть, наличие разветвленного аппарата принуждения, мобильных вооруженных сил для отражения внешней агрессии – все это в совокупности способствовало внутренней дисциплине и поддержанию общественного порядка в горской среде. Официальными языками в Имамате считались чеченский, аварский, кумыкский. Языком делопроизводства был арабский. Численность население Имамата составляла около одного миллиона населения. Территориальный и национальный состав Имамата был представлен Чечней, Дагестаном, рядом обществ Ингушетии (вилайет Калай), аулами цоринцев и галгаев. Карабулаки и ингуши признавались в составе наибств Малой Чечни, так как многие из них перебрались в непокорные аулы Малой Чечни. Были также неудачные попытки присоединить назрановское общество плоскостной Ингушетии . Важное значение в имамате занимала созданная судебная власть, едино осуществлявшая правосудие как для Дагестана со свойственным ему до этого времени правовым партикуляризмом адатов различных феодалов, так и для Чечни с характерным демократическим принципом социального равенства и коллективной ответственности тайпа за своих членов.
Хронологический цикл объединенного горского государства нам видится в виде 3 основных этапов: первый этап с 1828 по 1839 г., ознаменовавшийся возникновением и распространением идеологии единого кавказского шариата; второй этап с 1840 по 1850 г. – создание объединенного военно-теократического государства с характерными атрибутами – вооруженные силы, правительство, казна, судебная, законодательная власть, столица государства Дарго (Чечня), позднее Ведено (Чечня); третий заключительный этап с 1855 по 1859 г. – ослабление государства и военное поражение, приведшие к потере независимости и включение Чечни и Дагестана в состав царской России.
Возвращаясь к теме религиозной основы созданного государства, необходимо дать ей определение – это форма консолидации единоверцев перед внешней угрозой без цели распространения миссионерской деятельности и захватнической политики в отношении сопредельных территорий Осетии и Грузии, населенных преимущественно немусульманским населением. Гази-Магомед, ставший имамом Чечни и Дагестана, добивался установления равенства. Его политические установки были понятны Чечне и адресованы в большей степени феодальному Дагестану: «Магометанин не может быть ничьим рабом или подданным и никому не должен платить налоги, даже мусульманину. Кто мусульманин, тот должен быть свободный человек, и между всеми должно быть равенство» .
В 1837 г. Ташу-Хаджи и чеченский тхьамада Уди-мулла пригласили Шамиля в Чечню для объединения сил и средств горцев для укрепления шариата. Возрастающая роль шариата вызывала серьезную озабоченность у военного командования царской России на Кавказе. С целью мирного усмирения горцев посредством религиозного убеждения в регион был приглашен казанский мулла Таджэддин Мустафин, на которого возлагалась миссия склонить горцев к прекращению сопротивления. В результате его проповеди в крепости Грозная и в с. Чиркее жители сел Эндери, Аксая и 29 чеченских аулов принесли присягу России . Но последовавшие карательные экспедиции царских войск в отношении других сел Чечни привели к обратному результату.
Утверждение шариата в Чечне проходило через противостояние с адатом. Неприятие шариатских реформ побуждало имама Шамиля применять военную силу. В частности, в 1840 г. он отправился в военный поход с целью заставить население Шубутского и Чеберлоевского общества принять шариат. При проведении военной экспедиции на имама было совершено покушение . Совершенное покушение говорит о наличии в чеченском обществе противников внутренней и внешней политики имама Шамиля. Административная система, организованная в Имамате, поделила государство на 3 крупных территориальных субъекта: Чеченский, являвшийся ядром государства и его главной не только экономической опорой, но и военной силой, Аварский и Андалальский субъекты, выступавшие тыловой частью государства. В состав этих трех областей входили 16 округов, в которых были сосредоточены наибства. Одно из главных значений в организации деятельности Имамата сыграл именно Диван-хане, созданный в начальный период образования военно-теократического государства в 1841 г.
Имам Шамиль решительно устранил такой неудобный для него пережиток патриархально-родового управления, как народное собрание. Под страхом смертной казни было запрещено созывать людей без разрешения Шамиля или наибов . В данном случае, как нам представляется, речь идет о чеченском Мехк-кхеле, в котором имам Шамиль видел для своей единоличной власти опасность и угрозу.
Созданный в имамате Диван-хане был образован по образцу чеченского Мехк-Кхела. Но если в чеченском Мехк-Кхеле членами были только чеченцы, то в Диван-хан Имамата входили представители не только Чечни, но и Дагестана. Фактически перед нами предстает типичная модель государственного совета, с той лишь разницей, что, помимо совещательно-консультативного предназначения, на его заседаниях могли заслушиваться сложные судебные дела, это обстоятельство также проводит параллель между Диван-ханом и Мехк-Кхелом. Можно предположить, что в подобных случаях Диван-хан выполнял роль судебной коллегии Высшего суда при имаме. В состав Диван-хана входили наиболее доверенные лица имама, а также алимы, командиры военных отрядов, кадии, наибы округов. Решения принимались в форме открытого голосования по принципу простого большинства. Расширенное заседание совета проводилось в случае, если предмет обсуждения представлял повышенную важность для государства. Среди таковых особо стоит обозначить съезд, состоявшийся в 1846 году в Андии, когда на расширенном заседании Диван-хана был принят свод законов «Низам» .
Кодификация законов способствовала снижению кровной мести в Чечне, поставила вне закона феодальную знать Дагестана, систематизировала и упорядочила правовую систему, в том числе в части регулирования брачно-семейных отношений, определив единый размер выкупа невесты (там-мах). На законодательном уровне были гарантированы материальные выплаты вдовам погибших. К военным преступлениям относилась неявка на службу. В качестве наказания по судебному решению наиба виновный заключался в яму на определенный срок, либо к нему применялись телесные наказания в виде палочных ударов. Судебная организация по гражданским делам была выстроена с ориентиром на административную систему. Во главе региона стоял наиб, само наибство разделено на округа, которыми руководил мазун, при нем находился мулла. Аульный мулла разбирал дела небольшого значения. Принятое им решение поступало на утверждение мазуну. В случае если дело приобретало в процессе разбирательства сложный характер, то оно передается на рассмотрение с последующим принятием решения в вышестоящую инстанцию наибу.
Служба исполнения наказания как постоянный орган при наибствах состояла в среднем из 100 до 300 стражников. Ставка высшего суда при имаме Шамиле находилась в столице государства Дарго. Наполнение казны государства происходило за счет трех основных статей: 1) закат или десятая часть с доходов имения; 2) хомуз – пятая часть со всей добычи и 3) бойтиулемом – штрафные деньги, изыскиваемые за разные преступления, и имущество, оставшееся по смерти казненного преступника.
Учрежденный Шамилем в 1841 г. государственный институт Диван-хана как государственный орган был создан для решения важнейших дел, относящихся к главному управлению страной, состоял из лиц, пользующихся его доверенностью, из заслуженных наибов и старших лиц духовного звания. В основные функции Диван-хана входило также и разрешение судебных вопросов. Заседания Дивана и суда проходили под председательством Шамиля в присутствии секретаря и всех членов Дивана или суда и приглашенных лиц.
В мирное время два раза в неделю (понедельник и вторник) Шамиль лично принимал жалобы от тяжущихся. Однако он не спешил с приговором. Он любил повторять, что правитель должен все знать, но быть очень осторожным при определении наказаний, дабы не обидеть невинного. Вот почему, если дело было сложным, он предварительно наводил через наибов необходимые справки. В наложении взысканий Шамиль вообще следовал шариату, но, как имам, считал себя вправе и усиливать степень наказания . Здесь следует отметить, что Имамат был военно-теократическим государством, следовательно, вряд ли имам Шамиль мог выходить за рамки дозволенного по шариату при осуществлении наказаний.
Стоит отметить, что исполнительная (административно-военная) власть наибов была отделена от судебной. Каждый наиб в пределах порученного ему наибства был фактически облечен почти всей полнотой власти, за исключением только права предания смерти виновного. Последнее право принадлежало самому имаму, при котором всегда был палач с секирой .
Наиб, по сути, был губернатором региона. За дела судебные нес ответственность кадий, но в силу наличия административного ресурса нельзя исключать возможности определенного влияния со стороны наиба на суд.
При имаме Шамиле произошла унификация судебно-административного управления Чечни и Дагестана, что коренным образом изменило общественно-политическую ситуацию в регионе, а главное в сознании самих горцев, длительное время привыкших к вольнице. Имам направил военную активность горцев в политико-государственное русло, обуздав стихию набегов с помощью единовластия, армейской организации и дисциплины, новой идеологии и поставленных ею высоких целей (газават, шариат) .
Шамиль во многом копировал в своих действиях шейха Мансура. Он создавал новую государственную систему среди многоплеменного населения Дагестана и Чечни. В ней он осуществил целый ряд военно-административных и социально-экономических реформ: разделение страны на наибства, организацию судебного и духовного аппарата власти, организацию армии, учреждение главного имамского совета, создание государственной казны, поощрение торговли и ремесел, уничтожение и ликвидацию ряда привилегий ханов и беков, освобождение рабов… Более того, это было, несомненно, прогрессивным явлением в сравнении со своекорыстной, продажной политикой и низкопоклонничеством шамхалов, ханов, уцмиев и беков, которые пресмыкались перед русским генералитетом и продавали страну оптом и в розницу, за что Шамиль беспощадно рубил им головы . Упоминание в данном утверждении «шамхалов, ханов, уцмиев и беков» применяется к дагестанской территории Имамата.
То, что послужило усилению владычества Шамиля среди дагестанцев, послужило ослаблению его среди чеченцев .
Как свидетельствуют исторические источники, не всякое единоличное управление со стороны имама Шамиля чеченцами, привыкшими руководствоваться коллегиальными решениями, воспринималось с покорностью и пониманием. Исследователь С. Фарфоровский в качестве примера приводит несостоявшееся назначение наиба Магомы в одно из обществ Чечни. Весьма показательны слова чеченцев посланникам имама: «Никогда не забывайте, что чеченцы всегда были свободными и умрут свободными. Как над соколами смешно назначить наибом ворона, так глупо Магоме быть начальником над нами» .
Шамиль видел в свободных и не привыкших подчиняться единичных личностях чеченцев опасное противодействие своим намерениям. Будучи даже незнакомым с трудами Н. Макиавелли, он руководствовался его методами. Чечня и Дагестан рассматриваемого периода, объединившиеся в Имамат, отличались друг от друга по многим критериям. Если дагестанцы в созданном государстве видели возможность освободиться от власти беков и установить равенство, то чеченцы, находясь в социальном равенстве, желали видеть в имаме Шамиле, прежде всего, лидера . Но это искомое в Шамиле лидерство в понимании чеченцев отождествлялось с равенством, справедливостью, ответственностью всех перед законом и правосудием.
Шамиль призывал свою администрацию «взвешивать все поступки свои на весах шариата и не идти путем эмиров» (т. е. путем дагестанской феодальной знати), «оставить взаимную зависть, притеснения и быть рукою один другого» . Несмотря на суровость этих и других видов наказаний, судебная система Имамата Шамиля была не только органом осуществления правосудия, но еще и носила ярко выраженный упредительно-сдерживающий характер от совершения преступлений.
После движения шейха Мансура, Бейбулата Таймиева восстановление шариата было первой целью сторонников имама, к утверждению основ которого среди горцев Шамиль относился творчески. В своих низамах Шамиль старался претворить на практике провозглашенный им лозунг равенства всех членов общества перед Аллахом и законом. Низамы наделили членов общества равными правами и возложили на них одинаковые обязанности. Особое внимание в своей законотворческой деятельности Шамиль уделял устройству, укреплению и развитию созданной им государственной системы. Жители селения имели право непосредственно обращаться к муфтию, если были не согласны с решением кадия. При апелляции несогласных с решением духовных лиц жалоба разрешалась имамом и немедленно приводилась в исполнение согласно его предписанию.
Разграничение функций наибов и муфтиев приводит ст. 14 «Положения о наибах»: «(Наибы) должны оставить решение дел по шариату муфтиям и кадиям и не входить в разбирательство тяжб, хотя бы и были алимами. Им предоставляется вести дела только военные» . На этом примере мы можем говорить о разделении властей и самостоятельности судебной власти в Имамате. Вмешательство имама Шамиля в судебные вопросы не может считаться превышением должностных полномочий руководителя государства, поскольку Имамат есть военно-теократическое государство, строившееся на шариатских принципах, в котором имам был не только верховным главнокомандующим, но и верховным судьей. Шамиль сам осуществлял функции верховного судьи – своего рода аналог Председателя Верховного Суда.
В дополнении к ст. 14 «Положения…» дается: «Сим низамом запрещается вручение одному лицу две должности (судебную и военную), для того чтобы устранить всякое сомнение народа относительно наиба и пресечь всякие дурные и подозрительные помышления о нем. Виновный наказывается выговором при народе» .
Гражданское судопроизводство на местах осуществлялось дибирами, муллами, кадиями, муфтиями. Муфтий осуществлял свою деятельность на территории наибства. К его подсудности подлежали как гражданские, так и религиозные дела. Муллы и кадии разбирали дела в селах. Своего рода прокуратурой и управлением собственной безопасности того времени можно назвать орган мухтасибов, который осуществлял тайный контроль за деятельностью названных выше должностных лиц.
В целях владения достоверной информацией о происходящем в наибствах Шамиль ввел специальную службу мухтасибов, основной функцией которых являлся сбор информации о делах высших чиновников – наибов, «расследовать их незаконные поступки и доводить до сведения имама» . Посредством полученной информации Шамиль привлекал к суду своих наибов за совершенные ими проступки.
Решение земельных споров в Имамате Шамиля основывалось на нормах шариатского права. Практическая реализация решения конфликтных ситуаций и споров всецело возлагалась на местные власти, контроль за осуществлением правосудия осуществлял непосредственно Шамиль, в случае если в этом была необходимость . В управленческих действиях имама было много заимствований из практики мусульманских государств. Многие названия служб имели арабские корни.
Мухтасиб или мухтесиб «есть чиновник, заведующий собственно полицией (хисбет), которую арабские законоведы описывают таким образом, что она состоит в поощрении ко всему хорошему и удержании от всего дурного» . Они регулярно информировали имама о результатах своих наблюдений для принятия надлежащих мер.
Как нам видится, политическая грамотность имама Шамиля заключалась не только в его личной природной одаренности и образованности, но и в умелом подборе управленческих кадров, которые на местах осуществляли реформы, и поэтому нахождение рядом с имамом политически грамотных и идейных соратников влияло на степень эффективности и успеха этих реформ. В этой связи заслуживает внимания мнение чеченского исследователя С. Исаева, который считает, что «кодекс законов» этого государства (низамы) составил не Шамиль, как обычно пишут историки, а чеченец Юсуп-Хаджи Сапаров, человек весьма грамотный в военных делах, бывший полковник турецкой армии, вернувшийся на родину из Каира, где он служил у известного реформатора Магомед-Али-паши» . Это мнение отчасти перекликается с выводом известного дагестанского исследователя М.А. Исмаилова, который считает, что «само название Кодекса Шамиля – Низами – указывает на возможный предмет подражания реформы танзимата в Османской империи и преобразования, проводившиеся в Египте первой трети XIX века при паше Мухаммаде-Али» .
Издав низамы, Шамиль наказал населению неукоснительно следовать им: «Я должен привести этот низам в исполнение без всякого послабления и лени, – и нет по сему низаму пощады, заступничества и сострадания для тех, кои впадут в пучину этих наказаний» . «Мы согласны, – ответили наибы, – во всем и все написанное обязываемся приводить в исполнение… Да поможет нам Аллах привести в действие шариат и предписания» .
Политическая мудрость имама Шамиля заключалась в том, что территория Чечни и Дагестана была поделена на наибства, своего рода современные округа. Каждое наибство представляло собой военно-административную единицу, во главе которой стоял наиб, обладающий военно-управленческим правом на своей территории.
Анализ низамов приводит нас к выводу, что в части судебного устройства Имамата и отправления суда в Чечне и Дагестане они включали как постановления, касающиеся норм шариата, обычного права, так и прямые запреты, противоречащие шариату.
Исследование дошедших до наших дней источников по структурной организации Имамата, приводят нас к выводу, что Шамиль испытывал определенные трудности в справедливом управлении наибами на подвластных им территориях.
Если муфтий узнавал о неправильном решении кадия, то он обычно смещал последнего и заменял его другим. Кадий был обязан спрашивать муфтия по тем вопросам, в которых он был недостаточно сведущ. Если муфтий выносил неправильное решение или брал взятку, то наиб только предостерегал его: «В другой раз не позволяй себе подобной подлости, иначе я смещу тебя». Эта угроза, разумеется, не всегда осуществлялась на деле (Абдурахман) .
Своеобразие шариатской судебной системы в Чечне и ее связь с адатной проявляется в вопросе избрания судей: «Мусульманские судьи – кади в Чечне избирались старшинами «фамилий», а не назначались, как в исламских государствах» . Подтверждение факта назначения кадий мы наблюдаем у голландского исследователя Ван ден Берга: «Кадий может быть назначен государем или его заместителем» . В чеченском обществе кадий, избранный из среды религиозных деятелей – мулл, обладал всей полнотой судебной власти на основе шариата и сбора закята, по которому население обязано было вносить в пользу мечетей, сирот и вдов ежегодно 1/10 часть урожая и 1/3 скота .
Доходы мусульманского духовенства в Чечне составлялись из ежегодных обязательных поступлений от прихожан. По одним сведениям, в пользу главной мечети селения (рузбан-маьждиг) каждый двор ежегодно давал 10 мер зерна и 1/5 часть других доходов, по другим – «седьмую часть из урожая… и некоторую часть из добычи» .
В мусульманском мире судья (кадий) – прежде всего, чиновник, в обязанности которого входит разбор и разрешение гражданских и уголовных дел между мусульманами по правилам, изложенным в шариате. Судья назначается имамом или соответствующим правителем письменным актом, который оглашается в присутствии лиц, могущих подтвердить, что такое назначение действительно состоялось. Сфера действий судьи распространяется только на территорию его назначения . В мусульманском праве весьма четко определены типология доказательств, система преступлений и наказаний. Основная идея правосудия заключается в том, что в действиях мусульман всегда предполагаются добросовестность и правота . При этом наличие письменных доказательств в мусульманском праве практически совсем не упоминается законоведами .
Кадии в мюридистском государстве должны были решать судебные дела на основании шариата «без насилия и пристрастия». Кадию строго запрещается принимать подарки от лиц, ведущих у него процесс . Он должен постоянно в течение процесса иметь в виду, что всякий, кто ссылается на какой-либо факт, при непризнании его противной стороной должен представить доказательство.
Мусульманскому праву свойственна скоротечность процесса – «быстрота в судебных делах, по мнению мусульман, есть первейшее требование» .
За употребление спиртных напитков в мусульманском праве установлена уголовная ответственность. Наказанием за него является бичевание 80 ударами .
В преступления категории кисас «включаются преступления, за которые шариат устанавливает точную санкцию – кисас, означающую, по общепринятому определению, «возмездие», т. е. наказание, равное по тяжести совершенному противоправному деянию» .
Основными преступлениями данной категории считаются убийство и телесные повреждения необратимого характера. Убийство считается тяжким грехом и решительно осуждается Кораном .
К сожалению, в многочисленной литературе, посвященной Имамату Шамиля, практически не затрагивается вопрос о трансформации политического режима, задачах и функциях Имамата на различных этапах его существования. Характеризуя государство Шамиля по критериям правовой науки, можно сделать заключение, что это было государство, построенное на военно-демократических началах с ярко выраженной кавказской национальной особенностью. Управлять и судить в разноязычном и одновременно разнокультурном Имамате можно было только с помощью единого для всех горцев Северного Кавказа шариата. Именно поэтому это было военно-теократическое государство, базировавшееся на шариатских принципах. Возможно, если бы не Кавказская война, это государство развивалось бы по иному пути, но то, что религия была консолидирующим фактором, это бесспорно.
Шамиль пытался создать новую государственную систему среди многоплеменного населения Дагестана и Чечни. Эффективность этой системы, несмотря на некоторые управленческие ошибки со стороны наибов, все же можно объяснить военно-административными и социально-экономическими реформами, которые были осуществлены при Шамиле: это, прежде всего, разделение страны на наибства, создание и развитие судебного аппарата власти, регулярной армии, учреждение главного имамского совета, создание государственной казны. Шамиль стремился расширить преобразования в созданном им государстве. По воспоминаниям его ближайшего родственника и соратника, имам старался «окружить себя людьми умными, знакомыми с наукой и искусством» .
Со времени принятия ингушами ислама в начале ХIХ в. в Ингушетии также существовали шариатские суды. После включения Ингушетии в состав России российская администрация создавала здесь различные суды, стараясь приблизить судопроизводство Ингушетии к судопроизводству Российской империи .
В течение 25 лет Шамиль, как и самый первый имам Чечни шейх Мансур, возглавлял национально-освободительное движение горцев Чечни и Дагестана, борясь за независимость своего народа против царизма. Этот период в жизни Чечни хоть и сопровождался 25-летней изнурительной и жестокой войной с большими человеческими жертвами с обеих противоборствующих сторон, все же является периодом, когда горцы Чечни и Дагестана сделали существенный прорыв в создании своей государственности, с достаточно развитой и эффективной судебной системой, основанной на шариате, вместо адата, господствовавшего в чеченском обществе. Однако утверждать, что адат даже при имаме Шамиле в Чечне был полностью упразднен, мы не можем, ввиду того, что он присутствовал негласно, а порой даже нелегально в период наивысшего расцвета военно-теократического государства, созданного имамом Шамилем. Отношение имама Шамиля к адату характерно приписываемым ему выражением: «Скорее горец отступится от ислама, нежели от своего обычая, хотя бы этот обычай – ходить без рубахи» . Судя по данному выражению, адаты имели важное значение в горском традиционном обществе и могли входить на местах в противоречие с устанавливаемым шариатом.
Чеченцы судились только за преступления против права собственности, за преступления же против личности, как то убийство, раны, оскорбление и т. п. они мстили. Мщение в некоторых случаях допускается и шариатом, но Шамиль старается вывести из употребления месть в обществах, подчинившихся его власти, и ему нравится, когда на оскорбления, допускающие по закону месть, приносят жалобу наибу и требуют суда .
Мусульманское право знает институт представительства, который одинаково применим и к истцу, и к ответчику. Уполномоченные (векилы) представляли интересы сторон в суде в случае, если в этом была необходимость.
Преступление (джурм) состоит в совершении того, что запрещено, и неисполнении того, что приказано, будет ли это предписано законом или общественной властью .
Значительным источником пополнения казны Имамата служили и штрафы, взыскиваемые за различные преступления, в шариатскую казну поступало и конфискованное имущество за те или иные проступки. В пользу казны шел также хумс, составляющий пятую часть добычи .
Характеризуя шариатскую судебную систему Имамата Шамиля в ХIХ в., мы приходим к следующим выводам:
– она способствовала консолидации горских обществ в единое государство;
– законодательная база Имамата, регулировавшая суд и судопроизводство, была направлена на снижение уровня преступности в горской среде;
– она привела к ликвидации правового партикуляризма;
– способствовала развитию гражданского и уголовного судопроизводства;
– была усовершенствована система и виды наказаний;
– применяемые виды наказаний по шариату в некоторых случаях заменялись адатом;
– низамы Шамиля имели важное прогрессивное значение в условиях строительства государственности горцев.
Негативным фактором судебной реформы имама Шамиля, как нам представляется, было упразднение чеченского суда Мехк-Кхела, но это обстоятельство можно объяснить желанием не иметь самостоятельный орган на территории, где власть имама была безграничной и безраздельной.
В целом деятельность имама Шамиля как реформатора имела важное значение для формирования судебно-правовых институтов не только чеченцев, но и других народов Северного Кавказа. Несмотря на падение Имамата, присоединение Чечни и Дагестана к России, последствия создания данного государства проявились в праве сохранения в том или ином виде адата и шариата в дальнейшем общественно-политическом устройстве Чечни.
Глава III.
РАЗВИТИЕ СИСТЕМ ПРАВА И СУДЕБНЫХ ОРГАНОВ
У ЧЕЧЕНЦЕВ И ИНГУШЕЙ ПОСЛЕ ВКЛЮЧЕНИЯ В СОСТАВ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
§ 1. Особенности процесса взаимодействия российского законодательства, адатов и шариата
Взаимоотношение обычного и позитивного права в контексте соотношения политико-правовых систем России и народов Северного Кавказа можно классифицировать в двух формах: с одной стороны, унифицирование правовых обычаев и использование их вместе с нормами позитивного права, с другой – противостояние двух правовых систем ввиду того, что адатное право длительное время было доминирующим источником права на территории Северного Кавказа.
Процесс по изучению обычного права горцев был поручен Местному Управлению мирными горцами Северного Кавказа. В трех докладах, представленных в 1841–42 гг. заведовавшим канцелярией по Управлению мирными горцами подполковником Бибиковым главнокомандующему Головину, подробно были изложены как мотивы, так и основания работ по собиранию сведений об адатах. Записывались, главным образом, обычаи осетин, чеченцев, черкесов и кумыков. Затем составлялись общие своды адатского права. Запись обычаев велась под руководством местных начальников отдельных частей Северного Кавказа. Бибиковым была выработана единообразная программа, по которой изучались и собирались адаты. Запись производилась членами местных судов и штабными офицерами, которые должны были спрашивать стариков-горцев и записывать свои собственные наблюдения .
Вопросы развития правовой системы тесно переплетаются с вопросами государственного развития и управления. Административная власть царской России на Северном Кавказе посредством кодификации обычного права способствовала его интеграции с российскими правовыми нормами. Как нам представляется, связано это было с практической необходимостью принятия во внимание особенностей кавказского менталитета и совокупностью политико-правовых последствий многолетней Кавказской войны.
Некоторое сближение или же послабление в вопросах применения обычного права горцев и шариата в имперской судебной системе того периода постепенно менялось.
Со второй половины XIX в. ислам начинает рассматриваться уже как сила «опасная» для самой самодержавной власти, а не просто как чуждое православному государству вероисповедание . Немецкий ученый миссионер д-р Шрейбер считал, что «ислам, не только конкурент христианства, но без сомнения наиопаснейший соперник его. Мало того он непримиримый враг его» . Этой позиции придерживались и некоторые радикально настроенные деструктивные силы в царской России, видевшие в исламе потенциальную угрозу. Но в целом политика властей в данном направлении была сбалансированной.
На Кавказе мусульмане составляли 1/3 населения. Количество мусульман в целом по России в конце XVIII в. составляло всего 4% населения, это число начало увеличиваться лишь в XIX в. По материалам переписи 1897 г., мусульмане являлись второй по численности после православных вероисповеданий группой населения империи . Если говорить более конкретно, то в Терской области проживало 489 674 мусульманина .
Кавказская администрация решила сосредоточить в своих руках основные рычаги управления краем, подорвав в народе влияние местной феодальной знати, представителей духовенства, и укрепить свои колониальные позиции .
Политика Российской империи на Кавказе в отношении религии вырабатывалась на протяжении достаточно длительного времени. Ее суть заключалась в разграничении отношения к кавказским народам, исповедовавшим христианство и ислам. Цель данной политики была направлена на раздробление северо-кавказских народов по религиозному принципу. В Чечне и Ингушетии осуществлялись действия по ограничению мюридизма, который мог быть использован как очередной объединительный фактор в горской среде после падения Имамата Шамиля.
Заслуживает внимания так называемый проект организации управления духовной жизнью «покорных» монархии Романовых мусульман-горцев «северных покатостей», автором которого был генерал А.А. Вельяминов, который предложил ввести «жесткую, трехуровневую», назначаемую и подчиненную «сверху вниз» иерархию мусульманских духовных лиц (муфтий – старший мулла (эфенди) – мулла) . Суть данного плана заключалась в контроле ситуации в регионе посредством мусульманских деятелей, поскольку влияние и авторитет религии на Северном Кавказе были бесспорными. Именно поэтому российская администрация на Кавказе обращала большое внимание на вопросы не только взаимодействия с мусульманским духовенством, но и на возможность его контроля.
Особое внимание было обращено к формировавшейся национальной элите, всецело ориентированной на подданство Российской империи. При этом религиозный фактор влияния на определение поведенческой политики был всегда предметом повышенного интереса со стороны имперского руководства на Кавказе. Министр юстиции И.Г. Щегловитов регулярно отмечал, что «нравственные начала нехристианских исповеданий противоположны в своих главных основах христианской морали» .
Муллы и кадии в Кубанской и Терской областях, как и в других мусульманских районах империи, должны были удовлетворять духовные потребности населения, ведать метрическими книгами и т. п. Кадии являлись непременными членами горского словесного суда. Горские словесные суды в своем присутствии рассматривали и решали на основе норм шариата наследственные и опекунские дела и выдавали метрические свидетельства .
Ислам при взаимодействии с российским законом вырабатывал формы делопроизводства в горской среде, что способствовало архивации многих документов. Как отмечает Д.Ю. Арапов, «метрические книги в этих областях Северного Кавказа, как и в Закавказье, велись муллами при квартальных мечетях в двух экземплярах на арабском языке с обязательным засвидетельствованным русским переводом. По окончании календарного года (по русскому счету) оба экземпляра метрических книг препровождались для проверки кадию, затем один экземпляр возвращался мулле и хранился в квартальной мечети, другой попадал в архив суда» .
Жизнью мусульман Кавказа руководили созданные в 1872 г. суннитские и шиитские духовные управления, подведомственные царской администрации края. Центральным правительственным органом, контролировавшим жизнь российских мусульман, по-прежнему оставался Департамент духовных дел иностранных исповеданий Министерства внутренних дел .
При этом не было единого централизованного органа по управлению данными органами на месте. Несмотря на очевидную необходимость в таковом органе, о котором заявляли и высокопоставленные чины в т. ч. командующий войсками Кавказского военного органа князь Дондуков-Корсаков (1882–1990 гг.), являвшегося одним из авторов «Положения об управлении мусульманского духовенства суннитского учения в Кубанской и Терской областях» .
Не поддается нашему пониманию отсутствие на Северном Кавказе своего муфтията, что в значительной мере создавало трудности в разборе дел по шариату, тем более что в рассматриваемый период регион «относился к Оренбургскому муфтияту, что в силу его отдаленности осложняло контроль за работой кадиев» . Данное обстоятельство приводило к осложнению работы судей, формировавшихся из числа духовенства: «…оказываются совершенно не осведомленными относительно личного состава мусульманского духовенства, его происхождения, подданства и места получения образования… Совершенно не осведомлены и относительно мусульманских вероучительных школ и вообще не отдают себе самого приблизительного отчета в том, что подходит под это понятие» . В качестве предположения объяснявшего отсутствие единого муфтията в регионе назовем возможную причину нежелания царских властей создавать единый централизованный орган мусульман Северного Кавказа как конкурент собственного централизованного военно-народного управления в регионе, где религиозный фактор имел мощное консолидирующее значение.
Процесс укрепления и дальнейшего развития ислама в Чечне заставлял обращаться к пониманию основ мусульманского права не только внутри данной территории, но и за ее пределами. Углубленная работа по изучению мусульманского права осуществлялась «по инициативе директора Института восточных языков при Азиатском департаменте (Генерального штаба) М.А. Гамадова, в данном учебном заведении была учреждена специальная кафедра мусульманского права с преподаванием курса мусульманского законоведения» .
Интерес к правовым нормам, действовавшим в мусульманском обществе, был проявлен правительственными кругами с точки зрения практической реализации «правового плюрализма», с которым власти вынуждены были считаться в силу обширности империи и гетерогенного состава ее населения .
Принципиально важным в плане исследования мусульманско-правовой традиции в России представляется разграничение мусульманского права и шариата. Смешение этих феноменов имело существенный политико-социальный смысл в условиях советского общества, в котором отрицалась жизненность мусульманской правовой традиции .
Мы разделяем точку зрения З.Х. Мисрокова, по мнению которого «обладание мусульманским сообществом собственным (адатским и мусульманским) правом, конфессией, судом в рамках Российского государства ставит его в особое положение. Властями делается выбор в пользу институционализации традиционных на Северном Кавказе систем права – адата и шариата – и формальной регламентации статуса мусульманского духовенства» . Это способствовало тому, что во второй половине XIX в. в России сформировались условия, регулирующие отношения государства с мусульманским населением, в контексте его права и духовенства.
Понимание со стороны России значения мусульманского права для народов Северного Кавказа заставляло власть не только углубленно исследовать нормы мусульманского права, но и вырабатывать своеобразные кодификационно-справочные сборники. Так, «департаменту духовных дел было поручено составить специальный сборник, «заключавший в себе сводку шариатских постановлений, определяющих порядок наследования по закону и духовному завещанию у мусульман суннитского толка», с параллельным текстом на русском и арабском языках» .
Разработка данного сборника стала существенным подспорьем для судей, осуществлявших правосудие на Северном Кавказе и в Туркестане.
Первый выпуск «Сборника постановлений шариата по семейному и наследственному праву» в части правил наследования увидел свет осенью 1912 г. Сборник рассылался в губернскую администрацию тех регионов, где было значительное мусульманское население, а также в крупнейшие библиотеки (Императорскую публичную библиотеку, библиотеку Государственной думы и Госсовета) и научные учреждения. По рекомендации П.В. Антаки, шариатский сборник был разослан также известным российским ученым (профессорам В.В. Бартольду, Жуковскому) и мусульманским общественным деятелям (И. Гаспринскому, братьям Рамеевым, Ф. Карими) .
Большое значение для российской юридической науки имел труд «Мэджеллэ» (он же «Шариат и суд») А.Л. Кирснера , в котором рассматривались вопросы вещного и обязательного права. Издание, выпущенное в начале XX в., является ценным носителем информации по вопросам мусульманского права, шариата и адата. Но, как нам представляется, данное издание было в большей степени ориентировано на Туркестанский край, а применение шариата в Чечне и Ингушетии имело свою специфическую модель, отличную от среднеазиатского менталитета. Тем не менее, анализ работы судов Терской области приводит нас к выводу о том, что именно данное издание являлось практическим сборником разбирательства дел по шариату в Чечне и Ингушетии. Объясняется это двумя характерными показателями: во-первых, в чеченском языке закрепился термин «Маджал-джайна», во-вторых, правосудие, отправляемое в судах по шариату того времени в Терской области, доказывает использование категориального аппарата именно данного источника. Одновременно мы должны отметить, что шариатской судебной практике на Кавказе было свойственно применение разных сборников, известных как «Магали» (Восточный Кавказ), «Да-мат» (Кубань, Черноморье) . Первый сборник применялся в Дагестане, второй же сборник был ориентирован на кабардинцев, черкесов. Данные трактаты способствовали распространению на Северном Кавказе юридической доктрины, набора норм относительно серьезных грехов (убийство, нарушение клятвы, воровство).
В целом разработка и последующее внедрение в судебную практику подобных сборников значительным образом восполняли небольшие познания мусульманского права у судей, присланных на Северный Кавказ для отправления правосудия, которые имели лишь общие представления о мусульманском праве.
Особенности взаимодействия форм и методов управления Северным Кавказом, разработанные в различное время военным командованием – П.Д. Цициановым, А.И. Барятинским и др., заключается, как нам представляется, в том, что они вынуждены были, с одной стороны, считаться с местными правовыми нормами чеченцев и ингушей, но, с другой стороны, вся их управленческая деятельность сводилась к поддержанию в народе, без всякого колебания, уважения к силе и значению царской власти, а вся деятельность по внедрению правительственных мероприятий – как величайшее благо со стороны новой власти .
Проводимое регулярно территориальное реформирование Северного Кавказа осуществлялось с главной целью – установить реальный и эффективный контроль над горцами Северного Кавказа и в первую очередь над чеченцами и ингушами. В составе Западного военного отдела Терской области был создан Ингушский округ. Структурно он состоял из Назрановского, Пседахского и Горского участков. Во второй половине XIX в. произошло новое упорядочение Терской области в плане административно-территориального деления. В 1871 г. область была разделена на семь полицейских округов. Ингушский округ отныне входил во Владикавказский. Но и эти изменения не были окончательными, поскольку было проведено очередное административное деление, обусловленное ужесточением карательной политики новой власти.
Система осуществления управления царской властью после покорения Кавказа на территории Чечни и Ингушетии в период с конца XIX в. по 1917 г. регулярно изменялась, объективно это связано с теми задачами, которые ставились на тот или иной период времени. Наиболее важными вопросами организации управления над горцами Северного Кавказа стратегического планирования отводилось Особой канцелярии при наместнике. Данная канцелярия регулировала вопросы управления, но при этом роль специализированного министерского департамента по управлению государственным имуществом выполняла созданная специально для этих целей особая экспедиция .
Если сравнивать все остальные российские окраины с Северным Кавказом в плане сформированного здесь правового порядка к концу XIX в., то мы наблюдаем совершенно уникальную форму организации, образованную в результате конвергенции адата, шариата и светского права. Сущность северо-кавказского правого плюрализма объясняется тем, что на сравнительно небольшой территории по масштабу компактно на протяжении многих веков проживают представители различных национальностей и религиозных конфессий. Невозможно не учитывать правовую специфику православных осетин, тяготевших к рассмотрению дел в организуемых судах на основе общих принципов российского закона, и игнорировать при этом тех же осетин, исповедовавших ислам их единоверцев чеченцев, ингушей, кабардинцев, желавших добиваться правды в судах, руководствующихся не только российским законом, но и адатом и шариатом. Хотя в данном случае эти суды хоть и использовали адат и шариат, вместе с тем они являлись российскими судами.
Неординарность общественно-политической ситуации, складывавшейся на Северном Кавказе в указанный выше период, является логическим итогом конвергенции адатского, мусульманского и российского права.
Многоконфессиональный и многонациональный Северный Кавказ стал идеальной почвой для развития полиюридизма, охватывающего все сферы жизнедеятельности.
Адат и шариат на Северном Кавказе стали частью российской правовой системы. При этом создаваемые в регионе судебные учреждения в целом соответствовали российским волостным судебным учреждениям второй половины XIX в., при рассмотрении дел данные суды применяли адатное и отчасти мусульманское право .
Главной особенностью процесса взаимодействия российского законодательства, адатов и шариата являлась необходимость выработки практических правил осуществления правосудия, которые позволили бы сохранить правовые обычаи чеченцев и ингушей, но при этом поступательно внедрять российское законодательство в их повседневную жизнь. Этот процесс, начавшийся еще в 1852 г., за семь лет до падения Имамата Шамиля, когда в крепости Грозная был учрежден суд под председательством штаб-офицера, в состав которого входили кадий – для разбирательства дел по шариату и три старика чеченца – знатоки адата, является первой успешной моделью взаимодействия правовых систем, реализованной на практике.
Мы не случайно назвали созданный в 1852 г. суд успешной на практике моделью взаимодействия, так как и ранее предпринимались попытки создания таковых судов. Так, в 1839 г. генерал-адъютантом П.Х. Граббе для эффективного судопроизводства была предложена форма суда, по которой горцы выбирали себе одного кадия, который, помимо решения судебных дел по шариату, был бы обязан исполнять все приказания пристава. Выбирался в каждом ауле один старшина, наблюдавший за общественным спокойствием и приводивший в исполнение все приказания начальства .
Начавшийся процесс кодификации обычного права горцев, локального закрепления обычно-правовых норм являлся смоделированным и осознанным компромиссом в полиэтничном обществе, при этом само право горцев подвергается внешнему воздействию новой правовой системы с целью его последовательной трансформации. Здесь мы в очередной раз вынуждены констатировать, что данные процессы для каждой из сторон имели стратегическое значение: власть в целях завершения процесса «покорения непокорных» определенными уступками в области применения смешанного правосудия осуществляла методичное воздействие на правосознание горцев. Горцы в свою очередь видели в этом для себя конструктивный позитив, так как новая власть считается с их религией, вековыми обычаями и традициями.
Сама особенность права чеченцев и ингушей выражена в установлении паритетного баланса между единством порядка и внутренней свободой, являющейся ядром вайнахского менталитета. Было бы глубоко ошибочным и ущербным для российских властей на Кавказе пренебречь данными важными обстоятельствами.
В чем смысл выделения особенностей взаимоотношения обычно-правовой системы, шариата и российской правовой системы? Как нам представляется, прежде необходимо обозначить, что обычное право чеченцев и ингушей без обеспечения его явными политическими средствами воздействия, тюрьмами, органами полиции, обладая сугубо морально-волевым аппаратом принуждения, играло здесь главенствующее значение. Мусульманское право и российское право в плане их установления в Чечне имеют много схожего. Эти две правовые системы формировались, внедрялись и развивались под опекой государства. Государство, по сути, возникает и позиционирует себя как представительство общественных интересов, как сила, стоящая над обществом, однако с самого начала оно выступало как система организационного политического господства одних людей над другими. Ранние, также как и более поздние формы государства, будучи общественными институтами, редко выражали действительно общественные интересы . В этой связи представляет повышенный интерес механизм организации имперского суда в Чечне, где на протяжении столетий понятие «государство» подразумевало абсолютно уникальную категорию территориальной и политической организации, именуемую Дай-Мохк (Страна отцов). Переход от политико-правовой формы, длительное время господствовавшей в Чечне, к системе имперского права, именуемого позитивным, предполагал коренное изменение в правовом сознании горцев.
Общая политика царизма на Кавказе заключалась в активном обращении к адатно-шариатскому судопроизводству при разбирательстве внутримусульманских дел, как унифицированной модели суда для всего Северо-Кавказского региона.
К концу XIX в. чеченское общество представляло собой этническую общность, в которой, помимо общего языка, религиозной идеологии мусульманства, обычаев, традиций и обрядов, формируется такой важнейший объединяющий признак, как политическое сознание, идентифицирующее себя с данной социально-политической общностью .
Важнейшей особенностью в организации российского государственного управления в Чечне в XIX в. является то, что судебная система фактически была главным мерилом общественно-политического состояния в регионе. В этой связи представлялось необходимым избрать специфическую модель организации имперского государственного управления и суда у чеченцев и ингушей.
§ 2. Организация имперского государственного управления
и суда у чеченцев и ингушей
Империи – это государственные устройства, в которых одна этническая группа устанавливает и сохраняет контроль над другими этническими группами в границах определенной территории. Это воинственные государства . Колониальная политика царской России на Северном Кавказе соответствовала действиям известных империй в отношении присоединяемых ими территорий, с той лишь разницей, что имперская политика России в отношении Северного Кавказа достигала поставленных целей и задач не методом тотального уничтожения этнического наследия народов, а посредством использования его в качестве союзника во благо конечной цели – полного контроля над присоединенными территориями.
Окончание многолетней Кавказской войны способствовало постепенному переходу от тотальной военной составляющей в вопросах управления регионом к новой форме военно-народного управления. В 1860 г. приказом генерал-фельдмаршала А.И. Барятинского была упразднена Кавказская линия и образована Терская область. Командующий Левым флангом Кавказской линии стал именоваться начальником Терской области .
Система военно-народного управления в Терской области состояла из трех звеньев: военного управления войсками, гражданского управления и горского управления.
В мире практически нет подобных примеров, когда великая империя, ее царь, высшая знать и офицерство переняли и носили одежду противника, с которыми вели долгую, кропотливую войну . Следовательно, и адаты горцев имели возможность на продолжение своего существования в горской среде. В прокламации чеченскому народу Наместника Кавказского князя А.И. Барятинского говорится: «…что поставленные над вами правители будут управлять вами по шариату и адату, а суд и расправа будут отправляться в народных судах, составленных из лучших людей, вами самими избранных и утвержденных начальником» .
Весомое значение в рамках данного исследования имеет обращение к судебной практике. В качестве объекта исследования остановимся на решении военного суда, принятого в 1820 г. в отношении убийц майора Кучука Тайманова и его сына Ислама. Сведения о данном деле обнаружены в Актах кавказской археологической комиссии . До настоящего момента в историко-юридической науке не дана правовая характеристика этого резонансного для чеченского общества преступления. Во-первых, в деле речь идет об убийстве, совершенном в 1809 г. Адиль-Гиреем и Минбулатом Таймановыми своего родного отца и брата с целью завладения их имуществом. Во-вторых, после двойного убийства Адиль-Гирей по прошествии времени убил брата Минбулата, являвшегося одним из организаторов и соучастников двух преступлений. В-третьих, данное дело было рассмотрено первоначально чеченским шариатским судом, однако по политическим соображениям военное командование не только не взяло под стражу убийц, но и вплоть до 1820 г. беспрепятственно позволяло Адиль-Гирею находиться в правах Брагунского владельца. Из материалов дела видно, что преступник Адиль-Гирей до совершения данных преступлений в 1808 г. привлекался к ответственности за попытку убийства отца. Разбирательство прошло в Моздокском верхнем пограничном суде, где по ходатайству отца и с позволения фельдмаршала Гудовича обвиняемые были отпущены на свободу после приведения к присяге на Коране, что не преступят впредь закон и будут верны отцу, тем не менее, клятва была нарушена . Данный суд, учрежденный с 1792 г. по указу императрицы Екатерины II, рассматривал дела по российским законам в отношении местного населения . Судебное следствие в отношении убийцы майора Кучука Тайманова проводил полковник Ахвердов. Несмотря на доказанную вину Адиль-Гирея и шести его соучастников, убийцы не были наказаны. Равно как и принятое шариатским судом решение о запрете передачи имущества сыну, убившему родного отца, не было выполнено.
Нельзя не отметить желание официальных властей первоначально разобраться по всей справедливости закона, в том числе и с позиции шариата, – в этом есть проявление элементов правовой конвергенции и полиюридизма. Приведенный пример не являлся единичным, поскольку политика правовой конвергенции адата, шариата и российского закона была системным действием. Одним из инициаторов данной политики в судебной системе региона выступал известный на Кавказе управленец и реформатор П. Цицианов .
Духовный суд разобрал данное дело по адату и шариату. Но при этом мы вынуждены констатировать, что вместо торжества правосудия политическая составляющая в данном вопросе стала определяющей. Характеристика полковника Ахвердова генералу Булгакову о том, что Адиль-Гирей умело управляет брагунскими территориями, гарантируя спокойствие на данных землях , способствовали тому, что убийца не понес наказания, фактически убийцы были амнистированы. Лишь по прошествии одиннадцати лет данное громкое дело было пересмотрено. Адиль-Гирей Тайманов был арестован и отправлен в Темнолесскую крепость с последующей ссылкой в Сибирь, а все его имущество было передано жене Кучука Тайманова и его дочерям .
Реконструкция осуществленного правосудия в отношении Адиль-Гирея Тайманова по адату, шариату и российскому позитивному праву позволяют сделать определенные выводы.
Брагунские деревни, которыми управлял Адиль-Гирей, находились под имперской властью, правосудие осуществлялось военным и шариатским судами. В горной же части Чечни господствовал адатский суд с частичным применением шариата. Очевидно, что «духовный суд», о котором идет речь в источнике, – есть суд, руководствовавшийся как адатом, так и шариатом. При этом приоритет остается за шариатским толкованием, так как имущество Кучука Тайманова суд определил дочерям, что по адату было бы невозможно. Шариат защищал права и интересы при разделе имущества и женской части семьи, в отличие от чеченского адата, ориентированного на выделение наследника исключительно мужского пола по отцовской линии.
По чеченскому праву Адиль-Гирей и Минбулат Таймановы были лицами, совершившими преступления. Они классифицируются как зуламхой (преступники). Степень тяжести совершенных ими убийств приобретает двойное значение ввиду того, что убитые ими люди являются их близкими родственниками. В источнике сказано о шести соучастниках при совершении двух убийств отца и сына Таймановых. Здесь очень важно обратить внимание на тот факт, что исполнителями преступления могли быть как указанные соучастники, «обрушившие сабли» на голову старшего сына Ислама, так и один из двух братьев. В проектируемой схеме событий наблюдается сложная для восприятия и понимания представителями некавказского общества ситуация. Так, если отца и сына фактически убили люди из числа шести соучастников, несмотря на то, что они на момент совершения преступления находятся de facto – в статусе соучастников, то de iure по чеченскому праву на них без срока давности распространяется правило куьгбехкеверг (дословно – «виновная рука»), выраженное в том, что они должны понести персональное наказание перед родственниками убитого. В данном случае представители рода Таймановых, стремящиеся защитить честь рода в качестве наказуемой стороны, могли избрать всех шестерых или конкретно отдельно взятого из этой группы. Источник не сообщает об этом, и поэтому мы можем лишь реконструировать ситуацию. Стороной обвинения в этом деле могли выступить мужчины из числа представителей рода Таймановых, а также супруга, сестра Кучука и Ислама Таймановых. По адату все участники данного злодеяния должны были быть казнены. В случае если никто из рода Таймановых не смог бы привести в исполнение наказание, оба брата должны были быть изгнаны навсегда из общества без права называться представителями данного рода.
Смоделируем другую ситуацию: если бы в роли убийцы выступил бы отец Кучук Тайманов, то по адату его не подвергли бы наказанию в виде лишения жизни, но при этом он мог бы стать объектом отмщения со стороны братьев убитого – своих сыновей, поскольку степень утробного родства для чеченцев является наиболее важным мерилом, определяющим категорию «вайнаг-нехниг» – «свой-чужой».
Фактическое же решение духовного суда, по которому «дети владельца Кучука, убийцы отца и брата не должны быть наследниками, а следует имение движимое и недвижимое его, Кучука, сестре, жене и дочерям», свидетельствует о том, что его уголовная составляющая осталась за пределами решения. Мы вынуждены сформулировать вопрос: неужели решение по данному делу должно было определить наказание лишь в части запрета наследования имущества?
С одной стороны, шариат не дает никакого права на убийство человека, кроме исключительных случаев, если необходимо оградить людей и общество от опасности для жизни и религии. Но ведь Адиль-Гирей и Минбулат, во-первых, нарушили кораническое правило – «Кто бы сознательно ни убил мусульманина, наказание ему – Геенна, и пребудет он там навечно. Аллах гневается на него и проклинает его. Аллах приготовил для него страшное наказание» (Коран. Сура «ан-Нисаъ», аят 93). Во-вторых, данное убийство совершено в отношении ближайших родственников, что существенно усугубляло их положение как по адату, так и по шариату. По данному случаю, судья мог назначить наказание в виде смертной казни. Теоретически у него для этого были все основания, так как были: намерение, организация и подготовка самого акта преступления и, наконец, законченное преступление.
Структура духовных судов в Чечне в рассматриваемый период состояла из председателя, двух заседателей и муллы. В период господства адата в качестве правовой системы язык судопроизводства в Чечне и Ингушетии был местным. Все правовые действия фиксировались в тептары посредством арабской письменности. В результате укрепления двух других систем права происходит более широкое внедрение в практику арабского и русского языков. Если же ранее арабский язык в суде по адату использовался лишь как инструмент письменного закрепления судопроизводства, то в процессе внедрения и укрепления шариата он приобретает качественно иной статус, поскольку становится активным инструментом судопроизводства, к которому регулярно обращаются при цитировании аятов из Корана и последующем практическом толковании. Решения суда приобретают законченную письменную форму. Статус русского языка в судах на подвластных территориях имел конкурирующий характер как с местными языками, так и с арабским языком. Безусловно, в судах, учрежденных военным командованием на Кавказе, русский язык должен был находиться на доминирующем месте, поскольку делопроизводство осуществлялось именно на нем, но при этом фактическое положение дел было неоднозначным. Подавляющее большинство местного населения не владело русским языком, поэтому на начальном этапе организации судоустройства в регионе русский язык вынужден был находиться в статусе вспомогательного. Данное обстоятельство наряду с проблемами беспристрастного правосудия в учрежденных судах обозначило также проблему слабой подготовки лиц, владеющих арабским языком, а также русского языка среди местного населения.
Среди горцев умеющие читать и писать по-арабски пользовались большим уважением в обществе и были примером для подражания. Им были доступны должности духовного служителя, сельского муллы, обеспечивавшие безбедное существование .
Очевидно, что передача царской администрацией дела Таймановых в «духовный суд» чеченцев предполагала вынесение формального решения, но при этом само наказание не должно было противопоставляться российскому закону. Если же Адиль-Гирей Тайманов не был приговорен к смертной казни, то его деяния по российским законам предполагали как минимум наказание в виде ссылки в Сибирь.
Военно-политический аспект в организации имперского судопроизводства в Чечне и Ингушетии проявляется на всем протяжении установления и укрепления российского правосудия в регионе.
Руководствуясь необходимостью наличия в чеченских землях лояльных царской политике людей из числа местного населения, при этом эффективно управляющих владениями, военная администрация и суд оставили Тайманова на свободе. Что явилось предпосылкой и истинной причиной привлечения его к суду и наказанию по прошествии длительного времени сформулировать непоколебимым выводом представляется сложной задачей. Мы склоняемся к мнению, что в этом деле имело место два весомых фактора, повлиявших на дальнейший ход развития событий: с одной стороны, это серьезный резонанс среди горского общества на характер и цели совершенного преступления, а также то, что совершившие его преступники не понесли должного наказания ни по адату, ни по шариату, ни по российскому закону; и наконец, вторая гипотеза – возможно, Адиль-Гирей Тайманов, чувствуя свою безнаказанность и вседозволенность, вышел в дальнейшем из-под контроля царской администрации и неоднократно преступал черту закона, тем самым возникла необходимость в его наказании.
Особенности организации имперского судоустройства в регионе в первой половине ХIX в. связаны с локальными реформами в данной области, примененными пятью военно-политическими фигурами: князем П.Д. Цициановым, либерально относившимся к использованию горцами адата и шариата при отправлении суда; генералом А.П. Ермоловым, противником шариатского суда; князем М.С. Воронцовым и князем А.И. Барятинским – инициаторами создания чеченского суда на подконтрольной царской администрации территории, руководствовавшегося как адатом, так и шариатом, и, наконец, великим князем Михаилом Николаевичем, заслугой которого стало уменьшение влияния военного руководства при решении гражданских дел в Терской области.
Среди перечисленных исторических личностей выделим фигуру А.П. Ермолова, чья тотальная репрессивная политика в Чечне вызывала неприятие как в среде горцев, так и в числе военно-политического руководства страны.
Политика военачальника была направлена на нивелирование роли и значения шариата, противопоставлении его адату. Результатом этой целенаправленной политики стало упразднение в 1822 г. отмеченного нами выше Моздокского Верхнего пограничного суда .
В чем сущность склонности наместника А.П. Ермолова отправлять правосудие в горской среде по адату и принижении роли шариата? Мы склонны считать, что в этом было проявление его личного отношения к горцам, стоявшего выше интересов государства. Адат с его мировоззрением к кровной мести, требующий адекватного отмщения, без всяких военных действий сокращал горское население на Кавказе, шариат же искал пути примирения и недопущения кровопролития. Подтверждением его борьбы с шариатом служит документ, в котором генерал А.П. Ермолов победоносно констатирует – шариат, или суд духовных особ по Алкорану, уничтожен .
Политика А.П. Ермолова в части организации и отправлении правосудия в регионе под фактическим руководством военных имела продолжение и в дальнейших действиях военного командования на Кавказе. Действовавший с 1 апреля 1831 г. во Владикавказе инородческий суд отправлял правосудие по российским законам, несмотря на его смешанный состав, представленный знатными и почтенными осетинскими и ингушскими старшинами, руководство судом должно было осуществляться владикавказским комендантом .
После падения Имамата Шамиля и окончания многолетней Кавказской войны для Чечни начинается новый виток ее общественно-политического развития в рамках российской государственности. Суд и судопроизводство в Чечне начинают осуществляться в соответствии с российским законодательством, но с использованием адатно-шариатских норм.
Необходимо отметить, что задолго до падения Имамата Шамиля на территории той части Чечни, которая контролировалась царскими войсками, создаются судебные учреждения с применением смешанного законодательства. Так, «5 ноября 1852 г. было утверждено Положение об устройстве управления в Большой и Малой Чечне» .
В крепости Грозная учреждалось специальное судебное учреждение для «мирных» чеченцев – Мехк-Кхел. Председателем был русский офицер, а члены суда назначались из местных жителей и получали жалование . Идея создания данного суда принадлежит князю А.И. Барятинскому, наместнику России на Кавказе, который «заимствовал» организацию подобного суда в Кабарде у А.П. Ермолова. Но, в отличие от А.П. Ермолова, князь А.И. Барятинский не игнорировал и шариат в процессе установления российского суда в Чечне.
В этом суде, согласованном с местным обычным правом, члены суда и председатель имели решающий голос, а мулла, истолкователь шариата, сохранял лишь голос совещательный, чем влияние его на население, по большей части враждебное русской власти, сильно ослаблялось. Князь Барятинский проявил самое внимательное отношение к устройству мехкеме, и, назначив его председателем ориенталиста полковника И.А. Бартоломея, скоро превратил этот суд в любимое и уважаемое учреждение чеченцев .
Спорящие имели право избирать род суда, в случае согласия обеих сторон судиться по адату. Назначали судей непременно из семейств, не находящихся в родстве ни с одним из противников. При этом обе противные стороны давали обещание повиноваться решению избранных судей. Судьи основывали разбор дела или на показании свидетелей, или, в случае неимения их, на присяге, к которой приводился только ответчик. От него требовалось доказать, если спор шел, например, о краже, что во время совершения преступления он не мог быть в том месте, где оно произошло, и те, на которых он ссылался как на свидетелей, приводились к присяге. Если по окончании суда хоть один из подсудимых оставался недовольным решением, то позволялось выбирать других судей. Этот суд считался уже окончательным, и если виновный и после этого не повиновался решению судей, то право привести в исполнение приговор возлагалось на истца.
1 апреля 1858 г. было издано «Положение об управлении Кавказской армией», которое предусматривало включение в состав Главного штаба особого отделения по управлению горскими народами . Данное положение является первым законодательным актом, узаконившим систему так называемого военно-народного управления, фактически сложившуюся по мере завоевания края. Положение предусматривало, что при начальнике округа выбиралось несколько помощников «для судопроизводства, разбора жалоб и тяжб, обсуждения вопросов о нуждах и потребностях племени», следовало также «в каждом округе учредить суд из постоянных членов». Структура суда: председатель, он же начальник округа, депутаты, назначенные от всех обществ, входивших в состав округа, кадий, словесный и письменные переводчики, несколько писарей, судебный делопроизводитель в лице адъютанта начальника округа .
Основная суть данной системы заключалась в том, что на территории Северо-Кавказского региона управление краем было передано военному руководству, при этом следует отметить, что на службу в администрацию и суды привлекались местные жители, которые вызывали доверие у власти. На наш взгляд, это были скорее вспомогательные должности переводчиков или что-то вроде современных консультантов и советников.
После разделения Терской области в военном и административном отношениях в 1862 г. произошли изменения как в целом в системе судопроизводства, так и в правилах выбора членов народных судов. Проект образования нового суда был составлен начальником Терской области.
В соответствии с 1-й статьей высочайше утвержденных 29 сентября 1862 г. основных положений о преобразовании судебной части, судебная власть должна была быть отделена от власти административной, и, следовательно, ни начальник области, ни аульный старшина не могли подвергать кого бы то ни было взысканиям и наказаниям, так как это право отдавалось судебной власти .
Главный народный суд, открытый в 1865 г., являлся высшей областной судебной инстанцией области; созывался 2 раза на трехмесячный срок и заседал попеременно в Грозном, Владикавказе и Хасавюрте. Состав суда состоял из председателя, двух кадиев, письмоводителя, письменного и словесного переводчика и двух писарей . В данных судах рассматривались дела в отношении чеченцев. Что касается ингушей, то при Владикавказском комендантском управлении был учрежден народный суд для Куртатинского, Тагаурского, Джераховского, Кистинского и Галгаевского обществ, в котором заседали представители от указанных обществ .
Будучи вышестоящей судебной инстанцией, Главный народный суд выполнял задачи апелляционной инстанции. Апелляции рассматривались по делам, в которых стоимость иска в Чеченском, Аргунском и Ичкеринском округах превышала 500 рублей . Не статичное положение суда в части попеременного заседания в разных уголках Терской области свидетельствует о стремлении руководства области охватить разнонародное и многоконфессиональное население при отправлении правосудия. Кадий в составе суда являлся знатоком мусульманского права, но его назначение напрямую зависело от решения начальника области.
Главный народный суд в Терской области состоял из представительных и почетных лиц. Председательство в нем поручалось особому лицу, выбранному начальником области, утверждением его на этой должности Главнокомандующим Кавказской армией.
С укреплением позиций царской России на Северном Кавказе происходит процесс образования так называемых окружных судов, которые должны были вобрать в себя как нормы обычного адата, так и шариатского права, но с учетом позиций российского законодательства. Первым шагом применения нормы российского права в среде горцев явилось решение царской администрации образовать в 1860 г. окружные словесные суды на всей территории Чечни и Дагестана .
Окружной суд в гласном порядке осуществлял разбирательство по широкому кругу уголовных и гражданских дел. Для горцев, совершивших военно-уголовные преступления – неповиновение военному командованию, убийство, воровство, разбой, измену, судебное разбирательство проводилось в комиссиях по военно-уголовным законам.
Летом 1862 г. произошло новое разделение Терской области в военном и административном отношениях. Были учреждены правила как для выборов членов народных судов, так и для всего судопроизводства .
На территории Терской области, помимо Горских словесных судов, в каждом сельском обществе существовали также и сельские аульные суды, которые были призваны решать несложные и маловажные дела. Данные суды распространялись на все без исключения народы, проживавшие на территории Терской области, включая и осетин, которые не были подсудны Горскому словесному суду. Деятельность данных судов была регламентирована согласно Положению о сельских (аульных) обществах, утвержденных Наместником Кавказским от 30 декабря 1870 г. Согласно данному положению Сельский (аульный) суд состоял из судей, количественный состав которых определялся по мнению сельского схода, но при этом считалось обязательным, что он должен был состоять из не менее 3 судей. Срок полномочий данного суда устанавливался в один год. Примечательно, что председателем суда выбирался один из судей по решению судей, входящих в данный сельский суд .
Говоря о подсудности дел Сельскому суду, следует отметить, что ему были подсудны дела, возникающие между жителями сельского общества. Он рассматривал как гражданские, так и уголовные дела, в частности по гражданским делам в Сельском словесном суде подлежали рассмотрению иски на сумму до 30 рублей, однако в случае взаимного согласия сторон Сельский словесный суд рассматривал гражданские дела на любую сумму без ограничения цены иска. Что касается уголовных дел, то Сельскому словесному суду были подсудны дела за незначительные правонарушения в пределах территориальной зоны того или иного селения. В случае совершения проступка жителем другого населенного пункта виновный приговаривался к отбытию наказания того сельского общества, в пределах которого совершен проступок. К категории проступков, подсудных Сельскому суду, были отнесены: кража, мошенничество и растрата (в случае, если цена похищенного и присвоенного обманом не превышает десяти рублей, и в случае, если совершение этих проступков не имеет характер рецидива). Что касается наказаний, к которым Сельские суды приговаривали, то здесь наблюдается следующее положение: штраф до 3 рублей, арест до 7 дней, участие в общественных работах до 6 дней .
Следует отметить, что вне зависимости от назначенного вида наказания Сельский суд обязывал виновного выплатить также денежную компенсацию потерпевшей стороне. Исследуя форму отправления правосудия, стоит также обратить внимание на то, что Сельский (аульный) суд собирался в праздничные и свободные от работы дни (выходные). Разбирательство происходило словесно и гласно. Основанием для разбирательства по гражданским делам является жалоба истца, а по уголовным делам суд приступает к разбирательству по трем основаниям: жалобе потерпевшей стороны; требованию сельского старшины или его помощника; извещению свидетеля о совершении проступка, если обиженный лишен возможности подать жалобу сам .
Что же касается решения дел в Сельских судах, то сам процесс происходил на основании местных обычаев, причем особый акцент делался в качестве доказательства на очистительную клятву на Коране (дуй баар). Все процессуальные документы оформлялись письменно и в большинстве своем фиксировались на арабском языке. Решения приводились в исполнение через сельского старшину или его помощника.
В 1863 г. инспекционная поездка по Терской области наместника Кавказа по результатам выявленных недостатков судопроизводственной системы привела к тому, что был открыт областной суд во Владикавказе. Примечателен еще и тот факт, что среди причин, свидетельствующих о недостатках народного суда, называлось «…подчинение его обязательно участвующему в нем административному начальнику. Также в составе туземного управления Терской области чувствовался большой недостаток в апелляционном суде» .
Данный эпизод наглядно демонстрирует отсутствие независимости судебной власти. Несправедливое разрешение судебных споров, а также произвол со стороны должностных лиц нередко приводили к конфликтам между властью и местным населением. Все это происходило ввиду того, что судебная система, действовавшая в рассматриваемый период в Терской области, не отвечала единой системе судебной власти России, выражено это было в следующем: «Большинство судей в Терской области представляли военные чины, которые не знали местных языков и традиций, что существенно затрудняло судопроизводство» .
«Убийство до 1865 г. разбиралось в народных судах по обычаю, – писал Н.Ф. Грабовский об ингушах в 1870 г., – с этого времени они подлежат суду по русским законам» .
Народный суд рассматривал также вопросы с долговыми обязательствами, о семейных разногласиях, воровстве, насилии. Выдавал свидетельства отъезжающим в другие места. При судебном разбирательстве народный суд руководствовался в первую очередь постановлениями, утвержденными главнокомандующим Кавказской армией. В случае если возникали дела, на которые не распространялись указанные постановления, судьи руководствовались адатом. По шариату разбирались дела, связанные с религиозными преступлениями и семейно-брачными отношениями. Специально для этого при судах находился кадий, рассматривающий переданное ему дело. Каждое решение, принятое по шариату, должно было быть обоснованным. При этом решение, принятое кадием, имело силу лишь после утверждения Народным судом. При возникновении ситуации, когда шариатский суд согласно нормам мусульманского права должен был применить телесные виды наказания, суд применял наказания по своему усмотрению, преимущественно штрафы.
Постепенно деятельность окружных словесных судов распространилась на все округа Северного Кавказа. Структура окружных словесных судов отличалась и от шариатского, и от адатского судопроизводства. Состав этого суда состоял из кадия, трех посланцев от каждого наибства Чечни. После покорения Чечни и падения Имамата Шамиля в 1859 г. царская администрация не стала менять существовавшую в Чечне систему наибства, т. е. разделение на наибства, очевидно, считая ее эффективной управленческой моделью.
Контроль за надлежащим исполнением вынесенных решений окружным словесным судом осуществлял лично начальник округа. В случае невыполнения вынесенного решения в установленный срок начальник округа обладал правом привлечь виновного к ответственности.
В 1871 г. на Северо-Западном Кавказе были созданы горские словесные суды. В целом по России словесные суды были учреждены 20 октября 1864 г., когда проводилась общероссийская судебная реформа. Учреждались судебные уставы: устав уголовного, гражданского судопроизводства, устав о наказаниях уголовных и исправительных. Судебная власть отделялась от административной, отменялся принцип сословной организации суда. Число судебных инстанций сократилось с 14 до 3: окружный суд, судебная палата, Сенат. Помимо этого, был введен новый местный суд – мировой, состоявший из двух звеньев – мирового судьи (участкового или почетного) и съезда мировых судей. Мировой суд, являясь выборным органом, имел право рассматривать малозначительные уголовные и гражданские дела .
К компетенции адатского права и горских окружных судов относились «дела, возникавшие по гражданским спорам и тяжбам всякого рода и все остальные дела уголовного характера… по убийствам в ссорах, драках, запальчивости и раздражении». 8 марта 1868 г. Кавказский наместник ввел требование, чтобы «при назначении горцам видов и сроков ссылки принимались за основание те роды и степени наказаний, которые определялись Уложением о наказаниях» .
В Терской области существовало шесть Горских словесных судов, которые располагались в Веденском, Нальчикском, Назрановском, Хасавюртовском районах, а в Грозненском округе существовало два суда, один из которых размещался в городе Грозный, а второй – в селении Шатой. По своему составу Горский словесный суд состоял из председателя, которым являлся помощник начальник округа, и трех членов суда, именуемых депутатами, которые избирались населением, а также кадия. Председателем Горского словесного суда назначался представитель военной администрации, который одновременно занимал должность помощника начальника округа. На наш взгляд, совмещение одним лицом данных должностей могло иметь свои отрицательные последствия, очевидно, что современный термин «использование административного ресурса» как раз подходит для такого положения дел.
По свидетельству источников, дошедших до нас, нередки были случаи, когда председатель данного суда по поручению вышестоящего руководства вынужден был прерывать судебное заседание и в спешном порядке исполнять другие поручения. Например, «19 июня 1910 года на половине заседания суда по разбиравшемуся под его председательством делу по иску Бату Шамилева к Таки Саламбаеву о 140 рублях, сев на лошадь скакать вместе с милиционерами в погоню за обнаруженной вблизи города Грозного шайкой грабителей» .
Большинство из председателей Горских судов не обладали юридическим образованием, что не могло также не сказаться на точности принимаемых ими решений. В отсутствие председателя Горского суда его обязанности мог исполнять помощник командира сотни милиционеров.
Что же касается депутатов и кадия, то они избирались непосредственно населением. Процедура избрания осуществлялась путем представления каждым сельским обществом на сходе доверенных лиц в количестве 2 человек, которые избираются методом тайного голосования. Избранными считались набравшие наибольшее количество голосов. Официально порядок избрания был установлен согласно инструкции от 25 ноября 1908 г., утвержденной Главнокомандующим Кавказской армией. До издания данной инструкции депутаты и кадий избирались на 1 год, после же вступления в силу указанной инструкции срок их полномочий был продлен с 1 до 3 лет, по истечении которых они переизбирались заново.
Весьма интересна экономическая составляющая в деятельности горских словесных судов в Терской области в 1870–1871 гг. Так, годовое жалование работавших в судах области составляло: у председателя – 300 рублей, кадия – 300 рублей, депутатов – 200 рублей. Количественный состав судов, расположенных на территории проживания чеченцев и ингушей, выглядел следующим образом: Грозненский – 8 человек, Аргунский – 6 человек, Веденский – 5 человек, Назрановский – 4 человека, Хасавюртовский – 5 человек .
Денежное содержание депутатов и кадия суда было незначительным, к примеру, если депутат получал 200 рублей в год, а кадий – 300 рублей, то на канцелярские принадлежности и расходы каждого словесного суда полагалось по 320 рублей.
Изучая систему подсудности дел Горским словесным судам Терской области, стоит упомянуть 3 основных признака: принадлежность сторон к горскому населению, территориальные условия, род дела.
В Горском словесном суде разбирались дела представителей чеченского, осетинского, кабардинского, балкарского, кумыкского и ингушского населения. Однако после 1871 г. дела, касающиеся осетинского населения, разбирались в общих судебных установлениях, связано это было с тем, что подавляющее большинство осетин исповедовало православие . Территориальность подсудности определялась согласно Временным правилам для Горских словесных судов Кубанской и Терской области от 18 декабря 1870 г. В понятие подсудность вкладывалось также то, что разбирательству подлежали дела, где фигурантами с обеих сторон проходили горцы. По гражданским делам подсудность определялась местом жительства ответчика, и разбирались они по месту проживания ответчика.
Разбирательство в Горских словесных судах происходило на русском языке посредством переводчика (толмача). Решения Горских словесных судов считались окончательными, когда по уголовным делам наказание не превышало одного месяца ареста или взыскания не больше 30 рублей. Что же касается неокончательных решений Горских словесных судов, допускается в месячный срок подача апелляционных жалоб на имя начальника области.
Согласно Временным правилам от 18 декабря 1870 г. (§ 58, 60, 63–65) решения начальника области по делам апелляционным и по приговорам Горских судов, которые представлены на его утверждение, а также окончательные решения и приговоры Горских словесных судов принимаются к немедленному исполнению. Вместе с тем, существовал порядок, когда неокончательные решения Горских судов признаются вступившими в законную силу и подлежат к исполнению в случаях: когда в течение суток от объявления приговора или решения в процессе публичного заседания сторонами не подавалось возражение, а также не представлялась апелляционная жалоба.
Вступившие в законную силу решения и приговоры Горского словесного суда приводились в исполнение силами местной полиции.
Следует также дать оценку порядку рассмотрения жалоб начальником Терской области. Согласно распоряжению Наместника Кавказского от 1 июля 1909 г. на имя начальника Терской области, все жалобы на решения Горских словесных судов должны были поступать в областное правление Терской области, которые в свою очередь подлежали рассмотрению в коллегиальном составе в общем присутствии областного правления под председательством начальника Терской области .
Согласно существовавшей на тот период практике, начальником области принимались к рассмотрению всякие жалобы на решения Горских судов, как на неокончательные, притом, что во Временных правилах 1870 г. указано, что к начальнику области должны были поступать только апелляционные жалобы на неокончательные решения Горских судов.
Вышестоящей надзорной инстанцией над Грозненским словесным судом Терской области являлся Наместник Кавказский, который был также Главнокомандующим Кавказской армией. К нему поступали жалобы как на решения Горских судов, так и на постановления начальника Терской области по делам Горских судов. Рассмотрение подобных жалоб в корне отличалось от аналогичного рассмотрения в Закавказье.
Отличие это было выражено, по всей видимости, в общественно-политической ситуации, складывавшейся длительное время в данных регионах. Все поступавшие на имя главнокомандующего жалобы направлялись в штаб Кавказского военного округа, где в свою очередь они рассматривались канцелярией и, как правило, отправлялись для принятия заключения на имя начальника Терской области, при этом в большинстве случаев без затребования и ознакомления с делом.
В целом стоит отметить также, что Горский словесный суд, согласно положению ст. 50 «Временных правил» , при рассмотрении уголовных и гражданских дел, к примеру, как оскорбление чести, кража, клевета, прелюбодеяние, нанесение неумышленного легкого физического ущерба, должен был применять нормы адата.
Решения Главного народного суда принимались большинством голосов и передавались на утверждение начальнику области .
Однако при изучении материалов рассматриваемого периода можно прийти к выводу, что данная система не в полной мере отвечала потребностям и имела ряд существенных недостатков и изъянов. Местное население, привыкшее к устной системе судопроизводства, не могло длительное время приспособиться к ведению многочисленной документации. Наряду с этим, как и в современной системе правосудия, судебная система того периода страдала сутяжничеством, длительной задержкой во времени рассмотрения дел, таким явлением, как взяточничество, и решением вопросов по родственным и иным узам. Об этом свидетельствует одно из обращений жителей селений 1 участка Грозненского округа, датированное 1891 г., где они высказывались с жалобой на существующие порядки в судебной системе: «В наших словесных судах, где процветает волокита (иные дела не разбираются 5 лет), взяточничество или соглашения различного рода до суда» .
Выглядит довольно-таки странным и тот факт, что окружные начальники, исполняя функцию полицейской власти, участвовали в заседаниях мировых судов с правом голоса. Отсутствие земских учреждений в Терской области само по себе уже не допускало возможности применения к этим судам общероссийской структуры судебной власти. Мировые суды назначались правительством, отсутствовал институт присяжных заседателей .
Из числа горских народов система мировых судов распространялась только на осетин. Это мотивировалось тем, что «осетины более культурны по сравнению с остальными, по вероисповеданию преимущественно являются христианами и, таким образом, лучше подготовлены к восприятию общеимперской судебной системы» . Как нам представляется, здесь определяющее значение играла религиозная принадлежность, нежели упомянутая «культура».
Процесс развития военно-народного управления, в составе которого была и судебная власть, протекал не в законодательном, а в инструкционном порядке, с минимальным участием в нем народного элемента.
Анализ вопросов формирования и развития институтов судебной власти приводит нас к выводу об отсутствии единства терминологии в обозначении суда в регионе. Эти суды носят в разных частях края различные названия: в Терской и Кубанской областях они именуются горскими словесными судами ; в Дагестанской, Карсской и Батумской областях, а также в Закатальском округе – окружными словесными судами, причем иногда эти же суды называются просто народными судами .
Своеобразие судебной системы указанного периода заключалось в том, что на территории Чечни и Ингушетии действовали фактически попеременно 3 правовые системы – адатная, шариатская, российская. Как нам представляется, эффективность судебной власти при такой тройственной ситуации была крайне низкой. Длительная Кавказская война отразилась на хозяйственном и общественно-политическом быте чеченцев, в меньшей степени ингушей. Сначала шариатская реформа Шамиля, где малейшие нарушения шариатских норм карались строго и скоро, затем политика военной администрации царской России на Кавказе, видевшая в горцах лишь возмутителей спокойствия и опасных элементов, была далека от справедливости.
Действие шариата на Кавказе по российским законам было ограничено главным образом религиозными и семейными делами. Горцы, приверженцы шариата, стремились к полной отмене действия адатов в практике горских судов .
Основным фактором постепенного внедрения российского права в Чечне и на Северном Кавказе было планомерное искоренение шариата, так «в борьбе против шариата кавказская администрация постаралась опереться на словесное горское судопроизводство – адат, основанный на обычаях. Кавказское руководство предполагало заменить адаты по своему усмотрению, что невозможно было сделать с шариатскими законами, так как они были зафиксированы в священных писаниях» .
Вместе с тем, боязнь новых восстаний и влияния мусульманского духовенства заставили это руководство пойти на некоторые уступки. В Чечне был создан подконтрольный военной администрации чеченский словесный народный суд, и без того ограниченные права которого постоянно урезывались. Впоследствии он был заменен горскими словесными судами по округам. Среди мусульманского духовенства царизм постепенно находит себе опору. Видные муллы из зажиточных слоев населения привлекались на службу в качестве окружных кадиев и в судебный аппарат .
В целом структура российской судебной системы в дореформенное время являлась довольно сложной и запутанной. В ее состав входили разнообразные исторически сложившиеся органы. Дореформенная судебная система была организована по сословному принципу, т. е. для каждого сословия имелись свои суды. Выполнением судебных функций занимались также и некоторые административные органы. Нередко правосудие вершили люди, не имевшие юридического образования .
Первым шагом в проведении судебной реформы в России принято считать изданный в мае 1860 г. Закон о судебных следователях. Что же касается реформы в целом, то подготовка к ней началась значительно раньше – еще в 30-х гг. XIX столетия. К ней были привлечены лучшие специалисты того времени. Целью судебно-процессуальной конструкции становилась, с одной стороны, гарантия беспрепятственной реализации правомочий субъектов отношений, с другой – постановка должностных лиц юстиции в такие условия, которые исключали возможность злоупотреблений с их стороны.
В процессе же подготовки проведения на Северном Кавказе судебной реформы 1864 г., как показал анализ особенностей обычного права и мусульманского права, власть проводила достаточно разумную политику. Социальное содержание Судебной реформы 1864 г. на Северном Кавказе представляется по-новому: реформа не консервировала обычное право местных народов региона, а, меняя направление его развития, включала адат в правовое пространство России. Военно-народное управление, действовавшее на ряде территорий Северного Кавказа во второй половине XIX в., имело много общего с административными институтами европейских колониальных империй того же столетия. Российская империя пыталась использовать для разрешения глобальных проблем обычное право. В то же время, несмотря на все усилия местных российских властей, так и не была искоренена традиционная для Северного Кавказа кровная месть. Осмысление исторического опыта государственного управления территориями Северного Кавказа в условиях подготовки и проведения Великих реформ 1860–70-х гг., в том числе Судебной реформы 1864 г., показывает, что в то время закладывались основные принципы российского государственного управления в этом регионе, послужившие основой всех дальнейших политико-правовых процессов в регионе.
Правовая система России в результате процесса присоединения к ней Северного Кавказа включила в себя и право, и судебно-правовые институты северо-кавказских народов. Это давало возможность правового взаимовлияния, что отразилось в т. н. «феномене правового плюрализма», т. е. в государственной легитимации традиционных образований права. В этом заключалась преемственность национальных особенностей населения России. Правовая культура России складывалась как интегрированный феномен, включавший в себя те или иные правовые традиции. Обычное и мусульманское право народов Северного Кавказа стало в XIX в. составной частью российской правовой системы .
Возникновение горских словесных судов и их дальнейшее распространение по Терской области было обусловлено тем, что власть стремилась путем введения более строгих видов наказания снизить уровень преступности среди горцев.
Введение новых судебных институтов не везде встречало поддержку и понимание со стороны горцев. В горной части Чечни враждующие стороны «предпочитали разбирать свои споры именно посредством адатских или шариатских судов» , в связи с тем, что, по мнению горцев, новые суды либо были слишком снисходительны к виновным в совершении преступления, либо, напротив, предусматривали строгое наказание. Шариатские суды постепенно стали утрачивать свое первоначальное предназначение беспристрастных судов. Объяснялось это тем, что состав нового суда формировался из числа представителей духовенства, которые не всегда беспристрастно осуществляли судопроизводство, равно как и многие члены горских словесных судов, которые стали отходить от норм обычного права, базировавшегося на принципе справедливости и необратимости наказания виновных.
Обзор судебного дела среди горского населения Кавказского края приводит к заключению, что положительную сторону составляет лишь его небольшая расходная цена .
Сам процесс разбирательств в судах в рассматриваемый период свидетельствует о многих недочетах и в целом характеризует его несовершенство. К примеру, «в горских судах отсутствовали присяжные поверенные, адвокаты, защитники» .
В Грозненском горском словесном суде к декабрю 1895 г. накопилось 1676 нерешенных дел .
По существовавшим правилам председательствовали в горских и народных судах первой степени начальники округов или участков. В действительности же нередко эти должности занимали другие лица. Например, в Грозненском городском суде председательствовал неоднократно поручик (мусульманин) – командир сотни милиционеров. Председатели горских судов жаловались на тяжесть совмещения в одном лице: расследования преступлений, судебной оценки, добычи улик и исполнения приговора. Самые добросовестные из судей глубоко сознавали свою беспомощность в судебном деле и крайне этим тяготились .
По заявлению председателя Грозненского словесного суда, нередко наблюдались случаи подкупа судей, особенно в сельских судах, где взятки начинали отсчет с 5 копеек . Место депутата тоже ценилось очень высоко: «Баллотировка, – говорил один из очевидцев, – походит на продажу с публичного торга выгодных должностей депутатов горского суда» . Порядок избрания депутатов горских и народных судов столь несовершенен, что лишь в редких случаях в судебную коллегию попадают лучшие люди .
Но даже после того, «когда судьи в народные суды стали назначаться администрацией, была потеряна вера в справедливость суда» .
Горские суды Кубанской и Терской областей, а также народные суды Закавказья являлись первой судебной инстанцией. Они действовали непрерывно в составе председателя по назначению администрации и депутатов (судей) и кадия по выбору населения .
Судебная реформа 1864 г. способствовала серьезному обновлению всей судебной власти и судебной системы в стране. На Северном Кавказе же, и особенно в Чечне, этот процесс происходил крайне медленно, во многом это опять же зависело от военного руководства.
Основная точка зрения закона на горские и народные суды, как на учреждения временные, определенно выражена в ст. 761 зак. судопр. гражд. и в ст. 220 учр. Кавказ. (по прод. 1906 г.): горские суды сохраняются временно, в зависимости от успеха гражданственности. Потому в местностях, занимаемых горским населением, определение времени введения мировых учреждений, на одинаковых основаниях с занятыми русским населением местностями, предоставлено усмотрению Наместника .
Подведомственность уголовных дел горским и народным судам была указана в прим. 1 к ст. 1256 уст. угол. суд.; к Закатальскому округу относится ст. 1283 (по прод. 1906 г.); к области Дагестанской – ст. 1284, а к областям Карсской и Батумской – ст. 1285 уст. угол. суд .
Деятельность народных судов регламентировалась, помимо этого, многочисленными распоряжениями, отзывами, которые исходили в том числе и от высшей администрации Кавказского края. Несогласованность, отрывочность и противоречивость при издании тех или иных распоряжений свидетельствовали о том, что многие из них издавались лицами, не имеющими юридического образования, без знания специфики судебной деятельности, что в конечном итоге существенно сказывалось на работе судебных органов.
На основании § 66 изданных 18 декабря 1870 г. временных правил для горских словесных судов Кубанской и Терской областей горские словесные суды постановляют решения и приговоры окончательные и неокончательные; на последние апелляционные жалобы подаются начальнику области, который разрешает дела окончательно .
При этом процессуально «характер и границы предоставленного начальнику области надзора по судебной части не определен; потому по установившейся практике им принимаются жалобы как на неокончательные, так и на окончательные решения и приговоры, не стесняясь каким-либо сроком, и судебные постановления отменяются то в порядке надзора, то в порядке апелляционном, то в кассационном порядке» .
Мы находим примечательным и тот факт, что «горским и народным судам неизвестно ни разграничение уголовного и гражданского процессов, ни отличие публичного и частного обвинений; прежде всего, имеется в виду вознаграждение потерпевшего за причиненный ему ущерб. Потому нередки случаи, когда уголовное дело оканчивается присуждением виновного к возмещению причиненного им материального вреда или дело, например, о краже прекращается за примирением сторон» . Это обстоятельство приводит нас в недоумение, ведь даже в судебной системе Имамата наблюдалось своеобразное разделение на уголовное и гражданское судопроизводство.
В рамках исследования считаем необходимым обратить внимание на то, как выглядела система доказательства в судебных учреждениях Терской области: «В зависимости от способов выяснения дела уголовные иски бывают двух родов: 1) иски с доказательствами и 2) иски по подозрению. Доказательствами служат: собственное сознание, документы, поличное, присяжные показания свидетелей… Иски по подозрению предъявляются, если виновник преступления неизвестен или не может быть уличен… Система доказательств в исках по подозрению находится в тесной связи с родовым бытом и религиозными верованиями населения. По этим делам обвинительный или оправдательный приговор зависит исключительно от принесения заподозренным или его сородичами (соприсяжниками) очистительной присяги или от присяги потерпевшего, если таковая ему была предоставлена судом» .
Законодательная база, которой руководствовались суды в рассматриваемый период, выглядела так: «На основании примечания (по прод. 1906 г.) к ст. 1256 уст. угол. суд. и по ст. 220 и прим. 1 к ней (по прод. 1906 г.) учр. упр. Кавк., ведомству горских словесных судов Терской и Кубанской областей, т.е. составу коллегиальному (председатель и два депутата), подлежат все дела, отнесенные статьей 33 уст. угол. суд. к ведению мировых судей; но в силу ст. 11 временных правил для горских словесных судов Кубанской и Терской областей, утвержденных Наместником 18 декабря 1870 г., часть деяний, указанных в ст. 33 уст. угол. суд., изъята из ведомства коллегиального состава суда и рассматривается и единолично председателем горского суда; впрочем, это правило соблюдается не во всех судах» .
В Терской области горским судам были подведомственны возникшие между горцами дела: 1) о нанесении ран, увечья и смерти в ссоре или драке, начавшейся без всякого намерения совершить убийство или причинить увечье и рану (улож. о нак. ст. 1465 и 1485); 2) о нарушении пределов необходимой личной обороны (улож. о нак. ст. 1467 и 1493); 3) о кражах со взломом (улож. о нак. ст. 1647 и 1649) и кражах при оружии (улож. о нак. ст. 1653 и 1654), если цена похищенного в том или в другом случае не превышает трехсот рублей и если кража совершена в первый или во второй раз; 4) о похищении женщин (улож. о нак. ст. 1529 и 1530) .
Анализ законов и инструкций, которые определяли подсудность в горских словесных судах того времени, приводит нас к выводу, что они во многом характеризуются своей непоследовательностью, сумбуром в изложении, что существенным образом затрудняет трактовку состава преступления по тому или иному деянию. Эти отрицательные моменты давали почву в отдельных случаях для судебной ошибки, а в других случаях предполагали самовольное трактование закона и применение репрессивных санкций. К примеру:
«Грозненский горский словесный суд, ввиду отказа присяжников принять очистительную виновность присягу» нашел обвиняемых Шота Узунова и Эсамбия Висирханова виновными в краже полости и самовара у Дакаева и 29 сентября 1908 г. приговорил виновных на основании 1 п. 170 ст. уст. о нак. к тюремному заключению на один год каждого» .
Неэффективность судебной системы в исследуемый период характеризовалась и самими представителями власти, так «начальник Кубанской области в рапорте от 13 февраля 1902 г. за № 1934 Командующему войсками Кавказского военного округа, ходатайствуя о возбуждении вопроса об упразднении горских судов, как не соответствующих ни целям правосудия, ни целям правительственным, удостоверяет, что горские суды не пользуются популярностью среди самого горского населения» .
С аналогичным емким и вместе с тем точным определением о степени эффективности суда того времени высказался Н.М. Рейнке: «Шаткость и неопределенность процессуальных форм гибельно отражается на охране как частных прав, так и общественного порядка» .
Во всеподданнейшем отчете за 1881 г. начальник Терской области сообщал о неудовлетворительном отношении горского населения к судебным и мировым учреждениям, не соответствующим по своему делопроизводству понятиям и характеру горцев. На полях данного отчета император начертал: «Меня не удивляет» .
Негодование по организации суда и отправлению правосудия выразили в официальном обращении к императору ингуши, являвшиеся депутатами Назрановского общества. В прошении они ходатайствовали «о дозволении им в делах между своим обществом и соседственными горскими племенами разбираться собственным судом, и только за преступления против правительства, и вообще против русских, предавать виновных суждению по российским законам» .
В ответе на обращение указывалось, что при Назрановском приставе для этого постоянно находятся 6 старшин, выбранных Народным собранием; они разбирают все маловажные споры между жителями, и старые претензии относятся в Комендантское управление только в таком случае, ежели просители остаются недовольны решением старшин; дела же уголовные, и вообще с русскими, решаются нашими законами .
Как видим, исполнение решений горских словесных судов осуществлялось начальником округа через приставов и местных старшин.
Суды на территории Чечни и Ингушетии, в том числе и судебные институты, введенные царской Россией, в рассматриваемый период опирались, как уже отмечалось выше, на адатное судопроизводство. К примеру, «в управлении Аргунского округа, в лице председательствующего в суде, в начале 60-х годов ХIX была сконцентрирована большая власть. Этот судья пользовался уважением у народа, так как при судебных разбирательствах использовал свои обширные знания законов и обычаев. Криминогенная обстановка на подведомственной ему территории оставалась спокойной» .
Вместе с тем, новая власть методично и целенаправленно осуществляла политику поэтапного вытеснения адата как правового источника. Наличие адата в чеченском и ингушском обществах, как неотъемлемого спутника бытия народа на протяжении столетий, говорит о силе национальных традиций и устоев. Адат, будучи источником обычного права чеченцев и ингушей, на наш взгляд, можно отнести к памятникам общемировой правовой системы. Этническое право чеченцев имеет много схожих позиций с правовыми системами как древних цивилизаций, так и некоторых положений современной правовой системы. В чеченских преданиях адат и адатский суд имеют не только эпический, но и воспитательный характер, вот почему, несмотря на отсутствие собственной письменности, адат как неписаный свод законов вайнахов прошел через века и продолжает существовать даже в наши дни.
Процесс эффективного взаимодействия системы позитивного права России и этнического права чеченцев и ингушей способствовал возникновению конвергенции светского права с адатским и мусульманским правом. Плюралистическая основа этого юридического симбиоза в пределах ограниченной территориальной зоны царской России в значительной мере способствовала ускоренному развитию права в регионе.
Как отмечает исследователь Н. Рейнке, «хотя в пределах всего Кавказского Наместничества и введены Судебные Уставы 20 ноября 1864 года, но в разных частях края допущены столь существенные от них отступления, что объединение судебной организации является лишь мнимым. В Терской области уголовные дела производятся без участия присяжных заседателей (ст. 437 учр. суд. уст. по прод. 1906 г.), но для дела мировой подсудности вторую инстанцию составляют мировые съезды (ст. 440 учр. суд. уст. по прод. 1906 г.), а кассационную – Правительствующий Сенат» .
Царская власть и ее администрация на Кавказе придавали важнейшее значение организации судебной системы в Чечне, так как от этого во многом зависел успех или неудача общих административных преобразований на всем Северном Кавказе. Образование судебных учреждений, всецело отвечающих колониальным интересам царизма и в то же время в какой-то мере сохраняющих видимость народного суда, являлось основной линией судебной политики, намеченной в рамках «военно-народного» управления. Однако при устройстве судебной части в Терской области было применено исключение из общероссийских Судебных уставов: производство уголовных дел в окружных судах велось без участия присяжных заседателей .
Царское правительство, считая невыгодным и невозможным для своих интересов приступить к коренной ломке веками сложившегося правового строя народов Северного Кавказа, признало обычное право основным источником действующего права. Реорганизация судебной системы среди горцев Чечни предусматривала ограничение шариатского суда и сохранение прежнего адатского судопроизводства, поставленного под контроль военных властей. Начальникам округов предписывалось не приводить в исполнение решения по адату и шариату, противоречащие видам правительства. «Отношение русского правительства к горскому адату с самого начала нашего владычества, – писал М. Ковалевский, – приняло характер решительного и явного покровительства. Причина, побудившая русское начальство к такой политике, лежит в том соображении, что оппозиция нашему владычеству всегда выходила из сфер, благоприятных шариату» .
Предпочтение суда по адату в полной мере отвечало интересам формировавшейся местной знати, на которую опиралось царское правительство в осуществлении своей колониальной политики. Формирование знати из представителей местного населения происходило посредством щедрого поощрения со стороны царской власти. Земельный вопрос, являвшийся в Чечне на протяжении столетий предметом сугубо тайпового ведения, когда земли распределялись на общинных собраниях, со второй половины ХIX в. военным командованием на Кавказе стал распределяться по своему усмотрению. Так, «начальник Большой Чечни подполковник Вагап-Аду и главный кадий Чеченского народного суда Али-Мирза Хасимурзов получили по 500 десятин земли, подполковник Арцу Чермоев – 670 десятин, Касум Курумов – 561 десятину, майор Бата Шамурзаев – 652 десятины» .
Наместник А.И. Барятинский при реализации политики царизма считал важным «прежде всего стремиться к восстановлению высшего сословия там, где сохранились еще более или менее следы его и создавать его действующим в империи порядком там, где оно не существует» .
Не случайно поэтому в докладе управления мирными горцами от 1 февраля 1841 г. подчеркивалось, что «изменить существующий у горцев порядок судопроизводства в настоящее время было бы преждевременно и даже опасно: ибо изменение это, несомненно, вооружило бы против нас одно из сословий – князей и дворянство или духовенство» .
Проведя обозрение общей ситуации, сложившейся вокруг адата и суда по нему, заимствованному военной администрацией, считаем важным обратить внимание в рамках исследования и на дифференцированное отношение к адату в случаях, когда интересы царской России стояли превыше интересов местного населения. В данном вопросе роль военного командования на Кавказе была определяющей.
Наиболее целостную картину организации имперского суда в регионе и отправлении суда мы можем сформировать на анализе ранее неисследованных судебных документов – протоколов допросов, обвинительного акта и приговора Временного военно-полевого суда над участниками известного восстания 1877 г. в Чечне . Данные документы позволяют реконструировать систему правосудия, установленную царской властью в регионе во второй половине ХIХ в., которая имеет ярко выраженный военно-управленческий характер. На примере данного дела можно судить о том, что адат чеченцев и ингушей, используемый при рассмотрении дел по бытовым преступлениям, не распространялся на преступления, посягавшие на интересы государства.
Дело по своей сути являлось политическим, все его фигуранты были приговорены к различным видам наказаний.
Судебное разбирательство проходило в г. Грозный, состав суда был сформирован из военных чинов – под председательством генерал-майора Паскевича, члены суда: полковник Белик, Майор Игнатьев и в качестве делопроизводителя надворный советник Хагородин, при помощнике военного прокурора Кавказского военно-окружного суда, коллежском асессоре Карпинском. Допрос в суде обвиняемых в восстании осуществлялся на чеченском языке через переводчика. Обвиняемые в зависимости от степени грамотности подписывали или не подписывали протоколы допроса, последнее обстоятельство не утрачивало юридической значимости протокола допроса.
Обвинительный приговор в отношении 16 человек (самому младшему из которых прапорщику милиции Даде Умаеву было 22 года, а самому старшему Гази Нур-Магометову было 75 лет) содержит следующие основные сведения. Временный полевой военный суд в г. Грозный на основании 34 ст. С.В.П. 1869 г., XXIV кн. и рапорта временно исполняющего должность прокурора высочайше утвержденного кассационного присутствия при Кавказской армии командующему войсками в Терской области от 3 декабря 1877 г. за № 371, равно ст. С.В.П. 1869 г., XXIV кн., п. 1238 и 1241, постановил: 1) подсудимых: Алибека-Хаджи Алданова, 2) Ума-Хаджи Дуева, 3) Дада Алимова (он же Залмаев), 4) Хусейн-Хаджи Несаева, 5) Мити Апаева, 6) Курко Гойтаева, 7) Лорсан-Хаджи Гиреева, 8) Косума Буртакова, 9) Нур-Хаджи Мехтиева, 10) прапорщика милиции Дада Умаева и 11) Тазурко Тангаторова, по лишению всех прав состояния, а прапорщика и серебряной медали для ношения на шее на Аненской ленте с надписью: «За службу в собственном конвое государя императора Александра Николаевича» – подвергнуть смертной казни через повешение; Ших-Мирза Ших-Алиева, Гусейна Амаева, Хамбатыра Яхсаева и Гази Нур-Магометова – по лишении всех прав состояния, сослать на каторжные работы на рудники: первого без срока, а последних троих – сроком на двадцать лет; 2) подсудимых Сулеймана Хизириева и Хаджи Колдаева по обвинению их в государственной измене, а прапорщика Дада Умаева по обвинению в краже лошади считать по суду оправданными; 3) ввиду признанных судов, особо уменьшающих вину подсудимого Гази Нур-Магометова обстоятельств, ходатайствовать перед командующим войсками в Терской области о замене назначенного Гази Нур-Магометову наказания ссылкою на поселение в Сибирь, с лишением всех прав состояния, в места Сибири не столь отдаленные; 4) судебные по делу издержки, если таковые окажутся, взыскать из имуществ подсудимых, признанных виновными, поровну с каждого, а в случае несостоятельности кого-либо или нескольких из них – с имущества остальных по равной части; в случае же несостоятельности всех – принять на счет казны.
7 марта 1878 г. и 3 часа пополудни приговор в присутствии генерал-адъютанта Смекалов, военного прокурора, коллежского асессора Карпинского и помощника секретаря, а также в присутствии всех подсудимых был объявлен. В материалах судебного разбирательства, берущего свое начало с 12 января 1878 г. и оканчивающегося 8 марта 1878 г., наше внимание привлекли следующие обстоятельства:
– во-первых, дело изначально рассматривается военными чинами (которые не являются при этом профессиональными судьями);
– во-вторых, учрежденная комиссия для производства следствий о государственных преступниках – туземцах, в первоначальном составе 12 января 1878 г., к 4 марта предстает в ином коллегиальном списке, среди которых появляется, к примеру, есаул Бочковский;
– в-третьих, в материалах дела не прослеживается участие стороны защиты подсудимых;
– в-четвертых, наше внимание привлекает формулировка «приговор в окончательной форме, прежде приведения оного в исполнение, представить на утверждение командующего войсками Терской области», из которой можно предположить, что приговор мог быть изменен и дополнен командующим войсками Терской области;
– в-пятых, приговор считался окончательным и его обжалование в кассационном порядке не предусматривалось.
На примере резонансного дела в отношении восставших под руководством Алибека Алданова можно сделать вывод о высокой концентрации власти в руках военных в Чечне, о неразвитой системе судоустройства во второй половине ХIХ в., зависевшей от местного военного командования.
Судебная реформа в целом по России шла довольно-таки эффективно и характеризовалась демократичностью, введенный институт мирового суда допускал примирение сторон, появился ранее не имевший место институт выборных присяжных заседателей, которые непосредственно и определяли виновность подсудимого. Кроме того, сам процесс был гласным. Зато на территории Терской области, как в принципе и по всему Кавказу, участковые мировые суды назначались наместником. Должности мировых судей были назначаемые, следовательно, наблюдался элемент несменяемости.
Судебная реформа 1864 г. в России смогла только отчасти решить проблемы судебной системы на Кавказе. В процессе установления новой судебной системы в Терской области не были включены в разряд нововведений такие институты, как институт адвокатуры и суда присяжных заседателей. Власть на местах, как и ранее, активно влияла на принятие тех или иных решений в судах.
§ 3. Систематизация и инкорпорация систем права и судебных органов чеченцев и ингушей в законодательство и имперскую юстицию России
Исследование вопросов особенности процесса взаимодействия российского законодательства, адатов и шариата в процессе организации имперского государственного управления и суда у чеченцев и ингушей позволяет сделать предварительный вывод о том, что царская власть после укрепления на Северном Кавказе стремилась организовать судебную систему в регионе в соответствии со своей внутренней и внешней политикой, но при обязательном наличии элементов правового плюрализма.
Юридический плюрализм на Северном Кавказе в Чечне и Ингушетии в частности был основан на позиции здравого прагматизма. При этом его парадигма напрямую зависела от степени государственного влияния на подконтрольные территории, населенные мусульманским населением.
Эффективность юридического плюрализма, установленного, по сути, под контролем имперских властей, носила бы лишь декларативный характер, если бы не распространялась в должной мере на судебный плюрализм. Он выразился в том, что под контролем российского государственного управления на Северном Кавказе были сохранены адатский суд и суд кадиев, фактически с приданием им статусов государственных судебных органов с правом рассмотрения гражданских и уголовных дел, попадающих в сферу интересов шариата и адата.
Мы не случайно акцентируем внимание на категории «контроль». Объясняется это тем, что функции по назначению председателя горского словесного суда новая власть оставила за собой. Систематизация и инкорпорация права и судебных органов чеченцев и ингушей в законодательство и имперскую юстицию России характеризуется двоякостью правового подхода. С одной стороны, начиная со второй половины XIX в. и вплоть до 1917 г. регулятивная функция традиционного права успешно направлена главным образом на борьбу с уголовщиной в регионе, и это не может не использоваться в судебных учреждениях. При этом в компетенцию адатского права и горских словесных судов входили только уголовные дела, совершенные горцами и только в отношении горцев. С другой стороны, в случае совершения преступления представителем коренного населения в отношении представителя некоренного (и наоборот) дела рассматривались в мировом или окружном суде.
Наиболее важным и значимым фактом имевшей место систематизации и инкорпорации традиционного права в законодательство и имперскую юстицию России необходимо отметить процесс по преданию адату и шариату правового статуса. Речь идет об утвержденных Наместником Кавказским 18 декабря 1870 г. Правил для горских словесных судов Кубанской и Терской областей, действовавших вплоть до 1917 г.
Функции, придающие нормам адата и шариата юридическое значение, были прямо указаны в ст. 25 Положения об управлении Терской областью, утвержденного Государственным Советом 29 мая 1862 г. Статья предусматривала применение в судопроизводстве адата и шариата параллельно с российским правом. Особое значение имеет также указ Правительствующего Сената о преобразовании административных учреждений в Терской и Кубанской областях и введении 20 ноября 1864 г. в этих областях судебных уставов.
Согласно положению данного указа в местностях, занимаемых горским населением, разбирательство возникавших между горцами дел, относимых к ведению мировых судей, оставляется за горскими словесными судами. Таким образом, они находились в компетенции адатского и мусульманского права.
В этой связи необходимо обратиться к сборнику «Мэджеллэ», который, в отличие от общих правил, разработанных для Горских словесных судов Кубанской и Терской области, детально регулировал вопросы права по шариату. Сборник насчитывает 1851 статью. Применение данного сборника происходило при решении вопросов, связанных с имущественными, брачно-семейными спорами, при этом многие положения сборника не входили в противоречие с позитивным правом. Считаем необходимым выделить некоторые из статей с целью их восприятия как не противоречащих нормам позитивного права. Согласно ст. 1815 судопроизводство является гласным, но судья не должен давать предугадывать свое решение раньше, чем он его вынесет. Келейное решение дела является поводом для отмены решения . Данное положение не противоречит нормам позитивного права. Оно направлено на справедливое разрешение дела. Согласно ст. 1818 судья осуждает ответчика, если истец докажет свою претензию, в противном случае судья, по просьбе истца, предложит ответчику принять присягу . Обратим внимание на раздел имущества по шариату после смерти владельца, являвшегося должником. Так, согласно ст. 1123 подлежащая разделу вещь должна быть определена. При этом раздел до уплаты общей долговой претензии не может считаться действительным. Из этого следует, что в случае, если у покойного осталось несколько долговых обязательств, раздел не предполагает передачу их по принципу одна долговая обязанность одному наследнику, другая второму. Предполагается сначала выплата долговых обязательств и лишь потом раздел имущества среди наследников .
В 50–60-х гг. XIX в. правительством было осуществлено расширение и укрепление адатских судов, с одновременным вытеснением и принижением роли шариатских судов. Как отмечалось в отчете за 1857–1859 гг. наместника царя на Кавказе, главная задача горского управления должна состоять в том, чтобы обессилить мюридизм, разрешив шариату рассматривать только вопросы, связанные с духовными делами, а судопроизводство осуществлять посредством адата .
Процесс российского имперского воздействия на правовую систему включал в себя всестороннюю попытку воздействовать на северокавказское правосознание, для чего использовались два основных метода: введение для определенного слоя общества системы русского образования и воспитания и создание российских судебных органов .
Надо отметить, что данный процесс предполагал, с одной стороны, длительное по времени развитие событий, а с другой – существенное денежное финансирование.
Хотелось бы отметить еще один немаловажный элемент в становлении и развитии народных судов в Чечне и Ингушетии. В процессе их создания в 1858 г. использовался практический опыт деятельности «Временного суда» Кабарды (1852–1858 гг.) и «Народного суда» Осетии (1847–1858 гг.). На наш взгляд, это было не совсем правильно, ведь, несмотря на отдельное сходство в обычаях горцев, существуют некоторые особенности, которые неприменимы к вайнахскому менталитету, традициям и обычаям. По всей видимости, за неимением более подходящей апробированной формы власть была вынуждена внедрять уже имевшуюся в наличии модель.
Сельский суд, действовавший в Терской области, решения принимал с общего согласия всех его членов и по большинству голосов .
Председателями окружных словесных судов являлись начальники округов или их помощники, а также депутаты от населения по числу наибств, входящих в округ.
Депутаты окружных судов избирались сроком на три года в результате двухстепенных выборов. Каждое сельское общество избирало одного или двух выборщиков, которые затем избирали депутатов и кандидатов к ним.
Обследовавший состояние судебного дела на Кавказе сенатор Н. Рейнке в 1912 г. писал: «…по настоящее время не только порядок избрания депутатов, но и самый круг лиц, могущих участвовать в выборах и быть избранниками, остается неопределенным, не говоря уже о порядке рассмотрения и решения дел, всецело зависящих от усмотрения председательствующих» .
Компетенции окружных словесных судов подлежали все гражданские иски и тяжбы, причем те из них, которые не превышали 200 руб., разрешались окончательно, а высшую сумму с правом апелляции: дела по воровству, грабежам, ссорам, дракам, увозу женщин, убийствам и насилию; по несогласию между мужем и женой, родителями и детьми; по религиозным делам.
Решения окружных судов выносились по большинству голосов, в случае равенства голосов решение зависело от усмотрения председателя. Жалобы на решение окружных судов подавались начальникам отделов, которые в свою очередь, если не считали возможным утвердить приговор, представляли дело начальнику области. Порядок ведения уголовных дел в окружных словесных судах, первоначально предоставленный усмотрению окружных начальников, с августа 1867 г. регулировался специальной инструкцией.
Низшим звеном судебной системы в Чечне являлись сельские суды, в состав которых входили кадий и избранные сельским судом депутаты, принадлежавшие, как правило, к знатной верхушке чеченского общества.
Сельские суды выбирались сроком на три года. По «Положению о сельских обществах» суды и сельский кадий утверждались начальником отдела области по представлению начальника округа.
Сельский суд принимал к своему разбирательству все дела по гражданским искам и спорам, возникающим между жителями, если цена иска не превышала 100 рублей; по несогласию между мужем и женой, между родителями и детьми; по утверждению опекунов и попечителей, избираемых сельскими кадиями и по проверке их действий; по праву наследования, по воровству, обманам и утайкам, предмет которых не превышал 30 рублей; по спорам и тяжбам, возникшим между лицами посторонних обществ, когда спор или жалоба возникли во время пребывания ответчика в районе сельского общества.
Таким образом, во всех судебных инстанциях власть суда не ограничивалась с достаточной четкостью от административно-политической власти.
Из подсудности судов, учрежденных для разбора уголовных и гражданских дел среди коренного населения, была исключена категория дел, которая рассматривалась комиссиями военного суда. В эту категорию входили дела:
– об измене;
– о возмущении против правительства и поставленных им властей;
– о явном неповиновении поставленному от правительства начальству и тяжком оскорблении его; о разбое; о похищении казенного имущества.
Что касается более значимых и важных уголовных дел, то они разбирались в окружных словесных судах. В данных судах подлежали рассмотрению дела, возникавшие преимущественно между горцами. В отдельных случаях данный суд мог выступить в качестве третейского в случае обращения к нему двух сторон, даже если одна из них не относилась к горскому населению. Для горских судов Терской области в качестве апелляционной инстанции был образован Главный народный суд, состоявший из председателя, 8 кадиев, 8 депутатов, 1 делопроизводителя, 4 переводчиков и 2 писарей. На приговор горского суда, когда штраф составлял до 30 рублей, арест не больше месяца, никаких жалоб не допускалось .
Начиная с 1870 г. согласно «Временным правилам» в сельских судах Кубанской и Терской областей решались лишь мелкие споры и дела, стоимость которых не превышала 30 рублей. По всем мелким делам стоимостью свыше 30 рублей жители обращались в окружной суд, на что приходилось тратить больше средств и времени. По свидетельствам очевидцев того времени, у чеченцев было 3 суда: уголовный Окружной, Горский словесный суд и не признаваемый законами народный суд (суд кровной мести) .
С 1871 г. в Ингушетии стал функционировать Назрановский Горский словесный суд, состав которого был представлен: председателем – начальником Владикавказского округа или его помощником, тремя депутатами и кадием . Параллельно с ним в Ингушетии функционировали народно-примирительные суды, которые рассматривали только споры, возникавшие между ингушами . Отмечая близость ингушей и чеченцев по языковому, религиозному принципам, мы должны отметить и территориальную близость с осетинами, которая способствовала созданию смешанного ингушско-осетинского суда. Членами данного суда в 1909 г. были Зайтула Чапанов, Жанхот Плиев, кандидатом – Берса Гошлукиев; с осетинской стороны – Баби Гайтов, Хаджимурза Хуцистов и Бечир Макеев. Протокол, состоявший из 28 пунктов и регламентировавший деятельность осетино-ингушского смешанного суда, вступил в силу 15 апреля 1909 г.
Перечисленные выше суды преимущественно рассматривали мелкие бытовые вопросы, но при этом более эффективно и быстро. В то время как не все решения, даже окружного суда, имели практическую силу влияния на ингушей. Решение окружного суда и наказание по нему не избавляло виновного от кровной мести. Советский ученый Н. Яковлев в своей работе «Ингуши» уделил большое внимание изучению кровной мести. Он констатирует: «Случаи кровной мести щедро накапливались у ингушей в годы национального гнета. На смену немногим, заканчивающимся примирением, возникало по нескольку новых убийств. И к 1919 г. общее число случаев кровной мести по всей Ингушетии достигло очень большой цифры – целых ста пятидесяти случаев» .
Фактически это было продолжение той ситуации, на которую указывает источник: между ними нет почти ни одного пришедшего в полный возраст человека, который не был бы виновен в пролитии крови или не искал отмщения в том за родственника своего или приятеля .
Существовавшая система отправления правосудия в рассматриваемый период была далека от совершенства, а порой носила формы противоположные таким категориям, как справедливость, беспристрастность.
Порядок избрания судей и замещения состава судей был регламентирован на «основании инструкции, утвержденной Главнокомандующим 25 ноября 1908 г., выбор депутатов и кадиев горских судов Терской и Кубанской областей установлен двухстепенный, на трехлетие. Каждое сельское общество избирает двух доверенных, которые в месте пребывания горского суда приступают, закрытою баллотировкою, к избранию депутатов и кадия» .
Избрание считалось состоявшимся по принципу набора простого большинства голосов. «Список лиц, получивших большинство голосов, представляется, с заключением подлежащего атамана отдела (в области Кубанской) или начальника округа (в области Терской), начальнику области, который назначает депутатов и кадия из числа представленных лиц» .
Несовершенство предвыборной кампании, выражаясь современной терминологией, приводило к существенным нарушениям и злоупотреблениям в процессе избрания судей. «По удостоверению председателя Грозненского горского словесного суда, а также председателя Веденского горского словесного суда, предвыборная агитация представляет следующую картину: желающие попасть в депутаты не жалеют ни обещаний, ни угощений, ни денег; на подкуп выборщиков затрачивается по несколько сот рублей».
«Баллотировка, – рассказывает один очевидец, – походит на продажу с публичного торга выгодных должностей депутатов горского суда. Допускается и переторжка, когда забаллотированному претенденту удается убедить кого следует из лиц, близко стоящих к докладу по делам о горских судах, в неправильности производства выборов» .
Столь сильное стремление быть выбранным на должность судьи объяснялось не столько суммой жалования, сколько, по всей видимости, возможностью получить более высокие блага. «Должности депутата добиваются не из-за тех 16 руб. 66 коп. жалованья в месяц, которые получает из казны депутат суда, оторванный и от семьи, и от хозяйства, находящихся иногда за несколько десятков верст от горского суда» .
Примечательно, что выборы судей могли быть по распоряжению начальника области признаны недействительными, после чего происходили новые выборы. Таким образом, при изучении деятельности судебных органов можно прийти к следующим выводам: власть, осуществлявшая, с одной стороны, внедрение новых судебных институтов наряду с внедрением европейской системы права, не могла вытеснить полностью существовавшую многовековую систему адатского производства, которую, кстати, не смог искоренить в Чечне имам Шамиль, пытавшийся заменить адат шариатом. При этом отметим, что чеченцы и ингуши активно перенимают и калькируют с русского языка такие юридические понятия, как набахти – тюрьма, гауптвахта, йитаб – этап, кано – конвой.
Отсутствие разграничений между судебной властью и администрацией приводило к тому, что военная администрация допускала много нарушений в порядке организации правосудия и его отправления. Игнорирование этого фактора на определенных этапах привело к тому, что судебная система существовала лишь формально, осознание этого способствовало некоторому улучшению ситуации. Одним из первых, кто обратил на это внимание, был А.Ф. Кони. Он доказывал, что положение Имперского судебного устава вступает в явное противоречие с вековыми обычаями горцев. А.Ф. Кони – один из активных проводников судебной реформы в России, законодатель, теоретик и практик в области юридических наук – не мог не знать и о других недостатках узаконенных судов на Кавказе. Так, он считал недопустимым практиковавшиеся здесь соединения в лице одного мирового судьи судебных и следственных функций .
Затраты на содержание Горских судов Терской области были невысокими: девять судов областей Терской и Кубанской обходятся казне в 9720 рублей . Это обстоятельство заставляет нас задуматься о том, насколько власть серьезно относилась к вопросам организации судебной власти в данном регионе. Вместе с тем, следует отметить, что размеры судебных пошлин были незначительными: «Несмотря на высокую, а местами неограниченную ценою иска подсудность, взыскание судебных пошлин не установлено ни законом, ни каким либо административным распоряжением, от гербового же сбора освобождено производство горских словесных и народных судов Кавказского края на основании 1 ст. 66 уст. герб. изд. 1903 г. Лишь в горских судах Терской и Кубанской областей взыскивается при выдаче копий по 20 копеек с листа в канцелярские средства» .
Процедура избрания на должности судей объективно отображает сложную кадровую ситуацию, складывавшуюся в регионе в рассматриваемый период. В регионе не существовало квалифицированного кадрового надзора над судьями и их профессиональной деятельностью, что не могло не сказываться на судебной этике.
Выше приведенные обстоятельства подчеркивают существенное отличие данных судов от исконно чеченских адатских судов, которые организовывались путем делегирования в них лучших представителей чеченского народа, с целью осуществления справедливого правосудия. Трудно представить, чтобы решения адатских судов могли быть измены в угоду тем или иным заинтересованным лицам.
К существенным проблемам судебной системы рассматриваемого периода, по нашему мнению, следует отнести зависимость судопроизводственных норм от судейского усмотрения, которое развивало затягивание судебного разбирательства с целью давления на стороны процесса.
Обращая внимание на ингушское общество, следует отметить, что отдельные вопросы семьи и брака (ограничение размера калыма, пресечение насильственного увода невест, право женщин на развод и др.) при содействии местной администрации ингуши решали на особых сходках в крепости Назрань в 1879, 1887, 1890 гг.
В Ингушетии в исследуемый период действовал медиаторский суд, который был учрежден как необходимость в борьбе с кровной местью.
30 апреля в крепости Назрань, при полном сходе представителей ингушского народа, были единогласно приняты и утверждены всеми выборными и представителями от селений обществ и хуторов Назрановского округа:
1) приговор от доверенных от народа, составленный 3 апреля 1907 г.;
2) приговор о прекращении кровной вражды между ингушами;
3) приговор об установлении размера калыма по шариату.
В работе над данными проектами приняли участие начальник Назрановского округа подполковник Котлеревский, корнет Гуда Гудиев и некоторые почетные старики, из которых главная роль принадлежала Хами-Хаджи Аспиеву (с. Базоркино), Юсуп-Хаджи Плиеву (с. Плиевское), Муса-Хаджи Ганижеву (с. Яндырское) и Бейсангур-Хаджи Дахкильгову (с. Долаково) .
В рамках нашего исследования представляет интерес сам приговор о прекращении кровной вражды среди ингушей. Анализ текста данного приговора позволяет сделать следующие выводы: предполагалось полностью прекратить обычай кровной мести до 1 июля 1907 г. и совершить между сторонами примирение. В отношении лиц, не подчинившихся данному приговору, предполагалось осуществить выдворение из округа. Урегулирование убийств, совершенных после принятия решения о прекращении кровной вражды, регулировалось медиаторским судом .
Медиаторский суд ингушей состоял из 4 или 6 медиаторов, которые выбирались по приглашению сторон, утверждались муллой того селения, к которому принадлежит убитый или раненый. Примечательно, что приговор предусматривал возможные «судейские ошибки» или предвзятости, на что была разработана процедура пересмотра дела советом медиаторов округа. Она предполагала осуществление процедуры отвода председательствующего в деле муллы путем его замены, если стороны и сам мулла из одного селения. В таком случае медиаторы приглашали муллу по своему решению. Данная инстанция была последней, ее решение было безапелляционно. Непримирившиеся стороны подлежали выдворению из округа на основании представления начальника округа .
Наличие подобного медиаторского суда для вайнахов имело огромное значение. «Правовое чувство чеченцев и вообще горцев не получает удовлетворения от одного только обвинительного приговора суда; родственники убитого мстят убийце и его ближайшим родственникам; предел мести может быть положен только особым примирением, обряд которого установлен местными адатами» .
Анализ деятельности судебных институтов в Чечне и Ингушетии в рассматриваемый период приводит нас к следующему заключению. Проблемы судебного устройства в Терской области, его восприятия местным населением, в первую очередь чеченцами, были обусловлены доминирующими первопричинами: менталитет, вековые традиции, а также губительная политика царизма, связанная с Кавказской войной.
Как таковых скорых и серьезных изменений в судебной системе на территории Чечни и Ингушетии не последовало и в самом начале ХХ в. «К нашему сожалению, – говорится, например, в одном из заявлений, поданных начальнику области чеченцами в марте 1909 г., – начальство ловит только мелких воров, а с крупными, действующими на крупные суммы, состоит в доле». И так думали не только местные жители, порой уличали друг друга в этом и сами чиновники .
Функционирование горских словесных судов и судов кадиев в регионе осуществлялось параллельно с мировыми судами. Из этого можно сделать вывод, что они являлись своеобразным звеном судебной системы России. Отмеченный нами выше судебный плюрализм выражен в применении особой юридической процедуры рассмотрения и решения гражданских и уголовных дел и наличии особых гарантий, призванных обеспечивать обоснованность принимаемых решений.
Комплексный анализ становления системы судоустройства и судопроизводства в Чечне и Ингушетии в период ХVIII – начала ХХ вв. позволяет сделать вывод о наличии триединой системы отправления правосудия, выраженной в виде формулы – адат, шариат и российский правовой закон. Степень эффективности данной судебной системы, сочетающей в себе наличие тройственных элементов правосудия, имела противоречивый характер. С одной стороны, это необходимость, диктуемая велением времени, с другой – это создавало много правовых коллизий и неудобств для населения, проживающего на данной территории. Как бы то ни было, адат и шариат, будучи эффективными средствами по упреждению преступлений, способствовали тому, что общий криминогенный уровень в Терской области был наиболее благоприятным по сравнению с другими кавказскими губерниями и областями, поскольку имел наименьшую преступность .
Исследование вопросов развития права и органов правосудия у чеченцев и ингушей после включения в состав Российской империи показывает, что данный процесс имел свои особенности, обусловленные взаимодействием российского законодательства, вайнахских адатов и шариата. Процесс систематизации и инкорпорации права и судебных органов чеченцев и ингушей в законодательство и имперскую юстицию России носил локальный по территориальному признаку характер. Избранная модель организации военно-народного управления и суда в Терской области, помимо обозначенных причин, связана с практической невозможностью скорого распространения имперского законодательства на присоединенные территории чеченцев и ингушей, поскольку административно-судебная система России рассматриваемого периода строилась на крепостном праве. Это существенное обстоятельство было неприемлемым для чеченского общества, в котором господствовал принцип равенства, следовательно, с ним необходимо было считаться при выстраивании управленческой политики в регионе. Объективно это находит подтверждение в выводах наместника Кавказского М.С. Воронцова: «Только одно аристократическое начало может побороть то направление демократическое, которое развилось и так глубоко пустило корни свои, против которого, к сожалению, доселе, кроме оружия, никакого оплота противопоставлено не было» .
Глава IV.
ПРАВОВОЕ РАЗВИТИЕ И СУДЕБНОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО У ЧЕЧЕНЦЕВ И ИНГУШЕЙ В СОВЕТСКИЙ ПЕРИОД
§ 1. Судебно-правовое строительство в Чечне и Ингушетии (1921–1936 гг.)
Правовыми предпосылками становления институтов судебной власти на территории проживания чеченцев и ингушей в период установления советской власти необходимо считать целый спектр процессов, явившихся фундаментом новой системы правосудия.
Октябрьская революция 1917 г. послужила отправной точкой в создании нового советского государства с новой системой государственного аппарата. Чечне и Ингушетии предстояло пройти новый этап своего общественно-политического развития, когда судебная система подверглась качественно новому строительству в рамках единой советской государственности. Как отмечал вождь революции В.И. Ленин: «…Революционные массы после 25 октября 1917 г. вступили на верный путь и доказали жизненность революции, начав устраивать свои рабочие и крестьянские суды, еще до всяких декретов о роспуске буржуазно-бюрократического судебного аппарата» .
События, последовавшие после 1917 г., привели к кардинальным переменам в стране, изменениям подверглась и судебная система. Однако эти изменения носили не эволюционный, а революционный характер, в соответствии с общими политическими процессами. Советская власть за короткий промежуток времени фактически разрушила судебную систему страны, формировавшуюся на протяжении многих лет, с целью построения совершенно новой системы. Как писал в свое время В.И. Ленин: «Пусть кричат, что мы, не реформируя старый суд, сразу отдали его на слом. Мы расчистили этим дорогу для настоящего народного суда» .
Разрушение судебной системы в период революций – явление не новое, достаточно привести в качестве примера события Французской революции, когда произошел слом старой судебной системы в результате: 4 августа 1789 г. были ликвидированы сеньоральная юстиция, а Декретом от 3 ноября 1789 г. парламенты (апелляционные суды, расположенные в провинциях) были распущены .
Прежде чем исследовать ситуацию, сложившуюся с судебной системой на Северном Кавказе и в Чечне в частности после революции 1917 г., по нашему мнению, необходимо проанализировать процесс зарождения новой судебной власти в центре страны как определяющего общий вектор развития.
Следуя конкретным целям и задачам по полной ликвидации судебной системы царской России, как нам представляется, строилась дальнейшая работа по созданию новой советской судебной системы. Как видно из приведенного выше программного обращения вождя пролетариата, практическое решение вопросов организации судоустройства и судопроизводства в стране всецело являлось прерогативой центральных органов советской власти.
Реформировалась и создавалась не только судебная система, формулировались и некоторые принципы судоустройства: выборность судей, участие в работе судов народных заседателей, гласность и состязательность уголовного процесса, право обвиняемого на защиту, ведение судопроизводства на национальных языках. В отношении доказательств суд не был стеснен никакими формальными основаниями, и от него самого зависело, допустить те или иные доказательства .
Согласно положениям Конституции РСФСР 1918 г., судоустройство и судопроизводство относились сугубо к вопросам, входящим в компетенцию федеральных органов власти. При этом советская власть не отказывалась от роли и значения специфических особенностей в судоустройстве и судопроизводстве в ряде национальных районов страны. Об этом свидетельствуют многочисленные выступления руководителей советской власти в рассматриваемый период, к примеру, С.М. Кирова, революционного борца: выбор шариатского суда в качестве органа по отправлению правосудия, для горского населению был его правом . Аналогичного мнения придерживался и И.В. Сталин, заявлявший, что «ваша внутренняя жизнь должна быть построена на основе вашего быта, нравов и обычаев, конечно, в рамках общей Конституции России. У каждого народа, у чеченцев, у ингушей, осетин, кабардинцев, балкарцев, карачаевцев, а также у оставшихся на автономной горской территории казаков должен быть свой национальный Совет, управляющий делами соответствующих народов применительно к быту и особенностям последних» . Конкретное содержание несут другие его слова: «Если будет доказано, что будет нужен шариат, пусть будет шариат. Советская власть не думает объявить войну шариату» .
Мы задаемся вопросами, почему советская власть в период своего утверждения на Северном Кавказе, так активно поддерживала шариат? Так ли нужен был шариат большевикам, которые решительно боролись с религией по всей России? Как нам видится, в подобных заявлениях прослеживаются локальные интересы, имевшие при этом стратегическое значение для революции на Северном Кавказе.
Данное высказывание объективно отражает прямую заинтересованность новой власти в укреплении союзничества между советами и северокавказскими народами, для которых шариатская система правосудия представляла одну из доминирующих жизненных ценностей. Устойчивое присутствие данной системы в регионе продолжалось на протяжении двух веков.
Не менее содержательным в данном направлении было высказывание В.И. Ленина, призывавшего, с одной стороны, абсолютно соблюдать единые, установленные для всей федерации законы, а с другой стороны – обязанность при определении меры наказания учитывать все местные обстоятельства .
Законодательное обеспечение деятельности советских судов началось с подготовки Советом Народных Комиссаров РСФСР первого Декрета о суде . Сам Декрет о суде № 1 был опубликован 24 ноября 1917 г.
Декрет определял стратегию новой судебной системы. Анализ статей данного декрета позволяет нам сделать вывод о том, что советская власть в процессе формирования новой судебной системы ориентирована была в первую очередь на независимость суда. Достичь этого приоритетного принципа предполагалось посредством прозрачности процедуры выборов в суды. Новые суды при рассмотрении дел должны были руководствоваться не законами свергнутых правительств, а декретами Совета Народных Комиссаров, революционной совестью и революционным правосознанием . Ленинское требование строгого следования курсу социалистической законности во всех сферах жизнедеятельности можно констатировать из его замечания, что «обойти декретов нельзя: за одно такое предложение отдают под суд» .
Указанным декретом фактически отменялась апелляция и вводилось кассационное производство, предварительное следствие передавалось в руки судьи. Суд был наделен единоличным правом помилования лиц, привлеченных к уголовной ответственности.
По декрету устанавливался принцип сменяемости судей и заседателей, были отменены такие институты, как прокурорский надзор и следователи. Таким образом, произошел слом судебной системы царской России, и была заложена организационно-правовая платформа для советских судов.
Вслед за Декретом о суде № 1 в целях совершенствования работы судебной власти ВЦИК 7 марта 1918 г. принял Декрет о суде № 2 , согласно которому сохранялись местные суды (которые уже именовались «местными народными судами»), по новому Декрету члены окружных народных судов избирались и отзывались местными Советами. Председатель суда избирался самими членами суда и мог быть ими в любое время отозван. Уголовные дела рассматривались окружными народными судами в составе члена суда – председательствующего и 12 народных заседателей. Гражданские дела рассматривались тремя членами суда и четырьмя народными заседателями. Народные заседатели участвовали в судебном следствии и имели право отвода председательствующего в любой стадии процесса. К тому же председательствующий во время совещания народных заседателей пользовался только совещательным голосом. В разделе «О судопроизводстве и подсудности» указанного декрета были подробно раскрыты основные принципы деятельности народных судов. В них регламентируются основные положения судопроизводства, выделяются, на наш взгляд, некоторые особенности, в частности связанные с языком судопроизводства: установление правил о том, на каком языке или языках происходят судоговорение и судопроизводство, предоставляется судам совместно с Советами Рабочих, Солдатских, Крестьянских и Казачьих Депутатов и Совета Народных Комиссаров и не противоречит правосознанию трудящихся классов. Регламентировался вопрос осуществления судопроизводства как по гражданским, так и по уголовным делам.
Подчеркивалось, что вопросы о подсудности как по гражданским, так и по уголовным делам решаются окончательно, без права обжалования судом, к которому поступило дело. Судебное следствие должно было осуществляться при участии обвинения и защиты и т. д.
После внесения целого ряда поправок, «касавшихся усиления роли Советов в подборе судебных кадров. 30 января 1918 года СНК принял проект, а 15 февраля 1918 года Декрет о суде № 2 был утвержден ВЦИК и вступил в силу» . В последующем был принят Декрет о суде № 3 , в котором была разграничена подсудность дел между местными и окружными народными судьями. На местные народные суды возлагалось рассмотрение большинства уголовных и гражданских дел, что усиливало их значение как низового звена судебной системы. В качестве кассационной инстанции для окружных судов вместо Верховного судебного контроля предполагалось создать временный Кассационный суд в г. Москва, на который возлагался бы также надзор за решениями и приговорами местных судов .
4 (17) марта 1918 г. Терская область была объявлена автономной республикой. Она являлась «союзом народов и племен, живущих в ее пределах, политическое участие которых в управлении областью выражается в пропорциональном представительстве в составе единого объединенного органа областной власти» . Съезд объявил «полное равноправие языков всех без исключения национальностей в школе, суде, администрации, телеграфных сношениях, в публичных собраниях и вообще повсеместно в общественной жизни» . По нашему твердому убеждению Терская автономная республика должна была иметь самые широкие полномочия, ведь по сути это была первая автономная республика в составе РСФСР, республика многонациональная и многоконфессиональная.
Как отмечает исследователь А.М. Бугаев, «с учетом национальных особенностей каждый народ имел право создавать свои народные суды, творящие правосудие согласно народным обычаям и нравам, не противоречащим основным принципам законов Российской республики» .
Значение Терской Автономной Советской Республики состояло в том, что она сконцентрировала в руках трудящихся масс всю полноту власти, объединив все людские и хозяйственные ресурсы Терской области, явилась форпостом пролетарской революции на Северном Кавказе, многонациональной (коллективной) формой национальной государственности народов Терека, началом национально-государственного строительства на Северном Кавказе .
Одновременное с данными политико-правовыми вопросами утверждение шариата на Северном Кавказе являлось результатом успеха революции в регионе.
На проходившем в мае 1917 г. во Владикавказе 1-м съезде горских народов Кавказа было решено «ввести во всех судах по всем делам мусульман правила Корана и шариата» .
В январе 1918 г. в г. Моздок состоялся первый съезд народов Терека. Съезд принял важные решения, в частности «Декларацию первого народного съезда Терской области» как законодательный документ по таким исключительно актуальным вопросам, как земельный, национальный и т. д. В разделе по национальному вопросу отмечалось: «Каждому из народов, населяющих Терскую область, должна быть представлена действительная возможность, в согласии с основами, провозглашенными Великой русской революцией, устраивать свою жизнь так, как ему кажется наилучшим. Народности должны быть объединены в свои национальные Советы, стоящие на позициях защиты интересов трудящейся массы» .
17 марта 1918 г. в г. Пятигорск Съездом была принята Конституция Терской Советской Республики, в которой было закреплено государственное устройство республики, ее политико-правовая база, регламентированы вопросы единоличной и совместной компетенции.
В 1918 г. городские шариатские суды открылись во всех крупных северокавказских городах с мусульманским населением – Владикавказе, Грозном, Нальчике, Темир-Хан-Шуре. После начала Гражданской войны в начале январе 1919 г. шариатские суды прошли процесс преобразования в военно-шариатские.
В 1920 г. в Назрани был открыт советский шариатский суд под председательством Тарко-хаджи Гарданова .
За исключением своего названия, к шариатскому судопроизводству они не имели никакого отношения, а скорее носили характер военных трибуналов.
Отношение советской власти к шариатскому праву на начальном этапе было прямо противоположно политике дореволюционной российской администрации. Царская власть и ее администрация на Кавказе поддерживали адат, надеясь ослабить этим позиции мусульманского повстанчества.
Большевики же в начале 1920-х гг., наоборот, искали союза с мусульманским освободительным движением, это было выгодно им в своих политических интересах. Согласно официальной советской статистике, на Северо-Западном Кавказе шариатские суды ежегодно разбирали до 30–50% всех судебных дел; в Дагестане и Чечне – до 70–80% .
В целях централизации деятельности судебных органов в ноябре 1918 г. Положением о народном суде РСФСР «учреждался единый народный суд в составе одного постоянного народного судьи и двух или шести (в зависимости от категории дел) народных заседателей» .
Кроме Особых сессий, на Северном Кавказе, как и в целом по РСФСР, были учреждены Дежурные камеры народного суда .
Целью создания подобных судебных институтов являлось стремление советского правительства приблизить суд к населению, облегчить работу народных судов посредством разгрузки судебных участков от большого количества скопившихся дел. Но институт судебных камер на территории Северного Кавказа и Чечни не прижился.
Одновременно с этими процессами происходило становление судебно-исполнительских и следственных органов Северо-Кавказского региона.
Первоначально следственная часть на Северном Кавказе была организована согласно Положению о народном суде от 30 ноября 1918 г. в виде уголовно-следственных комиссий, состоящих из председателя и двух членов, избиравшихся городскими Советами рабочих и крестьянских депутатов или исполнительными комитетами уездных съездов советов .
Окончание Гражданской войны в Северо-Кавказском регионе лишь весной 1920 г. привело к завершающей фазе установления советской власти. Это коренным образом способствовало строительству судебных органов в регионе. Нелишним будет отметить, что социально-политическая обстановка в стране сказывалась на неравномерности территориального охвата происходивших преобразований в судебной системе страны. Одна из причин, замедлявших процесс строительства новой судебной системы на Северном Кавказе и в Чечне в частности, была связана с острой нехваткой специалистов с юридическим образованием. Причем ситуация была парадоксальной, если же муллу, владеющего арабским языком и базовыми понятиями мусульманского права, можно было еще найти для каждого населенного пункта, то специалистов в области светского законодательства катастрофически не хватало. Выход из данной ситуации предполагался посредством привлечения на службу граждан с юридическим образованием из числа проживающих в городе Владикавказ, Назрановском, Нальчикском, Моздокском, Грозненском и Кизлярском округах.
Соответствующий приказ был издан Революционным комитетом Терской области 21 мая 1920 г.
В период Гражданской войны в 1918–1920 гг. советское правительство создало суды специальной подсудности. Данные суды, именуемые революционными трибуналами, создавались для защиты революции от внутренних и внешних врагов. «К ведению этих специальных судебных органов относились все дела о контрреволюционных выступлениях, шпионаже, саботаже, спекуляции, взяточничестве и наиболее опасных должностных преступлениях» . Это обстоятельство приводит нас к выводу, что правовой плюрализм в осуществлении правосудия, длительное время присущий региону, постепенно перешел в разряд правового дуализма, когда возникали судебные органы, зачастую дублировавшие функциональные обязанности по отправлению правосудия друг друга.
Территория Северного Кавказа к 1920 г. была поделена на судебно-следственные участки. В основе данного деления лежали три главных аспекта: обширность территории, количество населения и уровень преступности.
В результате районирования к середине 1921 г. на Северном Кавказе функционировало 180 судебных и 134 следственных участка .
Нельзя обойти стороной в рамках исследования еще один нормативно-правовой акт, касающийся деятельности органов судебной власти на Северном Кавказе, – это приказ Революционного комитета Терской области № 74 от 28 мая 1920 г., согласно которому на основании Положения о едином народном суде в Терской области учреждался Совет народных судей с местопребыванием в г. Владикавказ. Его полномочия распространялись на народные суды г. Владикавказ и Ревкомы Владикавказского, Грозненского, Кизлярского, Моздокского и Пятигорского районов и народные суды Нальчикского Ревкома, которые разбирали дела некоренного населения .
Административное же деление Горской республики было следующим: столица Горской республики – Владикавказ; Грозный, являясь крупным промышленным центром, имел статус отдельной административной единицы, подчинявшейся высшим государственным органам Горской АССР и Центральному Исполнительному Комитету и Совнаркому РСФСР .
Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет, учитывая все эти условия и волю горских народов, соответствующими Декретами образовал: 1 сентября 1921 г. – Кабардинскую автономную область; 12 января 1922 г. – Карачаево-Черкесскую автономную область; 16 января 1922 г. – Кабардино-Балкарскую автономную область; 30 ноября 1922 г. – Чеченскую автономную область .
Строительство государственности Ингушетии после распада Горской автономной республики происходило следующим образом: 7 июля 1924 г. была образована Ингушская автономная область, 1 августа 1924 г. был образован Областной суд Ингушской АО. Возглавил первый Ингушский Облсуд известный революционный деятель Ю.Т. Албогачиев. Именно эта дата дала исторический отсчет истории Верховного Суда Ингушетии .
В Чеченской автономной области переход к Советам был осуществлен в 1924 г. В июле этого года повсеместно на территории области состоялись выборы в окружные и сельские Советы. Были сформированы исполнительные Комитеты 11 окружных – районных и 43 сельских совета . Переход от революционных комитетов к советам означал дальнейшую демократизацию советского строительства и открывал широкие возможности для повышения политической активности горских трудящихся .
В Чеченской АО вопрос о восстановлении органов шариатского правосудия был рассмотрен и решен на пленуме ЧечоблЦИКа. Следует отметить, что его обсуждение не вызвало каких-либо ощутимых расхождений во взглядах участников пленума. Весьма наглядно об этом свидетельствует следующая стенограмма: «Если рассмотреть разбираемый вопрос с точки зрения современного политического момента, – отмечал один из делегатов, – то придется признать, что момент для упразднения шариатских судов не наступил» .
Приведенные в качестве примера правовые акты об организации судов молодого советского государства, на наш взгляд, являются фундаментальной основой советского судоустройства и судопроизводства. Кроме того, в определенной мере они учитывали местные особенности национально-государственных образований России. Здесь в первую очередь речь идет о Северном Кавказе, где адат и шариат играли одну из важнейших ролей в жизни чеченцев, дагестанцев, ингушей и многих других народов данного региона. Новая власть была поставлена перед дилеммой – выбрать шариат и сделать из горцев своих верных сторонников либо объявить его вне закона, тем самым настроить их против себя. Выбор был сделан в пользу первого варианта, но то, что советская власть не собиралась делить властные полномочия, выяснится по прошествии нескольких лет. Однако в начальный период установления советской власти шариат выступает ее союзником.
Как и до революции, в 20-е гг. характерной особенностью Северного Кавказа оставался правовой плюрализм, сосуществование в республике нескольких судебно-правовых систем. Помимо шарсудов, были созданы народные и сельские словесные суды (их не следует путать с одноименными дореволюционными учреждениями, с которыми их объединял лишь внешний характер судопроизводства, тогда как фактически они судили по советскому праву), а также земельные комиссии. Первые народные суды были созданы в июле 1920 г. В их штат входили народный судья, добавочный судья, секретарь, помощник секретаря и сторож-курьер. Они могли рассматривать гражданские и уголовные иски против немусульман, а также обвинения немусульманами мусульман в совершении уголовных преступлений. В народные суды передавались гражданские и уголовные тяжбы между мусульманами (в тех случаях, когда хотя бы одна из сторон отказывалась обращаться в шарсуд), а с 1923 г. – все дела по убийствам и кровной мести, изъятые из ведения шарсудов .
Рассмотрение и разбирательство этих дел должно было осуществляться по советскому законодательству. Говоря в целом о принципах становления судебной власти в послереволюционный период в России и на территории Северного Кавказа в частности, то они были изложены в первых декретах второго Всероссийского съезда Советов, сформировавших его принципы. Декрет о суде № 1 отменял действие старых законов, если они противоречили «революционному правосознанию». Последнее и стало главным источником права при отсутствии новых писаных норм. Хотя в местных судах в качестве источника продолжали действовать нормы обычного права, тем не менее, постепенно стала складываться новая судебная практика. Революционное правотворчество осуществлялось самими судебными органами, высшими органами власти (съезд, ВЦИК, СНК), руководящими органами политических партий (ЦК) и даже местными Советами. В этой работе основная артикуляция делалась на создание эффективного аппарата принуждения, ведь, как считал вождь революции В. Ленин, «право есть ничто без аппарата, способного принуждать к соблюдению норм права» .
Одной из первых сфер, в которой было осуществлено законодательное нормирование, были брачно-семейные отношения (семья – ячейка общества, и при перестройке последнего обязательно подвергается воздействию первая). В декабре 1917 г. ВЦИК и СНК приняли декреты, отменявшие всякие ограничения (разрешение родителей на брак, различие в вероисповедании брачующихся и др.), узаконивающие только гражданскую форму брака, устанавливающие свободу развода .
В сентябре 1918 г. ВЦИК принял Кодекс законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве . В кодексе подчеркивалось, что церковный брак не порождает никаких юридических последствий; переезд одного из супругов не влечет обязанности другого следовать за ним; отменялся принцип общности имущества супругов. Воспитание детей рассматривалось как общественная обязанность родителей, а не как их частное дело. Провозглашался принцип раздельности имущества родителей и детей, запрещалось усыновление. Законодатель опасался скрытой «социально-экономической эксплуатации трудящихся» под видом старых правовых отношений (наследования, завещания, усыновления, опеки и т. п.). Естественно, это не могло быть воспринято с положительной стороны чеченским обществом, имеющим свои специфические особенности менталитета, возможно именно этим объясняется то, что эти нововведения не нашли своего внедрения на практике.
Наряду со светскими судами сохранился самый распространенный на Северном Кавказе религиозный институт, с помощью которого мусульманское духовенство держало под своим влиянием массы, – шариатский суд. ˮРезкий всплеск религиозного фанатизма среди наиболее отсталых слоев населения, активизация антисоветской деятельности внутренней контрреволюции, выступившей в поддержку установлений шариата, вызвали учреждение ревкомами так называемых «народно-шариатских» судов. В частности, об открытии в Назрановском округе трех таких судов сообщала 17 июля 1920 г. газета «Красная Ингушетия» .
Поддержание и создание шариатских судов было вынужденной временной мерой. Помимо того, что это был важный стратегический план в деле укрепления советской государственности, существовала еще одна очень серьезная проблема – отсутствие профессиональных кадров. Нетрудно представить, что в регионе было мало знатоков шариата, еще меньше было специалистов в области светской юриспруденции, если быть более точным, то из числа местного населения их как таковых практически не было.
Советские шариатские суды унаследовали немало черт дореволюционного адатского права и процесса. Во-первых, состав сельского шарсуда почти не отличался от словесного. Несмотря на свое название, шариатские суды продолжали руководствоваться в своей работе не только мусульманским правом, но и нормами адата. Их низовые сельские органы разбирали по шариату только бракоразводные дела на сумму до 100 руб. По форме судопроизводство шариатских судов всех уровней оставалось крайне простым. Прокуроров и адвокатов в нем не было. Сельский суд собирался в здании сельсовета или на центральной площади по пятницам, если заявление не требовало немедленного разбирательства. В уголовных делах шариатские суды всех уровней руководствовались принятыми по адату наказаниями: изгнанием кровника из населенного пункта, крупными штрафами за пролитие крови как пострадавшей стороне, так и общине.
С практической точки зрения шариат нередко оказывался неприменимым в части применения отдельных видов наказания. Но он действовал в качестве идеального стандарта, приемлемого всеми мусульманскими народами для отправления правосудия, в этом была его главная консолидирующая роль и универсальность.
Первой попыткой создания правовой формы государственности чеченского, ингушского и других народов Северного Кавказа в рамках Советской России следует считать 2-й съезд народов Терека, состоявшийся в г. Пятигорск 17 марта 1918 г., который провозгласил Терскую Советскую республику. Но последовавшая вскоре за этим и другими процессами в 1918 г. череда событий, связанных с Гражданской войной, привела к тому, что молодая Терская Советская республика была оккупирована войсками генерала Деникина, следовательно, начавшийся процесс формирования государственности и ее правовых институтов был прерван до весны 1920 г.
Весной 1920 г. на общенациональном съезде был создан Чеченский ревком, который возглавил известный политик, бывший депутат Государственной Думы I и II созыва Таштемир Эльдарханов .
Что касается деятельности судебной системы в Чечне и на Северном Кавказе в целом, то, несмотря на сохраняющееся влияние шариата в регионе, как такового общероссийского законодательного акта о шариатских судах первоначально издано не было. Объективно это связано с тем, что власть находилась на стадии своего укрепления, что побуждало искать ее формы решения проблем мусульманского права и суда в мусульманских регионах страны. Отвержение же шариата для советской власти означало неминуемую потерю в лице народов Северного Кавказа верных союзников, что привело бы к тяжелым последствиям, в этой связи чрезвычайно важным было выработать нормативно-правовые акты, учитывающие интересы местного населения при осуществлении правосудия.
В декабре 1920 г. народный комиссариат юстиции РСФСР рассмотрел вопрос о целесообразности сохранения шариатских судов на Северном Кавказе и рекомендовал местным советским органам решить этот вопрос, исходя из конкретной обстановки . Данное решение, по нашему убеждению, в значительной степени было оправданным и крайне необходимым, особенно для Чечни с ее сложным общественно-политическим устройством. После установления советской власти в Северо-Кавказском регионе власть своей главной задачей считала проведение полной замены существовавших ранее институтов государственной власти путем создания абсолютно новой системы управления. С этой целью в Терской области были учреждены революционные трибуналы и народные суды. Вместе с тем, в Чечне и Ингушетии процессы по установлению новых органов власти проходили сложную процедуру борьбы с имевшей место многовековой системой патриархально-родового быта, а также активного религиозного противодействия новым порядкам. Именно поэтому длительное время, в отличие даже от своих соседей дагестанцев и осетин, власть в Чечне и Ингушетии осуществлялась революционными комитетами, а не Советами рабочих и крестьянских депутатов, поскольку работа Советов блокировалась действиями радикально настроенной части населения. Работа революционных комитетов продолжалась длительное время – с 1920 по 1924 г.
Согласно сведениям из отчета отдела юстиции Терского областного ревкома, к августу 1920 г. в данной области была создана целая система судебных органов: областной революционный трибунал, Советы народных судей, являвшиеся кассационной инстанцией для народных судов. Такие советы были учреждены во Владикавказе и Пятигорске. Кроме того, были созданы Назрановский и Чеченский советы народно-шариатских судей; народные суды, а также «народно-шариатские» суды в Назрановском и Чечено-Веденском округах .
В данных судах происходило разбирательство по уголовным и гражданским делам. Стоит отметить и еще один немаловажный факт того, что существовала своего рода обособленность организации. Процедура функционирования данных судов, обусловленная тем, что функции Советов рабочих и крестьянских депутатов осуществляли выше упомянутые революционные комитеты, вследствие чего народные суды в области создавались не в полном соответствии с Положением о народном суде РСФСР, утвержденным декретом ВЦИК 30 ноября 1918 г. В данном случае речь идет о неприменении статьи, согласно которой судьи должны избираться общим собранием из числа кандидатов, предлагаемых исполкомом районного Совета рабочих и крестьянских депутатов.
Как нам представляется, вопрос избираемости и утверждения судей лег в основу нового Положения «О народном суде», изданном 21 октября 1920 г. При анализе данного документа мы приходим к выводу, что его содержание по основным функциональным целям не претерпело принципиальных изменений, за исключением вопроса избрания и утверждения судей, юридическая новизна данного вопроса сводилась к тому, что утверждение избранных судей проходило в Губернском исполкоме.
Данное обстоятельство, на наш взгляд, свидетельствует о том, что власть даже в тот период предпринимала попытки выработать некий компромисс между обществом и собой. Однако реальная ситуация с установлением новой судебной системы была далека от того, чтобы ее можно было классифицировать как успешно внедряемую. Как отмечает видный исследователь К.А. Кокурхаев, «важная веха в деле национально-государственного строительства на Северном Кавказе – это образование Горской Советской Социалистической Республики (ГССР). Согласно декрету ВЦИК от 20 января 1921 г., она являлась частью РСФСР и включала в себя территорию, на которой проживали тогда чеченцы, ингуши, осетины, кабардинцы и другие народы» .
Согласно докладу Грозненского окружного ревкома от 24 мая 1920 г. отмечалось, что «организованным ревкомом народным судам передано следствие и разбирательство уголовных и гражданских дел» .
В рассматриваемый период характерны диаметрально-противоположные расхождения в вопросах организации судоустройства и судопроизводства. Объяснялось это тем, что в регионе проживали представители различных религиозных конфессий, которые считали, что организация суда должна быть непосредственно отражающей их настроение. Игнорируя мнение одних, руководствоваться мнением других советская власть до своего укрепления в крае не могла себе позволить. На наш взгляд, объясняется это тем, что и в лице казачества, и тем более народов Северного Кавказа новая власть искала оплот и верных сторонников. Даже после образования Горской Советской Социалистической Республики (ГССР), образованной в 1921 г. в составе РСФСР, куда входили шесть округов, в том числе чеченский и ингушский, разногласия по системе судопроизводства обострились. Именно так можно объяснить то обстоятельство, что практически через четыре месяца после образования Горской Советской Социалистической Республики, 21 апреля 1921 г., на съезде была принята «Резолюция о введении шариатского судопроизводства в ГССР, ввиду того, что горские народы считают шариатские суды необходимыми и жизнеспособными» .
В 1921 г. во Владикавказе состоялся съезд работников шариатской юстиции Горской республики, на котором было рекомендовано в Чеченском округе учредить 16 судов. Судопроизводство в ГССР было двойным. С одной стороны народное судопроизводство, с другой стороны – шариатское судопроизводство. Осуществление шариатского судопроизводства происходило в местах проживания преимущественно населения, исповедующего ислам. Как отмечает К.А. Кокурхаев, «при Наркомюсте республики были образованы два отдела: народный и шариатский, возглавляемые заместителями наркома. При отделах учреждались коллегии из знатоков шариата и советского правосудия для оказания необходимой методической и юридической помощи судьям. В округах, кроме бюро юстиции, создавались самостоятельные шариатские отделы, подчинявшиеся соответствующему отделу при Наркомюсте» .
Согласно действовавшему Положению, шариатским судам на территории Чечни для отправления правосудия предоставлялись широкие полномочия.
Местные окружные шариатские учреждения рассматривали все гражданские дела, возникавшие между чеченцами, когда сумма иска не превышала 1000 рублей. Постановление президиума ЧечоблЦИКа отнесло к исключительной компетенции шариатских органов также судопроизводство по бракоразводным и наследственным делам .
Своеобразным отличием и особенностью судебной системы в Чечне было то, что на ее территории «вместо совета шариатских судей был учрежден новый орган – областная шариатская коллегия» . Это отличие было знаковым еще и потому, что среди местных учреждений – горревтрибунала, Совнарсуда с 15 участковыми нарсудами, Владикавказским и Грозненским бюро юстиции, владикавказским и грозненским исправтруддомами, советом шариатских судей с 4 участковыми шариатскими судами при наркомате республики – первоначально не было данной обособленной шариатской коллегии.
Президиум ЦИК Чеченской АО на своем заседании 5 ноября 1924 г. передал составление предварительного проекта «Положения о шариатских судах» в областной суд и прокуратуру. Однако не все было так просто и легко с позиции организации шариатских судов в Чечне. Работа по подготовке данного Положения длилась 5 месяцев. Было составлено 3 варианта указанного положения. Как отмечает З.Х. Мисроков: «В декабре того же года разработка данного проекта была в основном завершена. Для его окончательной доработки и уточнения деталей президиум ЧечоблЦИКа создал «особую редакционную комиссию», в состав которой ввел также нескольких шариатских судей. В ходе редактирования проекта «Положения о шариатских судах Чеченской АО» между комиссией и областной прокуратурой неожиданно возникли острые дебаты. Эти разногласия сводились к следующим пунктам: комиссия предлагала установить состав шариатского суда в лице трех постоянных и платных судей, в то время как первоначальный проект предусматривал только одного платного шариатского судью. Во-вторых, комиссия отнесла к подсудности шариатских судов все гражданские дела с иском до 500 рублей золотом вместо 100 по проекту. С другой стороны, комиссия предоставила шариатским судам право рассмотрения также и уголовных дел по признакам, указанным в п. «А» статьи 180 УК РСФСР… Препирательства между редакционной комиссией и прокуратурой продолжались до тех пор, пока, наконец, не было принято компромиссное решение о передаче в ЧечЦИК обоих вариантов проекта» .
Структура шариатских судов состояла из трех постоянных членов, на одного из которых были возложены функции председательствующего. Среди критериев отбора на должности судей главным было знание шариата и арабского языка, именно поэтому в большинстве своем судьи являлись муллами. Исследуя процесс осуществления судебного разбирательства в шариатских судах Горской ССР, следует отметить, что оно происходило на местном языке, а запись в случае ее осуществления происходила на арабском языке.
Согласно «Положению», производство предварительного следствия по делам «о посягательствах на человеческую жизнь, причинении тяжелых ран или увечий, изнасиловании, разбое, грабеже и скотокрадстве» было возложено на шариатских следователей.
Двойственная система судопроизводства в Горской Республике не имела дальнейшего развития и существования. Об этом косвенно указывает востоковед М.Ю. Рощин, ссылаясь на известного чеченского политолога А. Авторханова: «Таким образом, была создана совершенно неестественная советская республика горцев с советской эмблемой на знамени и шариатской конституцией в жизни. Во всех правительственных учреждениях, школах и других публичных местах по приказу самих же большевиков вместо Ленина и членов Политбюро Российской компартии красовались портреты Шамиля и его наибов…» .
Функционировавший с 1920 г. шариатский суд в Ингушетии окончательно был отменен в январе 1926 г. При этом мы отметим, что произошло это не сразу.
Двумя последовательными этапами деятельность шариатских судов была ориентирована на ликвидацию: в мае 1921 г. ЦИК Горской Республики принял решение о снятии шариатских судов с государственного снабжения, а в сентябре 1923 г. в Чечено-Ингушетии начала действовать единая система судебных учреждений в соответствии с Положением о судоустройстве РСФСР 1922 г. Окончательно формирование единой судебной системы произошло на 3-й сессии ВЦИК ХII созыва, где было принято новое Положение о судоустройстве РСФСР, введенное в действие постановлением от 19 ноября 1926 г. Данное положение установило единую систему судебных учреждений: народный суд, губернский (областной) суд, Верховный Суд РСФСР .
Необходимо отметить, что процесс кардинального реформирования органов юстиции, а также принятие в это время кодексов материального и процессуального права способствовали дальнейшему эффективному развитию и укреплению революционной законности, что способствовало отправлению совершенно нового для общества того времени социалистического правосудия.
Таким образом, судебная система на территории современной Чечни и Ингушетии в рассматриваемый период носила на определенном этапе двойственный характер, где шариатское судопроизводство на переходном этапе отчасти играло даже доминирующую роль, но позже эта тенденция стремительно начала меняться.
Власть Чеченского ревкома, а затем вновь созданных Советов всех уровней носила в Чечне преимущественно формальный характер. Создание советских органов власти никак не решило проблему скорейшего экономического восстановления Чечни, половина населения которой жила в условиях голода и нищеты. Кроме того, недовольство вызвали странные в тех условиях попытки властей ввести в Чечне, по примеру центральных областей России, продовольственный налог (продразверстку), наложить ограничения на торговлю. Еще одним раздражающим фактором стал произвол, творимый революционными трибуналами и другими карательными органами советской власти . В данных революционных трибуналах «рассматривались дела о контрреволюционных деяниях, спекуляции в крупных размерах товарами и предметами, взятыми на учет, должностных преступлениях и др.» .
Функционировавший Горский революционный трибунал, после создания в Горской Республике Главсуда, в соответствии с Постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 4 сентября 1922 г. за № 212 фактически прекратил свое властное господство. Несмотря на это, с 1 марта 1923 г. судебный аппарат в республике был представлен двумя ведомствами – народным судом и трибуналом, возглавляемым Верховным трибуналом при ВЦИК .
Горская ССР просуществовала недолго, и в 1924 г., выполнив по мысли партийного руководства свои задачи, была ликвидирована .
29 мая 1925 г. президиум ЧечЦИКа рассмотрел выработанный особой комиссией проект «Положения о шариатских судах» и утвердил его с изменениями, в частности: «уголовные дела, поступающие на рассмотрение шариатских судов должны предварительно рассматриваться прокуратурой на предмет согласия последней о передаче дела в шарсуд». Несмотря на это, прокурор области совместно с облсудом опротестовали утвержденное и уже введенное в действие «Положение», мотивировав это тем, что «изменения, внесенные в проект при его утверждении, фактически свели на нет квинтэссенцию данного акта». В связи с изложенным прокуратура Чеченской АО потребовала пересмотреть «Положение о шариатских судах» или, во всяком случае, ввести его в действие без внесенных президиумом ЧечЦИКа изменений .
Согласно «Положению о шариатских судах» Чеченской АО, «не имели права быть судьями и заседателями лица, опороченные по суду либо исключенные из общественных и профессиональных организаций за позорящие поступки и поведение. Председатели и члены шариатских судов в качестве важнейшего условия должны были обладать правом избирать и быть избранными в Советы рабочих и крестьянских депутатов. Шариатский суд принимал дела к своему рассмотрению исключительно в случае обоюдного согласия на то всех заинтересованных лиц, участвующих в судебном процессе. Если же одна из сторон желала рассмотрения дела в шариатском суде, а другая – в народном, дело было подсудно последнему. Согласно архивным документам изучаемого периода, можно обозначить позицию прокуратуры Чечни в отношении организации и деятельности шариатских судов как откровенно отрицательную. В протесте помощника прокурора Чечни Берзина в ЦИК Чеченской автономной области против деятельности шариатских судов от 8 октября 1924 г. отмечалось, что шариатские суды не входят в предусмотренную систему согласно Декрету ВЦИК «О судоустройстве РСФСР», следовательно, шариатские суды являются учреждениями, исполняющими особые функции на территории Автономной Области Чечня без признания… за шариатскими судами со стороны центральной власти, т. е. их решения по гражданским и уголовным делам не имеют юридической силы, и само их существование в жизни Чечни, во-первых, нарушает формальный смысл законов, во-вторых, не отвечает действительным потребностям большинства массы населения Чечни и классовой точки зрения пролетарского государства, осуществляемой судебной системой РСФСР. Только в Чечне на пространстве всего Союза ССР имеются эти отсталые судебные учреждения, которые всю карательную и судебную политику на 80% в Чечне проводят независимо от всей карательной и судебной политики РСФСР. Состав шарсудов комплектуется из людей, имеющих арабское образование, трудно когда-то доступное и доступное исключительно богатым слоям населения Чечни. Само население состоит из отсталой в культурном и экономическом отношении крестьянской массы .
Введенный в научный оборот документ дает полное представление о вопросах организации шариатских судов, их дальнейшего комплектования, отношения населения и содержит прямое заключение об отмене их деятельности. Несколько сот ученых мулл и нескольких крупных и влиятельных шейхов отправляют судебную политику через шариатские суды, решения и приговоры которых являются грубейшей несправедливостью по отношению к беднякам. Часто бывает, что по одному и тому же делу следует несколько решений одного и того же суда в одном и том же составе. Из выше изложенного ясно, что карательной и судебной политикой в области управляет ЦИК ЧАО. Таким образом, отсутствует возможность направлять кому-либо все силы и средства на поднятие правосознания масс населения и борьбу с преступностью, согласованные с взглядами трудящихся вообще и устойчивой карательной политикой в частности. Выборность шариатистов со стороны самого населения отсутствует, а происходит за спиной населения, которое должно считаться с этим и отдавать себя и разрешение своих споров законам, основанным на теологическом учении.
Противодействие протесту нашло продолжение на заседании Президиума Чечоблцика от 11 октября 1924 г. Мнение участников заседания существенно расходились: так, Эльдарханов отметил, что, прокуратура, протестуя постановление № 21, придерживается буквы закона. В силу местных бытовых условий, отсутствия гибкого административного аппарата власти на местах, борьба с бандитами по методам законоположений невозможна, т. к. при аресте бандита у него никогда нельзя найти вещественных доказательств, ибо он все награбленное сейчас же справляет в горы или за пределы области. В силу указанных местных условий вполне возможны отступления от закона и единственный выход для успешной борьбы с бандитами – это утверждение постановления № 21. На что Энеев возразил доводом, что пора подобных приказов прошла. Бандиты скрываются в лесу, а разоряются их жилища и родственники. Необходимо повести действенную борьбу с бандитизмом .
Веское значение в вопросе защиты прав и свобод коренного населения Северного Кавказа при осуществлении судебного разбирательства в отношении них имело постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 1927 г., которое отражало учет национальных особенностей как на досудебном, так и на судебном этапах .
Одновременно с этими процессами советская власть в конце 20-х гг. проводила репрессивную политику в отношении адата и шариата, это в свою очередь вызывало ответную реакцию у чеченцев и ингушей. Не случайно во время двух восстаний, произошедших в Чечне в 1929 г., одним из требований восставших было: ликвидировать назначенные сверху «народные суды» и восстановить институт шариатских судов, предусмотренный учредительным съездом Горской советской республики . Реакция со стороны властей на подобные требования была жесткой и неадекватной: «В 1929 г. в подвалах ОГПУ были расстреляны более 300 представителей традиционного чеченского духовенства, обвиненные в контрреволюции, антисоветизме, сектантстве» .
Начавшийся в 1922–1924 гг. процесс возникновения чечено-ингушской национальной советской государственности, ознаменовавшийся созданием двух однонациональных автономных областей, к 1934 г. завершился созданием единой национальной автономной области чечено-ингушского народа. Чечено-Ингушская автономная область входила в РСФСР на правах административной автономии. Сообразно с формой автономии определялся и круг ее прав. Она создавала свои собственные органы государственной власти и государственного управления: Областной съезд Советов образовывался из делегатов, представляющих городские Советы, а также из делегатов, избираемых от совхозов, МТС, фабрик и заводов, расположенных вне городских поселений, по норме 1 делегат от 600 избирателей, а в сельской местности – 1 делегат от 3 тыс.
Важной вехой в развитии национально-государственного строительства в Чечено-Ингушетии стало объединение на основе взаимного желания Чечни, г. Грозный и Сунженского округа в единую Чеченскую автономную область. Вопросы образования единой Чеченской автономной области были в соответствующем порядке обсуждены в центральных, краевых и местных партийных и советских органах, на собраниях общественности. Было принято решение объединить Чеченскую автономную область, г. Грозный и Сунженский округ в единую Чеченскую автономную область .
С середины 30-х гг. ХХ в. советское государство вступило в новый этап политико-правового развития, отразившегося в полной мере как на союзных республиках, так и автономиях в составе РСФСР. В стране был завершен процесс перехода от капитализма к социализму, т. е. построены основы социализма. По мнению американского исследователя Г. Дерлугьяна: «социализм оказался глубоко привлекательным для чеченского сознания и даже совместился с ценностями ислама…» .
Представленное мнение имеет определенную степень объективности, поскольку в советской власти горцы Северного Кавказа (чеченцы в частности) видели возможность строительства государственности в составе РСФСР. Политика новой власти в первые годы ее утверждения носила сбалансированный характер, учитывающий национальные особенности и историческое прошлое народов Северного Кавказа. Это обстоятельство не могло не восприниматься народами как благо. Проявление чувства уважительного отношения к традициям и нравам самобытных народов Северного Кавказа активно декларировалось со стороны новой власти вплоть до конца 20-х гг. ХХ в. Постепенный переход к формированию единой советской нации внес в указанные выше процессы серьезные коррективы, тем не менее, народы Северного Кавказа не были лишены возможности строительства своих государственных образований в составе единого государства.
Среди прав Чечено-Ингушской автономной области, наиболее характеризующих ее как автономно-административное образование, было право разработки и принятия на областном съезде Советов Положения, в котором определялся ее правовой статус. То обстоятельство, что правовой статус автономной области определялся ею с последующим утверждением высшим органом государственной власти РСФСР (ВЦИК), подчеркивало национально-административную природу области и конституционную гарантию ее автономии .
Чечено-Ингушская автономная область, находясь в составе Северо-Кавказского края, тем не менее, не была подотчетна краю в плане согласования указанного Положения. Чечено-Ингушская автономная область пользовалась правом особого представительства в высших органах власти РСФСР и СССР.
Чечено-Ингушская автономная область имела своего представителя и при Президиуме ВЦИК; его задача состояла в том, чтобы представительствовать во всех центральных учреждениях РСФСР по главнейшим вопросам, имеющим политическое, национальное, хозяйственное и социально-культурное значение для Чечено-Ингушской автономной области, а также в том, чтобы информировать как центральные учреждения РСФСР по вопросам хозяйственного, культурного и политического строительства национальной жизни области, так и органы автономной области о важных правовых актах и других мероприятиях, проводимых по национальному вопросу Союзом ССР .
Анализ круга прав, которым была наделена Чечено-Ингушская автономная область, целиком и полностью утверждали ее автономию и прочные правовые гарантии самой автономии. Оказанная в тот период всеобъемлющая и всесторонняя помощь со стороны РСФСР способствовала быстрому процессу национального единения и консолидации двух братских народов, все это в совокупности привело к переходу к более высокой стадии национального государственного развития.
Конституция СССР 1936 г. утвердила преобразование ряда автономных республик в союзные, а автономных областей – в автономные республики. В числе автономных областей, преобразованных в автономную республику, была и Чечено-Ингушская автономная область.
Официальной датой возникновения первого национального государства в истории чеченцев и ингушей принято считать 5 декабря 1936 г., в этот день с принятием Конституции СССР было юридически закреплено преобразование Чечено-Ингушской автономной области в Чечено-Ингушскую АССР.
Еще в конце 1927 г. бюро Северо-Кавказского краевого комитета ВКП(б) заслушало мнение по вопросу объединения двух братских народов секретарей обкомов Чечни (Г. Булат) и Ингушетии (И. Зязиков). Специальное исследование, проведенное в обеих областях представителями центральных и краевых партийных органов, выявило в целом отрицательное отношение чеченских и ингушских советских руководителей к перспективе создания единой автономии. Противники объединения указывали на сравнительную удаленность Ингушетии от Грозного, призванного стать центром единой Чечено-Ингушетии, слабость экономических связей между двумя областями: Чечня в экономическом плане ориентировалась на Грозный, а Ингушетия – на Владикавказ. В экономическом отношении объединение было невыгодно Чечне, которой в этом случае пришлось бы передать аграрным ингушским районам часть поступлений от «Грознефти», составлявших основу ее бюджета . На наш взгляд, национально-государственное строительство на Северном Кавказе условно можно разделить на 4 этапа. Образование Терской Автономной Советской Республики являлось первым этапом нового национально-государственного строительства, создание Горской АССР – второй этап данного строительства, образование отдельных национальных автономий (областей) – третий этап такого строительства, четвертый этап характеризуется созданием автономных республик, в частности Чечено-Ингушской Автономной Советской Социалистической Республики (ЧИАССР).
ЧИАССР в составе РСФСР образована как автономная область 15 января 1934 г.; преобразована в АССР 5 декабря 1936 г. Расположена на северном склоне Б. Кавказа (в его восточной части) и на примыкающих к нему Чеченской равнине и Терско-Кумской низменности. Площадь – 19,3 тыс. км2. Население – 1159 тыс. чел. (на 1 января 1977 г.). В Чечено-Ингушетии 14 районов, 5 городов и 4 поселка городского типа. Столица – г. Грозный .
16 апреля 1937 г. в республиканской печати был опубликован проект первой Конституции Чечено-Ингушской АССР . В тот же день он был одобрен на заседании Политбюро ЦК ВКП (б) .
Конституция ЧИАССР была принята 22 июня 1937 г. Чрезвычайным 3-м съездом Советов ЧИАССР. Высшие органы государственной власти – однопалатный Верхний Совет ЧИАССР, избираемый населением на 5 лет по норме 1 депутат от 6 тыс. жит., и его Президиум. Верховный Совет образует правительство республики – Совет Министров. ЧИАССР представлена в Совете Национальностей Верховного Совета СССР 11 депутатами. Местные органы государственной власти – городские, районные, поселковые и сельские Советы народных депутатов – избираются населением на 2,5 года. Верховный Совет ЧИАССР избирает сроком на 5 лет Верховный суд республики в составе 2 судебных коллегий (по уголовным и по гражданским делам) и Президиума Верховного суда. Прокурор ЧИАССР назначается Генеральным прокурором СССР на 5 лет .
Конституция в ст. 1 определяла, что Чечено-Ингушская Автономная Советская Социалистическая Республика является социалистическим государством рабочих и крестьян. В ст. 13 говорилось, что ЧИАССР входит в состав РСФСР на правах автономной республики. Она имеет свою территорию, которая не может быть изменена без ее согласия (ст. 15). Политическую основу автономной республики составляли Советы депутатов трудящихся (ст. 2).
Экономической основой являлась социалистическая собственность в форме государственной или колхозно-кооперативной собственности (ст. 4,5). Допускалось мелкое частное хозяйство единоличных крестьян и кустарей, основанное на личном труде и исключающее эксплуатацию чужого труда (ст. 9).
Конституция четко определяла систему государственных органов власти республики. Высшим законодательным органом власти являлся Верховный Совет ЧИАССР, избиравший из своего состава Президиум Верховного Совета. Верховный Совет формировал Правительство ЧИАССР (Совет Народных Комиссаров).
Чечено-Ингушская АССР обладала всеми атрибутами и признаками государства. Главным признаком считалось наличие Конституции. Она разрабатывалась и принималась Верховным Советом ЧИАССР в соответствии с Конституцией СССР и РСФСР, при этом полностью отражала национальные интересы чеченского и ингушского народов. Конституция ЧИАССР закрепила общественное и государственное устройство республики, систему и принципы организации и деятельности ее органов, основные права и обязанности граждан и избирательную систему республики.
Чечено-Ингушская АССР как государство – это качественно новый этап советского национально-государственного строительства в Чечено-Ингушетии, прежде всего обусловленный политической логикой социалистического строительства .
Законодательную деятельность, а также организацию государственного управления ЧИАССР осуществляла через свой Верховный Совет, Президиум Верховного Совета и Совет Министров. ЧИАССР обладала широким внутренним государственным самоуправлением, большими правами в решении тех вопросов хозяйственного, культурного и политического строительства республики, которые непосредственно связаны с национальным бытом, культурой, интересами и особенностями национальной жизни.
Все это свидетельствует о широком круге полномочий республики в области ее социально-культурного и государственного строительства, законодательно закрепленного и гарантированного Конституциями СССР, РСФСР и ЧИАССР.
Среди приоритетов преобразования Чечено-Ингушской автономной области в Чечено-Ингушскую АССР следует отметить также качественно новый характер государственно-правовых отношений между РСФСР и ЧИАССР, они стали классифицироваться как федеративные.
Чечено-Ингушская АССР была той формой национальной государственной организации чеченского и ингушского народов, которая обеспечивала их более полное и самостоятельное государственное самоуправление, а также формой установления взаимоотношений с другими народами РСФСР, самоопределившимися в различных формах советской социалистической государственности.
Перечисленные преобразования в государственном устройстве коснулись и судебной системы ЧИАССР, которая стала руководствоваться при отправлении правосудия единым для всей страны законодательством. В основе деятельности судов Чечено-Ингушской АССР лежали советские принципы правосудия.
Высшим судебным органом на территории ЧИАССР являлся Верховный Суд ЧИАССР, его работа осуществлялась в соответствии с дополнением к «Положению о судоустройстве РСФСР», принятым ВЦИК 5 сентября 1923 г. Его члены и Председатель утверждались Президиумом ВЦИК. Верховный Суд ЧИАССР действовал в составе Пленума, Президиума, кассационных коллегий по уголовным и гражданским делам, военной и военно-транспортной коллегии, а также дисциплинарной коллегии.
Верховный Суд осуществлял судебный надзор за всеми судами, рассматривал дела по первой и второй инстанциям, решал вопросы судебного управления и занимался толкованием законодательства по вопросам судебной практики.
Верховный Суд ЧИАССР явился органом судебного надзора и кассационной инстанцией по делам, рассмотренным народными судами и судом первой инстанции, по делам, превышающим подсудность народного суда. Не лишним будет отметить факт того, что Чечено-Ингушская АССР, будучи в составе РСФСР, полностью подчинялась всероссийскому законодательству, следовательно, все изменения в обустройстве судов СССР находили свое отражение и на республиканском уровне.
Наряду с изучением организационно-правовых вопросов судоустройства в республике следует обратить внимание на общественно-политическую составляющую. В республике, как в целом и по всей стране, с середины 30-х гг. начались массовые репрессии, превратившиеся в произвол со стороны правоохранительных органов. Т. Эльдарханов, пытавшийся остановить разгул ОГПУ на территории Чечни, 27 сентября 1925 г. был смещен с поста руководителя Чеченской АО .
Следственные органы обвиняли арестованных в контрреволюционно-повстанческой, террористически-шпионской, антисоветско-вредительской деятельности. Аресты проводились без санкции прокурора и с другими процессуальными нарушениями советского законодательства.
Летом 1937 г. в Чечено-Ингушетии было арестовано до 14 000 человек .
Существуют данные, согласно которым «только с середины 1936 г. и до конца 1938 г. было арестовано до 80 000 человек в Чечено-Ингушетии» .
За 1937–1939 гг. репрессиям подверглись 30 из 76 членов и кандидатов в члены областного комитета ВКП(б), 20 из 28 – секретарей райкома партии, 17 парторгов обкома, 77 членов райкома, 192 руководящих работника сельских районов .
В апреле 1937 г. начались массовые аресты в Чечено-Ингушетии. К июню 1937 г. в народном хозяйстве республики были арестованы 151 член партии как «враги народа», в основном это были работники нефтяной промышленности. 8-10 октября 1937 г. состоялся второй расширенный пленум Чечено-Ингушского обкома партии. В его работе активное участие принял приглашенный кандидат в члены Политбюро, председатель партколлегии КПК и заместитель Ежова М.Ф. Шкирятов, огласивший решение ЦК ВКП (б) о снятии с работы руководящих партийных, государственных и хозяйственных работников республики .
Обозначенный выше пленум от 8–10 октября 1937 г. явился катализатором трагических событий для тысяч граждан республики. Как отмечает исследователь Г.А. Ерещенко, «к 10 мая 1938 г. только под следствием находилось 7572 человека» .
«Враги народа» были обнаружены в музеях, архивах и других учреждениях и организациях. В 1937 г. был репрессирован директор республиканского музея З.Д. Шерипов .
В результате репрессий с 1929 по 1937 г. население Чечни с учетом неродившихся сократилось на 205,8 тысяч человек .
Во второй половине 1940 г. было осуждено 156 директоров предприятий, 25 главных инженеров, 18 начальников ОТК… и т. д. (всего 391 человек). Арестованные делились на 2 категории: первая категория, чьи дела рассматривались на тройках и подлежали расстрелу, ко второй категории относились те, кто приговаривался к 8–10 годам заключения в лагерях. Состав «тройки» в Чечено-Ингушетии состоял из Дементьева (председатель), Петрова и Вахаева (члены) . Тройка вела протокол заседаний, куда записывались вынесенные ими приговоры в отношении осужденных, далее они направлялись начальнику оперативной группы с целью приведения приговора в исполнение.
В ноябре 1937 г. были арестованы второй секретарь Чечено-Ингушского обкома ВКП (б) Х. Вахаев, Председатель Совнаркома республики А.И. Горчханов. Подверглись репрессиям в период 1937–1940 гг. и те, кто долгие годы чинили беспредел и преступления, в их числе были высокопоставленные руководители правоохранительных органов: глава НКВД ЧИАССР – Крафт, наркомы внутренних дел ЧИАССР Раев и Иванов .
Председателем Верховного Суда ЧИАССР в 1937 г. был назначен Ушаев Мазлак – советский генерал, сталинский чекист .
О масштабах необоснованных репрессий свидетельствует тот факт, что только в 1989–1990 гг. в процессе пересмотра уголовных дел, сфабрикованных в 1937–1939 гг., посмертно было реабилитировано 6 тысяч человек. И это только вершина айсберга . Не выяснена судьба остальных из общего числа 80 000 человек арестованных в рассматриваемый период.
Систематизация и реконструкция событий периода с 1926 по 1940 г. позволяет сделать вывод о том, что общественно-политическая ситуация в республике была в целом схожа с аналогичными политико-правовыми процессами в стране в рассматриваемый период. Конституционно-правовое развитие ЧИАССР, начавшееся с 1936 г., было осложнено начавшимися массовыми репрессиями, в результате которых были расстреляны, а также приговорены к длительным срокам тюремного заключения представители партийной элиты, интеллигенции и рабочие предприятий ЧИАССР. Формулировка «враг народа» в подавляющем большинстве случаев была надуманной, уголовные дела строились в основном на доносах и домыслах следственных органов, тем не менее, это не мешало судам применять самые жесткие виды наказаний. Следствие проводилось ускоренно и в упрощенном порядке, в материалах уголовных дел находились: агентурно-учетный материал, анкета арестованного, протокол допроса и обвинительное заключение в сжатом виде.
Исследованные события были предтечей масштабной трагедии в истории чеченцев и ингушей – 23 февраля 1944 г. чеченцы и ингуши были депортированы в Казахстан и Среднюю Азию, а ЧИАССР была ликвидирована .
Без всякого суда и следствия, вопреки всем законам, сталинско-бериевская репрессивная машина осуществила в ЧИАССР в 1944 г. триаду действий в отношении своих же граждан – репрессии, депортацию и геноцид. Последнее из перечисленного проявилось 27 февраля 1944 г. в высокогорном селении Хайбах, в связи с отставанием от графика операции по депортации, труднодоступности населенных пунктов, сложности транспортировки «были расстреляны и сожжены заживо до 700 человек из нескольких селений и хуторов Галанчожского района. В Чеберлоевском районе людей топили в озере Кезеной-Ам, в селе Урус-Мартан больных людей закопали во дворе районной больницы. В Итум-Калинском районе дома с больными людьми забрасывали гранатами и бутылками с зажигательной смесью» .
Противоправные действия в отношении тысяч граждан в целом по всей стране способствовали формированию у властной элиты чувства вседозволенности, когда без суда и следствия наказывались не отдельно взятые граждане, а целые народы: «к моменту выселения в 1944 г. численность чеченцев составляла 478 479 человек (в том числе 37,1 тыс. чеченцев-аккинцев), ингушей – 91250 человек» .
Проведенный анализ позволяет нам сделать предварительные выводы:
– в начальный период установления советской власти судопроизводство на Северном Кавказе осуществлялось с определенным учетом местных религиозных и обычно-правовых особенностей, но позже власть отказалась от этого учета особенностей менталитета;
– советское законодательство в области судоустройства закрепило важнейшие принципы судопроизводства: выборность судей, коллегиальность рассмотрения дела, ведение судопроизводства на национальных языках, обеспечение обвиняемому права на защиту; право на обжалование решение суда;
– проявляется острая нехватка знатоков шариата, в результате очевидна необходимость в формировании профессиональных кадров для шариатских судов;
– главной необходимостью наличия шариатских судов является то, что в регионе преимущественно проживает население, исповедующее ислам, которое на протяжении двух столетий преимущественно руководствовалось принципами шариатского судопроизводства;
– необходимо отметить степень эффективности советских шариатских судов в регионе при сравнении с другими судами;
– юридически важным является то, что в оборот вводится термин «советский шариатский суд», разработка и принятие нормативно-правовых актов в части организации шариатских судов и регулирования их деятельности, по нашему убеждению, является разновидностью нового советского законодательства, фактически до середины 20-х гг. продолжается процесс правового плюрализма, берущего начало еще в царской России;
– этатизм, свойственный советскому государству, в конечном итоге привел к ликвидации шариатских судов в целях создания единой советской судебной системы, из чего следует главный вывод о том, что советские шариатские суды, действовавшие в Чечне и Ингушетии, были созданы по желанию новой власти в целях ее скорейшего укрепления в регионе, а сама модель «советского шариата» фактически была адаптирована под светскую власть; создание и упразднение шариатских судов есть последовательные действия политического режима того периода времени;
– формальная ликвидация шариатских судов не привела к их упразднению из жизни чеченцев и ингушей, перейдя на нелегальное положение, они продолжали свое функционирование.
При этом мы особо отмечаем продолжавшееся существенное влияние симбиоза адата с шариатом на чеченское и ингушское общество, которое прослеживается и в более поздний советский период. О существовании Мехк-Кхела в Чечено-Ингушетии даже в советский период говорит тот факт, что практически в каждом районе существовали примирительные комиссии Мехк-Кхела. Их существование было негласным, скорее даже тайным, поскольку во многом противоречило советскому законодательству. Различные житейские конфликты и даже тяжкие преступления религиозные авторитеты, игнорируя советское законодательство, выносят на рассмотрение суда – кхел, руководствующегося адатами . Параллельно будет уместным отметить, что юридическая терминология чеченцев, обновлявшаяся заимствованиями из других правовых систем, под воздействием сначала мусульманского права, затем царского периода продолжила данную практику и в советский период. К наиболее распространенному заимствованию среди судебных терминов отнесем «смешанный» термин суьдхо (судья), суьдакхел (суд).
Как справедливо отмечает А.Ю. Коркмазов, «даже в советское время приговоры кхела периодически приходили в противоречие с решениями официального, т. е. народного суда. Большинство чеченцев и ингушей продолжало признавать верховенство в судебной практике кхела. Такая позиция в их правосознании и судебной практике неизбежно приводила к определенной маргинализации личности, к возникновению промежуточных состояний в ее правосознании и поведении. Кхел не потерял своего значения и в наше время у вайнахов» .
Несмотря на общие усилия властей и общественности по установлению советской власти в регионе, продолжали иметь место конфликтные ситуации внутри отдельных обществ, и померить их советская власть не могла. В подобных ситуациях единственным регулятором выступали адатно-шариатские нормы, о чем заявляли вовлеченные в подобные конфликты. Так, согласно архивным документам, между сел. Нуй и Махнеты издавна существовали обостренные отношения из-за горы Пешхой-Лам, о чем уже указывалось в прошлых отчетах. В результате непрекращающейся вражды граждане сел. Нуй, желая занять спорную гору, сожгли два хутора, принадлежащих сел. Махнеты, расположенных на этой горе. По этому делу выезжал следователь Чечоблсуда, которым в сел. Дуба-Юрт Шалинского округа в присутствии начмилиции этого округа были вызваны 15 человек, граждан сел. Нуй во главе с председателем сельисполкома. Прибывшие категорически отказались от дачи показаний и заявили: «Советскую власть мы не признаем, и пока вы не перебьете нас, мы в руки к вам не дадимся, и пока нас всех не перестреляют, никому не дадим пользоваться этой горой, пусть сначала этот вопрос обсудит шариатский суд, а потом будете говорить с нами о горе» .
В 1928 г. в уголовный кодекс РСФСР была введена X глава «О преступлениях, составляющих пережитки родового быта», которая была ориентирована в основном на автономные республики Северного Кавказа, где до этого существовали шариатские суды. Статьи 203–204 главы X приравнивали отправление шариатского правосудия к тяжелым уголовным правонарушениям, за которые полагалось заключение в лагерь сроком на один год. Подобные наказания были сохранены в российском Уголовном кодексе, принятом в 1961 г.
Шариатско-адатный суд советскими партийными органами относился к разряду пережитков прошлого. Косвенно это находит отображение в материалах XXIV съезда КПСС: «Новый облик советского человека, его коммунистическая мораль и мировоззрение утверждаются в постоянной бескомпромиссной борьбе с пережитками прошлого в сознании и поступках людей, это дело, которое требует к себе постоянного внимания партии, всех сознательных передовых сил нашего общества» . Следуя этим наставлениям КПСС, в Чечено-Ингушетии была развернута массовая кампания по поиску и дискредитации всех, кто каким-то образом был связан с комиссиями Мехк-Кхела. На необходимость усиления борьбы с пережитками прошлого со всей серьезностью указывалось на X пленуме Чечено-Ингушского областного комитета партии .
Коммунистическая идеология стремилась представить Мехк-Кхел в самом нелицеприятном виде. На радио и телевидении транслировались передачи, осуждающие как членов «кхела», так и тех, кто обращался в данные суды, на страницах периодической печати была развернута целая кампания по противодействию адатно-шариатской системе негласного судопроизводства. В официальном печатном органе ЧИАССР газете «Грозненский рабочий» мы обнаружили следующее: «О реакционности суда «кхел» и противоречивости его советским, общенародным законам говорит такой пример: в Назрановском районе народный суд привлек к уголовной ответственности группу расхитителей совхозного зерна, «кхел» решил взыскать со свидетелей, давших правдивые показания народному суду по этому делу, 7400 рублей в пользу преступников» . Из приведенного примера мы можем сделать вывод: несмотря на суровость советских законов, централизованную систему управления в ЧИАССР, полностью искоренить адат и адатский суд чеченцев и ингушей советской власти не удалось. Исключенные из официального нормативного правового присутствия кхелы (суды) формально не существовали, однако латентно были сохранены и оказывали сильное влияние на общество и государственные институты.
Говоря о борьбе советской власти с пережитками прошлого, необходимо также отметить и обратную сторону этой борьбы. Советская власть эффективно использовала нормы УК РСФСР 1960 г. Согласно ст. 231 «Уклонение от примирения», уклонение родственников убитого от отказа от применения кровной мести в отношении убийцы и его родственников, осуществляемого в порядке, установленном положением о примирительном производстве по делам о кровной мести, считалось преступлением. Фактически здесь мы можем констатировать признание официальной властью примирительной процедуры, которая одобрялась властью, но реальные инструменты которой базировались на нормах адата и шариата.
§ 2. Развитие права и судебная реформа в Чечено-Ингушской АССР
После депортации 1944 г. чеченцев и ингушей и ликвидации ЧИАССР на долгие 13 лет работа судебной системы в Чечено-Ингушской автономии была прекращена.
В марте 1944 г. была образована Грозненская область в составе РСФСР (постановление от 22 марта 1944 г.). В ее состав вошли: г. Грозный и районы: Атагинский, Ачхой-Мартановский, Галанчожский, Галашкинский, Грозненский, Гудермесский, Надтеречный, Старо-Юртовский, Сунженский, Урус-Мартановский, Шалинский и Шатоевский бывшего Грозненского округа, г. Кизляр и районы: Ачикулакский, Караногайский, Каясулинский, Кизлярский и Шелковской бывшего Кизлярского округа, а также Наурский район, выделив его из состава Ставропольского края .
25 июня 1946 г. был принят по своей сути чудовищный и несправедливый закон об упразднении ЧИАССР и преобразовании Крымской АССР в Крымскую область .
Обвиненный в измене Родине на основании Постановления ГКО от 31 января 1944 г. № 5073 сс целый народ был выслан за тысячи километров в Казахскую и Киргизскую ССР. В период высылки чеченцы не утратили своей самобытности, напротив, даже в самые трудные времена всестороннего контроля внутренние конфликты они предпочитали решать на основе адата и шариата. Не удалось изжить властям и кровную месть в период нахождения чеченцев и ингушей в высылке. «…Перед дыханием кровной мести, – пишет А. Солженицын, – …трусливо замерли до сих пор такие грозные для нас и райком партии, райисполком, и МВД с комендатурой, и милиция со своими глинобитными заборами… для чеченцев и для всех нас было ясно, что есть сила на земле и чисто мираж» .
Однако и прогресс не был чужд народу, стремление получить образование и быть востребованными в обществе – вот что двигало многими чеченцами и ингушами в годы нахождения на чужбине. Именно они впоследствии будут активно вовлечены в процесс создания республиканской национальной управленческой элиты.
Как отмечал в служебной записке о положении спецпереселенцев министр внутренних дел Н.П. Дудуров: за 12 лет пребывания на спецпоселении чеченцы и ингуши приобрели трудовые навыки квалификации… Учитывая, что дальнейшее применение ограничений по спецпоселению к чеченцам и ингушам не называется необходимостью, МВД СССР вносит предложение снять с учета спецпоселения и освободить из-под административного надзора органов МВД чеченцев, ингушей и членов их семей, установить, что снятие с этих лиц ограничений по спецпоселению не влечет за собой возвращение им имущества, конфискованного при выселении, и что они не имеют права возвращаться в места, откуда они были выселены .
Снятие чеченцев и ингушей с учета спецпоселения возвращало им все необходимые гражданские права и равенство с другими народами СССР.
Помимо многочисленных жертв в период насильственной депортации в феврале 1944 г., чеченцы и ингуши продолжали подвергаться массовым притеснениям, находясь в ссылке вплоть до 1957 г. Наиболее распространенной уголовной статьей, по которой привлекались к уголовной ответственности и наказанию чеченцы и ингуши в период депортации, была ст. 58-10 ч. 1, 2 УК РСФСР. В категорию «антисоветская деятельность» попадали совершаемые в бытовом кругу обряды и традиции по адату и шариату, начиная от заключения брака в соответствии с мусульманским правом и адатами чеченцев и ингушей, заканчивая традиционным зикром и мовлидом по случаю траура.
По ст. 58-10 ч. 1, 2 УК РСФСР (антисоветская деятельность) только в Казахстане за 1949 г. и 7 месяцев 1950 г. было арестовано и осуждено 874 переселенца .
С 1956 по 1957 г. были приняты нормативно-правовые акты, позволившие чеченцам вернуться на историческую родину в их восстановленную автономию. Речь идет об Указе Президиума Верховного Совета ССР «О снятии ограничений по спецпоселению с чеченцев, ингушей, карачаевцев и членов их семей, выселенных в период Великой Отечественной войны от 16 июля 1956 г.» , Указе Президиума Верховного Совета РСФСР «О восстановлении Чечено-Ингушской АССР и упразднении Грозненской области» от 9 января 1957 г.
В целом по стране политическая оттепель началась гораздо раньше описанных процессов. С 1953 г. в СССР начинаются позитивные процессы, коснувшиеся в том числе и судебной системы.
19 января 1957 г. был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР «О восстановлении Чечено-Ингушской АССР в составе РСФСР». Этот государственный акт знаменовал собой официальное прекращение 13-летней депортации чеченского и ингушского народов. В том же году была восстановлена и национальная автономия балкарцев, карачаевцев и калмыков .
Восстановление Чечено-Ингушской АССР сопровождалось значительным обострением борьбы между различными националистически настроенными группировками внутри местных партийно-советских элит. Не многие желали возрождения чечено-ингушской государственности в рамках РСФСР.
Территориальная целостность Чечено-Ингушетии была нарушена. Так, в результате закулисных интриг руководства Северной Осетии к этой республике отошла территория Пригородного района и часть территории Назрановского и Малгобекского районов Чечено-Ингушской АССР. Под различными предлогами партийные и государственные органы не только Грозненской области, но и союзные ведомства стремились максимально замедлить процесс возвращения чеченцев и ингушей на свою историческую родину. Согласно разработанному в верхах плану, выселенные в 1944 г. в течение 8 дней вайнахи должны были проделать обратный путь небольшими группами и не менее чем за 4 года – с 1957 по 1960 г. Обратное переселение должно было происходить по специальным разрешениям органов МВД и Организационного комитета по Чечено-Ингушской АССР. Комитет размещался в Грозном, а его главой был назначен М.Г. Гайрбеков .
Наиболее громким делами, рассмотренными судебной системой ЧИАССР, стали уголовные дела, возбужденные и переданные в Верховный Суд ЧИАССР по событиям 26–27 августа 1958 г. в г. Грозный, которые были спровоцированы антисоветским и уголовно преступным элементом, использовавшим межнациональный фактор для дестабилизации общественно-политической ситуации в восстановленной ЧИАССР. Среди осужденных Георгий Шваюк – автор резолюции, в которой требовалось выселить чеченцев и ингушей обратно в Среднюю Азию и переименовать ЧИАССР в Грозненскую область, – арестован 1 октября 1958 г. и осужден по ст. 59-2 и ст. 59-7 УК РСФСР на 10 лет лишения свободы с конфискацией имущества. Наряду с преступными элементами был арестован известный общественный деятель в ЧИАССР, член Оргкомитета по восстановлению ЧИАССР Дзияудин Мальсагов (на момент грозненских событий – слушатель Высшей партийной школы при ЦК КПСС), который попытался довести до сведения Комиссии партийного контроля ЦК КПСС правду о событиях в Грозном: в частности, содержание античеченских листовок, распространявшихся в городе. 25 марта 1959 г. Д. Мальсагов был арестован КГБ при СМ ЧИАССР и 30 сентября 1959 г. осужден Верховным судом Чечено-Ингушской АССР по ст. 7 ч. 1 Закона о государственных преступлениях от 25 декабря 1958 г. («антисоветская агитация») на 5 лет .
С возвращением чеченцев и ингушей на историческую Родину после тринадцатилетней ссылки и восстановления Чечено-Ингушской АССР в составе РСФСР открылась новая историческая веха в жизни этих двух братских народов. По нашему убеждению, именно этот период в жизни чеченцев и ингушей вплоть до начала 90-х гг. был периодом наивысшего экономического, культурного, общественно-политического развития, несмотря на отдельные отрицательные эпизоды, имевшие место в XX столетии.
Мы солидарны с мнением востоковеда М.Ю. Рощина в том, что депортация вместе с тем сказалась на сохранении религиозных традиций и убеждений чеченцев и ингушей, тяжелые жизненные испытания, выпавшие на долю этих народов, позволили еще более обогатить религиозный и духовный опыт чеченцев, сохранить преемственность традиций от старшего поколения к младшим поколениям .
Принятые политические решения союзного центра о восстановлении автономии чеченцев и ингушей, создании Чечено-Ингушской АССР восстанавливали конституционное право чеченского и ингушского народов на создание собственной национально-территориальной единицы.
Нельзя не согласиться с исследователем А. Бугаевым, по мнению которого восстановление государственности, незаконно упраздненной в 1944 г., реабилитировало форму национального самоопределения, но при этом требовалась полная и безоговорочная реабилитация (фактическая, юридическая и политическая) самого субъекта этого естественного права – народа .
Одним из трагических последствий депортации стали значительные изменения отрицательного характера в социальном, образовательном и профессиональном составе чеченской нации . Аналогичные последствия можно констатировать и по ингушскому народу.
Стратегическим шагом на пути возрождения чечено-ингушской государственности, на наш взгляд, является то, что к лету 1957 г. начал работу Чечено-Ингушский научно-исследовательский институт истории, языка и литературы, началось строительство телецентра в Грозном, вышли первые номера газет на чеченском и ингушском языках .
1957 г. – переломный год в жизни чеченского и ингушского народов, также год больших преобразований в судебной системе СССР.
В целях улучшения руководства судами и расширения полномочий местных органов юстиции Президиум Верховного Совета СССР издал 14 августа 1954 г. Указ «Об образовании президиумов в составе Верховных Судов союзных и автономных республик, краевых, областных судов и судов автономных областей». На президиумы этих судов возлагалось рассмотрение дел в порядке надзора, что значительно ускорило надзорный пересмотр дел и усилило роль местных, особенно областных, судов в руководстве народными судами. В связи с ликвидацией Указом от 4 августа 1956 г. управлений Министерства юстиции при краевых, областных Советах депутатов трудящихся судебное управление народными судами стали осуществлять также краевые и областные суды.
12 февраля 1957 г. был принят Закон об утверждении нового Положения о Верховном Суде СССР. Надзорные функции высшего судебного органа страны значительно сокращались. По новому Положению Верховный Суд СССР вправе был отменять и изменять приговоры, решения и постановления только Верховных Судов союзных республик в порядке надзора, в то время как ранее он мог истребовать в порядке надзора любое дело из любого суда страны, что приводило к волоките в надзорном пересмотре дел и отвлекало Верховный Суд СССР от выполнения функций по руководству судами.
Вторая сессия Верховного Совета СССР пятого созыва 25 декабря 1958 г. утвердила Основы законодательства о судоустройстве Союза ССР, союзных и автономных республик, отменив Закон о судоустройстве 1938 г. Основы закрепили важнейшие, принципиальные положения о судоустройстве всей страны, одинаковые и обязательные для всех союзных республик.
Концепция исследования приводит нас к последовательному выводу о необходимости анализ двух Основных Законов Чечено-Ингушской АССР (1937 и 1978 гг.).
Конституция ЧИАССР 22 июня 1937 года стала первым Основным Законом в истории Чечено-Ингушетии, который провозгласил ее социалистическим государством. С 1937 по 1944 г., т. е. до депортации чеченцев и ингушей, республика жила по Основному Закону ЧИАССР. С одной стороны, слабость республиканской власти, не реализовавшей ее основные принципы перед партийным руководством страны, с другой – репрессивная политика самого партийного руководства страны в отношении народов привела к полному низвержению всех конституционных основ и попранию прав граждан.
В целях общего обзора Конституции ЧИАССР 1937 г. (с изменениями и дополнениями, принятыми на IV сессии Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР шестого созыва) считаем необходимым в рамках данного исследования охарактеризовать ее структуру и содержание. Она состояла из 11 глав, 113 статей.
Одним их существенных отличий Конституции Чечено-Ингушской Автономной Советской Социалистической Республики 1937 г. от Конституции (Основной Закон) Чечено-Ингушской Автономной Советской Социалистической Республики 26 мая 1978 г. являлось то, что она принималась Верховным Советом Чечено-Ингушской АССР и утверждалась Верховным Советом РСФСР; вторая же Конституция ЧИАССР, принятая на внеочередной сессии Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР шестого созыва 26 мая 1978 г., не нуждалась в утверждении высшим органом государственной власти союзной республики (РСФСР), в состав которой она входила.
Среди факторов, выделяющих Конституцию ЧИАССР 1937 г., следует отметить, что это была Конституция, которая де-факто и де-юре находилась в состоянии неотмененной после депортации чеченцев и ингушей в 1944 г. Фактически в юридической природе существовала Конституция ЧИАССР, но не было самой республики. Кроме того, следует обратить внимание на то, что Указ Президиума Верховного Совета СССР «О ликвидации Чечено-Ингушской АССР и об административном устройстве ее территории» был подписан 7 марта 1944 г. Закон об упразднении Чечено-Ингушской АССР и преобразовании Крымской АССР в Крымскую область был принят еще позже – 25 июля 1946 г. Примечательно заключительное положение данного закона , согласно которому «внесение соответствующих изменений и дополнений в статью 14 Конституции РСФСР» свидетельствует о том, что ЧИАССР до 1946 г. де-юре находилась в составе РСФСР, де-факто – была расчленена и роздана соседям. Следовательно, это привело к нарушению территориальной целостности ЧИАССР, закрепленной в ст. 15: территория Чечено-Ингушской АССР не может быть изменяема без согласия Чечено-Ингушской АССР.
Ст. 1 Конституции ЧИАССР закрепляла автономию как социалистическое государство рабочих и крестьян. Здесь необходимо отметить, что, с одной стороны, в этом не было ничего сверхъестественного или отличного от других конституций автономных республик, поскольку автономии, входившие в состав РСФСР, принятые в 1925–1930 гг., закрепляли автономную республику как социалистическое государство рабочих и крестьян, входящее в состав РСФСР. Вместе с тем, следует отметить, что «Комиссия при ВЦИК, образованная в 1926 г. для предварительного рассмотрения представленных на окончательное утверждение конституций автономных республик, высказалась большинством голосов против определения АССР как государства, мотивируя это тем, что объем прав автономной республики не дает возможности называть ее государством» . Несмотря на это, спустя 11 лет Конституция ЧИАССР будет начинаться со статьи, в которой республика обозначена как государство. Было бы неверно возвеличивать статус и возможности данного государства, наделяя его чрезмерными функциями суверенитета в условиях советского тоталитаризма. Но одно очевидно – формальное закрепление своей государственности в советский период чеченцы и ингуши получили именно с принятием Конституции 1937 г.
Реализация прав граждан, в том числе участие народа в осуществлении власти, была в определенной мере формальным закреплением. Это также проявлялось и в отдельных полномочиях самой автономной республики, поскольку не было выработанных правовых механизмов их реализации. Данное обстоятельство можно отнести к свойственному тому периоду процессу унитаризма. Здесь, на наш взгляд, проявлялся элемент двойственности: с одной стороны, в Конституциях АССР закреплялись отдельные признаки самостоятельности, с другой стороны – в Конституции РСФСР, на которую опирались Конституции автономных республик, не раскрывались полномочия и права автономий. В частности, согласно ст. 18. п. (в) к ведению Чечено-Ингушской Автономной Советской Социалистической Республики в лице ее высших органов власти и органов государственного управления подлежало законодательство Чечено-Ингушской АССР. В то же время ст. 59 Конституции РСФСР среди перечисленных в ней прав автономных республик не указывает в прямом смысле на это. Более того, Конституция РСФСР не конкретизирует сферу законодательства автономных республик.
Возможно, что принятие Основного Закона Чечено-Ингушской АССР было не столько фактором становления национальной государственности, сколько процессом единого выстраивания политической системы в стране. Центр не мог дать периферии, и особенно национальным территориям, расширенную самостоятельность, так как она могла послужить в ущерб формирующейся федерации. Тем не менее, мы строго следуем своей исследовательской позиции, считающей Конституцию ЧИАССР 1937 г. фундаментом чечено-ингушской государственности в рамках РСФСР.
Изменения в Конституцию ЧИАССР 1937 г. были внесены после восстановления ЧИАССР. 15 апреля 1958 г. начала свою работу первая сессия Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР второго созыва. В связи с тем, что действующей Конституцией ЧИАССР была признана ее Конституция, принятая еще в 1937 г., депутаты внесли в нее соответствующие коррективы, обусловленные изменениями в Конституции СССР и Конституции РСФСР за прошедший период и текущими государственно-правовыми процессами, в основном связанными с формальностями национально-государственного устройства.
На первой сессии были сформированы высшие руководящие органы государственной власти и государственного управления Чечено-Ингушской АССР – Президиум Верховного Совета ЧИАССР и Совет Министров ЧИАССР. Сессия Верховного Совета ЧИАССР в установленном порядке утвердила состав Верховного Суда республики .
Действовавшая Конституция 1937 г. до принятия Конституции ЧИАССР 1978 г. на IV сессии Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР шестого созыва претерпела изменения и дополнения . Если в первом варианте она стояла из 114 статей, то в последней редакции уже из 113. Наиболее броские изменения при сравнении двух вариантов Конституции ЧИАССР наблюдаются в ст. 14: они закрепляют территориальное устройство, также на смену старого названия «народный комиссариат» пришло название «министерство».
Глава VII «Суд и прокуратура» состояла из 12 статей (72–83). Правосудие в Чечено-Ингушской Автономной Советской Социалистической Республике осуществлялось народными судами, Верховным Судом Чечено-Ингушской АССР, а также специальными судами СССР, создаваемыми по постановлению Верховного Совета СССР.
В статьях указанной главы регламентирован процесс рассмотрения дел в судах; процедура и сроки избрания Верховного Суда ЧИАССР. В ст. 76 было закреплено: народные судьи районных (городских) народных судов избираются гражданами района (города) на основе всеобщего, равного и прямого избирательного права при тайном голосовании сроком на пять лет. Народные заседатели районных (городских) народных судов избираются на общих собраниях рабочих, служащих и крестьян по месту их работы или жительства военнослужащих по воинским частям сроком на два года. В ст. 77 можно отметить принцип естественного доминирования по национальному признаку: судопроизводство в Чечено-Ингушской АССР ведется в районах и поселках с большинством чеченского, ингушского или русского населения соответственно на чеченском, ингушском и русском языках, а в центральных судебных учреждениях – на чеченском, ингушском и русском языках с обеспечением для лиц, не владеющих этими языками, полного ознакомления с материалами дела через переводчика, а также права выступать на суде на родном языке. По ст. 80 высший надзор за точным исполнением законов всеми министерствами и подведомственными им учреждениями, равно как и отдельными должностными лицами, а также гражданами на территории Чечено-Ингушской АССР осуществляется как Генеральным Прокурором СССР непосредственно, так и через Прокурора РСФСР и Прокурора Чечено-Ингушской АССР.
Структура же судебной системы ЧИАССР была идентична структуре других автономных республик. Основным звеном этой системы являлись районные (городские) народные суды. Они рассматривали подавляющее большинство гражданских и уголовных дел, отнесенных законом к их подсудности.
В соответствии со ст. 74 Конституции Чечено-Ингушской АССР высшим судебным органом ЧИАССР являлся Верховный Суд Чечено-Ингушской АССР , осуществляющий надзор за судебной деятельностью районных (городских) народных судов автономной республики. Надзор Верховного Суда ЧИАССР за судебной деятельностью нижестоящих судов был призван способствовать обеспечению правильного и единообразного применения законов при осуществлении правосудия. Конституционные полномочия Верховного Суда ЧИАССР на надзор за судебной деятельностью включали в себя его право и обязанность не только указывать на ошибки и нарушения законов районным (городским) народным судам при осуществлении ими правосудия, но и принимать установленные законом меры по их устранению, давать соответствующие разъяснения и указания по правильному применению законов.
Основы государственного устройства Чечено-Ингушской АССР в полной мере нашли свое закрепление и в Конституции Чечено-Ингушской АССР 1978 г., которая была принята на внеочередной восьмой сессии Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР шестого созыва 26 мая 1978 г. Структура Конституции ЧИАССР 1978 г. в сравнении с действовавшей до ее принятия Конституцией ЧИАССР 1937 г. (с изменениями и дополнениями, принятыми на IV сессии Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР шестого созыва) претерпела существенные изменения. Новая Конституция ЧИАССР состояла из 10 разделов, 16 глав и 160 статей, в то время как в прежней было 11 глав и 113 статей. Следовательно, если брать во внимание количественную составляющую, можно сделать предварительный вывод о том, что произошло увеличение ее объема и содержания. Конституция ЧИАССР 1978 г. по своему объему является самой большой из Конституций в истории республики. Нововведением и одновременно достоинством данной Конституции стало появление в ней преамбулы, которая закрепляла роль народа республики в принятии Основного Закона.
Одним из самых ключевых разделов Конституции ЧИАССР 1978 г. являлся раздел 8 «Правосудие, арбитраж, прокурорский надзор». Раздел состоял из двух глав. Глава 15 «Суд и арбитраж» включает ст. 140–152, в которых четко закреплено, что правосудие в Чечено-Ингушской АССР осуществлялось только судом. Судами Чечено-Ингушской АССР являлись Верховный Суд Чечено-Ингушской АССР и районные (городские) народные суды. Организация и порядок деятельности судов Чечено-Ингушской АССР определялись законами Союза ССР, РСФСР и настоящей Конституцией. Ст. 148 определила: судопроизводство в Чечено-Ингушской АССР велось на чеченском, ингушском или русском языке, или на языке большинства населения данной местности. Участвующим в деле лицам, не владеющим языком, на котором велось судопроизводство, обеспечивалось право полного ознакомления с материалами дела, участие в судебных действиях через переводчика и право выступать в суде на родном языке. Ст. 149 гласила: никто не мог быть признан виновным в совершении преступления, а также подвергнут уголовному наказанию иначе как по приговору суда и в соответствии с законом.
В Конституции ЧИАССР 1978 г. были закреплены основы ее правового положения как государства, входящего в состав союзной республики. При этом ЧИАССР представляла собой государственное образование, республика имела представительство в союзном парламенте, т. е. выходила на союзный уровень. Конституция ЧИАССР закрепила наличие ограниченного суверенитета и условного гражданства. Конституция ЧИАССР 1978 г. повысила политико-правовой статус республики, закрепила права и свободы гражданина ЧИАССР, право на использование родного языка в целях реализации прав и свобод граждан, формальную свободу религиозных чувств верующих . Действие Конституции ЧИАССР 1978 г. на территории республики продолжалось вплоть до 12 марта 1992 г., т. е. до принятия Конституции Чеченской Республики. Юридически это положение было закреплено в постановлении Временного Совета Чеченской Республики от 27 сентября 1991 г. № 6 .
Будучи ядром судебной системы республики, Верховный Суд Чечено-Ингушской АССР избирался Верховным Советом Чечено-Ингушской АССР сроком на 5 лет. Судьей мог быть любой гражданин СССР, достигший 23-летнего возраста и пользующийся избирательным правом. Рассмотрение дел в Верховном Суде Чечено-Ингушской АССР, районных и городских народных судах осуществлялось коллегиально – в составе судьи и двух народных заседателей, а при рассмотрении дел Верховным Судом Чечено-Ингушской АССР в качестве второй инстанции в кассационном порядке – в составе трех членов суда.
Верховный Суд ЧИАССР входил в состав второго звена судебной системы СССР и союзных республик и относился к судам соответствующей союзной республики . Организация и устройство Верховного Суда АССР регулировалось ст.ст. 151 и 152 Конституции СССР, ст.ст. 24 и 25 Основ законодательства о судоустройстве .
Народные заседатели районных и городских народных судов избирались на общих собраниях рабочих, служащих по месту их жительства и работы сроком на 2 года.
Народные заседатели Верховного Суда Чечено-Ингушской АССР избирались Верховным Советом ЧИАССР сроком на 5 лет. Они пользовались равными правами с судьей при рассмотрении дела судом.
В соответствии со своим положением Верховный Суд ЧИАССР действовал в составе президиума Верховного Суда, судебной коллегии по гражданским делам, судебной коллегии по уголовным делам. Он рассматривал в пределах своих полномочий дела в качестве суда первой инстанции, в кассационном порядке и по вновь открывшимся обстоятельствам. В качестве суда первой инстанции Верховный Суд ЧИАССР рассматривал в пределах своих полномочий наиболее сложные и важные гражданские и уголовные дела, отнесенные законом к его подсудности. В качестве суда кассационной инстанции он проверял по кассационным жалобам и протестам законность и обоснованность не вступивших в законную силу решений районных (городских) народных судов автономной республики по гражданским и уголовным делам.
Как суд, осуществляющий надзор за судебной деятельностью районных (городских) народных судов, Верховный Суд ЧИАССР проверял вступившие в законную силу решения этих судов по гражданским и уголовным делам и пересматривал в случае признания их незаконными или необоснованными по протестам соответствующих должностных лиц.
Осуществляя надзор за судебной деятельностью районных (городских) народных судов, Верховный Суд ЧИАССР изучал и обобщал судебную практику, анализировал судебную статистику .
Заслуживает внимания и тот факт, что Верховному Суду ЧИАССР по Конституции ЧИАССР (ст. 96) принадлежало право законодательной инициативы в Верховном Совете Чечено-Ингушской АССР. В силу принципа осуществления правосудия только судом лишь Верховный Суд ЧИАССР, выступающий в качестве суда кассационной и надзорной инстанций, наделен законом правом отменять или изменять решения районных городских народных судов ЧИАССР по гражданским и уголовным делам в случае признания их незаконными или необоснованными.
Судейский корпус ЧИАССР рассматриваемого периода обладал высокой степенью профессионализма и ответственностью, состав его был многонационален, что ни в коей мере не служило препятствием для справедливого и объективного отправления правосудия. Согласно данным о составе народных судей и народных заседателей районных (городских) народных судов ЧИАССР, избранных в 1982 г., в числе народных судей 39% – женщины, 59% – чеченцы и ингуши, 41% – представители других национальностей республик, а среди народных заседателей этих судов женщины составляют 55%, чеченцы и ингуши – 55%, представители других национальностей, населяющих автономную республику, – 45%.
Профессионализм многих работников судебной власти ЧИАССР был отмечен высокими правительственными наградами и званиями. Председатель Шалинского районного народного суда М.-Х.А. Арсанукаев, народный судья Ленинского районного народного суда В.Н. Гакаев, заместитель председателя Верховного Суда ЧИАССР А.-Г.Л. Чаниев за заслуги в укреплении социалистической законности были удостоены почетного звания «Заслуженный юрист РСФСР» .
Верховный Суд ЧИАССР, являясь высшим судебным органом Чечено-Ингушской АССР, был призван отправлять независимое и справедливое правосудие.
На основании советского законодательства в Чечено-Ингушетии были подробно регламентированы основные требования, предъявляемые к кандидатам на должность судьи или народного заседателя, процедура отзыва судей, привлечения их к дисциплинарной ответственности, а также многие другие основополагающие вопросы судоустройства.
Большое значение в ЧИАССР придавалось выборам народных судей и народных заседателей.
В декабре 1960 г. секретариат обкома КПСС, учитывая важное значение выборов народных судов как основного звена судебной системы, обязывал ГК и РК КПСС осуществить руководство подготовкой и проведением выборов, обеспечив активное участие в этом деле партийных, советских, профсоюзных и комсомольских организаций. Данный документ, длительное время хранившийся под грифом секретно, находящийся в нашем распоряжении, представляет повышенный интерес и сегодня, поскольку большая часть архивных документов того времени, отображающая деятельность судебной системы ЧИАССР, безвозвратно утеряна. Его содержание в рамках данного исследования представляет важное значение.
Согласно данному документу основными задачами агитационно-пропагандистской работы партийных организаций в связи с проведением выборов народных судей и народных заседателей в тот период являлись:
– широкое разъяснение трудящимся задач коммунистического строительства и успехов, достигнутых в борьбе за создание материально-технической базы коммунизма;
– миролюбивая внешняя политика партии и правительства;
– пропаганда мероприятий партии и правительства по дальнейшему укреплению социалистической законности;
– пропаганда советского законодательства и особенно вновь принятых законов, разъяснение трудящимся больших задач, поставленных партией о резком сокращении, а затем и о полном искоренении преступности и нарушений общественного порядка в нашей стране совместными усилиями широкой общественности и государственных органов.
Партийным организациям ЧИАССР было предписано повседневно уделять внимание и оказывать помощь добровольным народным дружинам и товарищеским судам с тем, чтобы эти общественные организации совместно с судебно-прокурорскими органами и милицией активно участвовали в укреплении общественного порядка, снижении преступности. Кроме того, согласно документу им отводилась роль в искоренении отживших обычаев, противоречащих социалистической морали. Очевидно, под таковыми подразумевались адатные обычаи.
При подготовке и проведении выборов необходимо было добиваться улучшения работы народных судов, укрепления их связей с общественными организациями, поддерживать здоровую критику недостатков в работе народных судов и принимать меры к устранению этих недостатков. В связи с созданием в городских районах единых народных судов вместо участковых партийные органы и исполкомы Советов депутатов трудящихся обязаны были оказать судам всемерную помощь в обеспечении их соответствующими помещениями и оборудованием .
Что касается кандидатов в народные судьи, то основными критериями при их выдвижении являлись: их проверенное политическое кредо, юридическая подготовленность, безупречность в поведении, доверие и авторитет в народной среде, способность обеспечить борьбу с опасными преступлениями и со всякого рода злоупотреблениями и нарушениями социалистической законности.
В состав кандидатов в народные заседатели рекомендовались лучшие представители из числа передовых рабочих, колхозников и советской интеллигенции. Партийное руководство считало, что в составе кандидатов «должно быть не менее 40–50% беспартийных и 35–40% женщин» .
Вместе с тем, партийные организации должны были проводить агитацию как за кандидатов в народные судьи и народные заседатели не только из числа кандидатов коммунистов, но и кандидатов беспартийных.
При проведении выборов на всей территории ЧИАССР требовалось неукоснительно соблюдать нормы Конституции СССР, конституций союзных и автономных республик, а также положения о выборах народных судов.
Примечательно, что процесс подготовки и проведения выборов должен был быть гласным: «Ход подготовки и проведения выборов надлежит систематически освещать в местной печати, публикуя статьи и консультации по выборам народных судов, материалы о кандидатах в народные судьи и народные заседатели» .
Анализ постановлений Пленума Верховного Суда РСФСР в период с 1965 по 1970 г. приводит нас к выводу, что деятельность судов ЧИАССР в рассматриваемый период неоднократно подвергалась критике. В постановлении Пленума Верховного суда РСФСР N 26/П 1965 г. отмечалось, что в работе судов РСФСР были серьезные недостатки, выраженные в случаях поверхностного рассмотрения судами уголовных дел. Не проводилась проверка тщательности предварительного следствия, законности и обоснованности предъявленного обвинения. В судебной практике не были устранены нетерпимые факты необоснованных арестов и осуждения невиновных граждан, а также незаконного оправдания преступников. В числе 11 регионов РСФСР, в которых наблюдалось значительное число случаев необоснованного осуждения невиновных граждан, в 1964 г. – первом квартале 1965 г. была отмечена и Чечено-Ингушская автономная республика. Верховным Судом РСФСР в 1964 году были отменены и изменены приговоры верховных судов АССР, краевых, областных судов в отношении 31,8% осужденных к исключительной мере наказания. В рассматриваемый период допускалось много ошибок верховными судами АССР, краевыми и областными судами при рассмотрении дел в кассационном и надзорном порядке; в практике работы указанных судов имеются неединичные случаи поверхностного рассмотрения и необоснованного отклонения жалоб, поданных в порядке надзора. В результате для устранения негативных явлений в работе судов предлагалось президиумам Кемеровского, Куйбышевского, Магаданского, Московского, Новосибирского, Пермского и Сахалинского областных судов, верховных судов Башкирской, Татарской и Чечено-Ингушской АССР… глубоко разобраться в причинах неосновательного осуждения граждан и принять меры к недопущению подобных фактов в дальнейшем. При рассмотрении материалов об условно-досрочном и досрочном освобождении осужденных от наказания суды должны были строго соблюдать требования ст.ст. 53 и 55 УК РСФСР и основное внимание уделять тщательному и всестороннему выяснению вопроса о том, доказал ли осужденный свое исправление. В целях лучшей организации работы народных судов по рассмотрению уголовных дел верховным судам АССР, краевым, областным, городским судам, судам автономных областей и судам национальных округов рекомендовалось глубже разбираться в причинах неудовлетворительной работы отдельных народных судов и допускаемых ими ошибок и нарушений закона; больше уделять внимания оказанию практической помощи судьям; установить строгий контроль за исполнением постановлений президиума и указаний, данных по итогам проверок работы судов и обобщений судебной практики .
Если же в приведенном выше постановлении пленума Верховного Суда РСФСР обращалось внимание на факты незаконного осуждения, то в другом постановлении указывалось на факты не заключения под стражу до вступления приговора в законную силу. Так, в постановлении пленума Верховного Суда РСФСР от 28 января 1970 г. N 52/П «О практике обращения к исполнению приговоров в отношении лиц, осужденных к лишению свободы, но не заключенных под стражу до вступления приговора в законную силу» отмечалось, что в работе судов по обращению к исполнению указанных приговоров имелись серьезные недостатки. Суды необоснованно избирали в отношении лиц, осужденных к лишению свободы, в качестве меры пресечения, до вступления приговора в законную силу, подписку о невыезде и не всегда своевременно направляли копию приговора и распоряжение о его исполнении соответствующему органу милиции. В результате некоторые лица, осужденные к лишению свободы, неосновательно оставались на свободе. В целях устранения отмеченных недостатков Пленум Верховного Суда РСФСР в заключительной части постановлял: Верховным судам Чечено-Ингушской и Чувашской автономных республик… проверить и обсудить на заседаниях президиумов практику обращения к исполнению приговоров в отношении лиц, осужденных к лишению свободы, и о принятых мерах сообщить Верховному Суду РСФСР к 15 июня 1970 года» .
Возможно, указанные обстоятельства в указанном постановлении имели связь с действием адата в советском чечено-ингушском обществе. Это косвенно можно наблюдать у исследователя Л.М. Васильева, пришедшего к выводу, что в процессуальных формах влияние адата в представленном виде выражалось в уклонении от дачи правдивых показаний, изменении ранее данных показаний, заведомо ложного заключения, заведомо ложного перевода, невыполнении своих профессиональных обязанностей должностным лицом (лицом, производящим дознание, следователем, прокурором, судьей) в так называемой негативной процессуальной форме .
Несмотря на советские законы, советскую систему правосудия, сила адата и шариата все же оставалась незыблемой для большей части чечено-ингушского общества, особенно это проявлялось в сельской местности на территории Чечено-Ингушской АССР.
Мы считаем, что влияние адата в рассматриваемый период следует разделить на две категории воздействия. Первая категория воздействия имеет позитивное значение для общества в целом, поскольку это воздействие напрямую направлено на недопущение совершения преступлений (по причинам кровной мести). Вторая категория воздействия выражена в использовании адата в корыстных и иных негативных целях. И в первом и во втором случае прослеживается связь с официальными органами власти. Наряду с положительными сторонами использования адата наблюдалась и обратная сторона применения его авторитета в целях противодействия органам официального расследования и суда. Как отмечал Л.М. Васильев, «авторитет старшего используется с целью принуждения свидетеля к отказу от дачи правдивых показаний по делу» .
Л.М. Васильев, характеризуя механизм влияния пережитков местных обычаев на установление истины по уголовному делу, выделяет субъекты, оказывающие такое влияние, цели и способы влияния. Методом же воздействия выступает давление на лиц, обладающих носителями существенной информации по делу .
Наравне с советскими народными судами в республике с 1958 по 1991 г. практически в каждом районе Чечни и Ингушетии действовали кхелы (суды), в состав которых входили авторитетные представители тайпов, в основном люди преклонного возраста. Власть не могла не знать о наличии подобного рода судов в республике, и всеми доступными средствами противодействовала этому явлению, называя их пережитками прошлого.
В основу этой критики легла марксистская идеология, считавшая, что «традиции всех мертвых поколений тяготеют, как кошмар, над умами живых» . Органы власти в советской Чечено-Ингушской АССР осуществляли преследование участников кхелов (судов). На страницах республиканской печати регулярно появлялись публикации пропагандистского толка, в которых указывалось о недопустимости существования норм адата и шариата в современном советском обществе чеченцев и ингушей.
Коммунистическое воспитание масс, борьба за окончательное преодоление пережитков прошлого в сознании людей велись в основном мерами убеждения. Однако на практике также активно применялось государственное принуждение. Как отмечали И. Албастов и Х. Джабраилов, «решительная борьба с нравами и предрассудками старого мира, с его индивидуализмом, эгоизмом, корыстью объективно предполагает использование в отношении отдельных лиц, нарушающих советские законы, мер государственного принуждения» .
Данная постановка вопроса в полной мере отражает целенаправленность в действиях по искоренению пережитков прошлого в ЧИАССР, под которыми подразумевались адат и шариат. Широко использовалась агентурная сеть в поиске лиц, состоящих в адатно-шариатских кхелах.
Так, только в «1960 году в Чечено-Ингушской АССР было выявлено 15 нелегально действующих мусульманских молитвенных домов и около двухсот действующих мулл» . Муллы выполняли функции къеды – шариатского судьи.
Власть, на наш взгляд, не понимала, а точнее не желала осознавать всей силы адатского права, хотя могла и должна была использовать феномен адата в полной мере в целях эффективного правового воздействия на население ЧИАССР. Вместо этого она использовала адат частично.
Вместе с тем, необходимо отметить, что в некоторых случаях на местах партийные руководители из лиц чеченской и ингушской национальности не препятствовали осуществлению адатского правосудия, если речь шла, к примеру, о примирении кровников, и сами вопреки всему участвовали в урегулировании данных конфликтов. Исследователь Б.Б. Нанаева отмечает также, что «сохранились архивные данные о решениях исполкомов ряда местных Советов Чечено-Ингушской республики по поводу размера калыма за невесту, установленного старейшинами села, за пределы которого не разрешалось выходить» . И это в то время, когда в УК РСФСР «уплата и принятия выкупа за невесту наказывалось до одного года или общественным порицанием». Последняя формулировка ст. 232 УК РСФСР в ЧИАССР фактически не могла быть реализована, так как данная процедура, именуемая там-мах, была не поддающейся искоренению адатно-шариатской нормой. Тем не менее, данная статья предусматривала ответственность за два преступления – принятие и уплату выкупа. В этой связи были даны соответствующие разъяснения Пленума Верховного Суда РСФСР, под таковыми действиями понимается передача и принятие денег, скота и другого имущества как обязательного условия выдачи женщины замуж. Вне зависимости от того происходило это с согласия или без согласия невесты . Субъективная сторона данного преступления заключалась в прямом умысле, поскольку виновный осознает всю полноту своих действий. Оно считалось оконченным независимо от того, состоялся ли брак после уплаты и принятия выкупа или не состоялся. При этом разъяснения Пленума ВС РСФСР дали право для обхода категорий «уплата и принятие выкупа», подводя их под категорию свадебных подарков, не носящих характер выкупа, следовательно, это приводило к отсутствию состава преступления.
В рассматриваемый период в ЧИАССР были нередкими судебные разбирательства по преступлениям, предусмотренным ст. 233 УК РФ «Принуждение женщины к вступлению в брак или воспрепятствование вступлению в брак». За данное преступление предусматривалось наказание сроком до 2 лет. Согласно ст. 233 УКРФ исполнителем данного преступления считалось не только лицо, желающее путем похищения вступить в брак, но и лицо, принимавшее участие в похищении, тем самым субъектом преступления могли быть: родители невесты, жениха, их родственники, жених. Помимо ситуаций, когда похищенная и ее родственники не давали согласия на заключение брака, были распространены также ситуации, когда в последующем стороны договаривались между собой. Тем не менее, в случае, если ситуация доходила до суда, то это примирение не имело значения, поскольку согласно разъяснениям Пленума Верховного Суда РСФСР преступление считалось совершенным и не освобождало виновных от ответственности.
В ЧИАССР практически не совершались преступления, предусмотренные по ст. 234 – заключение соглашения о браке с лицом, не достигшим брачного возраста. Не обнаружено осужденных за двоеженство и многоженство – ст. 235 УК РСФСР, хотя эти явления не были редкими.
Религиозные деятели в ЧИАССР нередко попадали на скамью подсудимых, в их числе Яндаров Юнади, являвшийся внуком Солса-Хаджи Яндарова .
В целом судебная политика и основанная на ней практика судопроизводства в автономных республиках Северного Кавказа и в Чечено-Ингушетии в частности в период с 1960 по 1990 г. строились из принципа – адаты не законы, но могут служить закону во благо общества. Большая заслуга в этом, на наш взгляд, принадлежит законодательному закреплению в УК РСФСР статей (часть из которых рассмотрена выше) за преступления, составляющие пережитки прошлого. Выделенная в кодексе одноименная глава включала 6 статей – с 231 по 236.
Наш вывод основан на следующих позициях, среди которых выделим закрепление ст. 231 УК РСФСР 1960 г. Анализ данной статьи приводит нас к выводу о высоком значении примирительной комиссии по делам о кровной мести. Статья фактически подтверждала полномочия примирительных комиссий, созданных на местах согласно постановлению ВЦИК и СНК РСФСР от 5 ноября 1928 г. «О примирительном производстве по борьбе с обычаем кровной мести» .
Субъектами данного преступления выступали родственники убитого, вызванные в примирительную комиссию. Объективная сторона преступления по данной статье заключается в отказе явиться по требованию в примирительную комиссию, либо дать согласие на примирение согласно установленной форме подписки. Установление факта уклонения от примирения классифицировало преступление оконченным, вне зависимости от того были ли совершены виновным какие-либо действия по кровной мести. При этом совершение посягательства на жизнь, здоровье кровника или его родни влекло к привлечению к ответственности уклонившегося от примирения по совокупности преступлений по ст. 231 и конкретной статьи преступлений против личности.
В целом формулировка данной статьи звучит либерально в сравнении с другими статьями УК РСФСР, в котором были закреплены 2 основные статьи, относящиеся к преступлениям, совершенным на почве кровной мести: ст. 102 п. «к» УК РСФСР и ст. 103 УК РСФСР.
Эти статьи также нуждаются в пояснении. Особенность п. «к» ст. 102 заключалась в том, что она не давала права сравнительного толкования, поскольку конкретно применялась при квалификации убийств, на почве кровной мести, относящейся к пережиткам общинно-родового строя. Отнесение законодательством согласно ст. 102 п. «к» УК РСФСР убийства, совершенного на почве кровной мести, к категории умышленных убийств при отягчающих обстоятельствах связано с тем, что общественная опасность данного деяния заключалась, помимо факта самого убийства, еще и в потенциальной опасности реверсного убийства уже со стороны потерпевшего. Здесь кровная месть выступает как мотив возможных последующих убийств.
При этом следует разграничить мотив убийства на почве кровной мести от мести, возникшей на почве личных отношений, которые квалифицировались по ст. 103 УК РСФСР, под которую попадали в т. ч. убийства из мести на почве личных отношений как правомерного, так и противоправного действия со стороны потерпевшего.
Из приведенного выше мы видим, что ЧИАССР, будучи составной частью РСФСР, в полной мере реализовывала практическую направленность данного кодекса. Здесь можно выявить некоторое преимущество автономной республики, на которую распространялся УК РСФСР, в то время как в союзных республиках статьи подобной направленности отсутствовали. Ужесточив наказания за убийства на почве кровной мести, законодателем была оставлена возможность урегулирования бытовых конфликтных ситуаций с целью дальнейшего недопущения совершения преступления по мотивам кровной мести.
Созданные в ЧИАССР примирительные комиссии активно включились в вопрос примирения сторон. Они собирали сведения о лицах, враждующих между собой на почве кровной мести. По каждому случаю заводилось примирительное дело. Вызывались участники конфликта, которые в случае примирения давали комиссии подписку о примирении и неосуществлении дальнейших действий по преследованию с целью мщения. Отказ от примирения приводил к направлению соответствующего акта в народный суд для уголовного преследования уклонившихся. Здесь очень важно обозначить, что, несмотря на отправление правосудия в отношении виновных по советским законам, они не избегали также ответственности по адату, тем самым сохранялся элемент рецидива преступлений. Цель комиссии заключалась в стабилизации общественно-политической и криминогенной ситуации в республике путем предупреждения совершения преступлений. В целом институт кровной мести в Чечне и Ингушетии претерпевал кардинальные изменения на протяжении нескольких периодов: в первый раз, когда с ней боролся имам Шамиль, запретив в Имамате, тем самым поставив ее на нелегальное положение. До создания военно-теократического государства в Чечне акт возмездия по кровной мести носил открытое и намеренное действие потерпевшей стороны, в первой же половине ХIX в. он приобрел статус скрытого действия. В советский период кровная месть в чечено-ингушском обществе не изжита, но приобрела статус частично контролируемого и управляемого явления, которое сначала переходит в стадию враждебности, а затем примирения под воздействием примирительной комиссии. В конце ХХ в. в Чечне и Ингушетии наблюдается резкая эскалация конфликтов на почве кровной мести, к неразрешенным конфликтам добавились новые преступления на почве кровной мести. В начале ХХI в. в Чечне и Ингушетии активно внедряется советский опыт работы примирительных комиссий, который позволил в период с 1960 по 1990 г. на территории ЧИАССР значительно стабилизировать криминогенную ситуацию в сравнении с другими республиками РСФСР. По числу совершенных тяжких преступлений ЧИАССР в составе РСФСР занимала низовые позиции, в республике велась эффективная работа по общественной безопасности.
В примирении кровников принимали участие министр внутренних дел и охраны общественного порядка Чечено-Ингушской АССР, генерал внутренней службы III ранга М.П. Дроздов; председатель республиканской примирительной комиссии А.-В.Т. Тепсаев; председатель Президиума Верховного Совета ЧИАССР по вопросу порядка проведения перемирия И.А. Алмазов. В республике была разработана и по партийной линии издавалась «Памятка по примирению кровников» .
К категории дел попадавших в компетенцию примирительной комиссии в ЧИАССР следует отнести ранения, дорожно-транспортные происшествия, повлекшие гибель людей. Как уже отмечалось нами выше, помимо уголовной ответственности по советскому законодательству, если виновником и потерпевшей стороной были лица чеченской или ингушской национальности, ответственность наступала также по адату. Задача комиссии заключалась в примирении по адату. Ситуация осложнялась, если виновный в совершении преступления находился в состоянии алкогольного опьянения. В подобных случаях потерпевшая сторона проявляла пассивность в процессе примирения. Следует обратить внимание на национальную принадлежность как элемент наступления обычно-правовых последствий в Чечено-Ингушетии. Если, к примеру, виновником было лицо не чеченской или ингушской национальности, адат и кровная месть в большинстве случаев не применялись, не говоря уже о коллективной ответственности родственников виновного перед потерпевшей стороной. Таким образом, адат и кровная месть в многонациональной ЧИАССР применялись исключительно в отношении чеченцев и ингушей.
Примеры участия высокопоставленных членов партийного руководства в негласных кхелах (судах) можно найти на страницах газеты «Грозненский рабочий»: анализ материала о примирении кровников в с. Гехи приводит нас к выводу о том, что в процессе примирения кровников адатским судом принимала участие и авторитетная республиканская комиссия из числа республиканских советских партийных работников, при этом обращалось внимание на жестокость адатов и необходимость отказа от них .
Нелогичным выглядит утверждение советской идеологии о жестокости адата, при том, что адат даже на примере указанного случая выступал как фактор примирения многолетней вражды и способствовал дальнейшему недопущению совершения преступления, в то время как действующие государственные нормы были порой бессильны в установлении справедливости и законченности тех или иных имевших место многочисленных конфликтных ситуаций.
Как отмечает исследователь М.С.-Г. Албогачиева, с 1920 г. у ингушей действовала комиссия по примирению, состоящая из наиболее уважаемых местных жителей, духовенства и представителей влиятельных в народе религиозных братств. Была проделана огромная работа, все случаи кровной мести подробно изучались и записывались. Комиссия устанавливала величину выкупа, который должна была уплатить сторона ответчиков. Цена крови была определена в 500 тыс. рублей советскими денежными знаками .
Было бы глубоко неверным чрезмерно идеализировать влияние адатских норм на общественно-политическую ситуацию в республике исключительно с положительной стороны.
Наличие родственных уз, землячества приводило к прекращению уголовных дел, либо к оправданию подсудимых или отмене приговоров и определений. Причем истоки этих процессов уходили корнями вглубь истории. Начальник окружной Чеченской милиции Кайтаев в докладной записке в Чеченское оргбюро Грозненского партийного комитета сообщал: «В Чечне чем дальше, тем больше развиваются кражи, грабежи и разбои. Это объясняется тем, что на местах стоят у власти чеченцы, которые, боясь кровной мести, абсолютно ничего не делают, например, пошлешь в какой-нибудь аул команду русских милиционеров для ареста бандита, начальник местной милиции вместо того, чтобы оказать ей содействие, сейчас же высылает вперед к этому бандиту человека с предупреждением: «Я иду, мол, к вам с командой для ареста вас, уходите скорее из дома». Необходимо установить инициативу, чтобы кровная месть не падала на чеченца, стоящего у власти, под страхом расстрела самого убийцы, поджога дома и высылки семьи его из пределов Горской Республики безвозвратно» .
Изучая состояние судебной системы ЧИАССР в рассматриваемый период, мы должны подчеркнуть еще один специфический фактор, характеризующий отношение к советской системе судопроизводства в некоторой части чеченского и ингушского общества. Это устойчивое нежелание доводить дело до следствия и суда, отдавая предпочтение решению дел по адатно-шариатскому суду, что в очередной раз подтверждает развитый фактор преемственности морально-правовых ценностей на основе адата и шариата в чеченском и ингушском народах.
Глава V.
ПОЛИТИКО-ПРАВОВЫЕ ПРЕОБРАЗОВАНИЯ В ЧЕЧНЕ В КОНЦЕ XX – НАЧАЛЕ ХХI ВВ.
§ 1. Слом позитивной правовой системы и федеральной юстиции в Чеченской Республике
Укрепление своей государственности республиками (входящими в СССР) было обусловлено принятием Союзом СCP ряда законов весной 1990 г., оказавших влияние на будущие конституционные решения республик, включая РСФСР. 28 февраля 1990 г. Верховный Совет СССР принимает Основы законодательства Союза ССР и союзных республик о земле, 4 июня 1990 г. принят Закон «О предприятиях в СССР», 3 апреля 1990 г. – Закон СССР «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР», 10 апреля 1990 г. Верховный Совет СССР принимает Закон «Об основах экономических отношений Союза ССР, союзных и автономных республик» .
В этот же период начинаются первые политико-правовые предпосылки реформирования советского суда, понятие же «судебная власть» в советском государстве на протяжении десятилетий отсутствовало. В правовой терминологии термины «судебная власть» и «суд» не равнозначны. Суд является институтом по рассмотрению споров. В начале XX в. известный русский процессуалист И.Я. Фойницкий писал: «Суд – это беспристрастный посредник в споре между двумя заинтересованными лицами (сторонами)» .
В свою очередь вождь революции и идейный вдохновитель многих реформ В. Ленин считал, что «роль суда: и устрашение, и воспитание» .
Что касается судебной власти, то она, будучи порождением законодательной и исполнительной власти, обладает элементом независимости, который выражен в том, что юридически ни у одной из ветвей власти нет полномочий воздействия в отношении нее. Во всяком случае, так она понимается в демократическом обществе. Сам факт разделения властей для советской системы, базировавшейся на идеях пролетариата, был чужд. Основополагающим фактором толкования судебной власти является лежащее в ее основе народовластие . Как нам представляется, здесь можно провести параллель с рассмотренными выше принципами древнего чеченского адатского права, в основе которого лежал в первую очередь принцип народовластия.
Вместе с тем, история становления и развития советского судопроизводства свидетельствует о значительных наработках в области формирования действительно независимых судов. «Правосознание судей, – пишет А.Я. Вышинский, – корректирует законы» .
С началом 90-х гг. в правовой оборот вводится термин «судебная власть», хотя его толкование до настоящего времени вызывает немало различных мнений в научных кругах и, как справедливо отмечается исследователями, трактовка «общего понятия судебная власть еще ждет своего решения» . Проблемы формирования и функционирования судебной власти в последнее время становятся предметом исследования многих отечественных ученых .
Как нам представляется, судебная власть базируется на основе правовых предписаний, одновременно являясь применителем права. Она является главным гарантом справедливости и законности.
Лейтмотивом начавшейся судебно-правовой реформы в стране стало расширение процессуальных гарантий личности и гражданина, в том числе и со стороны государственного аппарата, использующего так называемый административный ресурс. Именно судебная власть, являющаяся основой судебной системы, наделена непосредственной властью отправлять справедливое правосудие.
Согласно ст. 1 Федерального конституционного закона «О судебной системе Российской Федерации» от 31 декабря 1996 г. судебная власть в Российской Федерации осуществляется только судами. Носителем судебной власти является только действующая в государстве судебная система. Никакие другие органы и лица не вправе осуществлять функции правосудия и другие функции судебной власти. Федеральный закон «О Судебной системе РФ» регламентирует принципиальные вопросы судоустройства, вместе с тем, он содержит ряд новых положений касательно новых институтов, существенно изменяющих структуру судебной системы. В частности, вопросы назначения председателей судов общей юрисдикции и их заместителей; законодательное закрепление возможности учреждения специализированных судов; создание исполнительного аппарата для обеспечения функционирования судебной власти – Судебного департамента при Верховном Суде РФ и его местных органов и др. Полномочия различных судов судебной системы подробно регламентированы и закреплены в таких федеральных законах, как «О Конституционном суде» , «Об Арбитражных судах в РФ» .
Именно развитой и подлинно справедливой и независимой судебной власти принадлежит доминирующая роль в дальнейшем развитии демократических процессов не только в Российской Федерации, но и в современном мире. Начавшиеся политико-правовые преобразования в стране в 90-х гг., подобно революции 1917 г., начали видоизменять правовую платформу ее судебной системы.
В Конституции РФ 1993 г. закреплены общие вопросы, относящиеся к ведению судебной системы РФ: осуществление правосудия только судом, надзор за судебной деятельностью соответствующих судов со стороны высших судебных органов общей юрисдикции и арбитражной юрисдикции, дача ими разъяснений по вопросам судебной практики, структура судебной системы, общие требования, предъявляемые к кандидатам в судьи, порядок назначения судей, особый правовой статус судей.
Политические потрясения, происходившие в стране с 1990 г., не могли не отразиться на общественно-политической ситуации в Чечено-Ингушской АССР. В 1990 г. Чечено-Ингушетия объявила о государственном суверенитете.
27 ноября 1990 г. на внеочередной четвертой сессии Верховного Совета Чечено-Ингушской Республики была принята Декларация «О государственном суверенитете Чечено-Ингушской республики» , по своей целевой направленности она должна была стать основой для разработки новой Конституции Чечено-Ингушской Республики.
Согласно данной декларации Чечено-Ингушская Республика объявлялась суверенным государством, созданным в результате самоопределения чеченского и ингушского народов. Носителем суверенитета и источником государственной власти в Чечено-Ингушской Республике являлся ее многонациональный народ.
Все граждане республики независимо от их происхождения, социального и имущественного положения, религиозных убеждений, расовой и национальной принадлежности, пола, образования, политических взглядов, рода и характера занятий должны были быть равными перед законом Чечено-Ингушской Республики.
В ст. 8 Декларации подчеркивалось, что «разделение законодательной, исполнительной и судебной властей является важнейшим принципом существования Чечено-Ингушской Республики как правового государства» .
После распада СССР и утраты контроля федеральным центром в Чечено-Ингушской Республике к власти в 1991 г. пришел генерал Д. Дудаев. Именно с этого периода в Чечне начинаются первые негативные процессы, направленные на политическую и экономическую изоляцию Чечни, вывод ее из правового поля страны. Ингушетия выбирает свой политический курс в составе Российской Федерации, выразившийся в образовании нового субъекта страны после принятия закона РСФСР «Об образовании Ингушской Республики в составе Российской Федерации». Фактически это событие поставило еще существовавшую до этого момента де-юре Чечено-Ингушскую Республику вне правового поля Российской Федерации.
Для целостного восприятия событий, приведших к слому политико-правовой системы республики, следует предпринять попытку историко-правового анализа событий того периода.
В Чечено-Ингушской Республике с июня 1990 г. начала складываться ситуация по формированию сил для слома действующей правовой системы. Здесь в первую очередь отметим возникновение в республике общественной организации Общенациональный конгресс чеченского народа (ОКЧН). Несмотря на отсутствие официального статуса регистрации в органах юстиции республики, данная организация за короткий промежуток времени (1990–1991 гг.) своими антиконституционными действиями сначала парализовала, а затем и полностью сломила работу легитимных органов государственной власти Чечено-Ингушетии. Попытки противодействия этой организации со стороны прокуратуры республики привели к освобождению от занимаемой должности прокурора республики А.В. Пушкина и назначению на эту должность Э. Шариповой.
Процесс слома позитивной правовой системы и федеральной юстиции в Чеченской Республике связан с форсированными событиями общественно-политического характера, произошедшими в период с августа по октябрь 1991 г., и приходом к власти Д. Дудаева.
Впервые в историко-юридической науке предпринимается попытка реконструкции в хронологической последовательности нормативно-правовой деятельности осуществлявшейся в республике 3 органами, 2 из которых классифицируются как легитимные органы государственной власти: Верховный Совет Чечено-Ингушской Республики и Временный Высший Совет Чечено-Ингушской Республики (позже Временный Совет Чеченской Республики), третий же орган (ИК ОКЧН) Исполнительный комитет. Общенациональный конгресс чеченского народа являлся нелегитимным.
Однако именно ИК ОКЧН, несмотря на свой нелегитимный статус, в 1991 г. самостоятельно возложил на себя функции по управлению республикой и нормотворчества. Эти действия привели к кардинальным политическим потрясениям в республике и тяжелым последствиям общественно-политического характера, связанным в первую очередь с распадом Чечено-Ингушской Республики.
Действия перечисленных трех органов характеризуются: дублированием полномочий, скоропалительностью и противоречивостью нормативно-правовых актов.
Указанные процессы происходили при полном бездействии правоохранительных органов МВД ЧИР и КГБ ЧИР, с августа по октябрь 1991 г. ориентировавшихся на указания союзного и федеративного руководства, что в совокупности привело к полной потере контроля над республикой. Правоохранительные органы республики ограничились лишь декларированием заявлений. В частности, сотрудники аппарата МВД ЧИР и 4 районов столицы республики выступили с заявлением, в котором они лишь констатировали, что «в настоящее время, ввиду незаконных действий отдельных членов национальной гвардии, работникам милиции не представляется возможным в полной мере выполнять требования Конституции РСФСР и Закона РСФСР о милиции» . Сотрудники государственной безопасности сделали аналогичное заявление, в котором лишь отмечалось, что «сотрудники Комитета госбезопасности ЧИР, понимая всю серьезность сложившейся обстановки, готовы и в дальнейшем служить интересам всех народов Чечено-Ингушетии» .
Хаотичные процессы указанного периода сопровождались активным законотворчеством перечисленных органов, каждый из которых преследовал свои конкретные цели. Верховный Совет Чечено-Ингушской Республики пытался сохранить власть, а ИК ОКЧН в свою очередь – прийти к власти в республике. В этой связи чрезвычайно важно реконструировать хронологическую последовательность политических событий в республике, определивших дальнейший вектор ее историко-правового развития.
Во второй половине ноября (23–25) 1990 г. в Грозном на первом чеченском национальном съезде был избран Исполком Общенационального конгресса чеченского народа (ИК ОКЧН) во главе с Д.М. Дудаевым. С 1991 г. этот орган стал центром всех общественно-политических действий в республике. Пытаясь противостоять возрастающему давлению на органы власти, Верховный Совет ЧИР 3 сентября 1991 г. с целью укрепления конституционного строя и реального разграничения законодательной и исполнительной власти, обеспечения прав, свобод и безопасности граждан принял Закон Чечено-Ингушской Республики «Об учреждении поста Президента Чечено-Ингушской Республики». Постановлением Верховного Совета Чечено-Ингушской Республики была назначена дата выборов Президента Чечено-Ингушской Республики – 29 сентября 1991 г. Однако эти выборы не состоялись.
Параллельно с указанными процессами 1 сентября 1991 г. было принято решение Учредительного общенационального конгресса чеченского народа, согласно которому Верховный Совет ЧИАССР с 1 сентября считался распущенным. В этом же документе в п. 3 было определено до 15 октября 1991 г. разработать: Конституцию, Закон о выборах, Закон о референдуме и ряд других законов .
5 сентября ИК ОКЧН своим постановлением признал утратившими действие законов, постановлений и указов Верховного Совета ЧИАССР. При этом постановление закрепляло, что до формирования демократического парламента республики и до принятия им соответствующих законов на территории республики действуют законы РСФСР .
С 15 сентября 1991 г. Временный Высший Совет Чечено-Ингушской Республики являлся формально единственным высшим органом государственной власти, обладающим полномочиями Верховного Совета Чечено-Ингушской Республики. В связи с образованием 27 сентября 1991 г. суверенной Ингушской Республики в составе РСФСР и решением от 26 сентября 1991 г. исполкома депутатов ингушского народа всех уровней Временный Высший Совет Чечено-Ингушской Республики был переименован во Временный Совет Чеченской Республики . Указанный орган в ЧИАССР можно считать, с одной стороны, проводником правовых реформ, поскольку данный орган готовил политико-правовую платформу для сил, стремившихся во власть. В этой связи нам видится необходимым обозначить наиболее важные среди принятых в тот период нормативно-правовых актов:
– Постановление Временного Совета Чеченской Республики «Об объявлении переходного периода в Чеченской Республике» № 6 от 27 сентября 1991 г. Согласно нормативно-правовому документу предусматривалось введение поста президента и избрание парламента Чеченской Республики;
– Постановление Временного Совета Чеченской Республики «О принятии Закона Чеченской Республики «О выборах Президента Чеченской Республики» № 7 от 30 сентября 1991 г.
С другой стороны, деятельность этого органа фактически была направлена на слом правовой системы республики. В качестве подтверждения этого мнения обозначим следующие два нормативно-правовых акта, принятых Временным Советом Чеченской Республики, напрямую направленные на прекращение работы правоохранительных структур республики:
– Постановление Временного Совета Чеченской Республики «Об освобождении прокурора Чечено-Ингушской Республики А.В. Пушкина от занимаемой должности» № 16 от 4 октября 1991 г.;
– Постановление Временного Совета Чеченской Республики «О прекращении деятельности Комитета Государственной безопасности Чечено-Ингушской Республики» № 17 от 4 октября 1991 г.
Фактически эти документы санкционировали дальнейшие действия, в частности захват здания КГБ ЧИР 5 октября 1991 г., с вытекающими из этого последствиями – похищение большого количества оружия, обмундирования и средств связи, хранившихся в служебных помещениях.
Все попытки федерального центра взять под контроль ситуацию, в т.ч. с введением ЧП, не возымели действия.
27 октября состоялись выборы Президента Чеченской Республики. Согласно постановлению ЦИК Чеченской Республики в них приняло участие 458144 избирателя, что составляет 72% от общего числа избирателей. В результате выборов Д. Дудаев, набравший наибольшее количество голосов – 412671, был избран Президентом Чеченской Республики .
Одновременно с выборами президента были объявлены выборы депутатов парламента. Анализ постановления ЦИК Чеченской Республики по итогам выборов в парламент приводит нас к следующим выводам: в однопалатный Парламент Чеченской Республики избран 41 депутат; по 9 округам выборы были признаны недействительными; республика по своему национальному составу, будучи многонациональной, в Парламенте Чеченской Республики, тем не менее, была представлена лишь одним представителем русскоязычного населения – Буниным Глебом Викторовичем (избранным по округу № 41). Юридическим нонсенсом является избрание по округу № 22 в качестве депутата Парламента Чеченской Республики Цихесашвилли Мате Алексеевича (являвшегося вице-префектом Ахметовского района Грузинской Республики) .
Таким образом, в Чеченской Республике, произошла легализация деструктивных сил, пришедших к власти в 1991 г. Эти процессы явились начальным этапом слома позитивной правовой системы в республике.
Изучение событий периода 1990–1991 гг. приводит нас к следующим выводам: слом правовой системы в Чечено-Ингушской Республике в период 1990–1991 гг. происходил при попустительстве федерального центра, не посчитавшего необходимым реагировать на процессы, набиравшие ход в периферийных регионах, ввиду жесткой борьбы за власть в центре; ситуация в ЧИР определенное время рассматривалась демократическими силами из центра как борьба с рушащимся коммунистическим режимом и приходом к власти единомышленников. Осознание обратного было явлением поздним и не имевшим результатов воздействия на вышедший из-под контроля окрепший режим Д. Дудаева.
Оформлением политико-правового фиаско в деле восстановления утраченного конституционно порядка в период с 1991 по 1992 г. на территории республики, по нашему мнению, является упразднение федеральным центром единой Чечено-Ингушской Республики в 1992 г. и образование двух самостоятельных друг от друга монореспублик. Правовой основой этого действия стала принятая съездом депутатов всех уровней ингушского народа Декларация об образовании Ингушской Республики в составе РСФСР и решение от 26 сентября 1991 г. исполкома депутатов ингушского народа всех уровней о принятии на себя полномочий, связанных с устройством ингушского государства . Тем не менее, объяснение данной ситуации лишь позицией депутатов желанием сформировать государственность в рамках Российской Федерации является неубедительным фактором, ведь подобного прецедента не было с другими национальными субъектами – Кабардино-Балкарией, Карачаево-Черкесией. Фактически данным действием можно констатировать признание утраты контроля со стороны федерального центра в рассматриваемый период над Чеченской Республикой. Возникшая ситуация привела в т. ч. и к противоречиям и неясности по административно-территориальной составляющей двух новых республик, когда вопрос об административной границе между Чеченской Республикой решался, с одной стороны, непризнанным президентом Д. Дудаевым, а с другой – легитимным президентом Ингушетии Р. Аушевым, руководителем одного из субъектов Российской Федерации. Решение вопросов подобного характера являлось исключительно ведением Парламента Чеченской Республики, согласно п. 4, 5 ст. 62 Конституции Чеченской Республики 1992 г.
Складывалась уникальная ситуация, когда фактически пришедший к власти в Чеченской Республике Д. Дудаев не признавался федеральным центром руководителем республики, но при этом на различных уровнях с ним велись переговоры и принимались отдельные договоренности: к примеру, о трехмесячном (с мая по июль 1992 г.) полном выводе вооруженных сил Российской Федерации с территории республики. При этом вооружения, хранившиеся в воинских частях, на складах, военных аэродромах Ханкала, Калиновская, оставались в самой республике. Последней политической попыткой вернуть Чеченскую Республику, точнее ее руководство, в политико-правовое пространство Российской Федерации до перехода в фазу вооруженного противостояния являлось распоряжение Президента Российской Федерации Б.Н. Ельцина № 189-рп от 15 апреля 1994 г «О подготовке проекта Договора о разграничении предметов ведения между федеральными органами государственной власти и органами государственной власти Чеченской Республики и взаимном делегировании полномочий» . Положения постановления предполагали поиск путей выхода из сложившейся социально-политической ситуации, с конечной целью разработать проект Договора между федеральным центром и республикой, но, как известно, его подписание не состоялось.
Говорить о легитимности Д. Дудаева как президента Чечни, на наш взгляд, неуместно в силу того, что «выборы Президента Чечни не были легитимными, так как из четырнадцати районов в них принимали участие только шесть. То есть не было осуществлено волеизъявление народа» .
Кроме того, соответствующая оценка им была дана Верховным Советом РСФСР, объявившим, что выборы Президента и Парламента Чеченской Республики «не имеют правовой основы и их результаты не могут быть признаны законными» . Съезд народных депутатов России так же признал выборы «незаконными, а принятые ими акты не подлежащими исполнению» .
Вместе с тем, указанный период для Чеченской Республики является важным историческим отрезком, который должен быть изучен в рамках настоящего историко-правового исследования. Как нам видится, анализ этого и последующих периодов общественно-политического развития Чечни позволит сформировать объективную картину, отражающую состояние правосудия в Чечне в 90-х гг., как официального регламентированного законом, так и неписаного на основе адата.
Работу судебных органов Чечни, начиная с 1991 г. и по 1999 г., для объективного восприятия и понимания всего происходившего в тот период, на наш взгляд, целесообразно разделить на 3 этапа:
1-й этап – с 1991 по 1995 г. (организация и функционирование судебной системы при Д. Дудаеве);
2-й этап – с 1995 по 1996 г. (краткосрочный этап восстановления судебной системы в соответствии с федеральным законодательством);
3-й этап – с 1996 по 1999 г. (переход на шариатскую судебную систему при А. Масхадове, Ш. Басаеве).
На фоне процесса распада СССР, обострения отношений региональной элиты России с раздираемым противоречиями и стремительно слабевшим союзным центром провозглашение на Северном Кавказе независимой экзотической республики прошло почти незамеченным. Единственной «реакцией» Москвы стало введение 9 ноября 1991 г. на территории Чечено-Ингушской Республики чрезвычайного положения . Руководствуясь п. 12 ст. 121-5 Конституции РСФСР, в соответствии с Законом РСФСР «О чрезвычайном положении» с 5 часов 00 минут 9 ноября 1991 г. до 5 часов 00 минут 9 декабря 1991 г. было введено чрезвычайное положение на всей территории Чечено-Ингушской Республики . Но реализовать на практике пункты данного указа не удалось.
В 1991 г. начался не русско-чеченский, а гражданский конфликт – противоборство воинствующего маргинального меньшинства и подавляющего большинства чеченцев, русских, ингушей, представителей других народов, в мире и добрососедстве проживавших в бывшей Чечено-Ингушетии .
Судебная система в годы правления генерала Д. Дудаева (1991–1995) носила лишь формальный, представительский характер, большинство решений по гражданским делам и приговоров по уголовным делам принимались под контролем режима. Нормативно-правовое регулирование на начальном этапе осуществлялось на основе принятых еще в советский период времени законах.
Справедливости ради надо отметить, что оставшиеся работать в судебной системе республики профессионалы из числа воспитанников советской правовой школы пытались сохранять целостность структуры, но в целом были бессильны перед набиравшей обороты репрессивной машиной режима. Принцип независимости, который качественно отличает судебную власть от всех ветвей власти в указанный период, постепенно утрачивался. Обнаруженное нами заявление аппарата министерства юстиции, народных судей, государственных нотариусов и коллегии адвокатов ЧИР в республиканском печатном издании «Голос Чечено-Ингушетии» наглядно это подтверждает. В заявлении отмечалась озабоченность судей за систему правосудия и недопустимость вмешательства в работу народных судов республики, так как это неминуемо приведет к ухудшению криминогенной ситуации .
На этом фоне усиливаются процессы по ускоренной реанимации адата и тотального его внедрения в общественно-политическую жизнь республики. С 1991 по 1993 г. в Чеченской Республике идет широкомасштабное обращение к адату и адатским принципам чеченского обычного права, шариат же находится в неактивированном режиме.
Законодательство, регламентирующее деятельность судебной власти и органов судебной системы с 1991 по 1995 г., включало в себя, прежде всего, Конституцию Чеченской Республики, принятую в 1992 г., а также специальные законы и указы.
12 марта 1992 г. на территории Чеченской Республики в связи с принятием Конституции Чеченской Республики прекратила свое действие советская Конституция Чечено-Ингушской АССР 1978 г. Фактически это событие ознаменовало новый этап политико-правового развития республики. Историко-юридическое осмысление законотворчества самопровозглашенной независимой от федерального центра Чеченской Республики необходимо начать с исследования постановления Парламента Чеченской Республики № 108 от 12 марта 1992 г. «О порядке вступления в силу Конституции Чеченской Республики» . Данное постановление послужило прологом для правовых преобразований. Для целостного восприятия его содержание необходимо разбить на два аспекта: правовой и политический. По первому аспекту указанное постановление закрепляло с принятой Конституцией Чеченской Республики пролонгацию законов ЧИАССР и ЧИР, а также основанных на них подзаконных актов, действовавших на момент вступления в силу Конституции Чеченской Республики. Сохраняли свое действие, если не противоречили ей, и принятые на ее основе законы Чеченской Республики. При этом до 1 января 1993 г. все республиканские и местные нормативные акты подлежали пересмотру для устранения противоречий с нормами Конституции. Политический аспект проявился в заключительных положениях постановлений, фактически закрепивших гарантии для руководства самопровозглашенной республики: Парламент и Президент Чеченской Республики, формально избранные до принятия Конституции Чеченской Республики, должны были осуществлять все полномочия, предоставляемые принятой Конституцией, в течение срока, на который были избраны. Здесь в полной мере проявилась степень практической направленности конституционной реформы, ее можно было бы считать полноценной, в случае если и президент, и парламент подали бы в отставку и республиканская избирательная комиссия назначила досрочные выборы на основе принятой Конституции 1992 г. Но не свершившееся предполагаемое в той ситуации политическое событие, тем не менее, не может характеризовать Конституцию Чеченской Республики 1992 г. слабым и неразработанным с позиции юридической техники и содержания Основным законом. Другой вопрос, что она во многом для органов государственной власти носила лишь декларативный характер.
Структурно Конституция Чеченской Республики состояла из 8 разделов и 116 статей.
1. Основы конституционного строя (ст. 1–16) . Статьи раздела закрепляли Чеченскую Республику – суверенным и независимым демократическим правовым государством, созданным в результате самоопределения чеченского народа. Республика обладала верховным правом в отношении своей территории и национальных богатств; самостоятельно определяла свою внешнюю и внутреннюю политику. Наиболее важные вопросы государственной жизни должны были выноситься на всенародное обсуждение, а также ставиться на всенародное голосование (референдум).
2. Права, свободы и обязанности граждан (ст. 17–60) . За каждым гражданином гарантировались естественные и неотъемлемые права. Права, свободы и обязанности граждан Чеченской Республики не могли быть отменены, ограничены, а обязанности произвольно расширены какими-либо иными актами и действиями. Закреплялось право на охрану здоровья, бесплатное пользование государственными медицинскими учреждениями, а также платное медицинское обслуживание, оказываемое учреждениями здравоохранения.
3. Система государственной власти и управления (ст. 61–85) . Раздел содержал закрепления по полномочиям и компетенциям законодательной и исполнительной власти Чеченской Республики.
4. Избирательная система (ст. 86–88) . Статьи раздела регулировали порядок и процедуру проведения выборов. Выборы в Чеченской Республике проводились на основе всеобщего равного и прямого избирательного права при тайном голосовании.
5. Органы местного самоуправления (ст. 89–93) . Местное самоуправление осуществлялось представительными и исполнительными органами власти, а также в форме непосредственной демократии. Представительные органы местного самоуправления являлись основными органами местной власти на соответствующей территории.
6. Судебная власть (ст. 94–108) . Раздел закреплял компетенцию и полномочия органов правосудия Чеченской Республики. Нормы статей регламентировали реализацию судебной власти в Чеченской Республике только судом, ее независимость от законодательной, исполнительной власти, а также от партий, иных общественных объединений и движений. Никто, кроме предусмотренных Конституцией и законами Чеченской Республики органов правосудия, не вправе был брать на себя функции и полномочия судебной власти, полномочия и компетенцию Конституционного Суда Чеченской Республики в силу своей компетенции. Были регламентированы базовые принципы судопроизводства. Закреплена подведомственность дел Арбитражному суду Чеченской Республики.
7. Защита закона и правопорядка (ст. 109–113) . Статьи раздела были посвящены вопросам защиты закона и правопорядка на территории Чеченской Республики, в которых должны были участвовать законодательная, исполнительная, судебная власти, адвокатура и граждане. К правоохранительным органам, непосредственно подотчетным законодательной власти, были отнесены Прокуратура Чеченской Республики, Следственный комитет Чеченской Республики, Служба национальной безопасности Чеченской Республики, органы и учреждения юстиции пограничного и таможенного контроля. Генеральный прокурор Чеченской Республики и подчиненные ему прокуроры должны были осуществлять надзор за повсеместным, точным, единообразным исполнением и применением действующих на территории Чеченской Республики законов и ратифицированных международно-правовых актов всеми государственными органами, общественными объединениями, их должностными лицами и гражданами, кроме высших органов законодательной и исполнительной власти и судов Чеченской Республики.
8. Заключительные положения (ст. 114–116) содержали закрепления по государственным атрибутам: наименованию столицы, флагу и гербу; порядок изменения Конституции Чеченской Республики и ее вступления в силу.
Рассмотренное нами выше постановление № 108 от 12 марта 1992 г. «О порядке вступления в силу Конституции Чеченской Республики» регламентировало, что раздел 6 «Судебная власть» должен был вступать в силу поэтапно, по мере осуществления судебной реформы, включающей принятие законов о судоустройстве, Верховном Суде Чеченской Республики и о Конституционном Суде Чеченской Республики, а также иных законов, обеспечивающих реализацию норм, содержащихся в данной статье. Указанное постановление гарантировало судьям всех судов Чеченской Республики, избранным в соответствии с законодательством ЧИР, действующим до вступления Конституции Чеченской Республики силу, сохранность их полномочий до выборов судей в порядке, установленном Конституцией Чеченской Республики. Процедура установления срока и порядок проведения судебной реформы устанавливались Парламентом Чеченской Республики.
Характеризуя в целом принятый в 1992 г. Основной Закон Чеченской Республики следует отметить его глубокую проработку на предмет закрепления демократических принципов. По Основному Закону 1992 г. Чеченская Республика была светским государством, где законы, президент и органы исполнительной власти были отделены от религии. Это проявляется, к примеру, в ст. 72: при вступлении в должность Президента Чеченской Республики избранник должен был принести торжественно клятву, но при этом в статье нет упоминания, что клятва должна была быть с использованием священного писания. Анализ Конституции Чеченской Республики образца 1992 г. в силу обозначенных в исследовании вопросов обязывает нас, помимо приведенного выше обзора специализированного раздела 6 «Судебная власть», произвести выделение и систематизацию статей, относящихся к судебной власти, к таковым относятся:
– ст. 5, закрепившая самостоятельность и независимость законодательной, исполнительной и судебной власти в Чеченской Республике;
– ст. 38, определившая применение смертной казни только по приговору суда, как исключительной меры наказания за особо тяжкие преступления;
– ст. 46, дававшая гражданину право обжаловать в суде неправомерные, ущемляющие его права действия государственных и общественных органов и их должностных лиц;
– ст. 64, закреплявшая компетенцию и полномочия Парламента Чеченской Республики, в п. 4 к полномочиям законодательного органа отнесла: избрание Председателя Конституционного Суда Чеченской Республики и его заместителей, членов Конституционного Суда Чеченской Республики; Председателя Верховного Суда Чеченской Республики и его заместителей, членов Верховного Суда Чеченской Республики, судей городских и районных (региональных) судов; Председателя Арбитражного Суда Чеченской Республики и его заместителей, членов Арбитражного Суда Чеченской Республики;
– ст. 65, определившая право законодательной инициативы, помимо Парламента, Президента Чеченской Республики, за: Конституционным Судом, Верховным Судом, Арбитражным Судом Чеченской Республики, а также Генеральным прокурором;
– ст. 93 закрепляла право гражданам обжаловать в судебном порядке решения и действия органов местного самоуправления, их должностных лиц.
Говоря о внешнем формальном соблюдении закона, необходимо иметь в виду, что Конституция Чеченской Республики от 12 марта 1992 г. признавала юридическую силу законов ЧИАССР и ЧИР, а также основанные на них подзаконные акты, действующие на момент вступления в силу Конституции Чеченской Республики, в случаях, если они не противоречат ей и принятым на ее основе законам Чеченской Республики. Анализируя Конституцию Чеченской Республики того периода, следует отметить, что в ней также была закреплена законодательная инициатива за Конституционным Судом, Верховным Судом и Арбитражным Судом Чеченской Республики (ст. 65 Конституции Чеченской Республики).
Раздел 6 Конституции Чеченской Республики от 1992 г. был полностью посвящен судебной власти. Ст. 94–108 регламентировали деятельность всех судов на территории Чеченской Республики. Однако конституционное закрепление независимости судебной власти от законодательной, исполнительной власти, также от партий, иных общественных объединений и движений в будущем останется всего лишь нормой, существующей на бумаге. Равно как и ст. 98 данной Конституции, которая гласила: Председатель Конституционного Суда Чеченской Республики и его заместители, члены Конституционного Суда Чеченской Республики; Председатель Верховного Суда Чеченской Республики и его заместители, члены Верховного Суда Чеченской Республики; судьи городских и районных (региональных) судов избираются Парламентом Чеченской Республики.
В период правления Д. Дудаева Парламентом Чеченской Республики были приняты 3 основополагающих закона о деятельности судебных органов Чеченской Республики – «О Конституционном Суде Чеченской Республики» от 7 июля 1992 г., «О статусе судей в Чеченской Республике» от 12 ноября 1992 г. и «О судоустройстве в Чеченской Республике» от 19 ноября 1992 г.
Закон Чеченской Республики «О Конституционном суде Чеченской Республики», состоящий из 89 статей, регламентировал деятельность данного органа судебной власти по защите «конституционного строя Чеченской Республики». Однако Д. Дудаев 28 мая 1993 г. своим указом № 45 «О роспуске Конституционного Суда Чеченской Республики» упразднил его деятельность на территории Чечни. Мотивировано это решение было «необходимостью недопущения раскола в обществе и сохранением единовластия» . По нашему мнению, данный указ Д. Дудаева является антиконституционным, поскольку правом роспуска Конституционного Суда, отменой или изменением закона мог обладать лишь Парламент Чеченской Республики, принявший 7 июля 1992 г. Закон Чеченской Республики «О Конституционном Суде Чеченской Республики».
В Законе Чеченской Республики «О статусе судей в Чеченской Республике», структурно состоявшем из 20 статей, устанавливалось единство статуса судей, основные требования, предъявляемые к судье, отбор кандидатов на должности судей, порядок наделения их полномочий, сроки полномочий судей, гарантии и меры социальной защиты судей.
Широким по своему практическому содержанию был Закон «О судоустройстве в Чеченской Республике» от 19 ноября 1992 г. Структурно он состоял из 5 разделов и 68 статей. В первом разделе содержались общие положения, во втором разделе раскрывалось содержание судебной системы Чеченской Республики в целом, третий и четвертый разделы были посвящены судьям и заседателям, в пятом разделе регламентировались вопросы организационного характера в работе судов.
В рассматриваемый период было также разработано Положение о квалификационной аттестации судей, утвержденное Министерством юстиции Чеченской Республики в 1993 г. Согласно данному положению, квалификационная аттестация проходила при предъявлении судьи к избранию в вышестоящий суд, утверждению на должность председателя, заместителя председателя или председателя судебной коллегии соответствующего суда.
В действительности ситуация обстояла иначе: судьи назначались и освобождались по протекции и лоббированию со стороны политиков, представителей бизнеса. Конституционный Суд Чеченской Республики носил также формально-декларативный характер. Его компетенция была закреплена в ст. 99 Конституции Чеченской Республики.
Согласно ст. 108 Конституции Чеченской Республики для рассмотрения хозяйственных споров между юридическими лицами образуется и действует Арбитражный суд Чеченской Республики . Таким образом, в рассматриваемый период конституционно была закреплена деятельность всех судов на территории Чеченской Республики. На начальном этапе своего президентства Д. Дудаев, следуя примеру федерального центра, осуществлял процесс по правовой реформе в республике. Но именно в этот период адатский суд все чаще проявляет свою жизнеспособность и альтернативность действующим официальным органам правосудия.
В этой связи, на наш взгляд, представляет интерес Указ Президента Чеченской Республики от 8 января 1992 г. «Об обеспечении деятельности судов и органов внутренних дел» . Данный указ может говорить о том, что в какой-то степени в самом начале Д. Дудаев пытался обуздать ситуацию зарождавшегося в республике беззакония, в первую очередь в судебной системе.
Настоящим указом запрещалось вмешиваться в деятельность судов и органов МВД, а лиц, препятствующих осуществлению судами и органами МВД Чеченской Республики своих функций, предполагалось привлекать к строгой ответственности в соответствии с действующим законодательством.
Говоря о начавшемся процессе правового реформирования, инициированном Д. Дудаевым, здесь следует рассмотреть «Положение о национальном комитете по правовой реформе при Президенте Чеченской Республики». В данном положении, помимо общих пунктов, касающихся задач по разработке законопроектов, экономической и финансовой основы государственного суверенитета Чеченской Республики, мы находим основополагающие предписания по:
– систематизации и подготовке предложений по кодификации законодательства;
– организационному обеспечению руководства судами, нотариальными конторами, загсами и другими подведомственными учреждениями и организациями;
– подбору и предложению Президенту или Парламенту кандидатов на должности судей.
Среди функций данного комитета были также: изучение и обобщение судебной практики, координация работы с Верховным Судом Чеченской Республики.
Национальный комитет по правовой реформе при Президенте Чеченской Республики устанавливал структуру и штат судов. По своей сути данный комитет был образован после ликвидации Министерства юстиции (на должность руководителя комитета был назначен У.К. Имаев).
Данным комитетом было разработано Положение «О Государственном учете нормативных актов Чеченской Республики», утвержденное Распоряжением Президента Чеченской Республики № 66 от 26 августа 1992 г.
Согласно этому положению, комитет должен был обеспечивать своевременный ввод нормативных актов в фонды и их поддержание в контрольном состоянии путем оперативного внесения соответствующих изменений; осуществлять информационно-правовое обслуживание Парламента, Президента и кабинета министров ЧР, министерств и юридических ведомств (Прокуратура, Следственный комитет, Министерство безопасности, Верховный Суд и научные юридические учреждения); выдавать справки органам и организациям по реквизитам нормативных актов, а также справки о дате вступления в силу и сроке действия нормативных актов, их последующих изменениях, распространении действия и признании утратившими силу .
Не менее интересными с научно-практической точки зрения представляются и следующие распоряжения Д. Дудаева, в частности от 27 января 1992 г. № 4 «О мерах по обеспечению надлежащей деятельности национального комитета по правовой реформе и судов», а также распоряжение № 19 от 15 марта 1992 г. «О мерах по улучшению условий работы районных, городских судов Чеченской Республики» . В последнем указывалось, что большинство районных, городских судов Чеченской Республики размещается в неприспособленных для осуществления правосудия помещениях, а отдельные – в аварийных зданиях. В целях улучшения условий работы судов предполагалось: передать Октябрьскому, Старопромысловскому, Наурскому, Шелковскому, Веденскому, Надтеречному и Грозненскому районным, а также Гудермесскому и Урус-Мартановскому городским судам здания (помещения) с находящейся в них мебелью и другим инвентарем, ранее принадлежавшие соответствующим районным и городским комитетам КПСС. Руководителям организаций, занимающим указанные здания (помещения) без согласования с Парламентом либо Президентом Чеченской Республики, освободить их до 1 марта 1992 г.
В рассматриваемый период нередкими были случаи, когда здания судов, иных учреждений пытались захватить деструктивные силы, утверждая, что учреждение стоит на завещанных им по адатам земельных участках.
Анализ данного документа, на наш взгляд, не может быть однозначным, поскольку, с одной стороны, это попытка своеобразной заботы о судебной системе республики, а с другой стороны – власть в лице Д. Дудаева стремилась как можно быстрее избавиться от коммунистического наследия в Чеченской Республике, действуя тем самым в унисон с федеральным центром, который проявлял такую же решительность в отношении идеологического прошлого страны.
Судебная система Чеченской Республики потеряла свою независимость при Д. Дудаеве. О чем может свидетельствовать и факт использования ее в политических целях режима в рассматриваемый период. Показательным примером тому служит Указ Президента Чеченской Республики от 25 февраля 1992 г. за № 34 «Об исполнении решений иностранных судов и арбитражей в Чеченской Республике».
Согласно данному указу: «В целях юридического обеспечения Декларации о государственном суверенитете Чеченской Республики: устанавливалось, что на территории Чеченской Республики подлежат исполнению судебные решения иностранных государств и арбитражей тех стран, которые признали независимость Чеченской Республики и заключили с ней соответствующие международные договора. Должностные лица, не выполняющие данный указ, подлежат ответственности в соответствии с законодательством, действующим на территории Чеченской Республики» .
Абсурдность данного нормативно-правового документа заключалась в том, что исполнение его в п. 1 настоящего указа не представляется возможным ввиду того, что государств, признавших Чеченскую Республику суверенным независимым государством, не было. Вместе с тем, в данном документе в п. 2 четко прослеживается позиция, определенная Д. Дудаевым, которая прямо направлена на игнорирование законов под угрозой наказания.
Вместе с тем, сам Д. Дудаев отмечал, что никаких шагов для вступления Чечни в мировое сообщество не предпринимается, хотя Чечня – правовое государство по всем признакам международного права, не отступившая ни на один шаг от канонов права, прошла легитимный путь к правовому государству .
В марте 1992 г. Д. Дудаев утвердил своим указом от 24 марта Положение «О ставках государственной пошлины, взимаемой с подаваемых в суд заявлений и жалоб, а также за совершение нотариальных действий и актов гражданского состояния». Данный нормативно-правовой акт регламентировал ставки тех или иных действий, связанных с обращением в суд, получением копий решений, приговоров и т. д. Относительно благоприятным моментом этого положения являлось лишь то обстоятельство, что ставки в условиях событий, происходивших в республике в тот период, были вполне приемлемыми для среднестатистического гражданина.
К примеру, с подаваемых в суд заявлений и жалоб и за выдачу судом копий документов взималась государственная пошлина в следующих размерах: с исковых заявлений, в том числе по спорам колхозов и межколхозных организаций с государственными, кооперативными и иными общественными предприятиями, организациями и учреждениями, а также между собой, при цене иска: до 100 рублей – 5 рублей; свыше 100 до 500 рублей – 6% цены иска; свыше 500 рублей до 1000 рублей – 8% цены иска, свыше 1000 рублей – 10% иска .
Работа судов в исследуемый период была осложнена тяжелой криминогенной ситуацией, которая объяснялась появлением на руках у населения большого количества огнестрельного оружия. Несмотря на это, происходил процесс узаконивания хранения и ношения оружия. Правовым актом, разрешающим хранение личного оружия, стал Указ Президента Чеченской Республики «О праве граждан Чеченской Республики на приобретение и хранение личного огнестрельного оружия и ограничении права на его ношение» от 16 декабря 1991 г. Мы не случайно подчеркнули факт наличия бесконтрольного числа оружия на руках у населения, поскольку именно в этот период в республике возросло большое количество самосудов с использованием оружия.
Согласно данному указу: «Возрождалось утраченное в условиях тоталитарной системы право граждан Чеченской Республики на приобретение и хранение огнестрельного оружия по удостоверению о его регистрации, выдаваемому органами внутренних дел. Устанавливалось, что отдельные должностные лица, члены представительных и исполнительных структур наделяются также правом ношения личного оружия по специальному именному разрешению, выдаваемому МВД Чеченской Республики» .
Многие процессы, связанные с реформированием системы правосудия в Чеченской Республике, инициированные генералом Д. Дудаевым, скорее были аналогами тех процессов, начавшихся в Российской Федерации с 1991 г., нежели собственной инициативой руководства. Данное обстоятельство отмечается в исследовательской работе А.А. Кадырова, который справедливо отмечает: «1992 г. положил начало активному законотворчеству… Президента Чечни, который стремился с помощью указов нормализовать жизнь в Чечне, доказать свою легитимность и во всяком случае создать видимость нормальной работы возглавляемой им администрации» .
Законодательство Чеченской Республики, принятое в период 1992–1995 гг., регулировало различные стороны организации органов правосудия: судоустройство, уголовное, уголовно-процессуальное и уголовно-исправительное законодательство, гражданское, гражданско-процессуальное и арбитражно-процессуальное законодательство.
Целостность судебной власти в ЧРИ должна была обеспечиваться совокупностью актов законодательства ЧРИ о судоустройстве и судопроизводстве, единообразным применением их судами (в том числе гражданско-процессуального, уголовно-процессуального, арбитражно-процессуального законодательства) на всей территории ЧРИ, финансированием судов из республиканского бюджета, единым статусом судей. Но на практике ситуация выглядела таким образом, что законодательная база не имела практического применения.
Формирование судебной власти осуществлялось по принципу родственных уз, участия в составе тех или иных вооруженных формирований и многими другими обстоятельствам, не соответствующим букве и духу закона. Конституция ЧР утверждала независимость носителей судебной власти (ст. 97). Только судам Конституция ЧР предоставляет право при рассмотрении дела отказаться от применения актов государственных органов, если они, по их мнению, противоречат Конституции ЧР (ст. 107).
Официальная система правосудия в Чеченской Республике в рассматриваемый период находилась в полной стагнации. Несмотря на конституционное разделение властей, судебная власть в широком смысле ее понимания в республике по существу практически отсутствовала.
15 июля 1994 г. Чечня была объявлена Исламской Республикой, а 16 сентября на ее территории было введено военное положение . До этого периода Д. Дудаев отмечал, что строится «светское конституционное государство с равными правами, обязанностями и возможностями для всех граждан. С раскрепощенными душами, независимо от вероисповеданий, политических принципов и национальности» .
В декабре 1994 г. в Чеченской Республике начала функционировать Чеченская судебная безапелляционная комиссия (ЧСБСК). Устав ЧСБСК был утвержден Парламентом Чечни 1-го созыва 20 декабря 1994 г. и подтвержден Парламентом 2-го созыва 9 июня 1998 г. В компетенцию данной комиссии на момент ее создания входило безапелляционное рассмотрение уголовных дел в связи с военными действиями на территории Чеченской Республики. Федеральный центр не признавал законность данных действий властей самопровозглашенной Чеченской Республики Ичкерия.
После начала событий 1994–1995 гг. были введены федеральные войска для наведения конституционного порядка. Правовой базой начала операции по наведению конституционного порядка в Чеченской Республике стали два указа Президента Российской Федерации Б.Н. Ельцина: Указ Президента Российской Федерации от 30 ноября 1994 г. № 2137 «О мероприятиях по восстановлению конституционной законности и правопорядка на территории Чеченской Республики» и Указ Президента Российской Федерации от 9 декабря 1994 г. № 2166 «О мерах по пресечению деятельности незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики и в зоне осетино-ингушского конфликта» . А также постановление Правительства Российской Федерации от 9 декабря 1994 г. № 1360 «Об обеспечении государственной безопасности и территориальной целостности Российской Федерации, законности, прав и свобод граждан, разоружении незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики и прилегающих к ней регионов Северного Кавказа» .
Деятельность судебной системы Чеченской Республики Ичкерия была прекращена. Однако 23 марта 1995 г. Д. Дудаев подписал указ о введении на территории Чеченской Республики судов шариата, при этом их деятельность должна была осуществляться параллельно со светскими судами.
По нашему мнению, данный указ преследовал две цели: во-первых, руководству самопровозглашенной республики для демонстрации институтов государственности перед западными государствами необходимо была демонстрация наличия всех ветвей власти (поэтому светские суды не упразднялись вообще); во-вторых, введя суды шариата, привлекалось внимание ближневосточных государств к чеченскому конфликту.
Необходимо констатировать, что законотворческий период развития Чеченской Республики во время правления Д. Дудаева в части регулирования деятельности судебных органов был более разработан в правовом плане, нежели в последующие годы, когда Чеченская Республика продолжала находиться вне правового пространства России.
§ 2. Трансплантация экзогенных религиозно-правовых форм
и институтов в управление и судопроизводство
Политико-правовые процессы в начале 90-х гг. на Северном Кавказе и в Чечено-Ингушетии в частности способствовали тому, что «…окраины активно стали привлекать к собственному государственно-правовому строительству правовые обычаи и правовые системы в качестве основы своего нового законодательства» .
С 1991 г. в Чечне зарождаются процессы по реанимации адатной системы правосудия и придания ей качественно нового статуса, позволяющего ей конкурировать с законной системой отправления правосудия. Основной акцент в этих процессах делается на Мехк-Кхел – адатский суд чеченцев.
Мехк-Кхел как альтернативный институт светской судебной и законодательной системы был создан в сентябре 1991 г. старейшинами, поддерживавшими исполком Общенационального конгресса чеченского народа. В декабре 1991 г. он был провозглашен государственным органом, осуществляющим «моральный контроль и надзор» (ст. 12 Закона о деятельности Парламента ЧР от 24.12.1991). Однако в феврале 1992 г. Парламент ЧР отверг попытки лидеров Мехк-Кхела вмешиваться в формирование кабинета министров и отменил статус Мехк-Кхела как государственного органа .
Созданный в рассматриваемый период Мехк-Кхел в очень скором времени дискредитировал себя как орган, способный осуществлять независимое и беспристрастное правосудие на основе адата и шариата. Мы разделяем мнение Р.И. Хасбулатова, считавшего, что «авторитет Мехк-Кхел сильно упал, едва этот институт стал возрождаться в 90-е годы: новые власти в Грозном ввели в его состав полуграмотных, с уголовным прошлым людей, превратили в инструмент пошлой идеологии и нанесли сильнейший удар по многовековым традициям народа (адатам)» .
В обществе назрела необходимость в действительно народном органе в лице Мехк-Кхела, способном реально воздействовать нормами обычного права на общественно-политическую ситуацию в республике, а также резко возросший уровень преступности. В этой связи начинается процесс создания альтернативного Мехк-Кхела, в состав которого должны были войти не только старейшины, представляющие различные тайпы, но и известные в республике люди, прославившиеся своим авторитетом и снискавшие к себе уважение в народе конкретными заслугами.
Новый Мехк-Кхел создается 17 февраля 1992 г. как реакция на деятельность проправительственного Мехк-Кхела (Совета старейшин). Основная цель – создание настоящего Мехк-Кхела (Совета страны) – общественного парламента, представляющего все чеченские тайпы .
Попытка реанимации Мехк-Кхела в ХХ в., на наш взгляд, связана с тем, что чеченское общество, во всяком случае определенная его часть, нуждалось в легализации норм обычного права посредством конвергенции их с шариатом, поскольку светские законы и нормы правосудия на тот период фактически бездействовали.
Так, лидер националистической партии «Нохчи» («Чеченцы») (НПН), глава отдела политики, информации и культуры Администрации Президента и Управления делами Кабинета министров Ш. Пашаев призывал к возрождению традиционных тайповых институтов в лице высшего законодательного органа Чечни – Мехк-Кхела, формируемого из представителей всех тайпов, а высший коллегиальный орган Мехкан Кхеташо (Государственный совет) – из представителей тукхумов (крупных территориальных объединений, тайпов) . Приведенный пример показывает, что в понимании многих на тот период только строгое наказание по смешанным нормам адатно-шариатского права могло стабилизировать криминогенную ситуацию в Чеченской Республике.
В рамках данного исследования было изучено большое количество материалов республиканской прессы за период 1991–1999 гг. Ценные информационные материалы, отображающие общественно-политическое состояние Чеченской Республики, содержат отдельные сведения и о вопросах организационного устройства официальной судебной системы.
В проекте так называемой декларации «Об основах государственной власти ЧРИ», инициатором которой выступил бывший первый вице-премьер Ичкерии Х.-А. Нухаев, предлагалась своеобразная модель формирования руководства республики (Эли Да – глава государства, Лор Ис – законодательный совет, Мехк-Кхел – представительный совет, Юст Ис – судебный совет) на основе традиционной тайповой структуры чеченского общества .
Приведенное автором программное название на чеченском языке Эли Да в нашем понимании трактуется как «отец князей», что уже противоречит тайповой демократии чеченцев, которая не признавала институт «собственных» князей.
Вместе с тем, данная программа носила концептуальный характер, поскольку обращала внимание на вопросы государственного устройства по принципу Мехк-Кхела, в который должны были входить представители 9 основных чеченских тукхумов.
Под влиянием мусульманской общественности из последней редакции Уголовного кодекса Российской Федерации, принятой в 1996 г., были изъяты ст. 212 и 235, приравнивавшие применение норм шариата к тяжкому преступлению. Но шариатские суды так и не были признаны федеральной властью. De jure шариатское правосудие было узаконено только в Чеченской Республике, где в 1996 г. был введен уголовный кодекс Судана, в целом придерживающийся норм шариата, и в Ингушетии, где в декабре 1997 г. принят закон о мировых судьях, обязывающий их «руководствоваться нормами адата и шариата» (ст. 3) . Особенностью судоустройства и судопроизводства в Чечне в середине 90-х гг. было введение шариатской системы правосудия. Произошло это в результате трансплантации экзогенных религиозно-правовых форм и институтов в управление и судопроизводство.
Анализ нормативно-правовых актов Чеченской Республики Ичкерия, федеральной и республиканской прессы в совокупности позволяет воссоздать хронологическую последовательность введения данной системы судоустройства и представить достаточно четкую и объективную картину сущности институтов правосудия рассматриваемого периода.
В 1995–1996 гг. происходил процесс возрождения судебной системы, а точнее ее воссоздания в правовом поле Российской Федерации . Однако драматические события августа 1996 г., приведшие к заключению «Хасавюртовских соглашений» , фактически в очередной раз привели к правовому и политическому хаосу в Чеченской Республике.
Трансплантация экзогенных религиозно-правовых форм и институтов в управление и судопроизводство, начавшаяся в период 1993–1995 гг. в Чечне, приобретала большой размах. Традиционный же ислам в Чечне и Ингушетии, в основе которого лежит тарикат, был религиозным течением, ненавистным внедренному из-за рубежа новому течению ислама, являвшемуся противником тариката и вирдовых братств. Как справедливо отмечает известный в Чеченской Республике теолог М.-Х.С. Насуханов, «секуляризм из программы «культурной агрессии духовного насилия, еретической направленности» явился предвестником появления большинства разрушительных идеологий и течений, которые вторглись в наш «Даймохк» Нахчийчоь (Адамийчоь). А именно под лозунгами, проповедовавшими идеи расовой дискриминации, но не под лозунгами исламской общечеловеческой ценностной культуры, практической нравственности человека» .
Интенсивными темпами начинается внедрение салафитского учения в общество, веками жившего по канонам тариката. Влияние этого учения, зародившегося на низовых площадках в середине 90-х гг., активно распространяется на политико-правовые институты Чеченской Республики. Логическим завершением этого влияния стало введение судов шариата в Чеченской Республике. Формирование данных судов осуществлялось за счет выпускников салафитских учебных заведений как Ближнего Востока, так и открывшихся в спешном порядке в республиках Северного Кавказа.
Драматически складывалась ситуация с правосудием в Чеченской Республике после введения шариатских судов. Если ранее при режиме Д. Дудаева наблюдалось хотя бы видимое соблюдение закона, то после упразднения светских судов и введения шариатского судопроизводства все проблемы, связанные с протекционизмом, некомпетентностью судейского корпуса, приобрели открытый характер и к 1999 г. достигли губительных масштабов.
Неправильное толкование норм мусульманского права лицами, которые не имели не только высшего светского образования, но и базового теологического образования (необходимого шариатским судьям), привело к тому, что шариатские суды воспринимались в обществе лишь как репрессивная машина действовавшего режима.
Кроме того, эти процессы в корне противоречили Конституции Чеченской Республики 1992 г., согласно которой «судебная власть в Чеченской Республике осуществляется только судом и действует независимо от законодательной, исполнительной власти, а также от партий, иных общественных объединений и движений. Никто, кроме предусмотренных Конституцией и законами Чеченской Республики органов правосудия, не вправе брать на себя функции и полномочия судебной власти. Судебная власть имеет своим назначением защиту конституционного строя Чеченской Республики, прав и свобод граждан, контроль за правильным применением и исполнением законов и актов исполнительной власти, Конституции Чеченской Республики» .
К полномочиям судебной власти Чеченской Республики Ичкерия были отнесены:
– конституционный контроль (надзор);
– правосудие;
– контроль за законностью и обоснованностью решений и действий государственных учреждений и должностных лиц;
– обеспечение исполнения приговоров, иных судебных решений и решений некоторых других органов;
– разбирательство и разрешение дел об административных правонарушениях, подведомственных судам;
– разъяснение действующего законодательства на основе данных судебной практики;
– участие в формировании судейского корпуса и содействие органам судейского сообщества.
Закрепление в конституционных нормах и законодательстве ЧРИ судебной власти как государственно-правового института позволяет выделить ее специфические признаки. Своеобразными специфическими свойствами судебной власти являлись ее самостоятельность, исключительность, подзаконность и полнота. Все они закреплены в Конституции Чеченской Республики.
Основное назначение судебной власти – защита прав и свобод граждан, конституционного строя Чеченской Республики, обеспечение соответствия актов законодательной и исполнительной власти Конституции ЧР, соблюдения законности и справедливости при исполнении и применении законов, а также иных нормативных актов – выполнялось на низком уровне.
Исследование нормативно-правовых актов Чеченской Республики Ичкерия позволяет сформулировать ряд принципиальных положений, относящихся к осуществлению правосудия, которые находят отражение в нормах раздела 2 Конституции ЧР «Права, свободы и обязанности граждан»:
– признание за каждым гражданином естественных и неотъемлемых прав (ст. 17);
– признание наличия взаимных прав и ответственности гражданина и государства (ст. 19);
– равенство перед законом и судом (ст. 21);
– равенство женщины и мужчины (ст. 22);
– признание права на труд (ст. 26);
– признание права на частную собственность, охрана права частной собственности (ст. 27);
– признание права на предпринимательскую деятельность (ст. 28);
– признание права на охрану здоровья и бесплатное пользование государственными медицинскими учреждениями (ст. 30);
– признание права на жилище (ст. 31);
– право на жизнь и исключительный характер смертной казни (ст. 38);
– охрана достоинства личности и запрета на пытки, насилие, жестокое и унижающее человеческое достоинство обращение и наказание (ст. 39);
– право на свободу и личную неприкосновенность (ст. 40);
– неприкосновенность жилища (ст. 42);
– судебной защиты прав и свобод (ст. 46) и т. п.
Выявленные положения из Конституции Чеченской Республики образца 1992 г. позволяют констатировать нам, что исключительность судебной власти заключается в том, что никакой иной орган государственной власти или управления не вправе был принимать на себя функции и полномочия, составляющие компетенцию судов. Однако так ли это было на самом деле?
Как нам представляется, особенность судов, как органов судебной власти, проявляется не только в своеобразии их полномочий, но и в особом порядке их формирования. В частности, наличие серьезных требований к кандидатам на судейские должности, порядок их отбора и выдвижения и т. д.
После 1996 г. судебная система Чеченской Республики Ичкерия несколько расходится с положениями о судебной системе, закрепленными в Конституции Чеченской Республики от 12 марта 1992 г. , где ей отведен раздел 6 «Судебная власть».
Можно согласиться с точкой зрения А.А. Кадырова, отраженной в его исследовательской работе, что «исламский фактор играл двойственную роль в чеченском конфликте. Дудаев, а затем и Масхадов выступали за светское государство. Оба прекрасно понимали, что, во-первых, только при этом условии они могут рассчитывать на принятие Чечни в мировое сообщество, а во-вторых, в случае образования государства на религиозной основе, они, светские политики, в конечном счете, будут вынуждены уйти в тень, уступив место исламским радикалам . Несмотря на это, Масхадов, как и его предшественник, не смог противостоять указанным силам, что в конечном итоге привело к трагическим событиям 90-х гг.
По мнению правоведа Л. Гумашвили, «введение Шариатских судов в ЧРИ, а затем их утверждение были обусловлены военным положением и послевоенными проблемами республики, необходимостью обеспечения жесткого общественного порядка» .
Трудно полностью согласиться с данной точкой зрения, скорее это мнение отражало ту конъюнктурную ситуацию, в которой находились жители Чеченской Республики, вынужденные постоянно жить и работать в Чечне в тот сложный и трагический период. Применяемые публичные виды наказаний в виде палочных ударов с обязательной демонстрацией этого процесса по местному телевидению вызывали бурю негодования со стороны общественности и при этом способствовали усугублению ситуации, когда лицо, наказывавшее виновного по шариату, по адату чеченцев классифицировалось как совершающее преступление против чести и достоинства.
Вместе с тем, на начальном этапе в чеченском обществе некоторая его часть в лице шариатской системы правосудия видела в ней единственную приемлемую модель для обуздания преступности, но и она в скором времени осознала, что данная система не имела ничего общего с нормами шариата.
Принятая в 1992 г. Конституция Чеченской Республики и конституционные законы: Закон о Конституционном Суде Чеченской Республики, Закон о Шариатских судах Чеченской Республики (О судоустройстве ЧР) должны были раскрыть структуру и содержание судебной системы республики.
По нашему мнению, начавшиеся процессы активизации салафитского подполья в промежутке с 1993 по 1994 г. приобрели ускоренный характер внедрения псевдошариатских законов в Чеченской Республике Ичкерия именно после начала военных действий на территории Чеченской Республики в декабре 1994 г. Налицо формирование совершенно неординарной ситуации, когда предполагаемое наведение конституционного порядка в соответствии с указом Президента РФ № 2166 9(д) «О мерах по пресечению деятельности незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики и в зоне осетино-ингушского конфликта» обернулось колоссальными по своим масштабам и содержанию последствиями, в результате ввода в Чеченскую Республику армейской группировки вооруженных сил Российской Федерации.
Непризнанное руководство Чеченской Республики Ичкерия во главе с Д. Дудаевым осуществляло власть на подконтрольной ему территории. В частности, 23 марта 1995 г. был подписан указ «О судах Шариата», де-юре согласно данному указу они действовали параллельно со светскими судами. Кроме того, введение в судебную систему судов шариата было продиктовано «решением национального Конгресса Чеченской Республики Ичкерия от 9 марта 1995 г.» . Как нам представляется, это был скорее жест политической активности, нежели желание усовершенствовать работу органов правосудия. Кроме того, большая часть территории Чеченской Республики на момент подписания вышеназванного указа Д. Дудаевым уже находилась под контролем федеральных сил, следовательно, в промежуток с марта 1996 по август 1997 г. о наличии судебной системы Чеченской Республики Ичкерия говорить неуместно. Скорее данным указом Д. Дудаев пытался придать цивилизованный вид тем военным трибуналам, которые существовали в рядах незаконных вооруженных формирований. Подтверждением существования такого рода судов была видеозапись расстрела префекта Веденского района Чеченской Республики А. Загаева .
Через несколько лет в 2011 г. заместитель главы администрации Веденского района Тавзаев Райбек, лидер веденских ополченцев, также был расстрелян по приговору шариатского суда .
Эти суды действовали по упрощенной и ускоренной процедуре. Прения сторон фактически отсутствовали, обвиняемые не имели никакой юридической защиты, решение суда было окончательным и обжалованию не подлежало. Смертные приговоры приводились в исполнение, как правило, немедленно.
В этой связи в очередной раз возникала ситуация, когда в Чеченской Республике обострялась ситуация с применением систем права. На рассмотренном примере в отношении казненного А. Загаева, к которому было применено «военно-шариатское» наказание, люди, совершившие данное преступление, автоматически становились преступниками как по российскому праву, так и по адатскому праву чеченцев. Здесь в очередной раз нами прослеживается многовековая историческая параллель существования тройственной системы правосудия в Чечне. Данные трансформационные процессы обостряются с середины 90-х гг. Исконно традиционные духовные ценности, имеющие приоритетное значение в чеченском обществе, в условиях возникшего политического и социального кризиса не смогли остановить дробление чеченского общества по религиозным и националистическим настроениям.
Слом и разрушение духовных ценностей под воздействием негативных процессов способствовали расширению сфер влияния маргинализированной части общества и снятию всех морально-волевых запретов, что неизбежно приводило к беззаконию и вседозволенности.
Появившийся в середине 90-х гг. «ваххабизм» был обречен на тотальное противостояние не только с традиционным исламом, но и чеченским национализмом, присутствовавшем в кодексе «Нохчалла». В рассматриваемый период по инициативе «Духовного лидера и первого Президента Чеченской Республики, тогда еще муфтия ЧР, Ахмат-Хаджи Кадырова при Исламском университете был создан и успешно осуществлял свою деятельность Исламский Центр Научных Исследований» . В составе данного центра существовал отдел теологии мусульманского права, сам центр был призван координировать важнейшие направления теологической науки и обеспечивать единую научную политику и духовное развитие общества. В целях противодействия религиозному экстремизму было приобретено 14 тысяч бесценных книг суфийской методологии мировой культуры . Однако экстремистские силы обладали административными ресурсами, что существенно осложняло противодействие религиозному экстремизму.
Характеризуя чеченское общество второй половины 1990-х гг., можно констатировать наличие глубокого системного кризиса, из которого одна часть чеченского общества искала выход, обращаясь к своему прошлому, а другая, отвергая и не принимая историческое достояние адатов, обращалась к опыту арабского мира, пытаясь копировать в т. ч. судебно-правовую систему. Но можно ли это было сделать в обществе, где адат господствовал столетиями, адаптировался под шариат и не был искоренен? На наш взгляд, нет. Объясняем мы это своеобразной национально-религиозной идентификацией, всегда господствующей в сознании чеченского общества. Однако существовало и другое мнение, которое озвучивали идеологи введения шариата в Чечне. Так, М. Удугов (бывший министр иностранных дел и министр печати Республики Ичкерия) считал, что формирование государственных структур, исходя из законов шариата, обосновывается тем, что «так называемое римское право, которое широко практикуется в мире, для чеченской натуры противоестественно. Оно многими не воспринимается и поэтому нарушается. Для формирования законодательства нам нужно найти такую базу, которая принималась бы народом. Подобной базой для чеченского народа является ислам. Иначе мы получим неуправляемую вооруженную массу, которая создаст много проблем для всех, в том числе для России» .
Это заявление перекликается с мнением А.Г. Кузнецова и С.Я. Сидоренко: «В Чечне на самом высоком государственном уровне существовала разнополярность в системе приверженности к разным течениям ислама, так «одни из которых заявили о своей приверженности ваххабизму (З. Яндарбиев, М. Удугов, Ш. Басаев), другие остались верны идеалам традиционного ислама (А-Х. Кадыров, Х.-П. Исрапилов, С. Ямадаев), третьи заняли более светскую позицию, отождествляемую со строительством в Чеченской Республике суверенного государства по западному образцу (А. Масхадов)» .
Несмотря на то, что во второй половине 1990-х гг. произошла радикальная трансформация ценностей в чеченском обществе под воздействием пришедших к власти квазиэлит, когда на смену тайповой демократии со своими родовыми судами стали приходить полевые командиры, вершившие свой самосуд и не признававшие тайповой демократии и авторитетного слова старейшин, чеченское общество не сломилось, ведя самостоятельную борьбу с данными проявлениями всеми доступными средствами.
§ 3. Введение шариата в общественную и государственную системы
Политическим катализатором развития ситуации в Чеченской Республике стали подписанные 31 августа 1996 г. в г. Хасавюрт соглашения между секретарем Совета безопасности Российской Федерации генералом А. Лебедем и начальником штаба вооруженных сил самопровозглашенной Чеченской Республикой Ичкерией полковником (Советской армии) А. Масхадовым. По сути, данное соглашение положило конец первой чеченской войне.
Из Чеченской Республики были выведены федеральные войска, а вопрос о статусе республики был отложен до 31 декабря 2001 г. Хасавюртовские соглашения нельзя классифицировать как настоящий мирный договор между двумя субъектами международного права, и они ни в коей мере не способствовали разрешению противоречий между федеральным центром и сепаратистским режимом, установившимся в Чеченской Республике.
Косвенно это подтверждается тем, что Совет Федерации Федерального Собрания РФ в октябре 1996 г. принял постановление «О ситуации в Чеченской Республике». Согласно данному документу, подписанные 31 августа 1996 г. в г. Хасавюрт соглашения считались «свидетельством готовности сторон разрешить конфликт мирным путем, не имеющими государственно-правового значения» .
Политико-правовые последствия данного договора выразились в проведении 27 января 1997 г. выборов Президента Чеченской Республики при участии международных наблюдателей. Однако анализ дальнейших событий, происходивших в Чеченской Республике в исследуемый период, приводит нас к выводам о процессах маргинализации чеченского общества под воздействием квазиэлиты, стремившейся внедрить псевдошариатскую систему правосудия. Именно институт шариатских судов, введенный в конце 1996 г., сыграл значительную роль в эрозии государственной власти в Чеченской Республике.
Руководством Ичкерии был принят ряд указов, которые в корне изменили судебную систему Чеченской Республики Ичкерия, переведя ее формальную светскую основу в шариатскую.
Однако были ли эти действия соответствующими Конституции Чеченской Республики? В рамках исследования впервые в историко-юридической науке нами предпринята попытка реконструкции нормативно-правовых актов Чеченской Республики Ичкерия, регламентирующих деятельность органов правосудия. В основном это указы Президента Чеченской Республики, т. е. подзаконные нормативно-правовые акты.
За период с 1995 по 1999 г. было принято 15 нормативно-правовых актов:
– Указ Президента ЧРИ № 18 от 23 марта 1995 г. «О судах Шариата»;
– Указ Президента ЧРИ № 82 от 8 июля 1996 г. «Об Уголовном кодексе Чеченской Республики Ичкерия»;
– Указ Президента ЧРИ № 138 от 30 сентября 1996 г. «О создании Арбитражного суда Чеченской Республики Ичкерия»;
– Указ Президента ЧРИ № 191 от 12 ноября 1996 г. «Об отмене Указа Президента Чеченской Республики от 28.05.93 г. № 45 «О роспуске Конституционного Суда Чеченской Республики»;
– Указ Президента ЧРИ № 209/37 от 24 ноября 1996 г. «О реорганизации судебной системы в Чеченской Республике Ичкерия»;
– Указ № 226 от 2 декабря 1996 г. «О создании шариатской гвардии при Президенте ЧРИ»;
– Указ Президента ЧРИ № 246 от 16 декабря 1996 г. «О Высшем Арбитражном Суде Чеченской Республики Ичкерия»;
– Указ Президента ЧРИ № 247 от 16 декабря 1996 г. «О реорганизации судебной системы в Чеченской Республике Ичкерия»;
– Указ Президента ЧРИ № 20 от 15 января 1997 г. «О судоустройстве ЧРИ»;
– Указ Президента ЧРИ № 375 от 16 августа 1997 г. «О выведении за штаты председателей и судей районных, городских, региональных Шариатских судов, Военного трибунала ЧРИ»;
– Указ Президента ЧРИ № 376 от 16 августа 1997 г. «О внесении изменений и дополнений в указы Президента ЧРИ № 18 от 23 марта 1995 г. «О судах Шариата», № 209/37 от 24 ноября 1996 г. «Об учреждении шариатских судов и введении в действие Шариатского судопроизводства на всей территории ЧРИ», № 247 от 16 декабря 1996 г. «О реорганизации судебной системы в Чеченской Республике Ичкерия», № 20 от 15 января 1997 г. «О судоустройстве ЧРИ»;
– Указ Президента ЧРИ № 377 от 16 августа 1997 г. «Об утверждении штатного состава председателей Верховного Шариатского суда ЧРИ, районных, городских, региональных Шариатских судов, Военного трибунала ЧРИ, их заместителей и судей Верховного Шариатского суда, районных, городских, региональных Шариатских судов, Военного трибунала ЧРИ»;
– Указ Президента ЧРИ № 39 от 3 февраля 1999 г. «О введении полного шариатского правления на территории Чеченской Республики»;
– Указ Президента ЧРИ № 73 от 5 февраля 1997 г. «О предоставлении дополнительных прав шариатскому суду»;
– Указ Президента ЧРИ № 46 от 8 февраля 1999 г. «О Шариатской Конституции».
В 1996 г. в Чеченской Республике Ичкерия был принят Уголовный кодекс, которым впоследствии стали руководствоваться шариатские судьи. Многие российские политики оценили чеченский УК как закон феодального государства и указывали, что этот документ идет вразрез с любой международной конвенцией по правам человека. Нормой, не имеющей прецедента в мировой юридической практике, называлось, например, положение кодекса, согласно которому чеченец, совершивший преступление вне территории Чечни, может быть подвергнут уголовному преследованию на территории любого государства .
Взятый за основу данного кодекса Уголовный кодекс Судана 1983 г. не был адаптирован под особенности чеченского менталитета. Уголовный кодекс Судана целиком был основан на шариате, предусматривал наказания за все три категории преступлений – худуд, кисас и тазир. В частности, УК предусматривает такие способы исполнения смертного приговора, как повешение, забивание камнями, лишение жизни по принципу талиона (т. е. таким способом, каким было совершено убийство) и даже распятие. Помимо случаев, прямо предусмотренных нормами шариата, смертная казнь предусматривается за ряд политических и иных преступлений. В этих случаях она осуществляется через повешение или расстрел .
Принятие и введение в действие данного уголовного кодекса, помимо уже существовавшего политического конфликта между Российской Федерацией и Чеченской Республикой, добавило еще и правовое противостояние. Уголовный Кодекс Чеченской Республики Ичкерия утвержден Указом Президента ЧРИ № 82 от 08.07.1996 г. и «во исполнение решений Народного Конгресса Чеченской Республики Ичкерия, Государственный Комитет Обороны и Высший Совет Улемов Чеченской Республики Ичкерия одобрил настоящий Уголовный Кодекс» .
Согласно этому Кодексу, шариатские суды выносят приговоры, которые приводятся в исполнение, например, путем расстрела или побивания камнями, нередко публично. Бывший президент ЧРИ А. Масхадов считал публичные казни мерой, хотя и временной, но необходимой, о чем официально заявлял прессе: «Разгул преступности, убийства, похищения людей – сейчас главная беда для республики. И остановить ее можно только жесткими радикальными способами» .
Введение в действие данного Уголовного Кодекса ЧРИ современная российская наука и федеральный центр считали прямым нарушением законодательства Российской Федерации. Анализ данного УК приводит нас к следующим выводам: по значимости на первое место ставятся преступления против государства и общества, преступления же против личности включены в последние главы. Это обстоятельство, по всей видимости, можно объяснить тем, что в исламе на приоритетном месте стоят интересы общины и ее безопасность.
Под понятием «преступление», согласно УК ЧРИ, принято было считать любые действия, подлежащие наказанию в соответствии с нормами того или иного закона. Имеются в виду такие преступления, как употребление спиртных напитков, вероотступничество, прелюбодеяние, клевета, грабеж, воровство, а также совершение операций со спиртными напитками, участие в азартных играх или содержание мест для проведения азартных игр; все преступления, имеющие отношение к религии, преступления, связанные с честью, репутацией и общественной нравственностью.
Привлечению к уголовной ответственности, согласно УК ЧРИ, подлежало лицо, достигшее 15-летнего возраста, который устанавливается на основании бесспорных естественных признаков. А также любое лицо, достигшее 18-летнего возраста, даже если естественные признаки на это не указывают.
По УК ЧРИ были предусмотрены следующие виды наказаний: смертная казнь, которая осуществляется либо через отсечение головы, либо путем побивания камнями, либо таким же путем, каким преступник лишил жизни жертву. К видам наказания по данному кодексу были отнесены также телесные наказания. Например, лицо, употреблявшее спиртные напитки, будучи лицом, исповедующим ислам, наказывалось нанесением сорока ударов, а в случае употребления спиртных напитков любым другим лицом, но в общественном месте или если это сопряжено с нарушением общественного порядка – тюремным заключением на срок не свыше одного месяца или бичеванием с нанесением не более сорока ударов (ст. 78 УК ЧРИ) . Как нам представляется, данная статья в корне противоречила чеченскому адатскому мировоззрению в части публичного телесного наказания. Нередкими были возникавшие конфликтные ситуации на почве применения данного вида наказания, когда лицо, подвергнувшееся этому виду наказания, впоследствии мстило лицу, приводившему в исполнение наказание. Ситуация усугублялась еще и тем, что наказанию придавался публичный характер, с транслированием по телевидению.
Помимо смертной казни и воздаяния равным, УК ЧРИ предусмотрены были также тюремное заключение (пожизненное и сроком на 20 лет), ссылка, штраф, бичевание, конфискация и уничтожение имущества.
В Чеченской Республике Ичкерия в исследуемый период было разработано Положение о Верховном Шариатском суде ЧРИ (от 22 декабря 1996 г.).
Нами обнаружено, что осуществление шариатского правосудия было возможным не только шариатскими судами данной судебной системы, но и членами Идарата мусульман Чеченской Республики (Центр управления духовными делами мусульман республики). Согласно уставу Идарата мусульман Чеченской Республики Ичкерия в его структуре была должность къади района, который выполнял функции районного судьи шариатского суда по рассмотрению дел, отведенных к его компетенции уставом Идарата и действующим законодательством на основе законов шариата . При этом в самом уставе нет пояснения по делам, отведенных к его компетенции. До середины 1999 г. жители Чеченской Республики предпочитали обращаться именно в Идарат мусульман Чеченской Республики как в квалифицированный независимый орган, в составе которого были специалисты по шариату, и видели в данном органе альтернативу шариатским судам. Кроме того, в п. 4 данного Устава мы обнаружили положение, согласно которому Меджлис ИМ ЧРИ является высшей судебной инстанцией по рассмотрению дел мусульман Чечни на основе шариатского производства .
15 декабря 1996 г. стало официальной датой в Чеченской Республике, когда деятельность светских судов была упразднена. Именно в этот день был подписан Указ № 247 «О реорганизации судебной системы в Чеченской Республике Ичкерия». Согласно данному указу Верховный Суд Чеченской Республики Ичкерия и Высший Шариатский Суд были реорганизованы в Верховный Шариатский Суд ЧРИ. Люди, пришедшие на работу в сформированные в спешном порядке суды и именовавшие себя шариатскими судьями, в подавляющем большинстве не имели никакого отношения ни к шариату, ни к фикху.
Указы Президента Чеченской Республики Ичкерия (1996–1999 гг.) в корне изменили судебную систему Чеченской Республики Ичкерия, привели ее к полной трансформации в религиозную.
В целом судебная система Чеченской Республики Ичкерия подразделялась на ветви: Конституционный Суд ЧРИ, Верховный Шариатский Суд Чеченской Республики Ичкерия, Военный Трибунал Чеченской Республики Ичкерия, районные, городские и региональные Шариатские суды, Высший Арбитражный Суд Чеченской Республики Ичкерия .
Законодательной основой функционирования судебной власти Чеченской Республики Ичкерия являлись:
– для шариатских судов ЧРИ и шариатского судопроизводства: Коран, Сунна, Положение о Высшем шариатском суде ЧРИ, толкование ведущих исламских ученых-авторитетов шариата;
– для отправления судопроизводства, основанного на действующем законодательстве ЧРИ (по общему судопроизводству): Конституция ЧР, Конституционные законы ЧРИ о судебной системе, устанавливающие компетенцию, порядок образования, структуру и основные функции, а также материально-техническое и организационное обеспечение этих судов.
Светски ориентированным политикам противостояла группа деятелей во главе с З. Яндарбиевым, уверенным, что «создание независимого чеченского государства возможно только на исламской основе» .
Идеологами введения шариатского судопроизводства и искоренения светских судов в Чеченской Республике были З. Яндарбиев, Ш. Басаев, М. Удугов. Роль Президента ЧРИ А. Масхадова в этом вопросе на начальном этапе была выражена в молчаливом согласии и игнорировании происходящего, что в конечном итоге, безусловно, давало мощные аргументы для практических действий со стороны деструктивных сил салафитского течения.
Началом процесса практического введения шариатского судоустройства следует считать Указ № 226 от 2 декабря 1996 г. «О создании шариатской гвардии при Президенте ЧРИ» . На практике шариатская гвардия была придана Верховному Шариатскому Суду. Властям нужен был аппарат подавления и принуждения к реализации принятых шариатскими судами решений.
Как справедливо отмечает Т. Музаев, «шариатская гвардия и исламский полк особого назначения (ИПОН) до июня 1998 г. считались официальными военизированными формированиями, подчиненными Верховному Шариатскому суду, главными задачами которых являлись борьба с преступностью и исполнение решений шариатских судов. Действия бойцов этих формирований неоднократно приводили к конфликтам «шариатистов» с местным населением и с сотрудниками других правоохранительных органов. В мае 1998 г. операция Шариатской гвардии в Гудермесском районе спровоцировала вооруженное противостояние в Гудермесе, в июне 1998 г. выступления Шариатской гвардии и ИПОН привели к столкновениям в Гудермесском районе» .
Деятельность Верховного Шариатского Суда ЧРИ регламентировалась «Положением о Верховном Шариатском Суде Чеченской Республики» от 22 декабря 1996 г.
Являясь высшим судебным органом, Верховный Шариатский Суд ЧРИ в пределах своих полномочий рассматривал дела об убийствах, прелюбодеяниях, разбоях и других особо опасных преступлениях, крупные споры между организациями, ведомствами, сложные бракоразводные дела, бракосочетание девушки или женщины, у которой нет родственников, дела, связанные с продажей наркотиков, преступления против государства, жалобы на нижестоящие Шариатские суды, вероотступничество, спорные торговые отношения.
Нам представляется неправильным употребление в названии шариатского суда термина «Верховный» или «Высший». Здесь на лицо копирование светской системы правосудия, что приводит нас к очередному выводу о разности внешнего и внутреннего в созданной ичкерийскими властями судебной власти. Равно как и другой термин «военно-шариатский трибунал». Ни одной мусульманской правовой школе неизвестны данные структуры как органы шариатского правосудия.
Своеобразна была структура Верховного Шариатского Суда ЧРИ, который действовал в составе: Председателя суда – специалиста по Шариатскому судопроизводству; заместителя Председателя суда – специалиста по судопроизводству, основанному на действующем законодательстве ЧРИ; заместителя Председателя суда – председателя судебной коллегии по уголовным делам, специалиста по Шариатскому судопроизводству; заместителя Председателя суда – председателя судебной коллегии по гражданским делам, специалиста по Шариатскому судопроизводству; членами судебной коллегии по гражданским делам являются: 4 судей по Шариатскому судопроизводству и 4 судей по общему судопроизводству; судебной палаты Верховного Шариатского суда, образующейся из числа судей ВШС в следующем составе:
– Председатель Судебной палаты – Председатель ВШС ЧР;
– члены Судебной палаты – 4 судьи по Шариатскому судопроизводству.
Верховный Шариатский Суд ЧРИ в пределах своих полномочий рассматривал:
а) в качестве суда первой инстанции – особо сложные уголовные и гражданские дела;
б) в кассационном порядке по жалобам и протестам на приговоры, решения суда, не вступившие в законную силу;
в) в порядке надзора и по вновь открывшимся обстоятельствам на приговоры, решения суда, вступившие в законную силу.
Полномочия и компетенция чеченских шариатских судов заключалась в том, что они разбирали дела по обращениям граждан в органы Шариатского суда, сами могли возбуждать уголовные дела, обладали правом широкого толкования законов. Ключевым являлось то, что по вопросам своего ведения Верховный Шариатский Суд ЧРИ обладал правом законодательной инициативы.
Несмотря на то, что на момент введения шариатских судов в Чеченской Республике Ичкерия действовали светские суды, находящиеся в производстве дела в Шариатском суде не могли передаваться в иные суды, при этом сами шариатские суды могли истребовать из других судов дела в собственное производство.
Согласно Указу Президента ЧРИ № 377 от 16 августа 1997 г. «Об утверждении штатного состава председателей Верховного Шариатского суда ЧРИ, районных, городских, региональных Шариатских судов, Военного трибунала ЧРИ» функция кадрового обеспечения судей по шариатскому судопроизводству возлагалась на Совет улемов. Были учреждены шариатские судейские ранги – судья-мулязим, кадий третьей степени, кадий второй степени, кадий первой степени; вакиль – уполномоченный суда второй степени, вакиль – уполномоченный суда первой степени; начальник суда второй степени, начальник суда первой степени; кассационный судья, председатель кассационного суда; председатель Высшего Совета суда.
Первая публичная казнь по приговору шариатского суда была проведена 3 сентября 1997 г. Казнь вызвала серьезный резонанс со стороны мирового сообщества. По приговору шариатского суда были расстреляны женщина и молодой человек. Несмотря на реакцию мирового сообщества, публичное исполнение приговоров шариатского суда в дальнейшем продолжилось.
18 сентября 1997 г. площадь Дружбы народов в Грозном вновь стала местом публичной казни двух убийц семьи Дадаевых .
Казни по приговору шариатских судов продолжились и в районах республики. В селении Бачи-Юрт шариатский суд приговорил к казни убийцу посредством перерезания горла. Казнь, которая, кстати, транслировалась по местному телевидению, была приведена в исполнение родственниками жертвы .
Руководство России незамедлительно отреагировало на смертные приговоры шариатского суда, однако, на наш взгляд, на тот период, кроме словесных комментариев, как-то воздействовать на происходящее в самопровозглашенной республике не представлялось возможным. В частности, Президент Российской Федерации Борис Ельцин назвал казнь на площади Дружбы «судом Линча» .
К сожалению, мы не располагаем данными об общем числе вынесенных этими судами смертных приговоров. Однако нами установлены данные деятельности военно-полевого суда, действовавшего в составе вооруженных формирований Чеченской Республики Ичкерия. Данный суд действовал с 8 по 27 августа 1996 г. на территории Грозного (период боев и первые дни перемирия). Никакой другой суд в это время в Грозном не функционировал. Председателем военно-полевого суда был назначен Асламбек Исмаилов, являющийся также комендантом города (с чеченской стороны). Всего этим судом было вынесено 12 смертных приговоров – десяти чеченцам, армянину и русскому; к смертной казни приговаривались лица, совершившие тяжкие преступления с применением насилия. Приговоры этих судов обжалованию не подлежали. Квалифицированная защита подсудимым не предоставлялась. Обвиняемым не было также обеспечено право на подачу прошения о помиловании или о смягчении приговора, апелляции в вышестоящую судебную инстанцию с целью пересмотра их дела согласно закону .
Осуществление смертных казней на основании приговоров, вынесенных в результате вышеприведенных примеров, на наш взгляд, было грубым нарушением ст. 6 (п. 2а) Второго дополнительного протокола к Женевским конвенциям и ст. 6 (п. 3) Международного пакта о гражданских и политических правах . Их действие распространяется даже в условиях чрезвычайного положения, которое можно было применить к ситуации в Чеченской Республике. Эти судебные процедуры противоречили ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах .
Стремление ичкерийского руководства заручиться поддержкой ближневосточных государств заставляло проводить «шариатское реформирование» в ускоренные сроки. 9 июля 1998 г. в Чеченской Республике было сообщено, что столица Чеченской Республики город Грозный был принят в организацию столиц исламских государств . При этом изолированность Чечни от внешнего мира была очевидной. Даже совершение паломничества в мусульманскую святыню не было бы возможным, если бы МИД РФ в апреле 1997 г. «не выделил бы Чечне 3 тысячи заграничных паспортов» .
В Чеченской Республике росло недовольство шариатской судебной системой. Это недовольство побуждало власти проводить изменения в структуре судов. В соответствии с Указом Президента ЧРИ № 375 от 16 августа 1997 г. «О выведении за штаты председателей и судей районных, городских, региональных Шариатских судов, Военного трибунала ЧРИ» все судьи были выведены за штатное расписание, и была проведена их аттестация. По нашему мнению, данные действия не влияли на степень эффективности правосудия, ввиду хаотичности их применения.
Согласно данному нормативно-правовому акту судей Высшего Шариатского Суда ЧРИ избирали на заседании Совета Улемов Республики. Судьи Высшего Шариатского Суда ЧРИ утверждаются указом Президента ЧРИ. Однако мы не располагаем данными о том, что тот или иной судья был выбран Советом Улемов. Как правило, на эти должности назначались лица по родственным связям. Лишь очень малое число среди них обладало глубокими познаниями в шариатском праве.
В Чеченской Республике Ичкерия были созданы следующие районные Шариатские суды: Старопромысловский районный Шариатский суд, Октябрьский районный Шариатский суд, Ленинский районный Шариатский суд и Заводской районный Шариатский суд. Все они были расположены в г. Джохар (Грозный).
Было создано 4 городских суда: Аргунский городской Шариатский суд, Гудермесский городской Шариатский суд, Урус-Мартановский городской Шариатский суд и Шалинский городской Шариатский суд.
Нами установлено, что в исследуемый период в ЧРИ было создано 10 региональных шариатских судов: Ачхой-Мартановский региональный Шариатский суд, Веденский региональный Шариатский суд, Грозненский региональный Шариатский суд, Курчалойский региональный Шариатский суд, Надтеречный региональный Шариатский суд, Наурский региональный Шариатский суд, Ножай-Юртовский региональный Шариатский суд, Сунженский региональный Шариатский суд, Шатойский региональный Шариатский суд, Шелковской региональный Шариатский суд.
Согласно приложению к Указу Президента Чеченской Республики Ичкерия № 377 от 16 августа 1997 г. был утвержден штатный состав всех шариатских судов, в том числе и Военного трибунала ЧРИ. Общее количество шариатских судей составляло 114 человек . Возможно ли было в республике, где не смогли выработать собственное уголовное законодательство на основе шариата, за короткий срок подготовить 114 профессиональных шариатских судей? Ответ формулируется из первой части поставленного вопроса. Наша позиция совпадает с мнением известного специалиста в области национальных отношений Р. Абдулатипова, по мнению которого «нельзя объявлять шариат в обществе, государстве, где нет ни одного человека с высшим образованием по шариатскому праву» .
К региональным Шариатским судам был приравнен военный трибунал ЧРИ.
Председатели всех районных, городских и региональных Шариатских судов, Военного трибунала ЧРИ должны были быть специалистами по Шариатскому судопроизводству, их заместители – специалистами по судопроизводству, основанному на действующем законодательстве ЧРИ. В их компетенцию входила организация работы судей по общему судопроизводству, рассмотрение уголовных, гражданских и административных дел, решение иных вопросов.
По представлению Председателя Верховного Шариатского Суда ЧРИ судьи всех шариатских судов утверждались Президентом ЧРИ. Какими критериями руководствовался Председатель Верховного Шариатского Суда ЧРИ при определении кандидатов трудно сказать, поскольку, как отмечалось выше, немногие из них имели высшее теологическое образование.
Структурно-организационный состав районных, городских и региональных Шариатских судов, Военного трибунала ЧРИ состоял из: председателя, заместителя, судей по шариатскому судопроизводству и судей по общему судопроизводству. Среди «четких ограничений», предъявляемых к шариатским судьям, было то, что судьей не могла быть женщина и лицо, не исповедующее ислам. Мы не случайно акцентируем внимание на категории «четкие», поскольку для нас остается непонятным критерий наличия уровня необходимого исламского образования для судей. Какова его шкала? Каков уровень аттестации и повышения квалификации шариатских судей Чеченской Республики Ичкерия? Отсутствие квалифицированных и документально подтвержденных ответов предполагает лишь создание авторской реконструкции на основе скудных исследовательских материалов и источников, сохранившихся в республике.
С первых же дней начала функционирования шариатских судов население Чеченской Республики начало относиться к деятельности данных учреждений весьма настороженно. Для чеченцев с их адатским правосознанием были чуждыми телесные наказания в виде ударов палкой. Шариатская гвардия, созданная при Верховном Шариатском Суде Чеченской Республики Ичкерия (своего рода аналог службы судебных приставов), занималась не своими прямыми функциональными обязанностями, а вместо них проводила рейдовые мероприятия по городам и селам республики в целях обнаружения людей в состоянии алкогольного опьянения, уничтожения миниустановок по переработке нефтепродуктов и проводила многие другие силовые операции, не являвшиеся ее функциональным предназначением.
Шариатская система вошла в противоречие с существовавшей ранее системой правосудия. Согласно указу № 73 от 5 февраля 1997 г. «О предоставлении дополнительных прав шариатскому суду», Верховному Шариатскому Суду разрешалось непосредственно рассматривать преступления, требующие дознания и предварительного следствия.
В результате исследования нами было установлено, что в системе шариатских судов Ичкерии работали выходцы из ближневосточных государств. Их деятельность фактически была направлена на подрыв развития ичкерийской государственности. Подтверждением этому является указ президента А. Масхадова от 18 июля 1998 за № 175 «О выдворении отдельных лиц за пределы Чеченской Республики Ичкерия» за участие в организации незаконных вооруженных формирований, антигосударственную пропаганду, распространение идеологии, направленной на раскол общества на религиозной основе. Руководствуясь ст. 73, 76 Конституции Чеченской Республики, было постановлено: освободить Анвар Ахьмад Юнус Бакр Шишани (Хамзата Шишани) от должности члена Президиума Верховного Шариатского Суда Чеченской Республики Ичкерия .
На начальном этапе своего президентского правления А. Масхадов пытался противостоять ваххабитскому влиянию в Чеченской Республике. Так, 20 августа 1998 г. он освободил целый ряд председателей и судей районных, городских, региональных шариатских судов (всего 44 человека) от занимаемых должностей .
Присутствие в судейском корпусе лиц без гражданства Чеченской Республики (Российской Федерации) противоречило Закону «О статусе судей в Чеченской Республике» в части требований, предъявляемых к кандидатам в судьи. Все кандидаты в судьи должны были быть гражданами Чеченской Республики, согласно ст. 4 данного закона .
Единственным примером, когда шариатское правосудие распространилось не только на простых обывателей, но и на высокопоставленного представителя ичкерийского режима, является приговор в отношении С. Радуева. 4 ноября 1998 г. Верховный Шариатский Суд ЧРИ, рассмотрев дело о нападении группы боевиков из вооруженного формирования «Армия Джохара Дудаева» на телецентр в Грозном, приговорил С. Радуева к 4 годам тюрьмы. Спустя 6 дней, 10 ноября 1998 г., президент А. Масхадов разжаловал С. Радуева в рядовые . Однако заключить под стражу С. Радуева властям не удалось.
В целом анализируя работу шариатских судов, можно сделать вывод о том, что решения шариатских судов Ичкерии не коснулись могущественных и высокопоставленных лиц из числа полевых командиров, членов Правительства Ичкерии.
В Чеченской Республике Ичкерия отношение к деятельности шариатских судов было негативным даже со стороны представителей правоохранительных органов самопровозглашенной республики Ичкерия.
В числе тех, кто активно боролся и противостоял разгулу преступности, ваххабизму, был муфтий Чеченской Республики А.-Х. Кадыров. Будучи глубоко образованным теологом, он критиковал преждевременность «введения шариата, непрофессионализм членов шариатских судов, а главное за ваххабизм», который рассматривался им как идеология терроризма .
Начало 1999 г. для Чеченской Республики ознаменовалось целым рядом процессов, которые способствовали полной утрате доверия к президенту А. Масхадову со стороны даже той части общества, которая ранее поддерживала его и видела в нем альтернативу воинственным и радикальным силам, пытавшимся полностью узурпировать власть в Чеченской Республике.
16 января 1999 г. Афганистан сообщил о признании Чеченской Республики Ичкерия. На это заявление незамедлительно последовала реакция МИД РФ, охарактеризовавшего действия Афганистана вмешательством во внутренние дела России и доказательством того, что в Чечне действуют международные террористы .
Подписанный президентом Чеченской Республики Ичкерия А. Масхадовым указ № 39 от 3 февраля 1999 г. «О введении полного шариатского правления» фактически привел к конфронтации А. Масхадова с законодательной властью Чеченской Республики Ичкерия. Нормативно-правовой акт лишил Парламент Чеченской Республики Ичкерия своей главной функции – законодательной.
Данным указом А. Масхадов ввел в Чечне «полное шариатское правление» и издал указ о формировании Президентской шуры (исламского совета) .
8 февраля 1999 г. был обнародован указ Президента Чеченской Республики № 46 «О Шариатской Конституции», согласно которому специальной государственной комиссии поручалось разработать проект Шариатской Конституции ЧРИ, согласовать его с Советом Улемов ЧРИ и представить для принятия Общенациональному съезду чеченского народа.
Предполагалось принятие новой Конституции ЧРИ на шариатских принципах. Трудно выстроить логическую последовательность в действиях руководства Ичкерии в данный период. Отказ от Конституции 1992 г., по нормам которой были избраны все президенты Ичкерии, фактически был сломом даже той мнимой государственности, о которой ратовали ичкерийские лидеры.
В очередной раз складывалась ситуация правового хаоса: президент лишал парламент республики законодательных полномочий, но при этом законодательный орган не был распущен. Ответной реакцией парламента была инициированная им процедура импичмента вследствие антиконституционных действий руководителя республики, оформившаяся в отмену указов президента А. Масхадова.
Однако следует напомнить, что еще в 1997 г. Парламент Чеченской Республики осуществил действия, поставившие под сомнение легитимность правления А. Масхадова. Как отмечал в своем исследовании А.А. Кадыров, «в 1997 г. чеченский парламент принял закон «О внесении изменений в Конституцию ЧРИ». Измененная ст. 4 Конституции провозгласила ислам государственной религией. Был создан Верховный шариатский суд» .
Данные события фактически поставили под сомнение легитимность Президента ЧРИ А. Масхадова, избранного согласно Конституции Чеченской Республики, от которой он своими указами решил впоследствии отказаться. Правовой хаос, в который впадала республика, был проявлением безответственной и слабой политики А. Масхадова, который считал, что подобными шагами удастся избежать внутреннего конфликта между радикально настроенными силами.
По нашему убеждению, правовым реформированием в Чеченской Республике в рассматриваемый период, если происходившее возможно было так охарактеризовать, занимались непрофессиональные юристы. Этот вывод подтверждается тем, что министр культуры, информации и печати ЧРИ А. Закаев, возглавлявший Государственную комиссию по разработке Шариатской Конституции ЧРИ, заявлял, что к разработке нового Основного закона привлечены известные в республике ученые-богословы, полевые командиры, политики, депутаты Парламента. К концу февраля Госкомиссия разработала модель конституции, основанную на моделях конституций Ирана и Пакистана . В очередной раз квазиэлита брала за основу нормативно-правовые акты, разработанные в странах, чей менталитет противоречил чеченскому кодексу Нохчалла.
Разработанная конституция не имела перспективы на чеченской земле, так как иранская и пакистанская модели, взятые за основу, были чужды чеченскому обществу. Радикальное крыло оппозиции в лице Мехкан Шуры в феврале 1999 г. выразило «недовольство деятельностью Верховного Шариатского суда ЧРИ и объявило о намерении сформировать собственный Высший шариатский суд» .
О непоследовательности политики президента А. Масхадова говорит принятый им 9 марта 1999 г. указ № 80, которым он «провозгласил себя Мехкан-да» (Отцом страны) . Мнение А. Масхадова в отношении шариатской системы правосудия также было им впоследствии скорректировано: «Только законом шариата мы можем спасти себя, потому что он обязателен для всех, включая самых высших государственных чиновников» . Но данному заявлению предшествовало другое заявление президента А. Масхадова, в котором он отмечал: «Нас пытаются превратить в афганских талибов – послушное орудие Запада на Кавказе. Мы – сунниты накшбандийского и кадирийского толка, и другому исламу в Чечне не бывать» .
Парламент Чеченской Республики Ичкерия в свою очередь активно выступил в защиту действовавшей Конституции ЧРИ.
Главной особенностью исследуемого периода является выявленная нами ситуация правового нонсенса, заключавшегося в том, что шариатские суды в Ичкерии функционировали лишь на основе указов президента, т. е. подзаконных актов.
Давая оценку деятельности Парламента Чеченской Республики Ичкерия как законодательного органа, существенным будет отметить, что, несмотря на тяжелую общественно-политическую ситуацию в республике, в рассматриваемый период он оставался единственным представителем власти, открыто выступавшим против всех негативных процессов, происходивших в Чечне. При этом его профессиональная деятельность в виде законотворчества была сведена к минимуму. За 2 года с момента избрания Парламент ЧРИ «рассмотрел, обсудил и принял 56 законов, в том числе: «О Налоговой службе ЧРИ» (7.06.1997); «О Национальном банке ЧРИ» (19.09.1997); «Об оружии» (15.11.1997); «О культуре» (25.11.1997); «Об обороне» (12.01.1998); «Уголовный Кодекс ЧРИ» (9.02.1998); «О мерах социальной защиты жертв русско-чеченской войны 1994–1996 гг.» (9.06.1998); «О здравоохранении» (16.06.1998); «Об образовании» (25.08.1998) и 210 постановлений по социально-экономическим, политическим, правовым вопросам .
Криминогенная ситуация в Чеченской Республике за 1999 г. характеризует истинную общественно-политическую ситуацию в республике. К началу апреля в розыске находилось 1203 человека, совершивших различные преступления. Из них 173 совершили тяжкие преступления, в том числе 82 убийства. По данным Генеральной прокуратуры Чеченской Республики, в 1998 г. в Чечне было совершено 3083 преступления (в 1997 г. – 3558). В 1998 г. в производстве прокуратуры и МШГБ (министерства шариатской государственной безопасности) находилось 3824 уголовных дела, что на 825 уголовных дела меньше, чем в 1997 г., однако органами расследования в шариатские суды было направлено на 278 дел больше, чем в 1997 г. Увеличение количества направленных в суды уголовных дел является показателем улучшения качества предварительного расследования. Раскрываемость преступлений в 1998 г. составила 55,8% против 41,8% в 1997 г. Вместе с тем, не произошло улучшения показателей по особо тяжким преступлениям. Так, в 1998 г. было совершено 275 убийств против 353 в 1997 г. Однако раскрываемость этого вида преступления снизилась с 28% в 1997 г. до 20,1% в 1998 г. В 1998 г. следователями Генпрокуратуры ЧРИ было изучено 129 уголовных дел, приостановленных следственными органами. В результате 23 постановления были отменены как необоснованные и незаконные. По результатам проверок исполнения законов и правовых актов было возбуждено 4 уголовных дела и обеспечено добровольное возмещение ущерба государству на сумму 500 тыс. руб. Органами прокуратуры вынесено 282 протеста и 332 постановления, по представлению прокуроров привлечено 129 лиц к дисциплинарной и 31 человек к материальной ответственности .
В Чеченской Республике на тот период самым распространенным видом преступления было похищение людей. В причастности к похищениям людей следственными органами ЧРИ к началу 1998 г. было задержано 60 человек. Из них 4 преступника специальным Шариатским судом были приговорены к смертной казни, 7 человек – к пожизненному тюремному заключению . В исследуемый период «только чеченцев было похищено 1217 человек» . Похищение человека по адатам чеченцев является одним из самых тяжких преступлений, поскольку лишает человека свободы, являющейся для чеченца олицетворением его чести и независимости.
Резонансным решением шариатского суда стал запрет на преподавание философии в одном из высших учебных заведений Чеченской Республики осенью 1998 г. Решение было принято Заводским районным шариатским судом в отношении Грозненского нефтяного института имени академика М.Д. Миллионщикова с мотивировкой, что на занятиях по философии изучаются труды Карла Маркса и Фридриха Энгельса. О разобщенности и бессистемности в действиях шариатских судов говорит то, что в двух других вузах республики – Чеченском государственном университете и Чеченском государственном педагогическом институте философия преподавалась без ограничений.
Из всех городских и сельских районов самым сложным в криминогенном отношении являлся Авторхановский (бывший Ленинский) район Грозного, где за 1998 г. было совершено 736 преступлений, что составило 25% всех преступлений, совершенных в 1998 г. в Чечне . Сколько из них реально было доведено до суда неизвестно.
Архивы шариатских судов в результате событий 1999–2000 гг. не сохранились, они практически полностью уничтожены, таким образом анализ их деятельности существенно усложняется ввиду отсутствия свободного доступа к решениям, хранившимся в архивах. Считаем, что анализ конкретного решения, принятого шариатским судом по гражданскому делу, позволит предпринять попытку формирования объективного вывода о структуре и содержании шариатского судоустройства Ичкерии. В рамках исследования нами обнаружено одно из решений шариатского суда Ичкерии, впервые внедряемого в научно-исследовательскую работу. Решение шариатского суда Авторхановского района г. Джохар Чеченской Республики Ичкерия № 766 от 27.07.98 г. Детальная характеристика анализируемого решения позволит реконструировать процессуальные действия представителей органа шариатского правосудия. Текст решения отпечатан на бланке Верховного Шариатского суда Чеченской Республики Ичкерия. В верхней части бланка размещена символика ведомства. С левой стороны наименование суда выполнено на чеченском языке кириллицей, с правой стороны на арабском языке Чеченская Республика – Высший Шариатский Суд – Суд района. По центру размещена эмблема Верховного Шариатского суда Чеченской Республики Ичкерия, над которой надпись – Во имя Аллаха Милостивого и Милосердного. Эмблема выполнена в виде полумесяца, расположенного полукругом, внутри которого развернутое изображение книги, символизирующей Коран, на страницах книги весы в равном положении, на ребре полумесяца надпись на арабском языке – Во имя Аллаха Милостивого и Милосердного. «А те, которые не судят согласно тому, что ниспослал Аллах, то они – неверные» . Текст решения, выполненный на русском языке, набран печатной машинкой, содержит многочисленные исправления и орфографические ошибки. Председательствующий судья Д. и секретарь судебного заседания А. оба мужского пола. Структура решения практически идентична решениям, принимаемым в светских судах по гражданским делам. Она содержит вводную, описательную, мотивировочную и резолютивную часть.
Исследуемое решение позволяет сделать соответствующие выводы относительно судебной системы рассматриваемого периода. Судебное решение принято в результате открытого судебного заседания. Язык судопроизводства в процессуальном документе русский, при этом на практике реальным было использование чеченского языка. На исследуемом решении стоят две печати, различные как по форме, так и по содержанию имеющихся на них надписей. С левой стороны решения шариатского суда № 766 от 27.07.98 г. поставлена большая круглая печать, на которой изображена эмблема Верховного шариатского суда. На верхнем полукруге данной печати надпись Нохчийн Пачхьалкх Нохчийчоь, в переводе с чеченского языка – Чеченское государство Нохчийчоь. В нижней части полукруга печати надпись Джохар-гIалин шариатан кхел № 2, которая определяет конкретную территориальную принадлежность суда к Авторхановскому району г. Джохар (Ленинскому району г. Грозный). Печать, располагающаяся с правой стороны исследуемого документа, имеет меньший размер и выполнена в стандартном виде – круг, по центру которого изображен герб Чеченской Республики Ичкерия, на котором изображен волк, печать по круговой дуге содержит также надпись территориальной принадлежности суда к Авторхановскому району г. Джохар. Содержание исследуемого решения представляет установление судом факта собственности на недвижимое имущество гражданки Ч. в связи с утратой ею правоустанавливающих документов. Решение не содержит ни одной ссылки на нормы мусульманского права и права как такового, за исключением единственной ссылки на подзаконный нормативно-правовой акт Чеченской Республики Ичкерия – Указ Президента Чеченской Республики № 125 (дата не указана), который относится к светскому законодательству Чеченской Республики Ичкерия. Теологическая формулировка находит применение лишь в заключительной части решения «О руководстве судом Священным Кораном и Сунной пророка Мухаммада (с.а.в.) при вынесении решения». Резолютивная формулировка исследуемого документа «об обжаловании принятого решения в Верховном Суде ЧРИ через Шариатский суд Авторхановского района в течение десяти дней со дня его оглашения» не свойственна мусульманскому законодательству, а является, как нам представляется, ичкерийским симбиозом рецепции светской системы правосудия и так называемой шариатской системы правосудия, внедренной в Чеченской Республике Ичкерия в период с 1997 по 1999 г.
Рассмотренный пример конкретного решения шариатского суда самого крупного района столицы Чеченской Республики приводит нас к выводу, что судьи не применяют конкретных норм мусульманского права в части толкования вопросов собственности по гражданским делам, нет вообще судебного толкования как такового. Шариатская судебная система Ичкерии предстает в неразвитом виде в части доктринального понимания судейским корпусом мусульманского права и его конкретной реализации на практике.
Указанное существенное обстоятельство приводило в большинстве случаев к применению в данных судах светских процессуальных норм, которым придается внешняя теологическая оболочка. В целом техническое исполнение процессуальных форм решений шариатских судов Ичкерии рассматриваемого периода аналогично форме решений светских судов.
Мы установили, что в рассматриваемый период не редкими были случаи, когда правоохранительные органы Чеченской Республики Ичкерия игнорировали деятельность шариатских судов. Руководители силовых структур потребовали от своих подчиненных профессионального сотрудничества с шариатскими судами, в связи с переходом республики к полному шариатскому правлению. Генеральный прокурор С. Албаков обязал всех городских и районных прокуроров установить тесные контакты с судьями шариатских судов, координировать работу всех силовых структур и правоохранительных органов в борьбе с преступностью .
О глубоком правовом кризисе в Чеченской Республике Ичкерия свидетельствует указ президента ЧРИ № 128 «О проведении аттестации в правоохранительных и судебных органах республики на предмет наличия работников «с криминальным прошлым». В соответствии с данным указом граждане, имеющие судимость, не могут быть приняты на работу в органы прокуратуры, госбезопасности, шариатские суды, а уже работающим в судах и правоохранительных структурах грозило увольнение.
Ярким эпизодом, свидетельствующем о стагнации правосудия в Чечне, является то, что указ установил минимальный образовательный ценз для работников судов и правоохранительных органов в виде законченного среднего специального образовании.
Основным видом социальных конфликтов в рассматриваемый период в Чечне являлись трудовые споры. 9 из 10 дел, рассматриваемых в шариатских судах республики, были связаны с трудовыми спорами. В этой связи выглядит антиконституционным указ А. Масхадова «Об упорядочении судебного рассмотрения трудовых споров», согласно которому шариатским судам запрещено принимать к рассмотрению заявления граждан Ичкерии об обоснованности их смещения с должности, сделанного по инициативе президента или Парламента ЧРИ. Рассмотрению подлежали лишь жалобы на администрации предприятий и организаций .
Мы всецело солидарны с мнением российского исследователя мусульманского права Л.Р. Сюкияйнена, что шариат – не средство, а цель, которой является достижение высшей справедливости, а жестокость суда не обязательно ведет к ней. Шариат требует взвешенности и холодного расчета, а суетность и тем более самое неистовое поклонение могут только бросить тень на справедливость суда, а творящего произвол судью, по высказыванию Мухаммада (Да благословит его Аллах и приветствует), обречь на вечное горение в аду . Авторитетное мнение ученого заключалось в том, что конечная цель должна быть направлена на достижение справедливости, но не на элемент наведения страха и ужаса. Последнее же стало доминирующим в Чеченской Республике Ичкерия в период с 1996 по 1999 г.
Шариатские суды, сформированные и функционировавшие в Чеченской Республике в период с 1996 по 1999 г., дискредитировали себя в глазах общественности ввиду того, что в большинстве случаев решения принимались непрофессиональными знатоками мусульманского права, что сказывалось на целях правосудия. Следовательно, они не воспринимались большей частью населения в Чечне как справедливый и независимый институт правосудия. Кроме того, в шариатской системе действовали военизированные отряды, которые формально относились к данной системе, но выполняли функции, выходящие далеко за рамки их профессиональных обязанностей.
Общественно-политические события в Чеченской Республике в период с 1994 по 1999 г. приводят к выводу об истинной природе «чеченского шариата». Обращение к шариату и шариатской системе в мировоззрении политического и военного руководства республики было проявлением религиозного радикализма, возникшего и трансформировавшегося из первоначальных идей сепаратизма. Как мы отмечали выше, на начальном этапе создания независимого государства, акцент Д. Дудаевым делался на адатные традиции чеченского народа с сохранением светской направленности республики. Фактически с 1996 г. произошла подмена политических ценностей, когда произошла стремительная переориентация А. Масхадова и военного крыла ичкерийцев на шариат, точнее его демонстрацию в самых негативных проявлениях. Объяснением столь стремительной смены курса ичкерийского руководства в нашем понимании является желание заручиться поддержкой (в первую очередь финансовой) со стороны ближневосточных государств.
Проведенный анализ шариатской системы судоустройства в Чечне 1995– 1999 гг. позволяет сделать следующие выводы:
– ичкерийские власти, постоянно используя в своих идеологических целях такие понятия, как шариат, фикх, шариатское судопроизводство, не относились к ним как к ценностям правовой культуры, призванной стоять на страже интересов законопослушных граждан, а напротив считали их карательным инструментом воздействия на общество и сохранения собственной власти;
– введение шариатского судопроизводства в Чеченской Республике в рассматриваемый период, как нам представляется, было еще и политическим фактором воздействия со стороны режима на ближневосточные государства с целью поиска в их лице экономической и политической поддержки. Однако официальное руководство ближневосточных государств не только не признало режим А. Масхадова, но и всячески осуждало негативные процессы, происходившие в республике в рассмотренный период;
– проведенный анализ организации и деятельности шариатской судебной системы в рассмотренный период приводит нас к выводу о противоречивости нормативно-правовой базы, слабой разработанности нормативно-правовых источников, регулировавшей деятельность шариатских судов;
– шариатские судьи в большинстве своем не имели необходимого теологического образования;
– шариатская судебная система характеризуется своей непоследовательностью, частой сменой судейского корпуса, процессуальной неразработанностью, сказывающейся на слаженности и общем профессионализме, что способствовало выработке устойчивого недоверия у населения к деятельности данной судебной системы, игнорировавшей в своей практике адатное право. Все это в совокупности усугубляло политический кризис между федеральным центром и республикой, находившейся длительное время вне правового пространства российских законов.
Мы предприняли попытку комплексного освещения вопросов организации и отправления шариатского правосудия в Чечне, на территории которой проживали преимущественно чеченцы и ингуши. Данный вариант шариата в его агрессивной форме в купе с политической составляющей был сугубо противопоставлен российскому закону. Однако в самой России в этот же период был субъект федерации в лице Республике Ингушетия, где легально функционировал шариатский суд, выполнявший функцию досудебного органа. Здесь мы наблюдаем совершенно уникальную ситуацию, когда на двух близлежащих друг к другу территориях функционировали две разные модели шариатского права и суда.
Ингушский шариатский суд де-факто берет свое начало в 1993 г., когда на съезде мусульман Республики Ингушетия был образован муфтият. Его структура, состоящая из совета Iалимов, являющегося, по сути, консультативно-совещательным органом аппарата муфтията, осуществляющего организационно-административные функции, имеет институт къада (инг. судья) и кадия. Фактически последние структурные единицы выполняли роль шариатских судей при разрешении конфликтов преимущественно досудебного разбирательства в официальных органах правосудия Республики Ингушетия. Очевидно, что возросший уровень обращений в муфтият Республики Ингушетия граждан с целью разбирательства конфликтов по шариату послужил фактором создания в мае 1999 г. Шариатского суда Республики Ингушетия. Создание данного суда придало ему полномочия практического регулятора таких вопросов, как: решение семейных споров, начиная от бракоразводных, которые в Чечне и Ингушетии сталкиваются с вопросом, с кем из родителей должны оставаться дети, раздел имущества, когда у умершего остаются дети от разных браков, раздел имущества между родственниками; дела, связанные с клеветой, нанесением обид, оскорблений; урегулирование конфликтов возникших на почве дорожно-транспортных происшествий; похищение невест и т. д. Если же при решении дел в муфтияте стороны ограничивались лишь наличием устного решения, то созданный орган в 1999 г. выдавал письменные решения.
При этом нами делается вывод о том, что и письменное, и устное решение дела, рассмотренного по шариату, в среде ингушского общества имело равную силу, так как нарушить его значило пойти против этнических принципов ингушского народа. Следовательно, эти решения имели и продолжают иметь высокую степень реализации в обществе. В условиях маленького территориального пространства и немногочисленного населения республики весть о нарушившем решение шариатского суда разнеслась бы быстро, именно поэтому в Ингушетии не известны такие прецеденты. В 2001 г. шариатский суд прекратил свою работу как орган правосудия. За период своего «официального» существования шариатский суд Республики Ингушетия рассмотрел свыше 1000 дел» . Шариатский суд Республики Ингушетия не только разбирал конкретные дела, но и устанавливал единые на всей территории Ингушетии штрафные санкции в отношении похитителей невест, плату за кровь, сумму калыма. В 1999 г. размер калыма составлял 2 тысячи американских долларов. С 5 июля 2010 г. эта сумма составляет 40 тысяч рублей . Сумма же откупа за кровь составляет 1 000 000 рублей .
Несмотря на официальное отсутствие этого органа в правовой природе Республики Ингушетия; данный орган функционирует как совещательно-консультативный орган и продолжает быть востребованным среди населения Ингушетии. Основными причинами его популярности при сравнении указанного органа с шариатскими судами Ичкерии (1996–1999 гг.), а также официальной системой правосудия, действующей в самой Республики Ингушетия, являются неполитизированность его членов, в то время как в ичкерийских судах они формировались под воздействием военно-административных ресурсов, религиозный и духовный аспект, влияние которого возросло в регионе за последние 20 лет, а также отсутствие судебного затягивания разбираемых дел. Главным же его принципом является исключительная добровольность сторон в рассмотрении дела в данном органе.
Подробный анализ шариатского законодательства Чеченской Республики Ичкерия побуждает нас к аналогичным действиям и применительно к Ингушетии. Если же обратиться к нормативно-правовым актам Республики Ингушетия, в которых фактически разрешалось применение норм адата и шариата при заключении брака, то здесь таковым является единственный подзаконный нормативно-правовой акт: Указ Президента Республики Ингушетия от 19 июля 1999 г. № 166 «О некоторых вопросах государственной регистрации заключения брака» , согласно которому мужчинам в Ингушетии разрешалось заключать до четырех браков, а органы ЗАГС Республики Ингушетия должны были их регистрировать. В п. 3 настоящего Указа было положение о законодательной инициативе, о внесении в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации проекта федерального закона о дополнении ст. 14 Семейного кодекса РФ, исходя из положений настоящего Указа. Де-юре данный указ не имел перспективы на дальнейшее существование в Российской Федерации, поскольку нормы, содержащиеся в нормативных правовых актах субъектов РФ, должны соответствовать федеральному законодательству (части 2 и 5 ст. 76 Конституции РФ), семейное право есть компетенция федерального законодательства, а полигамия в Российской Федерации официально не существует. Реальная же ситуация и в Ингушетии, и в Чеченской Республике была и есть иная, подобные браки имеют широкое распространение. В обоих субъектах муллы заключает браки мужчин со вторыми, третьими женами. Причем данная процедура бывает двух видов: открытая и известная общественности и закрытая – къайлахь там-мах (скрытый договор). Следует подчеркнуть, что отношение к полигамным бракам в этих обществах тоже неоднозначное, так как на практике мало женщин, которые благосклонно относятся к подобным бракам. Здесь речь идет и о женщинах, которых не устраивает статус «второй жены», но и о женщинах, состоящих в браке.
Очевидно, законодательная инициатива президента Республики Ингушетия Р.С. Аушева была цивилизованной попыткой внедрить на официальном уровне сложные вопросы актуальной темы, которая в российском обществе в целом табуирована.
Рассмотренное состояние дел в области применения шариата в двух республиках позволяет сделать вывод о неравнозначности как правопонимания шариата, так и его применения с целью отправления правосудия. Если в Чеченской Республике за период 1996–1999 гг. население фактически устало от формы военно-шариатского управления, то в аналогичный период в Республике Ингушетия отмечается тенденция добровольного обращения в шариатский суд.
§ 4. Восстановление федерального конституционного правового порядка
и юстиции в Чеченской Республике
По нашему убеждению, в исследовании генезиса и развития права и суда в Чечне важное значение имеет исследование этапа ее новейшей истории, в котором происходит полноценное возрождение фактически с нулевого цикла в условиях продолжавшихся в Чеченской Республике военных действий. Наша позиция перекликается с мнением Э. Джабраилова, по мнению которого «в мире нет подобных аналогов, когда параллельно активным военным операциям формировалась судебная власть, главной задачей которой являлась защита конституционных прав, свобод граждан, кем бы они не нарушались» .
Новейшее историко-правовое развитие судебной системы Чеченской Республики неразрывно связано с единой судебной системой Российской Федерации. Началом периода становления современной судебной власти Российской Федерации, по мнению А.М. Исамагомедова, считается 24 октября 1991 г., когда Верховным советом РСФСР была принята «Концепция судебной реформы» .
Принцип разделения властей обеспечивает независимость каждой из ветвей друг от друга, независимость же судебной власти является гарантом правового развития цивилизованного государства.
В основу доктрины разделения властей положена структурная и функциональная самостоятельность законодательных, исполнительных и судебных органов, что позволяет государству следовать по эволюционному пути дальнейшего развития.
Ш. Монтескье в свое время отметил: «Не будет свободы …если судебная власть не отделена от власти законодательной и исполнительной. Если она соединена с законодательной властью, то жизнь и свобода граждан окажется во власти произвола, ибо судья будет законодателем. Если судебная власть соединена с исполнительной, то судья получает возможность стать угнетателем. Все погибло бы, если бы в одном лице или учреждении… были соединены эти три власти» .
Чрезвычайно важно, характеризуя значение судебной власти, в первую очередь подчеркнуть, что права и свободы человека и гражданина, являющиеся непосредственно действующими, определяющими смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти и местного самоуправления, обеспечиваются правосудием (ст. 18 Конституции РФ), осуществляемым судами – органами судебной власти (ст. 118 Конституции РФ).
Согласно ч. 3 ст. 118 Конституции РФ: судебная система Российской Федерации устанавливается Конституцией Российской Федерации и федеральным конституционным законом. Создание чрезвычайных судов не допускается.
Судебная власть – это неотъемлемая потребность гражданского общества в качественном регулировании взаимоотношений внутри конкретного общества с целью торжества справедливости.
23 сентября 1999 г. Президент РФ издал Указ «О мерах по повышению эффективности контртеррористических операций на территории Северо-Кавказского региона Российской Федерации» , предусматривающий создание Объединенной группировки войск (сил) на Северном Кавказе для проведения контртеррористической операции . С этого периода Чеченская Республика находилась в режиме контртеррористической операции (КТО).
Возрождение и становление судебной власти в данном регионе проходило в чрезвычайных условиях продолжавшихся боевых действий. Именно начавшийся политический процесс урегулирования ситуации в Чечне во многом стал точкой опоры в процессе установления мира и безопасности в регионе.
Основополагающим юридическим документом новейшей истории возрождения чеченской государственности в рамках Российской Федерации были два базовых нормативно-правовых акта: Указ Президента Российской Федерации от 8 июня 2000 г. № 1071 «Об организации временной системы органов исполнительной власти в Чеченской Республике» и Указ Президента РФ от 19 января 2001 г. № 52 «О системе органов власти Чеченской Республики», который внес изменения и дополнения в предыдущий указ. Последний в числе названных юридически закрепил права высшего должностного лица Главы Администрации Чеченской Республики без временных ограничений, закрепленных в первом документе.
В связи с проведением антитеррористической операции на Северном Кавказе во второй половине 1999 – 2001 гг. приобрел остроту вопрос о судебном расследовании всех фактов нарушения прав человека в зоне боевых действий и привлечении к судебной ответственности виновных. В рекомендациях Парламентской Ассамблеи Совета Европы для России от 6 апреля 2000 г. и в материалах о положении в Чечне июньского и сентябрьского заседаний ПАСЕ за 2001 г. также указывалось на продолжающееся массовое нарушение прав человека в ходе военного конфликта в Чеченской Республике . Необходимость в эффективной и справедливой судебной власти была не только в осуществлении наказания за уголовные преступления, но и в острой потребности правосудия по многочисленным гражданским вопросам, явившимся следствием многолетнего беззакония и хаоса в Чеченской Республике. К распространенному виду мошенничества, когда на то или иное домовладение или квартиру изготавливались фальшивые ордера и договора, добавились и фальшивые решения судов, датированные периодом с 1995 по 1996 г. Об этом неоднократно упоминалось в докладе Уполномоченного по правам человека в Чеченской Республике за 2006 г.
Представители Совета Европы, посетившие Чечню, неоднократно обращали внимание на необходимость судебного расследования всех фактов нарушения прав человека, убийств и исчезновения людей .
Чеченская Республика в рассматриваемый период особенно остро нуждалась в создании независимой и эффективной судебной власти. В состоянии режима контртеррористической операции в Чеченской Республике начался сложный, опасный, но жизненно важный процесс по созданию органов судебной власти.
Отсчетом времени вторичного возрождения судебной системы в рамках федерального правового поля можно по праву считать встречу от 15 марта 2000 г. представителей Чеченской Республики с исполняющим обязанности Президента Российской Федерации В.В. Путиным, на которой был обозначен вопрос о возобновлении работы судов общей юрисдикции в Чеченской Республике. В конце марта 2000 г. в г. Гудермес состоялось заседание Правительственной комиссии по нормализации общественно-политической ситуации в Чечне, где были рассмотрены вопросы материально-технического обеспечения, финансирования и формирования штатов судов общей юрисдикции. Воссоздание в Чеченской Республике судебной власти было начато во втором полугодии 2000 г. в соответствии с поручением Президента Российской Федерации В.В. Путина от 6 июля 2000 г.
В 2000 г. для формирования судебного корпуса Чеченской Республики на постоянной основе необходимо было наличие представительного органа – Парламента, но учитывая, что органы законодательной власти не были сформированы, для этих целей были привлечены судьи, вышедшие в отставку. На каждого из привлеченных давалось соответствующее заключение Высшей квалификационной коллегии судей РФ, после чего приказом председателя Верховного Суда РФ В.М. Лебедева на них возлагались требования по исполнению обязанностей судей.
Первые суды в Чеченской Республике начали функционировать с 10 ноября 2000 г. Из 57 судей – 12 женщин (из них 2-е – председатели районных судов), 18 человек (русскоязычные судьи) приехали из многих регионов России: Смоленской области, Самары, Саратова, Краснодарского края, Ставропольского края, Осетии, Кабардино-Балкарии .
Суды, как уже отмечалось выше, начали функционировать в чрезвычайно сложных и опасных условиях, многие из них ввиду отсутствия необходимых помещений находились в северной части Чеченской Республики, менее пострадавшей в результате военных действий.
Восстановление судов общей юрисдикции в Чеченской Республике являлось важнейшей предпосылкой быстрого и эффективного обеспечения законности на ее территории, а также реальной защиты прав населения Чеченской Республики, предусмотренных Конституцией Российской Федерации. В соответствии с Федеральным конституционным законом «О судебной системе Российской Федерации» судебная власть в республике должны была быть представлена Верховным Судом Чеченской Республики и 15 районными судами .
Согласно данной программе предполагалось для строительства зданий судов и жилья для судей, а также для содержания судов общей юрисдикции Чеченской Республики затратить «105,07 млн. рублей, в том числе 69,97 млн. рублей – на восстановление и строительство зданий судов, 35,1 млн. рублей – на обеспечение деятельности судов, включая обеспечение безопасности судей и защиту зданий судов» .
Внимание также предполагалось уделить восстановлению объектов уголовно-исполнительной системы. В целях обеспечения функционирования судебной системы Чеченской Республики предусматривалось «восстановление следственного изолятора № 3 и исправительной колонии № 2 в пос. Чернокозово (общий объем затрат – 70 млн. рублей)» .
23 марта 2003 г. был проведен референдум по обсуждению проекта Конституции Чеченской Республики. На всенародном референдуме была принята Конституция Чеченской Республики, заложившая основы дальнейшего стратегического развития.
Государственная власть в Чеченской Республике реализуется посредством разделения ее на законодательную, исполнительную и судебную ветви, каждая из которых является самостоятельной.
Структурно Конституция Чеченской Республики состоит из 2 разделов, 9 глав, 112 статей. Как и практически во всех конституциях республик Северного Кавказа (за исключением Республики Северная Осетия-Алания, где положения о судебной власти закреплены в 8 главе), в Конституции Чеченской Республики судебной власти отведена глава 7 .
Впервые в новейшей истории Чеченской Республики нами проведен постатейный комментарий Конституции Чеченской Республики в части, касающейся главы 7 «Судебная власть, прокуратура, адвокатура и нотариат» с учетом изменений, внесенных: на референдуме Чеченской Республики от 2 декабря 2007 г. (КЗ ЧР от 02.12.2007 № 2-РКЗ); Конституционным законом Чеченской Республики от 23.07.2010 № 3-РКЗ; Конституционным законом Чеченской Республики от 02.09.2010 № 4-РКЗ .
Конституционное закрепление основ справедливого правосудия находит свое отражение в ст. 96, согласно которой правосудие в Чеченской Республике осуществляется только судом. Создание чрезвычайных судов и судов, не предусмотренных федеральным конституционным законом, не допускается; судебная власть осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства; на территории Чеченской Республики действуют федеральные суды, Конституционный Суд Чеченской Республики, мировые судьи Чеченской Республики; никакой другой орган, должностное или иное лицо не вправе брать на себя функции судебной власти.
Принципы судейской деятельности закреплены в ст. 98 Конституции Чеченской Республики: судьи независимы и подчиняются только Конституции Российской Федерации и федеральному закону, а также руководствуются Конституцией Чеченской Республики и законами Чеченской Республики.
Судьи несменяемы, они назначаются на должность в установленном федеральным законом порядке, а мировые судьи назначаются (избираются) также в порядке, установленном законом Чеченской Республики. Полномочия судьи могут быть прекращены или приостановлены не иначе как в порядке и по основаниям, установленным федеральным законом.
Судьи неприкосновенны, они не могут быть привлечены к уголовной ответственности иначе как в порядке, установленном федеральным законом.
Наряду с судами общей юрисдикции в Чеченской Республике начал работать Грозненский гарнизонный военный суд (вышестоящая инстанция – Северо-Кавказский военный окружной суд в Ростове-на-Дону), рассматривающий преступления военнослужащих, где работает восемь судей (по штату положено десять).
До создания в Чеченской Республике гарнизонного суда все дела по преступлениям, совершенным военнослужащими, направлялись в Северо-Кавказский окружной военный суд, расположенный в Ростове. А также в гг. Батайск, Пятигорск и Астрахань .
С 1 сентября 2003 г. – со дня начала работы Грозненского военного гарнизонного суда – было рассмотрено более 600 уголовных дел в отношении военнослужащих. По 95% случаев из них был вынесен приговор, при этом ни одного оправдательного. Примерно 5% из них – это преступления, совершенные в отношении мирных жителей .
В соответствии с Федеральным конституционным законом № 1-ФКЗ от 23.06.1999 г. «О военных судах Российской Федерации» и решением президиума Северо-Кавказского окружного военного суда к территориальной подсудности Грозненского гарнизонного военного суда относятся воинские части и учреждения Вооруженных Сил Российской Федерации, других войск, воинских формирований и органов, дислоцированных на территории Чеченской Республики .
В предыдущем параграфе мы рассмотрели криминогенную ситуацию в Чеченской Республике за 1999 г. Как нам представляется, необходим сравнительный анализ криминогенной ситуации в период восстановления федерального конституционного правового порядка и юстиции в Чеченской Республике за период 2003–2008 гг. Общее число преступлений в указанный период, зарегистрированных на территории Чеченской Республики, сократилось на 36,4% (с 17188 преступлений до 4573), в том числе тяжких и особо тяжких на 63,3% (с 3689 до 1353), умышленных убийств – на 84,4% (с 705 до 110), разбойных нападений – на 87,5% (с 296 до 37). Количество зарегистрированных преступлений, совершенных с применением огнестрельного оружия, снизилось за указанный период на 82,8% (с 296 до 37) .
В 2008 г. правоохранительными органами на территории ЮФО было раскрыто 211 743 преступления (-4,5%; по России – -3,5%), установлено 156 002 (-4,7%) лица, их совершивших. В Чеченской Республике отмечался один из наиболее высоких уровней общей раскрываемости (количество раскрытых преступлений превысило остаток нераскрытых в 4,6 раза). Раскрыто 3822 преступления (-18,9%), общая раскрываемость составила 87,9%. Однако уровень раскрываемости убийств и покушений на убийство в Чеченской Республике составил 32,0%, что ниже показателей других регионов ЮФО и общероссийского (73,1% и 85,1% соответственно) .
Как отмечает А.Л. Ситковский, в 2008 г. «органами и подразделениями МВД по Чеченской Республике направлено в суд 710 уголовных дел по преступлениям экономической направленности (-43,1%), к уголовной ответственности за совершение экономических преступлений привлечено 407 лиц (-55,2%)» .
Примечательно будет отметить, что общая криминогенная ситуация после 2003 г. стала более благоприятной. Так, «если, в 2003 г. в республике было совершено 327 террористических актов, то в 2008 не допущено совершения ни одного теракта» . Несмотря на то, что эта тенденция несколько изменилась в последующие годы, в целом криминогенная ситуация в Чеченской Республике более стабильная нежели в других субъектах Северо-Кавказского федерального округа.
В Чеченской Республике среди лиц, выявленных за совершение преступлений, преобладают лица мужского пола, удельный вес женщин относительно невелик и в период с 2000 по 2008 г. не превышал в среднем 25%. По возрастной шкале осужденные распределились следующим образом: 26% в возрасте 18–29 лет, 39% – 30–39 лет, 32% – 40–50лет… 63% осужденных состоят в браке, холостыми являются 23%, разведенными – 12%. У менее четверти респондентов дети отсутствуют, одного-двух детей имеют около 64% .
Если руководствоваться цифрами, то выходит, что на скамью подсудимых за совершенные преступления попадают преимущественно люди зрелого возраста.
Судебная статистика является универсальным зеркальным мерилом, отражающим степень ее количественной эффективности, в связи с этим считаем целесообразным отражение статистической информации Верховного Суда Чеченской Республики в рамках настоящего исследования для получения итоговых выводов.
С 2000 по 2003 г. в Чеченской Республике было рассмотрено 4349 уголовных, 28831 гражданское, 1992 административных материала. 39026 граждан обращалось в соответствующие суды за защитой своих прав и интересов, 51275 побывало на личном приеме у судей. За это же время кассационной инстанцией рассмотрено 173 уголовных и 25 гражданских дел .
С момента начала функционирования судов в течение двух последующих лет были возбуждены три уголовных дела в связи с нападением на судей .
К 2008 г. в Чеченской Республике работало 15 судов районного звена и Верховный Суд Чеченской Республики, где из 109 предусмотренных по штату судей отправляют правосудие 100 судей, из них 23 судьи Верховного Суда и 77 судей районного звена, 1 человек привлечен к исполнению обязанностей судьи в порядке ст. 7-1 «Закона о статусе судей РФ». Количественная нагрузка отрицательно влияет на сроки и качество рассмотрения дел, поскольку каждый судья в Чеченской Республике сталкивается с недостатком времени для изучения рассматриваемого дела и анализа закона, надлежащего применению при рассмотрении конкретно к данным делам» .
Проанализированные нами статистические данные деятельности судов в Чеченской Республике за 2008 г. наглядно демонстрируют, что в производстве судов республики находилось 2238 уголовных дел (в сравнении с 2007 г. за тот же период их число составило 2971 дело), рассмотрено с постановлением приговоров было 1713 дел, осуждено 1845 лиц (в 2007 г. рассмотрено 2232 дела, осуждено 2446 лиц). Возвращено прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ 46 дел (в 2007 г. было возвращено прокурору 73 дела), прекращено 301 дело (в 2007 г. их число составило 374 дела) и остаток на конец отчетного периода составил 153 дела (в 2007 г. в остатке было 199 дел). По приговорам судов осуждено 1845 человек, из которых совершили преступления небольшой тяжести 461 лицо, преступления средней тяжести – 862 человека, тяжкие преступления – 388 лиц и особо тяжкие преступления совершено 134 лицами. Из числа осужденных к реальной мере наказания в виде лишения свободы приговорено 784 лица, что составляет к общему числу осужденных 42,5% (в 2007 г. было осуждено реально к лишению свободы 913 человек, или 37,3%), условная мера наказания на основании ст. 73 УК РФ определена 708 лицам, или 38,4% (в 2007 г. осуждено условно 862 человека, или 35,2%), к исправительным работам приговорено 19 человек, или 1,0% (в 2007 г. – 8 человек, или 0,3%), подвергнуто штрафу 334 лица, или 18,1% (в 2007 г. – 649 лиц, или 26,5%) и оправдано 18 человек (в 2007 г. – 35 человек).
В рассматриваемый период по первой инстанции Верховным Судом Чеченской Республики рассмотрено 31 уголовное дело в отношении 56 лиц, с постановлением приговора – 25 уголовных дел на 45 лиц (в 2007 г. было рассмотрено 71 дело в отношении 135 лиц, с постановлением приговора – 67 уголовных дел в отношении 129 лиц). Вынесено 16 частных определений (постановлений).
Особо следует отметить, что все дела, рассматриваемые Верховным Судом Чеченской Республики по первой инстанции, относятся к категории тяжких и особо тяжких преступлений и их разрешение связано с крайне сложными, объективными факторами, имеющими место в Чеченской Республике. В 2008 г. в производстве судов республики находилось 26546 гражданских дел, из которых рассмотрено 26118 дел, в том числе по трудовым спорам – 3166 дел, особого производства – 8214 дел и по жилищным спорам – 2028 дел (в 2007 г. за тот же период было рассмотрено 19274 дела).
За 2008 г. в судах Чеченской Республики было рассмотрено 9484 административных дела (в 2007 г. было рассмотрено 8887 административных дел). Разрешено 924 ходатайства об избрании и продлении меры пресечения в виде заключения под стражу (в 2007 г. их число составило 1253). За указанный период в кассационном порядке рассмотрено: 400 уголовных дел, по которым отменено 98 и изменено 27 приговоров, что составляет 68,8% от числа обжалованных дел (в 2007 г. было обжаловано 464 приговора, из них отменено 77 и изменено 25, стабильность составила 72,4%); 524 гражданских дела, из которых отменено 138 решений, изменены 2, что составляет 73,3% от числа обжалованных дел (в 2007 г. было обжаловано 344 решения суда, из которых 122 отменено, что составило 64,5%).
За рассматриваемый период число надзорных жалоб составило 316 по уголовным делам (в 2007 г. их число составило 373 жалобы) и 410 надзорных жалоб по гражданским делам (в 2007 г. было 919 жалоб). По результатам проверки возбуждено 35 уголовных и 21 гражданское дело (надзорные производства), дела были переданы на рассмотрение Президиума Верховного Суда ЧР. Из 35 уголовных дел 33 жалобы удовлетворены, 2 отклонены. Из 21 гражданского дела, бывших предметом рассмотрения Президиума, 19 удовлетворены, 2 отклонены.
При анализе среднемесячной нагрузки рассматриваемых дел на одного судью в Чеченской Республике за 2008 г. данные показатели составляют по уголовным делам 2,2 дела, а по гражданским – 34,9 дел (в 2007 г. этот показатель составлял по уголовным делам 3,3 дела, по гражданским – 28,2 дела).
По сравнению с 2007 г. в 2008 г. сократилось число уголовных дел, поступивших в суды, на 697 дел .
В совокупности данные показатели отправления правосудия существенно сказались на общих итоговых показателях работы судов Чеченской Республики в 2008 г.
Исследуя причины ошибок, допускаемых при разрешении уголовных дел, в самих судах Чеченской Республики данный факт мотивируют низким качеством предварительного следствия, что в определенной степени соответствует действительности. Однако, по мнению Председателя Верховного Суда Чеченской Республики З. Заурбекова, «существует еще и проблема некомпетентности самих судей, которые сами недостаточно подготавливаются к рассмотрению дел. В 2008 г. судами республики были возвращены прокурорам в порядке ст. 237 УПК РФ 46 дел» .
В первом полугодии 2010 г. мировыми судьями Чеченской Республики в рассматриваемый период было рассмотрено 7357 административных материалов. Принято 3610 граждан .
В суды Чеченской Республики «за период с 2001 по 1 ноября 2010 года поступило и было рассмотрено более 25 тысяч уголовных дел, более 250 тысяч гражданских дел и административных материалов, рассмотрено около 10 тысяч ходатайств в порядке ст.ст. 108, 109 УПК РФ. Судебными коллегиями по уголовным и гражданским делам Верховного Cуда Чеченской Республики рассмотрено около 3 тысяч жалоб и представлений на приговоры судов и более 3 тысяч жалоб и представлений на решения судов по гражданским делам. Принято на личном приеме более 200 тысяч граждан. Согласно штатному расписанию в республике предусмотрено 110 федеральных судей, сейчас назначены Указом Президента РФ на должности судей 104 человека .
10 июня 2003 г. возобновил (ведомство было создано в 1995 г.) свою работу на территории Чеченской Республики Арбитражный Суд. Арбитражный Суд Чеченской Республики относится к первому уровню системы арбитражных судов.
Структурно Арбитражный Суд Чеченской Республики состоит из коллегии по рассмотрению споров, возникающих из административных правоотношений, и коллегии по рассмотрению споров, возникающих из гражданских и иных правоотношений. К их компетенции относится рассмотрение всех дел в первой инстанции, которые подведомственны арбитражным судам в Российской Федерации. Арбитражный Суд Чеченской Республики изучает и обобщает судебную практику, анализирует судебную статистику, разрабатывает предложения по совершенствованию законов и иных нормативных правовых актов.
Арбитражным Судом Чеченской Республики только за 1 год своей деятельности было разрешено 149 дел, в 2007 г. их количество достигло 1456.
За 5 месяцев 2008 г. разрешено 597 дел, т. е. почти столько же, сколько за весь 2006 г. Лишь за период с 2003 по 2008 г., т. е. за 5 лет, было разрешено более 4500 дел .
Сравнительный анализ работы данного суда за 2003 и последующие годы свидетельствует о следующих показателях: в 2003 г. – 149 дел, в 2007 г. их количество достигло уже 1456 дел. Увеличение числа обращений в Арбитражный Суд является безусловным показателем функционирования судебной системы, роста доверия населения к ней .
Нами установлено, что функционирование судебной власти в Чеченской Республике является позитивным фактором общего социально-политического климата. Однако судебная система Чеченской Республики далека от совершенства. Проблемы коррупции, протежирования интересов свойственны в целом не только Чеченской Республике, но и весьма распространенное явление в Российской Федерации. За каждым из вынесенных приговоров и решений стоят человеческие судьбы, ответственность за неправомерность вынесенных решений лежит на обществе. Если же в периоды сначала дудаевского правления, а затем и масхадовско-басаевской вакханалии, царившей в республике, судебную систему считали абсолютно зависимой и непрофессиональной, то современная ситуация, когда вроде бы судебная власть имеет все атрибуты демократического строя, существует серьезная проблема, выраженная в том, что общество и судебные институты Чеченской Республики сталкиваются с аналогичными проблемами исторического прошлого, только в более завуалированной форме. Это обстоятельство, по нашему мнению, заставляет обращаться вопреки конституционным основам к адатно-шариатской системе правосудия, параллельно существующей в чеченском обществе, с целью поиска ненайденной справедливости.
Коррупция, протекционизм и неправильное судебное толкование, имеющие место в работе судов, существенно мешают судебной системе Чеченской Республики быть действительно независимой и эффективной.
Во время исследования среди обнаруженных факторов, влияющих на эффективность судебной системы, особое внимание, по нашему мнению, следует обратить на неправильное судебное толкование, поскольку оно сказывается на конечной цели – обнаружении истинного смысла нормы права. Общеизвестно, что среди существующих видов толкования закона приоритетное место имеет судебное толкование. Данный вид толкования дается судом при применении нормы закона по конкретному делу, и обязательно оно только в отношении обозначенного дела. В ходе обобщения судебной практики Ленинского районного суда г. Грозный из общего числа вынесенных приговоров в 2006 г. было обжаловано и направлено на рассмотрение кассационной инстанции 29, из которых 4 (т. е. 14%) были отменены. В целом по Чеченской Республике в 2006 г. в кассационном порядке Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ по кассационным представлениям и жалобам рассмотрено 77 дел, из них отменены 14 приговоров (18%) в отношении 36 лиц и изменено 16 (21%) в отношении 21 лица .
Выше нами рассмотрена количественная составляющая в деятельности судов. Анализируя вопросы качественного характера, обозначим, что подавляющее большинство судейских ошибок, связанных с неправильным применением норм закона, наблюдалось по делам, рассмотренным в судах 1-й инстанции. Результатом этих ошибок становились отмена или изменение приговоров. Среди доминирующих оснований отмены приговоров являлись нарушения и неправильное применение материального закона, статей УПК РФ: 11, 42, 73, 88, 291, 292, 305, 307.
Практически аналогичная ситуация наблюдается и при рассмотрении гражданских дел. Наиболее распространенными гражданскими делами, разбираемыми в судах Чеченской Республики с 2001 г., являются споры по жилищным вопросам.
Как показывала практика прошлых лет, мошенниками в Чеченской Республике использовались фальшивые решения, вынесенные судьями, которых в настоящий момент нет в живых.
Нельзя не согласиться с выводами, отраженными в Бюллетене № 1 Правозащитного Центра «Мемориал». Проблема, с которой сталкиваются жители ЧР в гражданском судопроизводстве, – это сроки рассмотрения и разрешения гражданских дел. В соответствии со ст. 154 ГПК РФ гражданские дела должны быть рассмотрены и разрешены судом до истечения двух месяцев со дня поступления заявления в суд, а мировым судьей – до истечения месяца со дня принятия заявления к производству. В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 24 августа 2003 г. (с последующими изменениями и дополнениями) «О сроках рассмотрения уголовных и гражданских дел судами Российской Федерации» обращено внимание судов на важность соблюдения установленных законом сроков производства по уголовным и гражданским делам во избежание существенных нарушений конституционных прав граждан на судебную защиту . Разбирательству по гражданским делам в судах
Чеченской Республики в исследуемый период характерно нарушение процессуальных сроков, что ведет к нарушению конституционного права граждан на судебную защиту, а в более конкретном широком правоприменительном аспекте – к несоблюдению ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Среди основных причин нарушения сроков рассмотрения дел в судах Чеченской Республики являются: ненадлежащая подготовка дел, влекущая необоснованное отложение судебного разбирательства, ненадлежащее извещение лиц, участвующих в деле, о времени и месте судебного заседания, длительность доставки судебных извещений о времени и месте судебного заседания, ненадлежащее качество дознания и предварительного следствия по уголовным делам, неявка в судебные заседания без уважительных причин адвокатов, назначенных в соответствии со ст. 51 УПК РФ.
Необходимо отметить, что на начальном этапе возрождения судебной системы в Чечне ей свойственна, на наш взгляд, определенная некомпетентность части судейского корпуса, который был сформирован в короткий период из лиц, ранее работавших в основном в правоохранительной системе или командированных в республику из других регионов, что порождало пробелы в отправлении закона. В данном случае также как и при вынесении приговоров по уголовным делам нередки случаи принятия заведомо неправильных решений. Здесь прослеживается еще и историческая параллель с прошлым, где мы отмечали подобные моменты в организации деятельности Горских словесных судов в Чечне в царский период времени.
В результате исследования нами изучены существенные проблемы по деятельности судов Чеченской Республики. Жители ЧР сталкивались с несоблюдением процессуальных сроков по обращениям в суд с жалобой на действия (бездействия) следователей, дознавателей и прокуратуры в порядке ст. 125 УПК РФ.
Нарушение процессуальных норм закона приводило к тому, что в период с 2000 по 2009 г. более 60% приговоров, являвшихся предметом обжалования, отменялись кассационной и надзорной инстанциями, около 30% решений по уголовным делам отменялись из-за несоблюдения норм материального права и более 10% судебных решений отменялись в связи с неправильным оформлением протоколов судебного заседания, большое число дел в судах Чеченской Республики отменялось в связи со слабой детальной исследованностью дел.
В числе негативных обстоятельств деятельности судов на начальном этапе возрождения судебной системы следует еще раз особо отметить, что определенное число судей Чеченской Республики являлись в прошлом работниками правоохранительных органов, следовательно, ввиду их узкой профессиональной специализации проявлялось слабое знание гражданского права и процесса, необходимое для разбирательства и решения гражданских дел.
В процессе работы над данным исследованием мы обнаружили еще один примечательный фактор. Нередкими для Чеченской Республики являются ситуации, когда близкие родственники судей являются или являлись адвокатами, что могло быть использовано в служебной деятельности заинтересованных лиц.
В Чеченской Республике, как, впрочем, и в других республиках Северного Кавказа, обозначенные проблемы имеют еще и специфическую особенность в виде национального менталитета.
Поиск и привлечение родственных уз с попыткой вмешаться в судебный процесс являются крайне негативными факторами стагнации для судебной системы и беспристрастного отправления правосудия.
Эти проблемы волнуют и самих носителей правосудия, в частности, Председатель Верховного Суда Чеченской Республики З. Заурбеков, давая оценку суду присяжных, объективно отмечал, что «трудности, с которыми сталкиваются присяжные заседатели, в основном связаны с менталитетом нашего народа. …Нередко сами присяжные заседатели отказываются участвовать в процессах, приходится вызывать других, заменять» .
Попытка борьбы с этим фактором путем включения в судейский корпус представителей из других регионов страны, на наш взгляд, не устраняет проблему, нет принципиальных гарантий, что данная «коррозия» не постигнет и прикомандированных.
Бороться с этими проявлениями, по нашему убеждению, необходимо путем применения контрмер, а именно народного контроля со стороны общественных и правозащитных организаций. В гражданском обществе правозащитные организации – это всевидящее око общества, следовательно, и судебная система должна быть в зоне их постоянного внимания.
Деятельность судов Чеченской Республики на современном этапе ориентирована на постоянное повышение уровня отправления правосудия. Эффективность и справедливость правосудия во многом зависят от уровня обеспечения права каждого на справедливое публичное судебное разбирательство в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона, включая право на исполнение судебных актов. Процесс реализации названных условий определяет само понятие права на судебную защиту в контексте Конвенции о защите прав человека и основных свобод, что требует от судей российских судов, куда входят и суды, действующие на территории Чеченской Республики, неукоснительного ее соблюдения. При этом для осуществления на практике этих требований должны быть созданы соответствующие условия на государственном уровне, позволяющие судам и судьям стабильно и эффективно осуществлять свои полномочия в регионах. Одним из ключевых условий в этом процессе, на наш взгляд, является законодательное обеспечение судебной деятельности.
В Российской Федерации за последние десять лет существенно обновилось законодательство, определяющее судоустройство, судопроизводство в российских судах, статус судей, а также законодательство, применяемое при рассмотрении конкретных дел.
При модернизации законодательства, регулирующего судебную власть, не изменяется главное, во имя чего она существует, – это обеспечение защиты гарантированных Конституцией Российской Федерации прав граждан и юридических лиц. Отправление правосудия – это сложный, последовательный процесс принятия законного, обоснованного и окончательного решения, исходя из того, что суд является последней инстанцией в обеспечении прав и интересов граждан Российской Федерации.
Вопрос комплектования судов Чеченской Республики профессионально подготовленными судьями и работниками аппаратов судов республики является главной, не теряющей своей актуальности проблемой, требующей компетентного комплексного решения, основанного на анализе исторического прошлого и настоящего.
Нормативно-правовое закрепление деятельности Конституционного Суда Чеченской Республики берет свое начало с принятием 24 мая 2006 г. Республиканского конституционного закона «О Конституционном Суде Чеченской Республики» № 2-РКЗ (с изменения и дополнениями, принятыми республиканскими конституционными законами от 25 августа 2006 г. № 5-РКЗ «О внесении изменений и дополнений в Конституционный Закон Чеченской Республики», № 2-РКЗ 24.05.2006 г. «О Конституционном Суде Чеченской Республики», 6 октября 2006 г. № 6-РКЗ, 15 ноября 2006 г. № 8-РКЗ и 14 июля 2008 г. № 1-РКЗ).
Конституционный Суд Чеченской Республики состоит из 5 судей. Полномочия судьи Конституционного Суда Чеченской Республики не ограничены определенным сроком. Предельный возраст пребывания в должности судьи Конституционного Суда Чеченской Республики – семьдесят лет .
Конституционный Суд Чеченской Республики относится к судам субъекта Российской Федерации, следовательно, его финансирование осуществляется за счет бюджета Чеченской Республики .
В результате исследования нами установлено, что граждане Чеченской Республики практически не обращаются в Конституционный Суд Чеченской Республики, и ситуация практически аналогична той, о которой в свое время говорила известный в Дагестане специалист по конституционному праву Д. Пирбудагова: «Конституционный Суд РД на практике не оставался безразличным к нарушениям законности только по той причине, что к нему не обращаются уполномоченные на то органы и лица» .
В рамках данного исследования особое место, на наш взгляд, занимает изучение становления и дальнейшего функционирования института мировых судей. В 2008 г. началось формирование института мировой юстиции в Чеченской Республике. На должности мировых судей Квалификационной коллегией судей Чеченской Республики на тот период были рекомендованы 58 человек, из них Постановлением Парламента Чеченской Республики были назначены 39 человек.
В соответствии со ст. 101 Конституции ЧР мировые судьи являются судьями общей юрисдикции Чеченской Республики и входят в единую судебную систему Российской Федерации. Полномочия, порядок деятельности мировых судей и порядок создания должностей мировых судей устанавливаются федеральными законами, а порядок их деятельности – также законами Чеченской Республики.
В соответствии с ч. 4 ст. 4 Федерального конституционного закона от 31.12.96 г. «О судебной системе Российской Федерации» мировые судьи являются судьями общей юрисдикции субъектов Российской Федерации и представляют республиканскую судебную власть, но при этом входят в единую судебную систему Российской Федерации и обладают единым статусом с другими судьями. В соответствии с законодательством Российской Федерации отбор кандидатов на должность мирового судьи Чеченской Республики осуществляется на конкурсной основе. Парламент Чеченской Республики в течение тридцати дней со дня поступления представления Президента Чеченской Республики принимает решение о назначении представленной кандидатуры на должность мирового судьи либо об отклонении данной кандидатуры согласно Закону о мировых судьях в Чеченской Республике (в ред. Закона ЧР от 27.07.2010 г. № 28-РЗ).
В пределах своих полномочий мировые судьи рассматривают уголовные дела о преступлениях небольшой тяжести, большую часть гражданских и административных дел.
На территории Чеченской Республики создано 66 мировых участков. Создание судебных участков и должностей мировых судей регулируется Законом Чеченской Республики от 18 марта 2008 г. № 5-HP «О создании судебных участков и должностей мировых судей в Чеченской Республике», Законом Чеченской Республики от 19 марта 2008 г. № 7-РЗ «О создании судебных участков и должностей мировых судей в Чеченской Республике». Порядок прекращения, приостановления полномочий мирового судьи регулируется Законом о мировых судьях в Чеченской Республике (в ред. Закона ЧР от 27.07.2010 г. № 28-РЗ) .
Федеральное законодательство о мировых судьях является базой для развития законодательства субъектов Российской Федерации. В Чеченской Республике Закон «О мировых судьях в Чеченской Республике» № 28-РЗ был принят 27.09.2006 г. и вступил в действие с 1 января 2007 г. Его структура в основном соответствует структуре аналогичного акта федерального уровня. На сегодняшний день в Чеченской Республике функционирует 66 судебных участков и столько же мировых судей, а в других регионах Российской Федерации, к примеру: на 2002 г. в Омской области на 97 судебных участков не было ни одного мирового судьи, в г. Москва – 384 судебных участка и 27 мировых судей, в Ленинградской области – 75 судебных участков и 9 мировых судей . Отметим также определенное своеобразие в законодательном регулировании функционирования деятельности мировых судей. Оно состоит в том, что полномочия, порядок деятельности мировых судей, порядок наделения и прекращения их полномочий регулируются Конституцией Российской Федерации, Конституцией Чеченской Республики, Федеральным конституционным законом «О судебной системе Российской Федерации» от 31 декабря 1996 г. № 1-РКЗ (в редакции от 05.04.2005 г.) и «О Конституционном суде Российской Федерации» от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ (в редакции от 05.04.2005 г.), Законом Российской Федерации «О статусе судей» от 26 июня 1992 г. № 3132-1 (в редакции от 05.04.2005 г.), федеральным Законом «О мировых судьях в Российской Федерации» от 17 декабря 1998 г. № 188-ФЗ (в редакции от 05.04.2005 г.), законом «О мировых судьях в Чеченской Республике» № 28-РЗ (был принят 27.09.2006 г. и вступил в действие с 1 января 2007 г.) и др.
Порядок же осуществления правосудия мировыми судьями определяется федеральным законом. Вместе с тем, в части, касающейся осуществления правосудия по делам об административных правонарушениях, данный порядок может устанавливаться также законами Чеченской Республики, последнее объясняется тем, что согласно ст. 72 Конституции РФ, которая относит административное и административно-процессуальное законодательство к предметам совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов. Организационное обеспечение деятельности мировых судей осуществляется Управлением судебного департамента при Верховном суде Российской Федерации в Чеченской Республике.
Возникновение и успешное функционирование мировых судов как в Чеченской Республике, так и в целом по стране является существенным эффективным фактором судебного реформирования.
С появлением мировых судов на территории Чеченской Республики уменьшилась загруженность федеральных судей районных судов. Только за 1-е полугодие 2009 г. общее число рассмотренных дел мировыми судьями Чеченской Республики составило 20206, уголовных – 244, гражданских – 13628, административных – 5084 . Для сведения в Российской Федерации в 2003 г. мировые судьи рассмотрели около 288 тыс. уголовных дел. В этом же году мировыми судьями в целом по стране было рассмотрено 2 млн. 995 тыс. гражданских дел, что составляет 55% от общего их числа, рассмотренных судами общей юрисдикции всех уровней (тогда как в 2001 г. мировые суды рассмотрели всего 24% гражданских дел). Значительный рост числа обращений граждан в мировые суды является объективным показателем растущего доверия населения к судебной власти . В то же время появление мировых судей позволяет сосредоточить внимание федеральных судов на рассмотрении дел значительной сложности, имеющих повышенное общественное значение.
В г. Грозный, который территориально состоит из 4 районов, функционируют 18 судебных участков. Наибольшее число судебных участков после столицы Чеченской Республики находится в Гудермесском и Грозненском районах – по 6 судебных участков, наименьшее количество судебных участков в 3 районах Чеченской Республики – Шатойском, Шаройском, Итум-Калинском районах – по 1 судебному участку.
Обращаясь к историческим сведениям мировых судов на территории Терской области, следует отметить, что в 1871 г. число участковых мировых судей было 8, а к 1914 г. их число достигло 15 .
В связи с тем, что федеральное законодательство не препятствует установлению субъектами дополнительных требований к мировым судьям, на наш взгляд, учитывая некоторые национальные особенности, необходимо включить в соответствующий закон Чеченской Республики некоторые новые положения. В частности, о языке судопроизводства и делопроизводства, поскольку для местных судов (а мировой суд является местным) этот вопрос имеет важное значение.
Мы предлагаем внести пункт об обязательном месте проживания судьи на территории района, где он работает или будет работать. Объясняется это тем, что знание обстановки на местах позволит принимать действительно справедливые решения.
Для Чеченской Республики наличие мировых судов имеет важное значение, поскольку оно эффективно способствует укреплению законности и правопорядка в Чеченской Республике и при этом является фактором, влияющим на укрепление единой судебной системы в целом по Российской Федерации.
В результате исследования установлено, что с введением института мировой юстиции в Чеченской Республике нагрузка на районные суды значительно уменьшилась, все дела об административных правонарушениях (за исключением лишь некоторых), уголовные дела, наказание по которым не превышает трех лет лишения свободы, и подавляющее большинство гражданских дел рассматриваются мировыми судьями.
До 2010 г. Чеченская Республика была единственным субъектом Российской Федерации, где не был создан, а, следовательно, не функционировал суд присяжных. Однако с 22 января 2010 г. в Чеченской Республике суды присяжных считаются сформированными. В основной список вошли 6040 кандидатов, в запасной – 1200 человек.
Среди причин столь длительного отсутствия в Чеченской Республике суда присяжных являлось отсутствие избранных органов муниципальной власти. Согласно российскому законодательству именно они обязаны формировать коллегию присяжных заседателей.
В сформированный суд присяжных в Чеченской Республике вошли представители самых различных слоев населения, к примеру, в их числе есть люди, в свое время пострадавшие от действий членов незаконных вооруженных формирований.
Необходимость в суде присяжных в Чеченской Республике нами рассматривается с двух основных позиций. С одной стороны, это функциональная обязанность субъекта федерации, с другой – степень его действительной эффективности. Необходимо задуматься будет ли данный институт эффективным в Чеченской Республике?
Анализ мнений, звучащих до его создания и уже после создания, приводит нас к выводу о том, что главная цель его создания в конечном итоге может быть недостигнута.
В 2006 г. член Комитета Совета Федерации по обороне и безопасности, представитель в СФ от Правительства Республики Ингушетия И. Костоев отмечал: «Ни чеченское, ни ингушское, ни какое другое национальное образование, входящее в состав РФ, не готово к суду присяжных. Эти общества… разделены на фамильно-клановые части, где все друг друга знают. Поэтому о какой объективности их вердикта можно говорить?»
Деятельность сформированного суда присяжных в Чеченской Республике подверглась критике уже в более поздний период со стороны официальных властей Чеченской Республики, ввиду того, что «бандитов, террористов, убийц освобождают прямо из зала суда. Этому своей беспринципностью содействуют и следователи, и судьи. И террорист выходит из зала суда безнаказанным» .
Учитывая специфику данного исследования, считаем целесообразным обратиться также к историческому прошлому, связанному с отношением установления суда присяжных на Северном Кавказе в имперский период, поскольку в нем мы находим прямую историческую параллель с новейшей историей. Наместник Кавказский, обращаясь к царю, просил о следующем: «В виду не существования на Кавказе земских учреждений, благоволили повелеть, чтобы впредь до времени, назначение мировых судей производилось от правительства, и дела уголовные решались без содействия суда присяжных» .
Введение суда присяжных в Чеченской Республике стало заключительным этапом в повсеместном установлении в Российской Федерации данного института.
С введением суда присяжных в Чеченской Республике можно считать, что процесс структурного возрождения судебной системы в Чеченской Республики в соответствии с федеральным законодательством завершен.
Учитывая историко-юридический характер выполняемого нами исследования, считаем важным отметить, что суд присяжных в той современной процедурной форме, в которой он формируется и функционирует, несмотря на некоторую схожесть в конечных целях с адатским судом, по форме и содержанию все же диаметрально разнится с последним. Во-первых, в современном суде присяжных нет ограничений по половому признаку, а в адатском суде чеченцев и ингушей не было общеизвестного прецедента, когда судьей была женщина. Во-вторых, адатский суд предполагал, что кандидат в кхелахой (судьи) должен знать адатное право, правильно применить его в самых сложных ситуациях, в то время как в жюри присяжных не всегда входят люди с правовой подготовкой.
Важным событием в общественно-политической жизни Чеченской Республики стало принятие решения об отмене контртеррористической операции. Национальный антитеррористический комитет 16 апреля 2009 г. отменил режим контртеррористической операции (КТО), действовавший в Чечне с 1999 г. Отмена режима позволила Чеченской Республике окончательно завершить процесс перехода из поствоенного состояния в режим устойчивого мирного развития.
Чеченская Республика, пережившая множество политических и военных потрясений, вместе с тем сумела за короткий период восстановить судебную систему в соответствии с российским законодательством. Развиваясь в едином российском правовом пространстве, где судебное реформирование из года в год набирает силу, Чеченская Республика, по нашему убеждению, должна также активно включаться в этот процесс. В частности, необходимо начать практическое внедрение института ювенальных судов.
Необходимость внедрения института ювенальной юстиции обусловлена высоким уровнем преступности несовершеннолетних в общей структуре преступности. Кроме того, эта необходимость продиктована коренным изменением концептуальных подходов к общей профилактике противоправных явлений среди несовершеннолетних в Российской Федерации. Следовательно, Чеченская Республика, являясь полноправным субъектом Российской Федерации, должна всерьез заняться вопросами внедрения института ювенальной юстиции. Учитывая тот фактор, что правовая культура населения, и в первую очередь подрастающего поколения, является одним из факторов предупреждения преступлений, необходимо развивать правовую культуру в молодежной среде.
Итак, говоря о судебной системе в Чеченской Республике, являющейся подсистемой единой судебной системы Российской Федерации, необходимо отметить следующее: существование судебной власти наряду с законодательной и исполнительной является важным признаком демократического государства. Обособление судебной власти от иных государственно-властных структур является свидетельством того, что государство реализует принцип верховенства права. Кроме того, суд не входит в систему правоохранительных органов, не является органом борьбы с преступностью и не отвечает за ее состояние .
После принятия новой Конституции РФ 1993 г. и реализации концепции судебной реформы, предложенной президентом РФ и одобренной Верховным Советом РСФСР в 1992 г., были приняты законы РФ «О статусе судей в Российской Федерации» (1996 г.), «О мировых судьях в Российской Федерации» (1998 г.), «О военных судах в Российской Федерации» (1999 г.), «О судебном департаменте при Верховном Суде Российской Федерации» (1997 г.), «О судебных приставах» (1997 г.). Таким образом, была создана законодательная база для становления и развития судебной власти в России.
К сожалению, именно в этот период Чеченская Республика, находясь вне правового пространства Российской Федерации, была лишена возможности применения на практике данных законов. Но и эти законы не могут быть совершенными, несмотря на судебную реформу, которая предусматривает существенные изменения в судебной системе, например: концепция судебной реформы предусматривает возрождение института мировых судей, избираемых населением. Согласно Федеральному конституционному закону от 31 декабря 1996 г. № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» (с изменениями от 15 декабря 2001 г., 4 июля 2003 г., 5 апреля 2005 г.) мировые судьи будут рассматривать гражданские, уголовные и административные дела. Вышестоящей судебной инстанцией по отношению к мировым судьям должен стать федеральный районный суд. Однако какое-либо прямое указание о пересмотре решений мировых судей в законе отсутствует.
Данное исследование, несмотря на всю свою многоаспектность, на наш взгляд, позволило выявить специфические черты правосудия, свойственные региону, которые, как было отмечено выше, в чем-то сходны с общефедеральными, в чем-то существенно разнятся с ними. Отношение общества к системе правосудия, на наш взгляд, напрямую зависит от степени его эффективности, в основе которой лежит главная ценность человеческого бытия – это справедливость. Статистические показатели могут быть как высокими, так и низкими, однако, как нам представляется, не в этом цель правосудия, поскольку за каждой цифрой – вне зависимости от того административное, гражданское или уголовное дело – стоят человеческие судьбы.
Своей деятельностью федеральные суды способствуют сохранению единого правового поля Российской Федерации. В этой связи работу федеральных судов Чеченской Республики, как составную часть системы федеральных судов, трудно переоценить.
Современная общественно-политическая ситуация в Российской Федерации объективно подтверждает правильность выбранных приоритетов в части реформирования судебной системы как таковой, которая была одобрена российским парламентом в виде Концепции судебной реформы в РСФСР еще в 1991 г. Говоря о данной концепции необходимо отметить следующее:
Концепция судебной реформы в РСФСР, одобренная постановлением Верховного Совета РСФСР от 24 октября 1991 г., провозгласила необходимость глубоких преобразований в сферах законодательного регулирования, кадрового и ресурсного обеспечения, организации правоохранительной и судебной деятельности для преодоления кризиса отечественной юстиции в широком понимании этого слова. В частности, поддерживалось учреждение Конституционного Суда, предполагалось возрождение суда с участием присяжных заседателей, института мировых судей, введение судебного контроля за правомерностью заключения под стражу, утверждение принципа несменяемости судей, пересмотр ведомственных показателей работы правоохранительных органов и судов. Основополагающие идеи Концепции судебной реформы были зафиксированы в Конституции Российской Федерации 1993 г. и ряде российских законов, принимавшихся в 1991 г. и последующие годы .
Несмотря на ряд позитивных факторов, наступивших после ее принятия, к примеру, создание института судебных приставов, введение суда присяжных заседателей и возрождение мирового суда, нельзя констатировать, что все цели достигнуты и программа максимум выполнена. Мы солидарны с мнением Д.А. Медведева, что «основная цель – добиться независимости суда на деле». Для этого «необходимо рассмотреть целый комплекс вопросов по искоренению неправосудных решений, которые, как мы знаем, зачастую возникают в результате различного рода давления, звонков и, что греха таить, за деньги» .
В завершении хронологического исследования вопросов генезиса суда и правосудия у чеченцев и ингушей нам представляется чрезвычайно важным обозначить следующее: Чеченская Республика является уникальным регионом не только ввиду политических событий, происходивших здесь в разные исторические отрезки времени, но и в силу специфики правового климата, где адат, шариат наряду с действующим современным законодательством Российской Федерации активно применяются на ее территории и в настоящее время. Применение адата и шариата в современной Чеченской Республике зачастую проявляется в вопросах урегулирования брачно-семейных отношений, примирения конфликтующих сторон. Важно отметить, что каждая из систем правосудия используется здесь с приоритетной целью – защитить свои права.
Восстановление судебной системы в Чеченской Республике способствовало формированию в чеченском обществе устойчивого понимания судебной защиты его прав и интересов.
Необходимо отметить, что действующая Конституция и законодательство о судоустройстве предоставляют субъектам Российской Федерации небольшие возможности по развитию судебной власти в том или ином регионах. Согласно ст. 71 Конституции РФ судоустройство находится в исключительном ведении федерального центра, а согласно ч. 3 ст. 118 судебная система Российской Федерации устанавливается федеральным конституционным законом, следовательно, говорить о наличии параллельных судебных структур неуместно.
Однако, при всей значимости современного законодательства, его общеобязательности и главенстве, отрицание того, что и адат, и шариат не присутствуют в жизни чеченского и ингушского общества на современном этапе как негласные правовые нормы, на наш взгляд, является нерациональным и неверным.
Поиск справедливости там, где порой бессильна современная система правосудия, заставляет некоторую часть общества обращаться к негласной адатной или шариатской системе правосудия. В этой связи, как нам представляется, необходимо выработать действенные методы, которые могли бы способствовать совершенствованию всей судебной системы в целом по стране, тем самым не нарушать единство федеральной системы судебной власти. Либо использовать проанализированный в данном исследовании опыт сначала царской России, а затем и советской власти по применению на территории Северного Кавказа правовых обычаев народов этого региона.
Мы не случайно обозначили вопрос «рациональности» использования адата. В качестве примера рассмотрим ситуацию в Чеченской Республике после создания комиссии по примирению кровников в Чеченской Республике. Данная комиссия была создана в августе 2010 г. Ее создание не является инновацией для региона, поскольку подобная комиссия существовала еще в советский период времени. Так, «еще в двадцатые годы по инициативе Г.К. Орджоникидзе, хорошо знакомого с бытом чеченцев и ингушей, были созданы комиссии по делам кровников, деятельность которых помогла сохранить жизнь многим гражданам, погибавшим от несчастного векового обычая кровной мести» . Постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 5 ноября 1928 г. «О примирительном производстве по борьбе с обычаем кровной мести» в целях борьбы с данным обычаем были созданы примирительные комиссии. Задачами данной комиссии были: выявление случаев кровной мести, учет лиц, которые могли бы осуществить ее, а также осуществление примирения сторон. Уклонение родственников убитого от отказа применения кровной мести в отношении убийцы и его родственников, отказ от примирения, неявка без уважительных причин в примирительную комиссию влекло за собой правовые последствия, выраженные в привлечении уклоняющихся к уголовной ответственности. При этом предусматривалось наказание в виде ссылки на срок до 2 лет или высылки на срок до 3 лет (ст. 231 УК РСФСР). Убийство, совершенное на почве кровной мести, рассматривалось как самостоятельное преступление и наказывалось лишением свободы на срок от 8 до 15 лет со ссылкой или без таковой или смертной казнью . Деятельность данных комиссий как в тот период, так и на современном этапе опиралась на адат и шариат.
Общеизвестно, что все новое – это хорошо забытое старое. Следуя этому жизненному принципу в целях стабилизации общественно-политической ситуации, «с 2002 года в Чечне уже работала комиссия по примирению, которая была создана по инициативе тогдашнего чеченского лидера Ахмата Кадырова, отца нынешнего главы республики. Она добилась 349 случаев примирений» . В августе 2010 г. в преддверии священного месяца Рамадан Р. Кадыровым была учреждена Комиссия по примирению кровников. Только за первые недели было урегулировано 60 конфликтов на почве кровной мести. За время работы комиссии выявлен 451 конфликт, все они закончились примирением . Это 900 семей, некоторые из них враждовали более сотни лет .
Эффективность данных действий отмечается и ответственными должностными лицами. Согласно итогам деятельности, озвученным руководителем Следственного управления Следственного Комитета по Чеченской Республике В. Леденевым, значительную роль в стабилизации криминогенной ситуации в Чеченской Республике сыграли инициативы Главы Чеченской Республики Рамзана Кадырова, который в августе 2010 г. в своем обращении к духовенству заявил о необходимости отказа от кровной мести. Данная инициатива значительно снизила напряженность в обществе и фактически явилась профилактической мерой предупреждения преступлений .
За 2011 г. только в одном Веденском районе рассмотрены 128 заявлений граждан по различным вопросам без обращения в официальные органы правосудия. Среди них поступившие из духовного управления мусульман 49. Совершено бракосочетаний по шариату 211. Урегулированы 129 конфликтов между жителями района. К примеру, 3 апреля 2011 г. кадием Веденского района Арби Джафаровым было проведено примирение между жителями селения Ца-Ведено Хамидовыми и селения Гельдиген Юнусовыми. Причиной конфликта стала кровная месть, урегулировать которую удалось только при участии уважаемых и авторитетных лиц Чеченской Республики. 19 апреля 2011 г. был урегулирован конфликт между жителями села Хьажи-Эвла Гадаевыми и жителями села Сержень-Юрт Шамиловыми, возникший на почве клеветы в адрес дочери Гадаевых; 08 мая 2011 г. урегулирован конфликт на почве кровной мести между Юсуповыми и Кадыровыми, длившийся с 1963 г.
На наш взгляд, такая высокая результативность в работе этой комиссии – более чем весомый успех для милитаризированной республики. По мнению заведующего сектором Кавказа Центра цивилизационных и региональных исследований РАН Э. Кисриева, «проблема кровной мести обострилась на Кавказе после вооруженных конфликтов постсоветского времени» . По нашему же мнению, большая часть преступлений, совершенных в Чечне в конце XX – начале XXI вв., связана с тем, что в Чеченской Республике на руках у населения оказалось большое количество оружия. Проблемы милитаризированности региона, наличие большого количества оружия на руках у населения были еще и историческими проблемами, которые ставились и пытались решить еще в XIX в. К примеру, для поддержания порядка на Кавказе предлагали разоружить не только горцев, но и нестроевых казаков . С этой целью в 1882 г. вступили в силу «правила ношения оружия туземцами в пределах Терской области», согласно которым запрещалось появляться с оружием – будь то огнестрельным или холодным – в населенных пунктах и на дорогах. Оружие изымалось и превращалось в лом . Однако бороться с наличием большого количества оружия у населения было чрезвычайно сложно, оружие изымалось, но оно вновь появлялось на руках у населения не в последнюю очередь благодаря военным, активно сбывавшим его местному населению. О масштабности хищений свидетельствует письмо командующего Кавказского военного округа, датированное 23 декабря 1900 г., в котором отмечалось, что кража казенного огнестрельного оружия, патронов, пороха в войсках Кавказского военного округа обращала на себя внимание Государя Императора и вызывала с его стороны предписания, свидетельствовавшие об особой важности преступлений этого рода и необходимости неуклонного и строгого преследования их. Несмотря на это, кражи оружия повторялись .
Вместе с тем, мы считаем, что списывать все исключительно лишь на наличие у населения незаконного оружия, на наш взгляд, не было бы объективным отражением ситуации вокруг кровной мести. Как показывает история, это был наиболее сложный вопрос даже в далеком историческом прошлом, к примеру, в «1924 г. только в Ингушетии было 900 человек преследуемых кровниками» . В 1928 г. в Чечне было 18 000 враждующих семейств (по 9000 семейств со стороны мстителей и «должников») .
Воссозданная в Чеченской Республике в XXI в. специальная комиссия по примирению кровников за сравнительно небольшой отрезок времени посредством норм адата и шариата, выступая в качестве альтернативного третейского маслаатного суда, урегулировала множество конфликтов, имевших многолетний срок давности.
О том, что работа данной комиссии необходима была даже в советский период времени, и о том, насколько органы правосудия в борьбе с данным обычаем были бессильны, говорит обнаруженный нами во время исследования пример из советского прошлого чеченцев: «По одному делу о кровной мести было установлено, что еще в 1948 году в Казахстане в обоюдной драке был убит гражданин чеченской национальности, у которого оставались маленькие дети, в том числе мальчик. Мальчик повзрослел, а к этому времени непосредственные виновники смерти его отца умерли. Однако это не помешало ему длительное время преследовать родственников лиц, от рук которых погиб его отец. Десятки людей были лишены покоя. Они несколько раз переезжали: из Казахстана в Киргизию, оттуда в Чечено-Ингушетию и обратно в Казахстан.
Наконец он настиг и убил кровника. На вопрос судьи: «Почему вы так поступили?» – обвиняемый спокойно ответил: «Так поступали и мои отцы» .
В Республике Ингушетия также предпринимались неоднократные действия по примирению кровников. 6 сентября 1995 г. распоряжением президента Республики Ингушетия Р.С. Аушева были приняты меры по предупреждению преступлений, совершаемых на почве кровной мести. 15 сентября того же года утверждено «Положение о примирительных комиссиях по делам кровной мести» . Данная работа была продолжена последующими руководителями Республики Ингушетии – М.М. Зязиковым и Ю.Б. Евкуровым.
Анализ криминогенной ситуации в республиках Северного Кавказ приводит к следующему выводу: несмотря на то, что по численности населения и территории Республика Ингушетия гораздо меньше других субъектов СКФО, в 2004 г. по уровню зарегистрированных убийств и разбоев она обошла Республику Дагестан – по убийствам: в Ингушетии – 9,3; в Дагестане – 7,5; по разбоям: Ингушетия – 10,1; в Дагестане – 7,4 .
Анализ динамики снижения преступлений на почве кровной мести в Ингушетии, в результате эффективной деятельности примирительной комиссии в данном субъекте федерации, показывает, что в 2009 г. число кровников было 180 человек, в 2010 г. примирилось 104 кровника, по состоянию на 2011 г. в состоянии кровной вражды находилось 73 семьи .
Считаем важным дать единое определение примирительному институту, действующему в Чечне и Ингушетии. Примирительная комиссия есть институт народной медиации, созданный по решению органов государственной власти на бессрочной основе из числа авторитетных представителей духовенства, старейшин, в состав которого на равноправных началах входят также представители органов государственной власти. В своей деятельности примирительная комиссия руководствуется нормами шариата и адата, законами Чеченской Республики и Республики Ингушетия, федеральным законодательством. Процедура примирения направлена на прекращение вражды, предупреждение совершения преступления и полный отказ от намерения совершить его, что закрепляется устным объявлением в момент проведения акта практического прощения в присутствии обеих сторон и членов примирительной комиссии.
Как нам представляется, опыт действующей ныне в Чеченской Республике комиссии, должен быть перенят другими регионами Северного Кавказа. Кроме того, работа комиссии показывает, что сила адатских и шариатских норм права в чеченском и ингушском обществе по-прежнему высока, следовательно, законодательным органам необходимо задуматься, как максимально рационально использовать влияние адатно-шариатских норм в целях общественно-политической стабилизации в Северо-Кавказском федеральном округе. Используя фактор примирения на основе адата и шариата, можно извлечь положительные результаты в борьбе с преступными деяниями, распространившимися за последние годы на Северном Кавказе.
В этой связи нами также предлагается модель создания единого постоянно действующего Вайнахского третейского суда, без выведения в его название принадлежности к адату или шариату. Правовой основой его создания может служить Федеральный закон от 24.07.2002 № 102-ФЗ (в ред. Федеральных законов от 27.07.2010 N 194-ФЗ, от 07.02.2011 N8-ФЗ, от 21.11.2011, N 327-ФЗ) «О третейских судах в Российской Федерации». По нашему убеждению нормы данного закона практически полностью соответствуют критериям, предъявляемым к древним адатским судам чеченцев ингушей. Следовательно, применение всех 47 статей данного закона при организации и функционировании Вайнахского третейского суда с учетом норм адата и шариата, не противоречащим федеральному законодательству, является реализуемой задачей.
Первоначально действия данного суда, как нам видится, могли бы распространиться на предпринимательскую среду, тем более что в Чечне и Ингушетии споры между коммерческими структурами явление нередкое. Принятие превентивных мер в таком третейском суде может быть средством предупреждения возможного уголовного преступления. Следовательно, эффективность данного суда может формулироваться лишь после его практического создания и функционирования, поэтому целесообразно создать первичный проект единого Вайнахского третейского суда.
Согласно п.2 ст. 3 постоянно действующие третейские суды образуются торговыми палатами, организаторами торговли, осуществляющими свою деятельность в соответствии с Федеральным законом «Об организованных торгах», общественными объединениями предпринимателей и потребителей, иными организациями – юридическими лицами, созданными в соответствии с законодательством Российской Федерации, и их объединениями (ассоциациями, союзами) и действуют при этих организациях – юридических лицах.
Такой ассоциацией могла бы стать, к примеру, учрежденная представителями духовенства, студенчества, творческой интеллигенции ассоциация чеченцев и ингушей «Вайнехан Ieдал» (дословно – наш закон).
Согласно п. 4 ст. 6, если отношения сторон прямо не урегулированы нормами права или соглашением сторон и отсутствует применимый к этим отношениям обычай делового оборота, то третейский суд применяет нормы права, регулирующие сходные отношения, а при отсутствии таких норм разрешает спор, исходя из общих начал и смысла законов, иных нормативных правовых актов. Следовательно, здесь можно использовать адаты, не противоречащие российскому законодательству в качестве прецедента.
Ведь как справедливо отмечают отдельные исследователи, национальные устои, формировавшиеся на протяжении многих столетий, не могут не оказать благоприятного влияния при рациональном отношении на законодательство такой многонациональной и многоконфессиональной страны, как Россия. Ведь законодательство, так или иначе, подвержено этнокультурному влиянию, в том числе традициям обычного права .
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В историко-правовой науке данное исследование является попыткой на научном уровне систематизировать существующие разрозненные сведения по праву и правосудию у чеченцев и ингушей. В работе представлен широкий хронологический охват исторического пути становления и развития права, суда, судебной системы у чеченцев и ингушей. Выполненное исследование позволяет резюмировать обобщающие выводы, выраженные в следующем.
Адатное и шариатское право издавна имеют в вайнахском обществе одно из приоритетных значений, подчеркивающих их национально-религиозную принадлежность, однако это не значит, что они противопоставляются современному позитивному праву, выступают в качестве конкурентов или непримиримых оппонентов, напротив. Здесь очень важно отметить, что в условиях современной российской действительности, непрекращающейся попытки влиять на общественно-политическую ситуацию в Северо-Кавказском регионе извне со стороны деструктивных сил Запада и Востока, необходимо выстроить грамотную сбалансированную политику по позитивному использованию адата и шариата на основе ценного исторического опыта, затронутого в том числе и в настоящем исследовании.
Возникновение правовых норм в обычном праве чеченцев и ингушей происходило в процессе трансформации внутритайповых норм в юридические. У истоков формирования данных юридических правил стояли «къаной» (почтенные старцы с богатым жизненным опытом), которые имели собственное мировоззрение на общественный порядок. Правовая культура чеченского и ингушского народов состоит из целого спектра национально-духовных ценностей, включающего устойчивые и преемственные нормы и принципы поведения.
Нормативно-правовая культура чеченцев и ингушей не была строго изолированной системой от внешнего влияния. Обычно-правовая система носила упредительный характер и предостерегала от самого намерения совершения преступления, при этом обычно-правовая система чеченцев и ингушей предполагала и процедуру примирения без осуществления наказания за совершенные преступления.
В XVIII в. у чеченцев и ингушей укреплялась власть родовых старейшин. Если в древности у чеченцев и ингушей первоначально господствовала родовая община, то впоследствии главной общественной организацией становится семейная община. Сильная тайповая организация, сохранявшаяся на протяжении многих столетий, способствовала формированию единого чеченского народа – наиболее крупного этноса на Северном Кавказе, способного защитить свою свободу и независимость. Тайповая и фамильная организация вайнахов представляет форму самоорганизации общества с социально-контрольными функциями.
С древнейших времен у чеченцев и ингушей существовали суды на основе адата. Мехк-Кхел (Суд страны) был родоначальником судебной системы древнего вайнахского общества. Организационное формирование Мехк-Кхела происходило на основе делегирования в него лучших представителей чеченских тайпов и ингушских фамилий, которые отличались в обществе своими высокими нравственными качествами, знанием и умением правильно толковать адат. В Мехк-Кхеле широко применялся институт судебного приказа – кхелан сацамаш, которые хоть и принимались в Нашхе (историческое сердце Чечни), но доводились до сведения населения в кратчайшие сроки и применялись на всей территории Чечни: от горной части, именуемой Большой Чечней, до равнинной части, именуемой Малой Чечней.
Несмотря на то, что адатная система отправления правосудия чеченцев и ингушей не знала строгого деления на гражданское и уголовное процессуальное право, чеченцам и ингушам было известно понятие «преступление» – зулам. К наиболее распространенным видам преступлений, разбираемым адатским судом, относились убийство и воровство. Процесс начинался по инициативе потерпевшей стороны. Доказательствами в адатском суде являлись показания свидетелей, вещественные доказательства, клятва на Коране. Применение присяги происходило в случае отсутствия свидетелей.
Судебному процессу по адату предшествовала досудебная стадия, когда стороны общались между собой для примирения. Суть примирения главным образом заключалась в прекращении кровной мести и установлении мира между конфликтующими сторонами. Адатский суд не знал регламентированных сроков исковой давности, при этом допускалось примирение сторон, в том числе на любой из стадий разбирательства.
Существенной особенностью обычного права чеченцев и ингушей можно считать то обстоятельство, что система правосудия не применяла таких форм наказания, как телесные наказания, заключение в тюрьму до тех пор, пока на смену адатскому праву не пришли шариатское и российское право.
Чеченские адаты, по крайней мере с начала XVI в., устанавливались Мехк-Кхелом. Право чеченцев и ингушей, являющееся правовой основой суда, возникнув в глубокой древности, сохранилось до наших дней и имеет важное значение для чеченского и ингушского обществ, выступая в качестве регулятора общественно-правовых отношений. По этническому праву чеченцев и ингушей объектом уголовного посягательства являлись: жизнь, имущество, честь и достоинство членов общества. Судебный процесс у чеченцев и ингушей носил преимущественно обвинительно-состязательный характер, посредством которого устанавливалась истина. В основе вайнахского этнического правосудия лежали принципы: равенства всех перед Мехк-Кхелом (Судом страны), необратимости наказания за совершенное преступление, что являлось мощным сдерживающим фактором от совершения преступлений.
Влияние мусульманской правовой культуры на право и судебную систему чеченцев и ингушей начинает ощущаться с того момента, когда чеченское общество принимает ислам в качестве вероисповедания. Основы этого влияния впервые закладываются в период народно-освободительного движения шейха Мансура (1785–1791 гг.).
Отличия между исламской и доисламской правовыми системами чеченцев и ингушей проявляются на примере толкования преступлений на почве кровной мести. После принятия ислама и введения шариатского судопроизводства клятва на Коране стала обязательным элементом справедливого отправления судопроизводства. История появления и распространения ислама в Чечне знает семь важных этапов данного процесса. На Северо-Восточном Кавказе (Дагестане, Чечне и Ингушетии) ислам имеет форму суфизма, функционирующего посредством тарикатов накшбандия, кадирия и частично шазилия, оказавших духовно-культурное и политическое влияние на многие народы региона.
Ислам в Чечне существует в виде специфической модели традиционного ислама, который прошел многовековую историю развития и укрепления в вайнахском обществе. Основу данной модели ислама составляют суфийские тарикаты накшбандия и кадирия. Тарикат накшбандия, проповедующий аскетизм, на Северном Кавказе известен с ХV в., но в первой половине ХIХ в. он приобрел явно выраженный политический характер. Тарикат кадирия связан с деятельностью известного чеченского суфия Кунта-Хаджи Кишиева и появился в Чечне в конце 50-х гг. ХIХ в.
Накшбандийский и кадирийский тарикаты являлись главными центрами формирования мусульманских правовых школ, которые готовили богословов – знатоков шариата – для Чечни и Ингушетии.
Процесс формирования государственно-правовых институтов в Чечне на основе ислама отождествляется в основном с шамилевской и постшамилевской эпохами. В основу первой было положено создание шариатской системы правосудия, где адат заменялся единым шариатом для всех горцев Чечни. Внедрение шариата имамом Шамилем осуществлялось под угрозой применения силовых методов воздействия. Очевидно, это была вынужденная мера в условиях сложного времени борьбы с царизмом. Шариат, в отличие от адата, унифицировал систему отправления правосудия. После падения Имамата и пленения имама Шамиля использование шариата в вопросах осуществления правосудия было переходной моделью функционирования суда на основе российского законодательства и норм шариата.
Если же при адатной правовой системе в тех или иных областях Чечни существовали отличные друг от друга адаты, то с принятием ислама шариатское судопроизводство стало единым для всех представителей чеченского общества, и оно не давало, в отличие от адатной системы судопроизводства, права широкого толкования.
К концу XVIII – началу ХIХ вв. происходит дифференциация правосудия по отраслям права. Процесс шариатского судопроизводства в Чечне и Ингушетии сопровождался ведением специальных учетных книг, в которые записывались решения по конкретному делу.
С принятием ислама в Чечне и Ингушетии вопросы наследства чеченцы и ингуши все чаще предпочитают решать на основе шариата. Объясняется это тем, что шариат, в отличие от адата, достаточно последовательно разработал процедуру наследования, выделив группы наследников, которые в адате не были так широко представлены.
Несмотря на широкое распространение юрисдикции шариатской системы, которая запрещала кровную месть, адатная правовая система не была искоренена. При этом развитие мусульманского права и его применение в судебной практике в Чечне стремительно возрастало. В Ингушетии данные процессы происходят менее активно, ввиду того, что власть имама Шамиля не распространялась в полном объеме на ингушское общество.
Первый шариатский суд первоначально появился в юго-восточной части Чечни. Суд состоял из трех ученых кадиев и семи мюридов, выполнявших роль судебных заседателей. В компетенцию шариатских судов входило рассмотрение всех гражданских дел.
С начала 30-х гг. XIX в. благодаря имаму Шамилю и Ташу-Хаджи впервые в истории Кавказа было создано единое государство Имамат, объединившее народы Чечни и Дагестана. Особый интерес у многих исследователей вызывает законотворческая деятельность Имамата. Низамы были источниками государственного, гражданского, уголовного, административного, финансового и др. отраслей права; нормативные акты, принятые в Имамате, дополняли и развивали шариат.
В основу Имамата были положены демократические принципы управления горцами в сочетании с религиозными нормами. Принятые в 1842– 1847 гг. инструкции и постановления Шамиля, известные под названием Низамы, были равносильны законодательству. При имаме Шамиле произошла унификация судебно-административного управления Чечни и Дагестана, что коренным образом изменило общественно-политическую ситуацию в регионе, а главное – в сознании самих горцев. Несмотря на суровость этих и других видов наказаний, судебная система Имамата Шамиля была не только органом осуществления правосудия, но еще и носила ярко выраженный упредительно-сдерживающий характер от совершения преступлений.
Судебная система, созданная в Имамате Шамиля, способствовала консолидации горских обществ в единое государство; она привела к ликвидации правового партикуляризма; способствовала развитию гражданского и уголовного судопроизводства.
Главной особенностью процесса взаимодействия российского законодательства, адатов и шариата являлась необходимость выработки правил осуществления правосудия, которые позволили бы сохранить правовые обычаи чеченцев и ингушей, но при этом поступательно внедрять российское законодательство в их повседневную жизнь. Этот процесс, начавшийся еще в 1852 г., когда в крепости Грозная был учрежден суд под председательством штаб-офицера, в состав которого входили кадий для разбирательства дел по шариату и три старика чеченца, знатоки адата, является первой моделью взаимодействия трех правовых систем, реализованной на практике.
После падения Имамата Шамиля для Чечни начинается новый этап ее общественно-политического развития в рамках российской государственности. Суд и судопроизводство в Чечне начинают осуществляться в рамках российского законодательства, но с частичным использованием адатно-шариатских норм.
Первым шагом внедрения норм российского права в среде горцев явилось решение царской администрации образовать в 1860 г. окружные словесные суды на всей территории Чечни и Дагестана.
На территории Терской области, помимо Горских словесных судов, в каждом сельском обществе существовали также и сельские аульные суды, которые были призваны решать несложные и маловажные дела. Деятельность данных судов была регламентирована Положением о сельских (аульных) обществах, утвержденных Наместником Кавказским от 30 декабря 1870 г.
Несмотря на все усилия местных российских властей, так и не была искоренена традиционная для Северного Кавказа кровная месть. Взаимодействие систем права России с этноправовыми традициями народов Северного Кавказа на протяжении столетий породило уникальное явление – конвергенцию российского позитивного права с адатским и мусульманским правом.
Царская власть после укрепления на Северном Кавказе стремилась организовать судебную систему в регионе в соответствии со своей внутренней политикой при учете национальных особенностей горцев. В 50–60-х гг. XIX в. правительством было осуществлено расширение и укрепление адатских судов, с одновременным вытеснением и принижением роли шариатских судов. Основная задача сводилась к обессиливанию мюридизма, посредством разрешения рассматривать по шариату только вопросы, связанные с духовными делами и брачно-семейными отношениями.
В 1871 г. на Северо-Западном Кавказе были созданы горские словесные суды. В Терской области существовало шесть Горских словесных судов, которые располагались в Веденском, Нальчикском, Назрановском, Хасавюртовском округах, а в Грозненском округе существовало два суда, один из которых размещался в городе Грозный, а второй – в селении Шатой. По своему составу Горский словесный суд состоял из председателя, трех членов суда, именуемых депутатами, а также кадия.
Октябрьская революция 1917 г. послужила отправной точкой в создании новой системы судебного управления на Северном Кавказе. Национально-государственное строительство на Северном Кавказе условно можно разделить на 4 этапа. Образование Терской Автономной Советской Республики стало первым этапом нового национально-государственного строительства; создание Горской АССР – второй этап данного строительства; образование отдельных национальных автономий (областей) – третий этап такого строительства; четвертый этап характеризуется созданием автономных республик, в частности Чечено-Ингушской Автономной Советской Социалистической Республики (ЧИАССР).
5 декабря 1936 г. с принятием Конституции СССР было юридически закреплено преобразование Чечено-Ингушской автономной области в Чечено-Ингушскую АССР. Чечено-Ингушская АССР была той формой национальной государственной организации чеченского и ингушского народов, которая обеспечивала их более полное и самостоятельное государственное самоуправление, а также формой установления взаимоотношений с другими народами РСФСР, самоопределившимися в различных формах советской социалистической государственности.
Высшим судебным органом на территории ЧИАССР являлся Верховный Суд ЧИАССР, его работа осуществлялась в соответствии с дополнением к «Положению о судоустройстве РСФСР», принятым ВЦИК 5 сентября 1923 г. Верховный Суд ЧИАССР действовал в составе Пленума, Президиума, кассационных коллегий по уголовным и гражданским делам, военной и военно-транспортной коллегии, а также дисциплинарной коллегии.
Верховный Суд ЧИАССР осуществлял судебный надзор за всеми судами, рассматривал дела по первой и второй инстанциям, решал вопросы судебного управления и занимался толкованием законодательства по вопросам судебной практики.
В начальный период установления советской власти судопроизводство на Северном Кавказе осуществлялось с определенным учетом местных религиозных и обычно-правовых особенностей, но позже власть отказалась от такого учета особенностей менталитета. Влияние адата на чеченское и ингушское общество прослеживается и в более поздний советский период.
В марте 1944 г. была образована Грозненская область в составе РСФСР (постановление от 22 марта 1944 г.). 25 июня 1946 г. был принят Закон об упразднении ЧИАССР и преобразовании Крымской АССР в Крымскую область. Тринадцать лет чеченцы и ингуши находились в ссылке в Казахстане и Средней Азии.
С 1956 по 1957 г. были приняты нормативно-правовые акты, позволившие чеченцам и ингушам вернуться на историческую родину в их восстановленную автономию. 15 апреля 1958 г. начала свою работу первая сессия Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР второго созыва, сформировавшая высшие руководящие органы государственной власти и государственного управления Чечено-Ингушской АССР – Президиум Верховного Совета ЧИАССР и Совет Министров ЧИАССР, а также в установленном порядке утвердившая состав Верховного Суда республики.
Верховный Суд Чечено-Ингушской АССР избирался Верховным Советом Чечено-Ингушской АССР сроком на 5 лет. Судьей мог быть гражданин СССР, пользующийся избирательным правом и достигший 23-летнего возраста. Рассмотрение дел в Верховном Суде Чечено-Ингушской АССР, районных и городских народных судах осуществлялось коллегиально – в составе судьи и двух народных заседателей, а при рассмотрении дел Верховным Судом Чечено-Ингушской АССР в качестве второй инстанции в кассационном порядке – в составе трех членов суда.
В результате исследования советского периода развития судебной системы ЧИАССР установлено, что наряду с советскими народными судами в республике практически в каждом районе Чечено-Ингушетии действовали кхелы (суды), в состав которых входили авторитетные представители тайпов, в основном люди преклонного возраста. В ЧИАССР советской власти искоренить суды, руководствовавшиеся адатами и шариатом, не удалось.
Политические изменения, происходившие в стране с 1990 г., не могли не отразиться на общественно-политической ситуации в Чечено-Ингушской АССР. 27 ноября 1990 г. на внеочередной четвертой сессии Верховного Совета Чечено-Ингушской Республики была принята Декларация «О государственном суверенитете Чечено-Ингушской Республики».
После распада СССР и утраты контроля федеральным центром в Чечено-Ингушской Республике к власти в 1991 г. пришел генерал Д. Дудаев. В Чечне произошли процессы, приведшие к ее внешней политической и экономической изоляции.
Нормативно-правовое регулирование на начальном этапе осуществлялось на основе принятых еще в советский период законах. Конституция Чеченской Республики от 12 марта 1992 г. признавала юридическую силу законов ЧИАССР и ЧИР, а также силу основанных на них подзаконных актах, действовавших на момент вступления в силу Конституции Чеченской Республики, в случаях, если они не противоречили ей и принятым на ее основе законам Чеченской Республики.
В последующий период с 1992 по 1994 г. в Чеченской Республике было принято наибольшее количество нормативно-правовых актов, регулировавших деятельность судебной власти в период объявления суверенитета Чеченской Республикой.
15 июля 1994 г. Чечня была объявлена Исламской Республикой, 16 сентября на ее территории было введено военное положение. Политическая борьба между Москвой и Грозным переросла в военные действия на территории Чеченской Республики (1994–1996 гг.).
Особенностью судоустройства и судопроизводства в Чечне в середине 90-х гг. было введение шариатской системы правосудия. Анализ нормативно-правовых актов Чеченской Республики Ичкерия позволил воссоздать хронологическую последовательность введения данной системы судоустройства и представить объективную картину сущности судебных институтов рассматриваемого периода.
Драматически складывалась ситуация с судебной властью в Чеченской Республике после введения шариатских судов. Неправильное толкование норм мусульманского права лицами, которые не имели не только высшего светского образования, но и базового теологического образования (необходимого шариатским судьям), привели к тому, что шариатские суды воспринимались в обществе лишь как репрессивная машина действовавшего режима.
Политическим катализатором развития ситуации в Чеченской Республике стали соглашения от 31 августа 1996 г., заключенные в г. Хасавюрт между секретарем Совета безопасности Российской Федерации генералом А. Лебедем и начальником штаба вооруженных сил Чеченской Республики Ичкерия, бывшим полковником Советской армии А. Масхадовым.
В период 1996–1999 гг. происходит процесс маргинализации чеченского общества под воздействием квазиэлиты, стремившейся внедрить псевдошариатскую систему правосудия. В Чеченской Республике Ичкерия принимались в основном указы, регламентирующие шариатское судоустройство и судопроизводство, но при этом не были разработаны специальные законы, на практике позволявшие внедрять положения указов ичкерийских властей. Законодательство Чеченской Республики Ичкерия до 1993 г. регулировало различные стороны организации органов судебной власти: судоустройство, уголовное, уголовно-процессуальное и уголовно-исправительное законодательство, гражданское, гражданско-процессуальное и арбитражно-процессуальное законодательство. Отдельными законами Чеченской Республики Ичкерия регламентировались: статус судей, особенности деятельности некоторых видов судов (например, Военного Трибунала ЧРИ), различные вопросы обеспечения деятельности судебной власти. Однако данное законодательство противоречило введенному шариатскому судоустройству.
15 декабря 1996 г. стало официальной датой упразднения светских судов в Чеченской Республике. Указом № 247 «О реорганизации судебной системы в Чеченской Республике Ичкерия» Верховный Суд Чеченской Республики Ичкерия и Высший Шариатский Суд были реорганизованы в Верховный Шариатский Суд ЧРИ. Действовавшие до того момента Указы Президента Чеченской Республики Ичкерия от 13 июня 1993 г. за № 62 «О статусе судей» и «О судоустройстве ЧРИ» были отменены. Судьи, назначенные в сформированные в спешном порядке суды и именовавшие себя шариатскими судьями, в подавляющем большинстве не имели никакого отношения ни к шариату, ни к фикху.
Законодательной основой функционирования судебной власти Чеченской Республики Ичкерия являлись: Коран, Сунна, Положение о Высшем Шариатском суде ЧРИ, толкование ведущих исламских ученых-авторитетов Шариата – для шариатских судов ЧРИ и шариатского судопроизводства.
Первый вынесенный шариатским судом (не военно-полевым) смертный приговор был приведен в исполнение 23 апреля 1997 г. Публичная казнь по приговору шариатского суда была проведена 3 сентября 1997 г. Казнь вызвала серьезный резонанс со стороны мирового сообщества. Установлены данные деятельности военно-полевого суда, действовавшего в составе вооруженных формирований Чеченской Республики Ичкерия. Данный суд действовал с 8 по 27 августа 1996 г. на территории Грозного (в период боев и первые дни перемирия). Никакой другой суд в это время в Грозном не функционировал. Всего этим судом было вынесено 12 смертных приговоров.
В 1996 г. в Чеченской Республике Ичкерия был принят Уголовный кодекс, которым впоследствии стали руководствоваться шариатские судьи. Взятый за основу Уголовный кодекс Судана образца 1983 г. не был адаптирован под особенности чеченского менталитета.
Шариатские суды, сформированные и функционировавшие в Чеченской Республике в период с 1996 по 1999 г., дискредитировали себя в глазах общественности ввиду того, что в большинстве случаев решения принимались непрофессиональными знатоками мусульманского права, что сказывалось на цели правосудия.
Шариатская судебная система характеризуется своей непоследовательностью, частой сменой судейского корпуса, процессуальной неразработанностью, сказывающейся на слаженности и общем профессионализме, что способствовало выработке устойчивого недоверия у населения к деятельности данной судебной системы. Введение шариата в указанный период носило больше политический характер, нежели было направлено на реализацию закона и справедливости.
23 сентября 1999 г. Президент РФ Б. Ельцин издал Указ «О мерах по повышению эффективности контртеррористических операций на территории Северо-Кавказского региона Российской Федерации», с этого периода Чеченская Республика находилась в режиме контртеррористической операции (КТО).
В связи с проведением антитеррористической операции на Северном Кавказе во второй половине 1999–2001 гг. приобрел остроту вопрос о судебном расследовании всех фактов нарушения прав человека в зоне боевых действий и привлечении к судебной ответственности виновных. Чеченская Республика в рассматриваемый период особенно остро нуждалась в создании независимой и эффективной судебной власти как подсистемы судебной власти Российской Федерации. В состоянии режима контртеррористической операции в Чеченской Республике начался сложный процесс по созданию судебной системы.
Отсчетом времени вторичного возрождения судебной системы в рамках федерального правого поля считается встреча от 15 марта 2000 г. представителей Чеченской Республики с исполняющим обязанности Президента Российской Федерации В.В. Путиным, на которой был обозначен вопрос о возобновлении работы судов общей юрисдикции в Чеченской Республике.
В 2000 г. для формирования судебного корпуса на постоянной основе необходимо было наличие представительного органа – Парламента, но учитывая, что органы законодательной власти не были созданы, для формирования судейского корпуса Чеченской Республики были привлечены судьи, вышедшие в отставку.
Первые суды в Чеченской Республике начали функционировать с 10 ноября 2000 г. Из 57 судей – 12 женщин (из них 2-е – председатели районных судов), 18 человек (русскоязычные судьи) приехали из многих регионов России.
Конституционное закрепление основ справедливого правосудия находит свое отражение в главе 7 Конституции Чеченской Республики. Наряду с судами общей юрисдикции в Чеченской Республике начал работать Грозненский гарнизонный военный суд (вышестоящая инстанция – Северо-Кавказский военный окружной суд в Ростове-на-Дону).
С 1 сентября 2003 г. – со дня начала работы Грозненского военного гарнизонного суда – было рассмотрено более 600 уголовных дел в отношении военнослужащих. По 95% случаев из них были вынесены приговоры, при этом ни одного оправдательного. Примерно 5% из них – это преступления, совершенные в отношении мирных жителей.
10 июня 2003 г. возобновил (ведомство было создано в 1995 г.) свою работу на территории Чеченской Республики Арбитражный суд, относящийся к первому уровню системы арбитражных судов.
До 2010 г. Чеченская Республика была единственным субъектом Российской Федерации, где не был создан, а, следовательно, не функционировал суд присяжных. С 22 января 2010 г. в Чеченской Республике суды присяжных считаются сформированными. Среди причин столь длительного отсутствия в Чеченской Республике суда присяжных указывается отсутствие избранных органов муниципальной власти.
Введение института суда присяжных в Чеченской Республике стало заключительным этапом в повсеместном установлении в Российской Федерации данного института, а также ознаменовало процесс структурного возрождения и дальнейшего построения судебной системы в Чеченской Республике в соответствии с федеральным законодательством.
В августе 2010 г. по инициативе Главы Чеченской Республики была создана Комиссия по примирению кровников, которая была им же и возглавлена, его заместителем был назначен депутат ФС Государственной Думы Адам Делимханов, в состав рабочей группы вошли государственные деятели, старейшины, духовные лица. 17 октября 2011 г. были подведены итоги 14 месяцев деятельности миротворческой комиссии. За время работы комиссии был выявлен 451 конфликт, все они закончились примирением.
Проведенный анализ становления системы права и суда в Чечне и Ингушетии в период ХVIII – начала ХХ вв. позволяет сделать вывод о наличии триединой системы отправления правосудия, выраженной в виде формулы – адат, шариат и российский правовой закон. Степень эффективности такой судебной системы имела неоднозначный характер.
Исследование деятельности судебных органов в прошлом и настоящем позволило обозначить общие проблемы в работе судов, свойственные им на различных исторических этапах. Несмотря на то, что целый ряд отмеченных в исследовании проблем в осуществлении правосудия носит схожий характер, свойственный в целом всей Российской Федерации, Чеченская Республика в силу определенных особенностей национального менталитета (отразившегося в том числе и на правовой культуре этносов) вынуждена сталкиваться с наличием адатной и шариатской систем правосудия в условиях официального верховенства федерального законодательства. Адат и шариат не только не утратили своего значения в Чечне и Ингушетии, но за последние годы стали сильнее влиять на поведенческие отношения в вайнахском обществе. Несмотря на монополизирование сферы правового регулирования общественной жизни того или иного народа на основе официального законодательства, очевидно, что оно единолично не способно действенно справиться с данной задачей в этнических обществах.
Ислам в регионе играет важное значение, в т. ч. и общественно-политическое. Мы глубоко солидарны с мнением национального лидера России В. Путина, справедливо и конкретно выразившего свою позицию в отношении ислама: «Это одна из традиционных религий народов России, и те люди, которые исповедуют ислам, – граждане страны, и другой родины у них нет. У нас, к сожалению, часто возникают проблемы, связанные с межнациональными, межэтническими отношениями. В последнее время все больше и больше. Государство должно действовать следующим образом: нужно вне зависимости от вероисповедания, национальности обеспечивать исполнение закона каждым гражданином, кем бы он ни был – христианином, мусульманином, русским, чеченцем, татарином, башкиром, все равно. Государство должно обеспечить и безопасность, и справедливое отношение к людям, которые уважают закон и людей, с которыми живут» .
По нашему мнению, принимая во внимание положительный опыт созданной в 2010 г. Комиссии по примирению кровников, целесообразно выработать механизмы, которые позволят эффективно использовать адатно-шариатские нормы во взаимодействии с позитивным правом в пределах территорий субъектов Российской Федерации, где традиционно и адат, и шариат имеют сильное значение. Это вовсе не означает, что тем самым произойдет слом светских основ единого законодательства нашей страны и замена светской судебной системы на отдельно взятой территории. Напротив, рациональными действиями воспитательно-упредительного характера удастся значительно улучшить общественно-политическую ситуацию в регионе. В качестве рекомендаций предлагается разработать пособие по развитию правовой культуры среди жителей Чеченской Республики и Республики Ингушетия. В данном пособии в целях информационно-просветительской работы, помимо наказаний, предусмотренных УК РФ, предлагается отображать, как те или иные преступления классифицируются по адату и шариату. Возможно, обладая обширными знаниями из современного, а также адатского и шариатского права, многие не станут на преступный путь, в этом и будет то рациональное значение использования адата и шариата в современных условиях. Эти и многие другие аспекты в силу своей чрезвычайной важности нами затрагивались на различных научно-практических конференциях и форумах . Как нам представляется, в обозначенной выше работе необходимо привлечь духовенство Чеченской Республики и Республики Ингушетия, с целью выработки единой фетвы (решения), которая, будучи производным источником шариатского права, смогла бы дать расширенные определения и заключения по вопросам отношения шариата к наиболее распространенным преступлениям.
В современной Чеченской Республике конфликты, возникшие на почве кровной мести, решаются созданной примирительной комиссией, руководствующейся смешанными адатно-шариатскими нормами. Результат применения данных норм в целях примирения сторон, по нашему мнению, есть вспомогательный инструментарий в общем процессе установления мира и стабильности в Чеченской Республике.
Данное исследование показало, что в значительной степени эффективность государственно-административного управления на Северном Кавказе во многом зависела от того насколько развита была судебная система и как к ней относилось общество данного региона. Процесс судебного реформирования для республик Северного Кавказа звучит особенно актуально на современном этапе. Несмотря на то, что они подчинены единому федеральному законодательству, нельзя игнорировать то обстоятельство, что данный регион имеет свою ярко выраженную обособленность сохраняющегося адатского влияния и возросшего религиозного фактора в национальных республиках Северного Кавказа. Принятие во внимание и правильное использование этих особенностей может дать хороший и эффективный результат, тем более что в прошлом, как показывает наше исследование, этому уделялось пристальное внимание со стороны царской администрации на Кавказе, а позднее советской властью, перенявшей данный опыт и некоторое время использовавшей его в своих интересах.
Вопросы конвергенции шариата и адата с позитивным правом волнуют исследователей на протяжении многих лет. При этом хотелось бы подчеркнуть, что, говоря о возрождении или интеграции адатной системы права в рамках настоящего исследования, нами не ставилась задача легализовать внеправовые обычаи и традиции, придать им статус правовых норм. Мы исходим из других побуждений, основанных на современных реалиях, и возможностью управления этими процессами, прежде всего, во благо нашего государства.
Обычное право чеченцев и ингушей может быть очень действенным инструментом в преодолении тех негативных процессов, которые ассоциируются в сознании определенной части российского общества, не знакомого с истинным смыслом и значением адата и шариата. Тем более что степень присутствия адата и шариата в жизни чеченцев и ингушей остается высокой. Весьма примечателен в этой связи вывод, сделанный известным правоведом А.А. Ливеровским, считающим возможным внедрение в законодательство республик Северного Кавказа норм, касающихся гражданско-правовых отношений . Автор указанной научной работы, равно как и мы, придерживается мнения рационального использования данных норм в той части, где они не противопоставляются государственно-правовой системе.
Процесс становления и формирования государственности в Чечне прошел в своем развитии многовековую историю. Новейшее государственно-правовое строительство в Чечне связано с принятием Конституции Чеченской Республики в 2003 г. и проведением выборов Президента и Парламента Чеченской Республики. Все эти процессы происходили в беспрецедентных условиях контртеррористической операции, что в очередной раз подчеркивает уникальность данных политико-правовых событий в новейшей истории нашего государства.
Анализ вопросов организации и деятельности судебных органов на территории Чечни позволил обозначить наиболее существенные проблемы, закономерные в целом для всей Российской Федерации: коррупция, непрофессиональное отношение к должностным обязанностям, поверхностные знания, а порой непонимание глубинных принципов норм обычного и мусульманского права, в том числе представителями духовенства. В целях противодействия указанным негативным факторам автор предлагает:
– создать при Верховном суде Чеченской Республики и Верховном суде Республики Ингушетия консультативные группы, в составе которых будут известные в республике старейшины, представители духовенства с целью досудебного и послесудебного урегулирования ситуаций во взаимоотношениях между родственниками потерпевших, обвиняемых, подсудимых, осужденных для недопущения разрастания возможных конфликтов;
– учитывая присутствие в регионе адата и шариата в целях вспомогательной помощи официальной системе правосудия наделить указанную консультативную группу правом характеристики по адату и шариату совершенных преступлений, а также принятых решений и вынесенных приговоров судами общей юрисдикции, с обязательной систематизацией в сборник заключений адатно-шариатской комиссии при Верховном суде республики;
– создание на базе Российского исламского университета имени Кунта-Хаджи (г. Грозный) объединенной кафедры адата и шариата с целью профессионального изучения основ шариатского права и сравнительного анализа с адатским правом чеченцев и ингушей.
Российская Федерация, являясь многонациональным, единым федеративным государством, нуждается в сильной, справедливой и эффективной судебной власти, где судебная система Чеченской Республики (выступая в качестве подсистемы единой федеральной системы) будет занимать одно из лидирующих мест не по статистическим показателям, а по степени высокой эффективности, выраженной в оценке, выносимой на предмет эффективности самим обществом. Только таким образом можно сформировать развитое гражданское общество. Обозначенное пожелание для нее является выполнимой задачей, поскольку возрождение судебной системы Чеченской Республики в начале ХХI в. происходило в особых беспрецедентных условиях, напрямую сопряженных с риском для всех участвовавших в этом важном и необходимом процессе.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
Архивные фонды
1. АВПРИ МИД РФ. Ф. Кабардинские дела, 1755–1757 гг. Оп. 115/1. Д. 14. Л. 18; 65.
2. ГА КК. Ф. 454. Оп. 1. Ед. хр. 5297. Л 2.
3. ГА РФ. Ф.Р-9401. Оп. 1. Д. 480. Л. 358–359.
4. ГА РФ Ф-А353. Оп. 4. Д. 73. Л. 123.
5. ГА РФ. Ф. 353. Оп. 4. Ед. хр. 202. Л. 7.
6. ГА РФ. Ф.Р-9401. Оп. 1. Д. 480. Л. 358–359.
7. ГА РФ. Ф. 207. Т. 4. Папка 15.
8. ГА РФ. Ф.Р-352. Оп. 2. Д. 9. Л. 4.
9. РГА ВМФ. Ф. 19. Оп. 4. Д. 381. Л. 5
10. РГВИА. Ф. ВУА. Д. 64577.
11. РГВИА. Ф. 14257. Оп. 3. Д. 538. Л. 14 об.
12. РГВИА. Ф. 14257. Оп. 3. Д. 538. Л. 15 об.
13. РГИА. Ф. 23. Оп. 1. Д. 398. Л. 76об.–79.
14. РГИА. Ф. 381. Оп. 29. Д. 18779. Л. 101.
15. РГИА. Ф. 733. Оп. 193. Д. 381. Л. 18.
16. РГВИА Ф. 846. Оп. 16. Д. 6288. Лл. 373–373 об.
17. РГИА. Ф. 797. Оп. 2. Д. 8809. Л. 19–19 об.
18. РГИА. Ф. 1149. Оп. 7. Д. 112. Л. 161.
19. РГИА. Ф. 1149. Оп. 99. Д. 112. Л. 23 об.
20. РГИА Ф. 1149. Оп. 7. Д. 107. Л. 8–12.
21. РГИА. Ф. 1149. Оп. 7. Д. 112. Л. 161.
22. РГИА. Ф. 1268. Оп. 1. Д. 311б. Л. 19 об.
23. РГИА. Ф. 1268. Оп. 15. Д. 143. Л. 8
24. РГИА. Ф. 1987. Оп. 1. Д. 340. Л. 21.
25. РГВИА Ф. 13454. Оп. 2. Д. 49. Л. 89 об–90.
26. ИИАЭ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 368. Л. 40.
27. ИИАЭ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 57. Л. 39.
28. ЦГА РД. Ф. Р-4. Оп. 2. Д. 13. Л. 59, 91.
29. ЦГА РД. Ф. Р-33. Оп. 1. Д. 2. Л. 85.
30. ЦГА РД. Ф. Р-37. Оп. 20. Д. 54. Л. 143.
31. ЦГА РД. Ф. Р-117. Оп. 6. Д. 45. Л. 57.
32. ЦГА РСО-А. Ф. 12. Оп. 5. Д. 8. Л. 17. об.
33. ЦГА РСО-А. Ф. 117. Оп. 1. Д. 6. Л. 12–15.
34. ЦГА РСО-А. Ф. 117. Оп. 1. Д. 24. Л. 6–6 об.
35. ЦГИАГ. Ф. 12. Оп. 7. Д. 3539. Л. 29–38 об.
36. ЦГИАГ. Ф. 13. Оп. 6. Д. 932. Л. 9 об.
37. ЦГВИА. Ф. ВУА. Д. 6528. Ч. I. Лл. 130–135.
38. ЧИРКМ. Ф. 18. Д. 19. Л. 33–34.
Специальная литература и источники
1. Акты, собранные Кавказской археографической комиссией / Под ред. А.П. Берже: в 12 т.: в 27 кн. Репринтное издание 1866–1904 гг. СПб.: Альфарет, 2009.
2. Важнейшие декреты советской власти по делам юстиции. Ставрополь, 1920.
3. Ведомости СНД РСФСР и ВС РСФСР. 31 октября 1991 г. № 44. Ст. 1435.
4. Ведомости СНД РСФСР и ВС РСФСР. 1991 г. № 45. Ст. 1503.
5. Вновь изданные узаконения и распоряжения // Терский календарь на 1892 г. Кн. 1. Владикавказ, 1891.
6. Временные правила для Горских Словесных Судов Кубанской и Терской областей, утвержденные 18 октября 1870 г. Наместником Кавказа.
7. Всеподданнейший отчет Наместника Кавказского по Гражданскому Управлению Кавказским и Закавказским краем. 1863–1871. СПб., 1872.
8. Всеподданнейший отчет начальника Терской области и Наказного Атамана Терского казачьего войска о состоянии области и войска за 1892 г. Владикавказ, 1893.
9. Вторая сессия Верховного Совета ДАССР. Стенографический отчет, 1958.
10. Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20–50-х гг. XIX в. / Сб. документов. Махачкала, 1959.
11. Декларация «О государственном суверенитете Чечено-Ингушской Республики». Принята Верховным Советом ЧИР 27 ноября 1990 г.
12. Доклад Уполномоченного по правам человека в Чеченской Республике в 2006 г. Грозный, 2007.
13. Известия о бывшем в Кавказе лжепророке Мансуре // Россия и Кавказ – сквозь два столетия. СПб., 2001.
14. Институт генерал-губернаторства и наместничества в Российской империи. Т. 1. СПб., 2001.
15. Институт генерал-губернаторства и наместничества в Российской империи: в 2 т. / Под общ. ред. В.В. Черкесова. Т. 1 / Науч. ред. Д.И. Луковская, Д.И. Раскин. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2001.
16. История Дагестана. Махачкала, 1992.
17. История Чечни с древнейших времен до наших дней. Т. 1. Грозный, 2006.
18. История Чечни с древнейших времен до наших дней. Т. 2. Грозный, 2008.
19. История Чечено-Ингушетии: учебное пособие / Бугаев А.М., Гакаев Х.А., Хасбулатов А.И. и др. Грозный: Чечено-Ингушский госуниверситет, 1989.
20. Кавказский календарь на 1846 г. Канцелярия Кавказского наместника. Тифлис: Типография Главного Управления Кавказским краем, 1845.
21. Кавказский календарь на 1877 г. Тифлис, 1876.
22. Коран / Перев. с араб. и комм. М.-Н. О. Османова. 2-е изд. М., 1999.
23. Конституционное право России / Под ред. Лазарева В.В. М.: Новый Юристъ, 1998.
24. Культура и традиции народов Дагестана. Махачкала, 2007.
25. Криминальная ситуация и тенденция ее развития в Чеченской Республике / Под общей ред. С.И. Гирько. М., 2009.
26. Марксистско-ленинская общая теория государства и права. М., 1971.
27. Материалы Народного Комиссариата Юстиции. Вып. 2. М., 1918.
28. Материалы XXIV съезда КПСС. М., 1971.
29. Мэджеллэ – «Шариат и суд» / А.Л. Кирснер. Ташкент: Типография «Туркестанск. Т-ва Печатного Дела», 1911.
30. Обращение работников милиции отделов охраны Октябрьского, Ленинского, Старопромысловского, Заводского районов / Голос Чечено-Ингушетии. 1991 г., 13 сент.
31. Общественный быт вайнахов XIX и начала XX в. Махачкала, 1970.
32. От вековой отсталости к социализму: осуществление ленинской национальной политики в Чечено-Ингушетии (1917–1945) / Сб. документов и материалов. Грозный, 1977.
33. Очерки истории Чечено-Ингушской АССР (с древнейших времен до наших дней). Т. 1. Грозный, 1967.
34. Памятники письменности Дагестана. 100 писем Шамиля. Вып. 1. Махачкала: Издательство ДНЦ РАН. Редакция «Ирс», 1997.
35. Периодическая печать Кавказа об Осетии и осетинах. Кн. 4. Цхинвали, 1989.
36. Положение «О Государственном учете нормативных актов Чеченской Республики», утвержденное Распоряжением Президента Чеченской Республики № 66 от 26 августа 1992 г.
37. Постановление Исполкома Общенационального конгресса чеченского народа. 5 сентября 1991 г.
38. По материалам статистической отчетности по рассмотренным делам мировыми судьями Чеченской Республики за первое полугодие 2009 г.
39. Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. LXVIII. Терская область. СПб., 1905.
40. Программа для собирания народных юридических обычаев. СПб.: Типография В.С. Балашева; Издание Комиссии собирания народных обычаев, состоящей при Отделении этнографии Императорского русского географического общества, 1889 г.; Программа для собирания народных юридических обычаев // Записки Императорского Русского географического общества по отделению этнографии (Зап. ИРГО). Т. 18. Сборник народных юридических обычаев. Т. 2. СПб., 1900.
41. ПСЗ. Т. 23. 1792. Ст. 17025.
42. ПСЗ-2. Т. 6. Отд-ние 1-е.1831. Ст. 4474.
43. ПСЗ. Т. 27. 5 ноября 1852. № 26740.
44. Перестройка системы колониального режима на Северном Кавказе в 1860– 1870 гг. / Известия Северо-Осетинского научно-исследовательского института. Т. XVIII. Орджоникидзе, 1956.
45. Полевая тетрадь № 1. Д-Ведно. 2009.
46. Решение Учредительного общенационального конгресса чеченского народа от 1 сентября 1991 г.
47. Решение Чечено-Ингушского Обкома КПСС от 15 ноября 1960 г.
48. Российское законодательство Х–XX веков. Т. 8 / Под ред. Б.В. Виленского. М., 1991.
49. Россия, запад и мусульманский Восток в колониальную эпоху / Коллективная монография. Под ред. С.М. Иванова. СПб., 1996.
50. Русское гражданское право. Чтения Д.И. Мейера. 8-е изд. СПб., 1902.
51. Свод высочайших отметок по всеподданнейшим отчетам за 1881–1890 гг. генерал-губернаторов, губернаторов, начальников областей и градоначальников. СПб., 1893.
52. Сборник сведений о кавказских горцах. Вып. 3. Тифлисъ, 1870.
53. Сборник документальных материалов / Под ред. Ш.В. Цогарейшвили. Тбилиси, 1953.
54. Сборник постановлений Пленума Верховного Суда РСФСР. 1961–1977.
55. Сборник законов РСФСР и Указов Президиума Верховного Совета РСФСР, 1938–1946 гг. Издательство «Известия Советов депутатов трудящихся СССР», 1946.
56. Собрание актов Президента и Правительства РФ. 1994. № 16. Ст. 1380.
57. Собрание законодательства Российской Федерации. 1994. № 32.
58. Собрание законодательства Российской Федерации. 1994. № 33.
59. Собрание узаконений и распоряжений Рабочего и Крестьянского правительства от 30 апреля 1919. № 13.
60. Сборник указов и распоряжений Президента Чеченской Республики Ичкерия. Грозный, 1999.
61. Сборник распоряжений и постановлений Президента Чеченской Республики. Грозный, 1993.
62. Сборник указов и распоряжений Президента Чеченской Республики Ичкерия (с 3 февраля 1995-го по 1 июня 1999 г.). Кн. 3, 4, 5. Грозный, 1999.
63. Судебная и правоохранительная системы. М., 1994.
64. СУ 1922. № 80.
65. СУ РСФСР. 1918. № 85.
66. СУ РСФСР.1918.№ 385.
67. СУ РСФСР 1920. № 100.
68. СУ РСФСР. 1926, № 85.
69. СУ РСФСР. 1928. № 141.
70. СУ РСФСР. 1934. № 40.
71. Съезды народов Терека. Т. 1. Орджоникидзе, 1977.
72. Теория государства и права. М.: Норма, 2000.
73. Шамиль и чеченцы. Военный сборник. СПб., 1859. Т. 9. № 9–10.
Нормативно-правовые акты
1. Второй дополнительный протокол к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 г., касающийся защиты жертв вооруженных конфликтов немеждународного характера, принят на дипломатической конференции в Женеве 8 июня 1977 г.
2. Декрет о суде № 1 от 22 ноября (5 декабря) 1917 г. Декреты Советской власти. Т. 1. М., Гос. изд-во полит. литературы, 1957.
3. Декрет о суде № 2 от 15 февраля 1918 г. Декреты Советской власти. Т. 1. М.: Гос. изд-во полит. литературы, 1957.
4. Декрет о суде № 3 принят СНК 20 июня 1918 (СУ РСФСР, 1918, № 52, ст. 589).
5. Закон Чеченской Республики «О статусе судей в Чеченской Республике» от 12 ноября1992 г.
6. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ).
7. Конституция Чечено-Ингушской АССР 1937 г. (с изменениями и дополнениями, принятыми на IV сессии Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР шестого созыва) // Грозный: Чечено-Ингушское книжное издательство, 1977.
8. Конституция Чечено-Ингушской АССР 1978 г. (принята на внеочередной восьмой сессии Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР шестого созыва 26 мая 1978 г.) // Грозный: Чечено-Ингушское книжное издательство, 1978.
9. Конституция Чеченской Республики. Грозный, 1992.
10. Конституция Чеченской Республики. 2003 г. Грозный: ИПК «Грозненский рабочий», 2005.
11. Международный пакт о гражданских и политических правах (принят резолюцией 2200 А (XXI) Генеральной Ассамблеи от 16 декабря 1966 г.) Права человека и судопроизводство. Собрание международных документов. Вена, 1997.
12. Постановление Временного Высшего Совета Чечено-Ингушской Республики «О реорганизации Временного Высшего Совета Чечено-Ингушской Республики» № 5 от 27 сентября 1991 г.
13. Постановление Парламента Чеченской Республики «О порядке вступления в силу Конституции Чеченской Республики» № 108 от 12 марта 1992 г.
14. Постановление Пленума Верховного Суда РСФСР N 26/П. Верховный Суд Российской Федерации. Url.:http:// www.supcourt.ru/vscourt_detale.php?id=308&w (дата обращения – 20.01.2009 г.).
15. Постановление Пленума Верховного Суда РСФСР N 52/П О практике обращения к исполнению приговоров в отношении лиц, осужденных к лишению свободы, но не заключенных под стражу до вступления приговора в законную силу от 28 января 1970 г. Верховный Суд Российской Федерации. Url.:http://www.supcourt.ru/vscourt_detale.php?id=343&w (дата обращения – 20.01.2009 г.).
16. Постановление Правительства Российской Федерации № 96 от 9 февраля 2001 г. «О федеральной целевой программе восстановления экономики и социальной сферы Чеченской Республики в 2001 г.» (в ред. Постановления Правительства РФ от 23.10.2001 № 739).
17. Постановление Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации от 8 октября 1996 г. N 336-СФ «О ситуации в Чеченской Республике».
18. Постановление ЦИК Чеченской Республики «Об итогах выборов Президента Чеченской Республики» от 29 октября 1991 г.
19. Постановление ЦИК Чеченской Республики «Об итогах выборов в депутаты Парламента Чеченской Республики» от 31 октября 1991 г.
20. Распоряжение «О мерах по улучшению условий работы районных, городских судов Чеченской Республики» № 19 от 15 марта 1992 г.
21. Уголовный Кодекс Чеченской Республики Ичкерия. 1996.
22. Устав Идарата мусульман Чеченской Республики «Ичкерия» от 1 октября 1996 г.
23. Федеральный конституционный закон от 28 апреля 1995 г. № 1-ФКЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации» (с изменениями от 4 июля 2003 г., 25 марта 2004 г., 12 июля 2006 г., 29 ноября 2007 г., 28 апреля 2008 г., 7 мая, 9 ноября 2009 г., 29 марта, 30 апреля 2010 г.). Принят Государственной Думой 5 апреля 1995 г. Одобрен Советом Федерации 12 апреля 1995 г.
24. Федеральный конституционный закон от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» (с изменениями от 8 февраля, 15 декабря 2001 г., 7 июня 2004 г., 5 апреля 2005 г., 5 февраля 2007 г., 2 июня 2009 г.). Принят Государственной Думой 24 июня 1994 г. Одобрен Советом Федерации 12 июля 1994 г.
25. Федеральный конституционный закон от 31 декабря 1996 г. № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» (с изменениями от 15 декабря 2001 г., 4 июля 2003 г., 5 апреля 2005 г., 9 ноября, 27 декабря 2009 г.).
26. Федеральный закон № 121 от 8 октября 2002 г. «О создании Грозненского гарнизонного военного суда и упразднении Норильского гарнизонного военного суда» от 8 октября 2002 г.
27. Указ Президента РФ «О чрезвычайном положении». «О введении чрезвычайного положения в Чечено-Ингушской Республике» № 178 от 7 ноября 1991 г.
28. Указ Президиума Верховного Совета СССР «О ликвидации Чечено-Ингушской АССР и об административном устройстве ее территории» от 7 марта 1944 г. Москва, Кремль. Д. № 1 1/803. Секретно.
29. Указ Президента РФ «О мерах по повышению эффективности контртеррористических операций на территории Северо-Кавказского региона Российской Федерации» № 1255сс от 23 сентября 1999 г.
30. Указ Президента Чеченской Республики «Об исполнении решений иностранных судов и арбитражей в Чеченской Республике» № 34 от 25 февраля 1992 г.
31. Указ Президента Чеченской Республики «Об отмене Указа Президента ЧР от 28.05.1993 г. № 45» № 191 от 12 ноября 1996 г.
32. Указ Президента Чеченской Республики «О праве граждан Чеченской Республики на приобретение и хранение личного огнестрельного оружия и ограничении права на его ношение» от 16 декабря 1991 г.
Авторефераты и рукописи диссертаций
1. Арсанукаева М.С. Государственно-правовая политика Российской империи в Чечне и Ингушетии (XIX – начало XX вв.). Дисс… д.ю.н. М., 2010.
2. Алати Н.Б. Нормативное и организационно-правовое обеспечение государственной политики России на Северном Кавказе в период XVIII–XX вв. Дис… д.ю.н. СПб., 2006.
3. Бейтуганов А.З. Обычное право кабардинцев (Вопросы теории). Дисс… к.ю.н. Ростов н/Д, 2001.
4. Волгина А.П. Обычное право народов Северного Кавказа в системе российского права в XIX–XX в. Дисс… к.ю.н. Ставрополь, 2004.
5. Гандарова Л.Б. Обычное право ингушей. Дисс… к.ю.н. СПб., 2004.
6. Гантемирова Ф.А. Общественно-политический строй и обычное право чеченцев и ингушей (XVIII – перв. пол. XIX в.). Дисс… к.ю.н. М., 1972.
7. Зозуля И.В. История развития судебной системы на Северном Кавказе во второй пол. ХIХ – нач. ХХ в. Дисс… к.истор.н. Ставрополь, 1999.
8. Исамагомедов А.М. Развитие судебной власти в Дагестане. Дисс… к.ю.н. Махачкала, 2006.
9. Исмаилов М.А. Формирование и развитие права народов Дагестана (XVII – нач. XXI в.). Автореферат дисс… д.ю.н. М., 2005.
10. Масликов И.С. Судебная власть в государственном механизме Российской Федерации. Дисс… к.ю.н. М., 1997.
11. Мисроков З.Х. Адатское и мусульманское право народов Северного Кавказа в российских правовых системах (XIX–XX вв.). Дисс… д.ю.н. М., 2003.
12. Кадыров А.А. Российско-чеченский конфликт (генезис, сущность, пути решения). Дисс… к.полит.н. М., 2003.
13. Кузьменко О.В. Особенности осуществления судебной реформы 1864 года на Юге России и ее историко-правовой опыт. Дисс… к.ю.н. Ростов н/Д, 2005.
14. Пирбудагова Д.Ш. Институт конституционного контроля в Республике Дагестан. Дисс… к.ю.н. М., 2002.
15. Сатуев А.А. Суды в системе федеративных отношений в Российском государстве (с использованием опыта Чеченской Республики). Дисс… к.ю.н. М., 2005.
16. Свечникова Л.Г. Обычай в праве народов Северного Кавказа в ХIХ в. Автореф. дисс… д.ю.н. М., 2004.
17. Слюсарева О.И. История развития судебной системы на Северном Кавказе в 20–40-х годах ХХ века (на примере Ставропольского и Краснодарского краев). Дисс… к.истор.н. Ставрополь, 2002.
18. Сотников А.А. Особенности проведения судебной реформы 1864 года на территориях Северного Кавказа. Автореф. дисс… к.истор.н. М., 2009.
19. Халифаева А.К. Государственные и правовые институты в Дагестане в XIX веке: основные тенденции и изменения. Дисс… д.ю.н. Махачкала, 2004.
Монографии, статьи и иные научные издания
1. Абдуллахи Ахмед Ан-Наим. На пути к исламской реформации. М., 1999.
2. Абубакарова М.А. Толкование и применение норм закона в судебной практике в Чеченской Республике // Материалы всероссийской научно-практической конференции молодых ученых и аспирантов (Грозный, 16 ноября 2007).
3. Авакьян С.А. Конституция России: природа, эволюция, современность. М., 1997.
4. Авторханов А.Г. К основным вопросам истории Чечни: к десятилетию Советской Чечни. Грозный: Издательство «Серло», 1930.
5. Авторханов А.Г. Убийство чечено-ингушского народа: народоубийство в СССР. М., 1991. С. 47.
6. Агишев Н.М., Бушен В.Д. Материалы по обозрению горских и народных судов Кавказского края. СПб., 1912.
7. Адуев В., Нинциева Т.М. Мехк-Кхел (Суд страны). Верховный судебный орган у вайнахов // IV Ежегодная республиканская научно-практическая конференция молодых ученых, аспирантов и студентов «Наука и молодежь» (Грозный, 29 мая 2010 г.). Грозный, 2010.
8. Айбатов М.М. Некоторые вопросы методологии исследования истории политических и правовых учений // Материалы методологического семинара кафедры истории государства и права юридического факультета Даггосуниверситета. Махачкала, 2010.
9. Айтберов Т.М. Материалы по истории Дагестана XV–XVII вв. Завещание Андуник-нуцала Булач-нуцалу (890/1485 г.) // Восточные источники по истории Дагестана. Махачкала, 1980.
10. Албастов И.А. Джабраилов Х.М. По законам новой жизни. Грозный, 1976.
11. Албогачиева М.С.-Г. Ингуши в ХХ веке: этнографические аспекты религиозных практик // Северный Кавказ: традиционное сельское сообщество: социальные роли, общественное мнение, властные отношения: Сб. статей / Отв. ред. С.А. Штырков. СПб., 2007.
12. Албогачиева М.С.-Г. Примирительные комиссии в Ингушетии: история и современность // Вестник восстановительной юстиции. № 8. 2011.
13. Албогачиева М.С.-Г. Конференция мусульман Ингушетии // Антропологический форум. 2011. № 14.
14. Албогачиева М.С.-Г. Особенности взаимодействия российской судебно-правовой системы и традиционных правовых институтов ингушского общества (XIX–XXI вв.). Общество как объект и субъект власти. Очерки политической антропологии Кавказа. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2012.
15. Алироев И.Ю. Язык, история и культура вайнахов. Грозный, 1990.
16. Алханов Р.Ш. Деятельность органов государственной власти Чеченской Республики по предупреждению преступлений // Сб. материалов межведомственной научно-практической конференции «Основные направления системы предупреждения преступлений в Северо-Кавказском регионе». М., 2009.
17. Акаев В.Х. Ислам и горские адаты на Северном Кавказе. Традиционализм и модернизация на Северном Кавказе / Отв. ред. В.В. Черноус / Южнороссийское обозрение Центра системных региональных исследований и прогнозирования ИППК РГУ и ИСПИ РАН. Вып. 23. Ростов н/Д: Изд. СКНЦ ВШ, 2004.
18. Акаев В.Х. Ислам в Чеченской Республике. М.: Логос, 2008.
19. Акаев В.Х. Религиозно-политический конфликт в Чеченской Республике Ичкерия // Центральная Азия и Кавказ [Лулео, Швеция]. 1999. № 4.
20. Акаев В.Х. Суфизм и ваххабизм на Северном Кавказе / РАН, Ин-т этнологии и антропологии. М., 1999.
21. Арапов Д.Ю. Имперская политика в области государственного регулирования ислама на Северном Кавказе в XIX – начале XX вв. Ислам и право в России: материалы научно-практического семинара «Проблемы реализации законодательства о свободе совести и религиозных объединениях в отношении российских мусульман (Северный Кавказ, Поволжье)». Вып. 1 / Сост. и ред. И.Л. Бабич, Л.Т. Соловьева. М.: РУДН, 2004.
22. Арапов Д.Ю. Ислам в Российской империи // Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). Составитель и автор вводной статьи, комментариев и приложений Д.Ю. Арапов. М., 2001.
23. Арсалиев Ш.М.-Х. Этнопедагогика чеченцев. М., 2007.
24. Асхабов И.А. Чеченское оружие. М., 2001.
25. Ахмадов Ш.Б. Об истоках антифеодального и антиколониального движения горцев в Чечне в конце XVIII в. // Изв. ЧИНИИИЯЛ. Т. 9. Ч. 3. Вып. 1. Грозный, 1974.
26. Ахмадов Ш.Б. Ремесленные занятия чеченцев и ингушей в XVII–XIX веках // Вопросы политического и экономического развития Чечено-Ингушетии. XVIII – начало XIX в. Грозный, 1986.
27. Ахмадов Ш.Б. Имам Мансур (народно-освободительное движение в Чечне и на Северном Кавказе в конце 18 в.). Грозный, 1991.
28. Ахмадов Ш.Б. К вопросу о времени окончательного утверждения ислама в Чечне и Ингушетии // Вестник Академии наук Чеченской Республики Ичкерия. № 2. 1999.
29. Ахмадов Ш.Б. К вопросу о социальных отношениях в Чечено-Ингушетии в XVIII веке // СОКБЧИДП. Грозный, 1979.
30. Ахмадов Ш.Б. К вопросу о переселенческой политике царизма в Терской области в пореформенное время // Чечено-Ингушетия в политической истории России и Кавказа в дореволюционном прошлом. Грозный, 1990.
31. Ахмадов Ш.Б. Установление Российской администрации в Чечне (втор. пол. XIX в.). М., 2001.
32. Ахмадов Ш.Б. Чечня и Ингушетия в ХVII – начале XIX в. (Очерки истории социально-экономического развития и общественно-политического устройства Чечни и Ингушетии в XVII – начале XIX в.). Монография. Элиста, 2002.
33. Ахмадов Я.З. Взаимоотношения народов Чечено-Ингушетии с Россией в XVIII в. Грозный, 1991.
34. Ахмадов Я.З. Очерки политической истории народов Северного Кавказа в XVI–XVII вв. Грозный, 1988.
35. Ахмадов Я.З. Очерк исторической географии и этнополитического развития в XVI–XVIII вв. М., 2009.
36. Ахмадов Я.З., Хасмагомадов Э.Х. История Чечни в ХIХ–ХХ веках. М., 2005.
37. Ахриев Ч. Ингуши. ССКГ. Т. VIII. 1875.
38. Ашинова З.А. Основные этапы вхождения адыгских народов в российскую систему местного самоуправления (вторая половина XIX – начало XXI века). Дисс… к.истор.н. Майкоп, 2006.
39. Бабакин А. Деятельность военных судов сегодня носит правозащитный характер / Независимое военное обозрение. 03.12.2004.
40. Бастрыкин А. Социально-экономические достижения Чеченской Республики способствуют явной стабилизации криминогенной обстановки. КРА. Конструктивно. Рационально. Актуально. № 8. Грозный, 2012.
41. Бгажноков Б.Х. Адыгская этика. Нальчик, 1999.
42. Бекмаханова Н.Е. Государственное законодательство и народы России // Российская многонациональная цивилизация: единство и противоречия. М., 2003.
43. Белхароев Я.К. Путь праведника. Ислам в России и за ее пределами: история, общество, культура // Сб. материалов международной научной конференции, посвященной 100-летию со дня кончины выдающегося религиозного деятеля шейха Батал-Хаджи Белхароева (22–23 октября 2011 г.) / Под ред. М.С.-Г. Албогачиевой. Магас-СПб., 2011.
44. Берже А.П. Чечня и чеченцы. Тифлис, 1859.
45. Бларамберг И. Историческое, топографическое, статистическое и этнографическое описание Кавказа. Нальчик: Эль-Фа, 1999.
46. Боков А. Тарко-хаджи Гарданов // Грозненский рабочий. 1998, 5 нояб.
47. Броневский С. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе». Ч. II. М., 1832.
48. Бобровников В.О. Судебная реформа и обычное право в Дагестане (1860– 1917) // Обычное право в России: проблемы теории, истории и практики. Ростов н/Д, 1999; Он же. Военно-народное управление в Дагестане и Чечне: история и современность // Россия и Кавказ сквозь два столетия. СПб., 2001.
49. Бобровников В. Шариатские суды на Северном Кавказе // Отечественные записки. 2003. № 5 (13).
50. Блиева З.М. Система управления на Северном Кавказе в конце XVIII – первой трети XIX вв. Владикавказ, 1992; Калмыков Ж.А. Установление русской администрации в Кабарде и Балкарии (конец XVII – начало XX века). Нальчик, 1995.
51. Бугаев А.М. История национально-государственного строительства в Чечено-Ингушетии. 1917–1936 гг. (Некоторые вопросы исследования). Великий Октябрь и социалистические преобразования в Чечено-Ингушетии. Грозный, 1987.
52. Бугаев А.М. Восстановление Чечено-Ингушской АССР: юридический и политический аспекты / Материалы республиканской научно-практической конференции «Восстановление Чечено-Ингушской АССР – решающий фактор реабилитации чеченского народа». Грозный, 2007.
53. Бугаев А.М. Советская автономия Чечни – Чечено-Ингушетии: очерки истории становления и развития. Грозный, 2012.
54. Бурмистров К.Д. Закон. Правосудие. Воспитание. Грозный, 1983.
55. Бушуев С.К. Борьба горцев за независимость под руководством Шамиля. М., 1939.
56. Бушуев С.К. Государственная система Имамата Шамиля / Историк-марксист. 1937. № 5.
57. Бызов И. Тени вечности рассказывают о вечном. Адаты. Уголовное право // Чеченское общество сегодня. № 3(4). 2006.
58. Ван ден Берг Л.В.С. Основные начала мусульманского права согласно учению имамов Абу Ханифы и Шафии [пер. с гол.]. М.: Наталис, 2005.
59. Васильев Л.М. Влияние пережитков местных обычаев на установление истины по уголовным делам / По материалам ЧИАССР // Региональные особенности преступности и проблемы эффективности борьбы с нею. Тезисы докладов и сообщений и научно-практической конференции (30–31 мая 1985 г.). Махачкала, 1985.
60. Венгеров А.Б. Социалистический плюрализм в концепции правового государства. Правовое социалистическое государство: понятие, опыт, перспективы: сб. науч. тр. // Всесоюзн. юридич. заоч. ин-т. М.: ВЮЗИ, 1988. Вертепов Г.А. Ингуши: историко-статистический очерк. Владикавказ, 1892. Кн. 2.
61. Вертепов Г.А. Сектантство в Чечне // Записки Терского общества любителей казачьей старины. 1914. № 2.
62. Виноградов В.Б., Чокаев К.3. Древние свидетельства о названиях и размещении нахских племен. Археолого-этнографический сборник. Грозный, 1966.
63. Воронцов С.Т. Окружные словесные суды в Терской области. Тифлис, 1896. Вышинский А.Я. Теория судебных доказательств. М., 1950.
64. Гаврилов Ю. Цвет истины различишь не сразу. «Бархатные» террористы в Чечне надели правозащитные маски // «Российская газета». Федеральный выпуск. № 3440. 27.03.2004.
65. Гадаев В.Ю. За частоколом мюридских проповедей. Грозный, 1987. Гаджиев Г.А. Онтология права (критическое исследование юридического концепта действительности): монография. М.: Норма: ИНФРАМ, 2013.
66. Гаджиева С.Ш. Кумыки. М., 1961.
67. Гаджиев Т.В. «Сочинение Гамба» «Путешествие в южную Россию… как исторический источник по истории народов Северо-Восточного Кавказа». Рукопись кандидатской диссертации. Махачкала, 1983.
68. Гакаев Ж.Ж. «Божья кара». Геноцид большевистского режима против вайнахов // Вестник Академии наук Чеченской Республики. № 1. 1994.
69. Гаммер М. Шамиль. Мусульманское сопротивление царизму. Завоевание Чечни и Дагестана. М.: Крон-пресс, 1998.
70. Гантемирова Ф.А. Общественно-политический строй и обычное право чеченцев и ингушей (XVIII – перв. пол. XIX в.). М., 1972.
71. Гапуров Ш.А. Северный Кавказ в политике России в начале ХIX века (1801–1815 гг.). Нальчик, 2003.
72. Гапуров Ш.А. Россия и Чечня в первой четверти XIX века. Монография. Нальчик, 2003.
73. Гарданов В.К. Обычное право как источник для изучения социальных отношений у народов Северного Кавказа в XVIII – начале XIX в. // СЭ. 1960.
74. Гарданов В.К. Система композиций в обычном праве адыгов в ХVIII – первой половине XIX в. М., 1964.
75. Генко А.Н. Из культурного прошлого ингушей // Записки Коллегии востоковедов при Азиатском музее АН СССР. Т. V. Л., 1930.
76. Гилинский Я.И. Девиантология: социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других «отклонений». 2-е изд., испр и допол. СПб.: Изд. Р. Асланова. Юридический центр Пресс, 2007.
77. Голенищев-Кутузов В.И. Описание гражданского быта чеченцев, с объяснением адатского их права и нового управления, введенного Шамилем. 1843. Ч. 1.
78. Голунский С.А. Обычай и право // Ж. «Советское государство». М., 1939. № 3.
79. Горшкова С.А. Европейские нормы по правам человека и усилия России по их соблюдению // «Журнал российского права». 2001. № 11. Url.: http://www.jursites.ru/gorshkova evropeiskie_normy_p.html.
80. Горшкова С.А. Стандарты Совета Европы по правам человека и российское законодательство. Приложение № 9. М., 2001.
81. Грабовский Н.Ф. Сборник сведений о кавказских горцах. Вып. 9. Тифлис, 1876.
82. Грабовский Н.Ф. Экономический и домашний быт жителей горского участка Ингушевского округа //ССКГ. Т. III. Тифлис, 1870.
83. Градовский А.Д. Высшая администрация России XVII ст. и генерал-прокуроры. СПб., 1866.
84. Грен А. Краткое изложение основ шариата // Терский сборник. Вып. 2. Владикавказ, 1892.
85. Григорьева Л. О восстановлении судебной власти в Чечне / Адвокат. 2005. № 10.
86. Гумашвили Л.Э. Судебная власть и система органов, осуществляющих ее в Чеченской Республике Ичкерия: учебное пособие. Грозный: Чеченский университет права, 1997.
87. Гуценко К.Ф., Ковалев М.А. Правоохранительные органы. М.: Зерцало, 1998.
88. Гюльденштедт И.А. Географическое и статистическое описание Грузии и Кавказа. СПб., 1809.
89. Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности. М., 1999.
90. Даниялов Г.-А.Д. Имамы Дагестана. Махачкала, 1996.
91. Далгат Б. Первобытная религия чеченцев // Терский сборник. Владикавказ, 1893. Вып. 3.
92. Далгат Б.К. Родовой быт и обычное право чеченцев и ингушей. Исследования и материалы 1892–1894 гг. ИМЛИ РАН. М., 2008.
93. Дендиев К.Г., Осмаев А.Д. К вопросу о репрессивной политике в Чечено-Ингушетии в 1920–30-х гг. // История науки и техники. № 7. 2012.
94. Дерлугьян Г. Чеченская Республика и Чеченская история // Сборник статей. Чечня и Россия: общества и государства. М.: «Полинформ-Талбури», 1999.
95. Дж. С. Тримингэм. Суфийские ордены в исламе. М.: Восточная литература, 1989.
96. Джамалова Э.К. Методологические проблемы исследования правовой культуры народов Дагестана // Материалы методологического семинара кафедры истории государства и права юридического факультета ДГУ. Вып. 1. Махачкала, 2010.
97. Джамирзаев С.М. Древняя история чеченцев (нохчий) (К древней истории нахских племен III-I тысячелетия до новой эры). М.: Альтекс, 2002.
98. Дирр А. Об обычном праве кавказских горцев. Махачкала: ИПЦ ДГУ, 2008.
99. Дмитриев Ф.М. История судебных инстанций и гражданского апелляционного судопроизводства в России от Судебника до Учреждения о губерниях. М., 1859.
100. Добровольская Т.Н. История Советской Конституции. Сб. документов. 1917–1957. М., 1957.
101. Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе, 1871. Кн. 3.
102. Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. СПб., 1871. Т. I. С. 455.
103. Дубровин Н.Ф. Обзор войн России от Петра Великого до наших дней. Ч. 4. Кн. 2. СПб., 1896.
104. Дудаев А.Х. Создание и развитие чечено-ингушской национальной советской государственности. М.: Наука, 1964. № 6.
105. Дудаев Д.М. Концепция национально-государственной политики Чеченской Республики Ичкерия. Грозный, 1995.
106. Есин Б.И. История русской журналистики (1703–1917). М.: Флинта: Наука, 2000.
107. Ефремова Н.Н. Судебные реформы в России: преемственность и обновление // Проблемы ценностного подхода в праве: традиции и обновление. М., 1996.
108. Ерещенко Г.А. Политические процессы в Чечено-Ингушской АССР в 1937–1939 гг. / Тезисы докладов региональной научной конференции молодых ученых, посвященной гуманитарным исследованиям / К 50-летию образования Дагестанского научного центра Российской академии наук. Махачкала, 1995.
109. Жуков М. Борис Ельцин: этот шариат недопустим // «Коммерсантъ», № 148 (1330) от 05.09.1997.
110. Завалько Г.А. Проблема соотношения морали и религии в истории философии. Изд. 2-е.-М.: КомКнига, 2010.
111. Закс А.Б. Из истории первого периода Шамиля. Ташу-Хаджи наиб Шамиля. М., 1943.
112. Зенько М.А. Государственное и обычное право: соотношение в теории и на практике. М., 1999. С. 73.
113. Зозуля И.В. Судебная власть в России: экскурс в историю и перспективы развития // Актуальные вопросы Российского законодательства / Материалы научно-практической конференции (Ставрополь, 4–5 сентября 2000 г.). Ставрополь: Изд-во СГУ, 2000.
114. Зозуля И.В. Страницы истории становления и развития «Мировой юстиции» Северного Кавказа в дореволюционной России // Материалы всероссийской научно-практической конференции «Мировая юстиция России: проблемы теории и практики (к 140-летию со дня введения института мировых судей на Ставрополе)» (20–21 ноября 2008 г.). Ставрополь: Изд-во СГУ, 2008. Таблица 1. Личный состав мировых судов на Северном Кавказе.
115. Ибрагимова З.Х. Мир чеченцев. XIX век. М., 2007;
116. Ибрагимова З.Х. Царское прошлое чеченцев: власть и общество. М., 2009.
117. Ибрагимова З.Х Чеченцы в зеркале царской статистики (1860–1900). М., 2006.
118. Ибрагимова З.Х Чеченский народ в Российской империи: адаптационный период. М., 2006.
119. Ибрагимова З.Х. Царское прошлое чеченцев: политика и экономика. М., 2009.
120. Ибрагимов М.М., Ибрагимов И.М. Национально-государственное и конституционное развитие чеченского народа и вклад А.А. Кадырова в этот процесс // Материалы региональной научно-практической конференции «От беззакония и хаоса – к порядку и закону (об исторической роли Ахмат-Хаджи Кадырова в новейшей истории Чеченской Республики)». Грозный, 2010.
121. Ибрагимов Мовсур М. Политические репрессии СССР в Чечено-Ингушетии в 1930-е гг. // История науки и техники. № 7. 2012.
122. Ибрагимов Муса М. Судебные преследования представителей чеченской интеллигенции в период сталинской депортации // История науки и техники. № 7. 2012.
123. Иваненков Н.С. Чечня. Терский сборник. Вып. 7. Владикавказ, 1910.
124. Иваненков. Н.С. Горные чеченцы: Культурно-экономическое исследование Чеченского района Нагорной полосы Терской области // Терский сборник. Вып. 7. Владикавказ: Тип. Тер. обл. правл., 1910.
125. Иванов М.А. В горах между р. Фортангой и Аргуном // Известия КОИРГО. Тифлис, 1904.
126. Игнатьева Ю. Фемида-ханум. На работу в Чечню направлены бывшие шариатские судьи // Общая Газета. № 7. 2001.
127. Ильясов Л.М. Культура чеченского народа. М., 2009. Ильясов Л. Къонахалла. М., 2009.
128. Ильясов Л. Чеченский тейп. Чеченская республика и чеченцы: история и современность / Матер. Всерос. науч. конф. (Москва, 19–20 апреля 2005 г.). М.: Наука, 2006.
129. Ипполитов А.П. Учение «зикр» и его последователи в Чечне и Аргунском округе. Сборник сведений о Кавказских горцах. Тифлис, 1869.
130. Ипполитов А.П. Этнографические очерки Аргунского округа. ССКГ. Т. I. 1868.
131. Исаев С.-А.А. Присоединение Чечни к России. Аграрная политика царизма и народные движения в крае в XIX веке. Грозный: Изд-во АН ЧР, 2012.
132. Исаев Э. Вайнахская этика. Назрань, 1999.
133. Исамагомедов А.М. Становление и развитие судебной власти в Дагестане. Махачкала, 2007.
134. Исмаилов М.А. История государства и права Дагестана. Махачкала, 2010. Ч. 1.
135. Кавелин К.Д. Основные начала русского судоустройства и гражданского судопроизводства в период времени от Уложения до Учреждения о губерниях. М., 1844.
136. Кадыров Р. Я верю в светлое будущее чеченского народа. КРА. Конструктивно. Рационально. Актуально. № 8. Грозный, 2012.
137. Казбек Г.Н. Военно-статистическое описание Терской области. Тифлис, 1888.
138. Калмыков Ж.А. Установление русской администрации в Кабарде и Балкарии (кон. ХVIII – ХХ вв.). Нальчик, 1995.
139. Калоев Б.А. А.Ф. Кони о Кавказе // Этнографическое обозрение. М., 1997. № 3.
140. Кануков А.А. Законодательные акты, касающиеся Северного Кавказа // Сборник законов. Владикавказ, 1914.
141. Карачайлы И. Кровная месть у горцев // Советский Северный Кавказ. 1930. № 4.
142. Каспари А.А. Покоренный Кавказ. СПб., 1904.
143. Катышева М. Уроки чеченского… (сборник материалов) Сон разума рождает чудовищ. Ч. I / 1988–1991 гг. Мичуринск, 2006.
144. Керимов Г.М. Шариат и его социальная сущность. М., 1978.
145. Керимов Г.М. Шариат: закон жизни мусульман. Ответы Шариата на проблемы современности. CПб.: Изд-во «Диля», 2010.
146. Киров С.М. Избранные речи и статьи. Грозный, 1962.
147. Ковалевский М.М. Закон и обычай на Кавказе (М., 1887); «Tableau des origines de l’evolution de la famille et de la propriete» (Стокгольм, 1890; русский перевод; СПб., 1895).
148. Ковалевский М.М. Закон и обычай на Кавказе: в 2-х т. Нальчик: ООО «Полиграфсервис и Т», 2011.
149. Ковалевский М.М. Закон и обычай на Кавказе. Т. 1–2. М., 1890.
150. Ковалевский М.М. Родовой быт в настоящем, недавнем и отдаленном прошлом. Опыт в области сравнительной этнографии и истории права. Вып. 1. СПб., 1911.
151. Кодзоев Н.Д. История развития судебной системы Ингушетии. М.: ДинаЛ, 2006.
152. Ковлер А.И. Антропология права. М., 2002.
153. Кокиев Г. Военно-колонизационная политика царизма на Северном Кавказе // Революция и горец. 1929. № 4–5.
154. Кокурхаев К.А. Особенности судоустройства в Чечено-Ингушетии в первые годы советской власти. Проблемы социалистической законности. Харьков, 1987. № 19.
155. Кокурхаев К.-С.А.-К. Общественно-политический строй и право чеченцев и ингушей. Грозный, 1989.
156. Комаров А.В. Адаты и судопроизводство по ним // Сборник сведений о кавказских горцах (ССКГ). Вып. 1. Тифлис, 1868.
157. Комаров А.В. Адаты и судопроизводство по ним. Материалы для статистики Дагестанской области // ССКГ. Вып. 1. 1868.
158. Комаров А.В. Адаты и судопроизводство по ним // Под общей ред. М.А. Исмаилова. Махачкала: ИПЦ ДГУ, 2009.
159. Кондрашева А.С. К проблеме соотношения обычно-правовых норм и официального законодательства на примере правового развития Кавказа. Обычное право и правовой плюрализм. М., 1999.
160. Кониев Ю.И. Автономия народов Северного Кавказа. Орджоникидзе, 1973.
161. Коркмазов А.Ю. Обычное право и специфика его проявления в условиях Северного Кавказа // Вестник Северо-Кавказского государственного технического университета. 2008. № 3 (16).
162. Косвен М.О. Этнография и история Кавказа. М., 1961.
163. Кузнецов А.Г., Сидоренко С.Я. Мифы этнорелигиозного традиционализма на Северном Кавказе в контексте геополитических реалий // Политическая мифология и историческая наука на Северном Кавказе. Отв. ред. В.В. Черноус / Южнороссийское обозрение Центра системных региональных исследований и прогнозирования ИППК РГУ и ИСПИ РАН. Вып. № 24. Ростов н/Д: Изд. СКНЦ ВШ, 2004.
164. Кулов С.Д. Социально-экономическое развитие Северной Осетии в конце ХIХ – начале XX века. Орджоникидзе, 1966.
165. Кумыков Т.Х. Общественная мысль и просвещение адыгов и балкаро-карачаевцев в XIX – нач. XX в. Нальчик, 2002.
166. Куницын А.П. Энциклопедия прав: Изображение системы политических наук. М.: КРАСАНД. 2010.
167. Тарджамат макалати. Кунта-шейх. Петровск, 1911.
168. Кушева Е.Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией (вторая половина XVI – 30-е годы XVII в.). М., 1963.
169. Липранди А.П. Кавказ и Россия. Харьков, 1911.
170. Ладыженский А.М. Адаты горцев Северного Кавказа. Ростов н/Д, 1926.
171. Ладыженский А.М. Адаты горцев Северного Кавказа // Подготовка текста и комм. И.Л. Бабича. Под общей ред. А.С. Зайналабидова и В.В. Черноуса // Южнороссийское обозрение Центра системных региональных исследований и прогнозирования ИППК при РГУ и ИСПИ РАН. Вып. 18. Ростов н/Д, 2003.
172. Лаудаев У. Чеченское племя. Сборник сведений о кавказских горцах. Тифлис, 1872. Вып. 6.
173. Ленин В.И. Полн. собр. соч. М.: Политиздат, 1967.
174. Ленин В.И. КПСС о социалистической законности и правопорядке. 1981.
175. Леонтович Ф.И. Адаты кавказских горцев. Материалы по обычному праву Северного и Восточного Кавказа. Одесса, 1882.
176. Ливеровский А.А. Перспективы претворения шариата и адата в современной России. Махачкала.2012.
177. Лилов А.В. Очерки быта кавказских горцев. СМОМПК. Вып. 22. 1892.
178. Люлье Л.Я. Верования, религиозные обряды и предрассудки у черкес // Записки Кавказского отдела императорского Русского Географического общества. Кн. V. Тифлис, 1862.
179. Магомедов Ш.Б., Рамазанов А.Х., Исмаилов М.А. Итоги и перспективы исследования обычного права Дагестана // Обычное право народов Северного Кавказа: итоги и перспективы исследования. Ростов н/Д, 2006.
180. Маклаков В.В. Судебная власть во Франции: новое законодательство. М.: 2007.
181. Максимов В. В арбе по Чечне // Революция и горец. 1929.
182. Максимов Е.Д. Чеченцы. Терский сборник. Владикавказ, 1893. Кн. 2. Вып. 3, 5.
183. Максимов И. Шариатское право по-чеченски / Независимая газета. 29.02.2000.
184. Малахова Г.Н. Судопроизводство горских народов в системе российской административной власти на Северном Кавказе (исторический аспект) // Этнос и власть: местное самоуправление и этнические конфликты. Ч. 1. Саратов, 1999.
185. Мальцев Г.В. Очерк теории обычая и обычного права. Ростов н/Д, 1999.
186. Мамакаев М.А. Чеченский тайп (род) в период его разложения. Грозный, 2009.
187. Манкиев А.А. Традиционная соционормативная культура чеченцев в контексте современных политических и духовно-нравственных ценностей // Сборник научных трудов. Вып. 1. Нальчик: Эль-Фа, 2007.
188. Манкиев А.А. Об уроках и причинах чеченской трагедии 1944 г. Восстановление Чечено-Ингушской АССР – решающий фактор реабилитации чеченского народа // Материалы республиканской научно-практической конференции. Грозный, 2007.
189. Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения. Т. 8. М., 1957.
190. Махмудова К.З. Реабилитация чеченцев и ингушей: этнополитические аспекты. Восстановление Чечено-Ингушской АССР – решающий фактор реабилитации чеченского народа // Материалы республиканской научно-практической конференции. Грозный, 2007.
191. Махмудова К.З. К вопросу территориального расселения чеченцев в ХVIII – первой трети ХIХ вв. в трудах дореволюционных авторов // История науки и техники. № 7. 2012.
192. Межидов Д.Д., Алироев И.Ю. Чеченцы: обычаи, традиции, нравы. Грозный, 1992.
193. Мисроков З.Х. Адат и шариат в российской правовой системе: исторические судьбы юридического плюрализма на Северном Кавказе. М., 2002.
194. Мисроков З.Х. Отмирание шариатской юстиции в автономиях Северного Кавказа. М., 1979.
195. Михайленко Н.М. Использование правовых обычаев в период постреформенной модернизации // Модернизационные процессы в истории России XVIII – XX вв.: политика, экономика, культура: Сборник статей. Армавир, 2003.
196. Миллер В.Ф. Осетинские этюды. Владикавказ: СОИГСИ, 1992.
197. Мисроков З.Х. Адат и Шариат в Российской правовой системе. М., 2002.
198. Монтескье Ш.Л. Избранные произведения. М., 1955.
199. Мужухоева Э.Д. Организация управления Чечено-Ингушетии в 40–60-е гг. XIX века // Общественные отношения у чеченцев и ингушей в дореволюционном прошлом (XIII – начало XX в.). Грозный, 1982.
200. Мужухоева Э.Д. Чечено-Ингушетия в административно-политической системе управления Терской области в 40–60-е годы ХIХ века. Чечено-Ингушетия в политической истории России и Кавказа в дореволюционном прошлом. Грозный, 1990.
201. Музаев Т.М. Чеченская Республика Ичкерия. Политический мониторинг. Ежемесячные обзоры / Ч. 3. Октябрь 1997 – сентябрь 1999 г.
202. Музаев Т.М. Чеченский кризис-99. Политическое противостояние в Ичкерии: расстановка сил, хроника, факты. М.: ООО «Панорама», 1999.
203. Музаев Т.М. Чеченская Республика: органы власти и политические силы. М., 1995.
204. Музаев Т. Ичкерия: руководство и политическая структура. М., 1997.
205. Мулукаев Р.С. Развитие советской государственности Северной Осетии: краткий исторический очерк. Орджоникидзе, 1958.
206. Муртазаев С.Б. Шариат. Краткое изложение основ мусульманского законодательства богословско-правовой школы Имама Аш-Шафии. Перевод и комментарии к тексту Абу Шуджа. Ч. 1. Грозный. 2013.
207. Мухаммад Садик Мухаммад Йусуф. Права человека в Исламе. СПб.: Издательство «Диля», 2008.
208. Мухаммад Тахир аль-Карахи «Барикат аль-суййуф аль-Дагистания фи бад аль-газават аль-Шамилия» / Ред. АМ. Барабанов. М.-Л., 1946.
209. Мухин В. Приказное примирение кровников. Рамзан Кадыров поставил задачу прекратить межродовую вражду до окончания Рамадана // Независимая газета. 03.09.2010.
210. Нанаева Б.Б. Политические традиции чеченцев. Грозный: ГУП «Книжное издательство», 2008.
211. Нанаева Б.Б., Бисултанова Л.Б. Адат как институт социально-правового регулирования чеченцев // Известия Чеченского государственного педагогического института. № 2(№ 4). 2010.
212. Нанаева Б.Б., Дохаева А.Б. Нравственный потенциал этнокультурных традиций // Известия Чеченского государственного педагогического института. № 2(№ 4). 2010.
213. Нанаева Б.Б. Традиционное общество чеченцев: социокультурный анализ. М.-Ростов н/Д: Социально-гуманитарные знания, 2012.
214. Насуханов М.-Х.С. Вирд – II /Формула жизни тариката святого шейха Кунта-Хаджи Кишиева (къадас АллахIу сирруху). Ч. I. Саратов: Издательский центр «Наука», 2011.
215. Небратенко Г.Г. Обычно-правовая система традиционного общества. М.: Вузовская книга, 2011.
216. Невский С.А. Из истории борьбы с незаконным оборотом оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ в России // Общество и право. № 2(16). Краснодар, 2007.
217. Немирович-Данченко В. Вдоль Чечни из летней поездки по каспийскому морю // Русские ведомости. М., 1888. № 27.
218. Немытина М.В. Российский суд присяжных. М.: БЕК, 1995.
219. Нерсесянц B.C. Философия права. М.: Норма, 2005.
220. Нефляшева Н.А. Мусульмане Северо-Западного Кавказа: ислам и власть (20-е гг. ХХ в.). Сб. «Ислам и право в России»: материалы научно-практического семинара «Проблемы реализации законодательства о свободе совести и религиозных объединениях в отношении российских мусульман (Северный Кавказ, Поволжье). Вып. 1 / Сост. и ред. И.Л. Бабич, Л.Т. Соловьева. М.: РУДН, 2004.
221. Новиков К. Прямой и честный. Премьер-министр дал интервью чеченским СМИ // «Российская газета». Федеральный выпуск. № 5562(186). 24.08.2011.
222. Ногманов А.И. Государственно-исламские отношения в России во второй половине XVI – начале XX в. // Пути познания России: новые подходы и интерпретация. М., 2001.
223. Нофаль И. Курс мусульманского права, читанный в 1884/1885 году в учебном отделе восточных языков при Азиатском департаменте профессором И. Нофалем. Вып. 1. Особенности. СПб., 1886.
224. Нунуев С.-Х. Из изучения эвлия Кунта-Хаджи Кишиева. В кн.: История и культура чеченского народа. М., 2002.
225. Нухажиев Н.С., Умхаев Х.С. Депортация народов: ностальгия по тоталитаризму. Грозный, 2009.
226. Омаров А.С. Изменения в праве и суде после присоединения Дагестана к России // Ученые записки ИИЯЛ Дагфилиала АН СССР. Махачкала, 1970.
227. Омаров А.С. Из истории права народов Дагестана. Махачкала, 1967.
228. Ортабаев Б.Х. Усиление колониального режима царизма на Северном Кавказе на рубеже ХIХ–ХХ вв. // Проблемы истории и культуры народов Северного Кавказа. Орджоникидзе, 1985.
229. Осмаев А.Д. Чеченская Республика в 1996–2006 гг. Хроника, документы, исследования. Нальчик, 2008.
230. Осмаев А.Д. Гражданское общество в Чеченской Республике: состояние и перспективы. М., 2008.
231. Осмаев А.Д. Общественно-политическая ситуация в Чеченской Республике в 1999 г. // Тр. Грозненского государственного нефтяного института им. акад. М.Д. Миллионщикова. Грозный, 2003. Вып. 3.
232. Ошаев Х.Д. Экскурсанту – туристу. В сердце Чечни. Грозный, 1928.
233. Патиев Я. Хроника истории ингушского народа с древнейших времен до наших дней. Махачкала: Лотос, 2007.
234. Павленко П.А. Шамиль. Махачкала, 1990.
235. Першиц А.И. Проблемы нормативной этнографии // Исследование по общей этнографии. М., 1979.
236. Першиц А.И. Хозяйство и общественно-политический строй Северной Аравии в XIX – первой трети XX в. Историко-этнографические очерки. M.: Наука, 1961.
237. Петрухин И.Л. Проблема судебной власти в современной России // Государство и право. 2000. № 7.
238. Покровский Н.И. Кавказские войны и имамат Шамиля. М., 2000.
239. Попов И. Ичкеринцы // ССТО. Вып. 1. Владикавказ, 1878.
240. Потто В.А. Кавказская война. Ставрополь, 1994.
241. Пфафф В.Б. Этнологические исследования об осетинах / Сборник сведений о Кавказе. Т. 2. Тифлис, 1872.
242. Пешехонов А.В. Культурная драма // Старая Россия и старая Чечня: невыученные уроки (изучающим отечественную историю). Ярославль, 2006.
243. Радченко В.И. Судебная реформа. Современный этап // «Право и безопасность». 2004. № 3(12).
244. Рейнке Н.М. О самодеятельности суда в состязательном процессе // Журнал Министерства юстиции. 1895, ноябрь.
245. Рейнке Н.М., Агишев Н.М, Бушен В.Д. Материалы по обозрению горских и народных судов Кавказского края. СПб.: Сенат. тип., 1912.
246. Рейнке Н. Горские и народные суды кавказского края. Махачкала: ИПЦ ДГУ, 2003.
247. Рибер А. Сравнивая континентальные империи // Российская империя в сравнительной перспективе. Сб. статей / Под. ред. А.И. Миллера. М., 2004.
248. Рощин М.Ю. Из истории ислама в Чечне. Ислам на Северном Кавказе: история и современность. Прага, 2011.
249. Руновский А. Кодекс Шамиля. Военный сборник. СПб., 1862.
250. Ржевский В.А., Чепурнова Н.М. Судебная власть в Российской Федерации: конституционные основы организации и деятельности. М.: Юристъ, 1998.
251. Саватеев А.Д. Мусульманские духовные ордены в Тропической Африке. М.: «XXI век – Согласие», 1999.
252. Савицкий В.М. Организация судебной власти в Российской Федерации. М.: БЕК, 1996.
253. Саидов И.М. Мехк-кхел (Совет страны) у нахов в прошлом // Кавказский этнографический сборник. Вып. 2. Тбилиси, 1968.
254. Саидов И.М. Этнографический и фольклорный материал о классовых отношениях у чеченцев и ингушей. Археолого-этнографический сборник. Т. II. Грозный, 1968.
255. Саидов И.М. О расселении нахских тайпов и тайповых отношениях. Архивный вестник. Архивное управление Правительства Чеченской Республики. Историко-документальный бюллетень. № 1. 2013.
256. Сайдуллаев М.М. Чеченский конфликт: истоки, движущие силы, пути урегулирования (этнополитический аспект). М., 2003.
257. Сайдумов Д.Х. О вопросах разработки централизованной системы предупреждения преступлений в Северо-Кавказском регионе. Сборник материалов межведомственной научно-практической конференции «Основные направления совершенствования системы предупреждения преступлений в Северо-Кавказском регионе». М.: ВНИИ МВД России, 2009.
258. Сайдумов Д.Х. Комментарий к главе 7 «Судебная власть, прокуратура, адвокатура и нотариат» Конституции Чеченской Республики // Вестник Академии наук Чеченской Республики. 2011. № 2 (15).
259. Сайдумов Д.Х. Конституция 1978 г.: государственно-правовое устройство Чечено-Ингушской АССР // Вестник Академии наук Чеченской Республики. 2013. № 1 (18).
260. Самойлов К. Записки о Чечне // Пантеон. Т. 23. № 10. СПб., 1835.
261. Самойлов К. Заметки о Чечне. М., 2002.
262. Свечникова Л.Г. Обычное право как один из источников (форм) права / В кн.: Актуальные социально-экономические и духовные проблемы общественного развития. Пятигорск, 1995.
263. Свечникова Л.Г. Понятие обычая в современной науке: подходы, традиции, проблемы (на материалах юридической и этнологической наук) // Государство и право. 1998. № 9.
264. Селюков Ф.Т. Отечественный опыт экологии культуры в обычном праве // Государство и право. 1992. № 10.
265. Семенов В.М. Суд и правосудие в СССР. М., 1984.
266. Семенов Н. Туземцы северо-восточного Кавказа. СПб., 1895.
267. Семенов Ю.И. Место обычного права среди форм общественной воли в доклассовом обществе / XI Междунар. конгресс «Обычное право и правовой плюрализм в изменяющихся обществах» (Москва, 18–22 августа 1997 г.). Тезисы. М., 1997.
268. Сигаури И.М. Очерки истории и государственного устройства чеченцев с древнейших времен. Т. II. М., 2001.
269. Ситковский А.Л. Особенности криминальной ситуации в Чеченской Республике // Сб. материалов межведомственной научно-практической конференции «Основные направления системы предупреждения преступлений в Северо-Кавказском регионе». М., 2009.
270. Смирнов Н.А. Мюридизм на Кавказе. М., 1963.
271. Смыкалин А. Советская судебная система в послевоенные годы // Российская юстиция. 2002. № 12.
272. Смыкалин А. Создание советской судебной системы // Российская юстиция. 2002. № 2.
273. Содатова Г.У. Этничность и конфликты на Северном Кавказе / Конфликтная этничность и этнические конфликты. М., 1994.
274. Сталин И. В. Сочинения. Т. 4. М., 1947.
275. Сталь К.Ф. Этнографический очерк черкесского народа // Кавказский сборник. Тифлис, 1910. Т. 21.
276. Степанов В. Проблемы реализации Федерального закона о мировых судьях и пути их решения // Российская юстиция. 2002. № 7.
277. Супатаев М.А. Обычное право в странах Восточной Африки. М.: Наука, 1984.
278. Сюкияйнен Л.Р. Мусульманское право. Вопросы теории и практики. М., 1986.
279. Сюкияйнен Л.Р. Непростой путь к шариату // «НГ-религии». 23.10.1997.
280. Сюкияйнен Л.Р. Соотношение мусульманского права с законом: история и современность // Обычное право и правовой плюрализм в изменяющихся обществах. М., 1997.
281. Сюкияйнен Л.Р. Шариат и мусульманско-правовая культура. М., 1997.
282. Тамбиев М. Мехк-кхел (Совет страны) – древняя верховная организация ингушей / Н.Д. Кодзоев. Вопросы истории Ингушетии. Вып. 3. Магас, 2005.
283. Торнау Н. Изложения начал мусульманского законоведения. СПб.: Тип. 2 Отд. собств. Е.И.В. канцелярии, 1850.
284. Тотоев В.Ф. Общественный строй чеченцев. Вторая половина XVIII века – 40-е годы ХIХ века. Нальчик, 2009.
285. Тульчинский Н.П. Пять горских обществ Кабарды // Терский сборник. Владикавказ, 1903. Вып. 5.
286. Умаров С.Ц. Эволюция основных течений ислама в Чечено-Ингушетии. Грозный, 1985.
287. Услар П. К. Этнография Кавказа. Языкознание. Вып. II. Чеченский язык. Тифлис, 1888. 52 с. + 246 с. + 117 с.
288. Усманова Д.М. Российские мусульмане в правовом пространстве империи: соотношение общеимперского и мусульманского права в государственной доктрине на рубеже ХIX–XX вв. Ислам и право в России: материалы научно-практического семинара «Проблемы реализации законодательства о свободе совести и религиозных объединениях в отношении российских мусульман (Северный Кавказ, Поволжье)». Вып. 1 / Сост. и ред. И.Л. Бабич, Л.Т. Соловьева. М.: РУДН, 2004.
289. Фадеев Р.А. Шестьдесят лет Кавказской войны. Тифлис, 1860.
290. Фаргиев И.А. Суды в Ингушетии в Евразийском правовом пространстве / Евразийский юридический журнал. № 10 (41). 2011.
291. Фарфоровский С. Шамиль и чеченцы (Неизвестный еще эпизод из завоевания Кавказа). Русский Архив (Пятьдесят первый год). М.: Синодальная типография, 1913. Вып. 6.
292. Филатов С. Ислам в Адыгейской республике. Ислам на Северном Кавказе: история и современность / Под ред. И. Текушева и К. Шевченко. Прага, 2011.
293. Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб.: Альфа, 1996. Т. 1.
294. Харадзе Л.Р. Некоторые стороны сельско-общинного быта горных ингушей. Кавказский этнографический сборник и очерки этнографии горной Ингушетии. Тбилиси, 1968.
295. Харузин Н. Заметки о юридическом быте чеченцев и ингушей. Сб. материалов по этнографии, издаваемый при Дашковском этнографическом музее. М.: Дашковский этнографический музей, 1888. Вып. 3.
296. Харузин Н.Н. Этнография / 4 выпуска. СПб., 1901–1905.
297. Хасбулатов А.И. Аграрный вопрос в политике царизма в Чечено-Ингушетии во второй половине XIX – начале XX в. // Чечено-Ингушетия в политической истории России и Кавказа в дореволюционном прошлом. Грозный, 1990.
298. Хасбулатов А.И. К вопросу об условиях развития сельского хозяйства в Чечне в конце ХIХ – начале ХХ в. // История науки и техники. № 7. 2012.
299. Хасбулатов А.И. Установление Российской администрации в Чечне (I пол. XX в.). Русь. М., 2001.
300. Хасбулатов Р.И. Чужие (историко-политический очерк о чеченцах и их государственности). М., 2003.
301. Хашаев Х. Памятники обычного права Дагестана. Махачкала, 1987.
302. Хашаев Х.-М.О. Общественный строй Дагестана в XIX веке. М., 1961.
303. Цалиев А.М. Судебная власть в республиках Северного Кавказа. М., 2003.
304. Цаликов А. Кавказ и Поволжье. Очерки инородческой политики и культурно-хозяйственного быта. М., 1913.
305. Церетели Г.В. Вновь найденные письма Шамиля. Тр. первой сессии арабистов. М.-Л., 1937.
306. Цуров M.М. Обычное право ингушей // Обычное право в России: проблемы теории, истории и практики. Ростов н/Д, 1999.
307. Чернега Ю., Нагорных И. Реформы Дмитрия Медведева дошли до суда // «Коммерсантъ». № 85 (3902). 21.05.2008.
308. Чиркин В.Е. Мусульманская концепция права. Мусульманское право (структура и основные институты). М., 1984.
309. Чхеидзе Н.С. Парламентские речи. Тифлис, 1919.
310. Шамилев А.И. К вопросу о христианстве у чеченцев и ингушей / Известия ЧИНИИЯЛ. Грозный, 1963. История. Т. III. Вып. I.
311. Шанаев Г. Кое-что о горцах. Тифлис, 1888.
312. Шапсугов Д.Ю. Антология памятников права народов Кавказа. Ростов н/Д, 2011.
313. Шапсугов Д.Ю. Обычное право и его роль в правовом развитии общества // Обычное право в России: проблемы теории, истории и практики. Ростов н/Д, 1999.
314. Шарль К. Мусульманское право. M., 1959.
315. Швецов В. Очерк о кавказских горских племенах с их обрядами и обычаями в гражданском, воинственном и домашнем духе. М., 1856.
316. Шегрен А.М. Религиозные обряды осетин, ингуш и их соплеменников при разных случаях // Кавказ. № 27. 1846.
317. Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. М., 1911.
318. Шиллинг Е. Ингуши и чеченцы. М., 1931.
319. Шиллинг Е. Культ Тушоли у ингушей / Известия науч.-исслед. ин-та краеведения. Орджоникидзе-Грозный, 1935.
320. Эбзеева С.Э. Становление советской национальной государственности народов Северного Кавказа. М., 1976.
321. Эльбуздукаева Т. У. Культура Чечни: ХХ век. Грозный, 2012.
322. Эмиев Х. О судах и судьях / «Вести Республики». 24.06.2011.
323. Эсадзе С. Историческая записка об управлении Кавказом. Тифлис, 1907.
324. Яков В. Аслан Масхадов: «Чечне с Россией сегодня мешают радуевы и куликовы // Новые известия. 10.02.1998.
325. Яковлев Н.Ф. Ингуши. М., 1925.
326. Яндаров А.Д. О времени, условиях и причинах распространения ислама в Чечено-Ингушетии // Из истории ислама в Чечено-Ингушетии / Отв. ред. В.Х. Акаев. Грозный, 1992.
327. Югай А.Ф. Природа и правовое положение Автономных Советских Социалистических республик в системе Союза ССР // Саратовский юридический институт имени Д. И. Курского. Ученые записки. Саратов: Коммунист, 1952. Вып. 3.
Иностранные источники
1. Аль-Хафиз бен Хаджар аль-Аскалани. Получение желаемого из источников норм. Каир, 1934. (на араб. яз.)
2. Edmond Tеxier «Les hommes de la guerre d’Orient. Schamyl». P. 31. Paris.
3. Potocki J. Voyage dans les steps d`Astrakhan et du Сaucase.
4. Souvenirs d’une française Сaptivе Schamyl recueilles par Edouard Merliux. Paris, 1857.
5. Shteder L.L. Tagebuch einer Reise, die im Jahr 1781 von der Grenz Festung Mozdok nach dem innern Caucasus unternommen wurde. Neue Nordische Beitrage. St.-Petersburg und Leipzig, 1796. Р. 247.55.
6. Gille F. Lettres sur le Caucase et la Crimée. Paris, 1859. P. 112.
Периодические издания
1. Адвокат. 2005. № 10.
2. Вестник Академии наук Чеченской Республики. № 1. 1994.
3. Вестник Академии наук Чеченской Республики Ичкерия. 1999. № 2.
4. Вести Республики. 24.06.2011.
5. Голос Чечено-Ингушетии. 1991, октябрь.
6. Государство и право. 1998. № 9; 2000. № 7.
7. Грозненский рабочий. 21 июня 1957; 31 мая 1973; 23 ноября 1976; 11 июля 1973; 1999. № 13; 5 ноября 1998; 1999. № 16.
8. Евразийский юридический журнал. 2011. № 10 (41).
9. Известия Чеченского государственного педагогического института. 2010. № 2(№ 4).
10. Историк-марксист. 1937. № 5.
11. Ичкерия. 1999. № № 6, 9.
12. Кавказ. 1862. № № 72, 74.
13. Коммерсантъ. № 148 (1330) от 05.09.1997; № 85 (3902) от 21.05.2008.
14. Комсомольская правда. 1997. № 166.
15. Конструктивно. Рационально. Актуально. КРА. № 8. Грозный, 2012.
16. Листок приказов № 2 от 10.06.1920.
17. Независимая газета от: 18.02.1992; 07.07.1994; 12.09.1998; 26.03.1999; 29.02.2000; 03.09.2010.
18. Независимая газета – религии: 23.10.1997; 03.03.1999.
19. Новые известия. 10.02.1998.
20. Общая Газета. 2001. № 7.
21. Общество и право. 2007. № 2 (16).
22. Право и безопасность. 2004. № 3 (12).
23. Parlament. 1999. № 2.
24. Российская газета – Неделя № 3307. 29.09.2003.
25. Российская газета. Федеральный выпуск № 3440. 27.03.2004
26. Российская юстиция. 2002. № № 2, 7.
27. Русские ведомости. М., 1888. № 27.
28. Терские ведомости. 1907. № 96, 98.
29. Северный Архив. 1828. № 1.
30. Сердало. № 86 (9607). 5 августа 2005.
31. Советский юг. 14 мая 1924.
32. Справедливость. 1994. № 4.
33. Чеченец. 1999. № 1.
34. Чеченское общество сегодня. 2006. № 3 (4).
35. Этнографическое обозрение. М., 1997. № 3.
Энциклопедии и словари
1. Абдурашидов Э.Д. Чеченско-русский, русско-чеченский словарь юридических терминов. Грозный, 2010.
2. Большая Советская энциклопедия. М., 1978. Т. 29.
3. Большая энциклопедия издательства «ТЕРРА», 2006. Т. 58.
4. Большой юридический словарь / Под ред. В.Е. Сухарева. 2-е изд. М., 2000.
5. Ислам: энциклопедический словарь. М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1991.
Электронные источники
1. Абу Ханифа. Url.:http://www.abu-hanifa.ru.
2. Алиев Т. Грозненский военный гарнизонный суд вынес уже 600 приговоров 15 апреля 2005. Prague Watchdog. Url.:http://www.watchdog.cz/?show=000000-000008-000001-000376&lang=2.
3. Арбитражный суд Чечни празднует пятилетие со дня воссоздания. Url.:http://www.regions.ru/news/location01789/2148376.
4. Бессудные казни. Смертные приговоры, вынесенные в результате процедуры упрощенного судопроизводства. Исчезновения людей. Url.:http://www.memo.ru/hr/hotpoints/chechen/itogi. (дата обращения – 10 февраля 2010 г.).
5. В Верховном Суде Чеченской Республики подвели итоги за 2010 г. Url.:http://vs.chn.sudrf.ru/modules.php?name=press_dep&op=1&did=23.
6. Встать! Суд идет в Чечню. Стенограмма пресс-конференции в «Московском комсомольце». 19.10.2005. Url.:http://www.memo.ru/hr/hotpoints/caucas1/msg/2005/10/ m49512.htm.
7. Высший Арбитражный суд Российской Федерации. Url.:http://www.arbitr.ru/as/subj/.
8. Верховный Суд Российской Федерации. Url.:http://www.vsrf.ru.
9. Гусев А.В. Пять лет… Для истории мгновение. Для Чечни – целая вечность. Url.:http://usd.chn.sudrf.ru/modules.php?name=info_court&id=1.
10. «Журнал российского права». 2001. № 11. Url.:http://www.jursites.ru/gorshkova evropeiskie_normy_p.html.
11. Загорец Я. Светлое будущее. Кадыров все-таки добился отмены режима контртеррористической операции в Чечне. Url.:http://www.lenta.ru/articles/2009/04/17/chechnya/.
12. Заурбеков З. Глава Верховного Суда Чечни: присяжным мешают особенности менталитета. Url.:http://www.rian.ru/interview/20110202/329462447.html?id.
13. Зелев А. Знаменитые чеченцы и ингуши. Энциклопедия Т-Я. Url.:http://www.proza.ru/2009/02/15/185.
14. Зелкина А. – научный сотрудник Школы изучения стран Азии и Африки при Лондонском университете (Лондон). Ислам в Чечне до российского завоевания. Url.:http://www.chechen.org/302-islam-v-chechne-do-rossijjskogo- zavoevanija.-anna.html.
15. Коркмазов А.Ю. Обычное право и специфика его проявления в условиях Северного Кавказа // Вестник Северо-Кавказского государственного технического университета. 2008. № 3 (16). UrL.:http://www.ncstu.ru.
16. Костоев И. Это лишь отдушина временного характера. Url.:http://www.vsesmi.ru/news/267619.
17. Исаев С.А. Крестьянство и социально-экономическое развитие Чечни в XVIII – середине XIX века. Url.:http://www.sakharov-center.ru/chr/chrus05_1.htm.
18. Конституционный суд Российской Федерации. Url.:http://www.ksrf.ru/.
19. Контртеррористическая операция в Чечне 1999-2009 гг. Справка Url.:http://www.rian.ru/defense_safety/20090326/166106234.html.
20. Массовые беспорядки в Грозном (1958). Url.:http://zavalinka.org/read.php?id=450480.
21. Мехк-Кхел – совет страны. Высший совет старейшин Чеченской Республики. Центр Панорама. База данных «Лабиринт». Url.:http://labyrinth.ru/content/card.asp?cardid=28672.
22. Научно-экспертное заключение о фальсификации отечественной истории в статье «Чеченская Республика» в «Большой энциклопедии» (М.: ТЕРРА, 2006. Т. 58) Url.:http://www.gzt.ru/addition/-zaklyuchenie-ekspertov-instituta- vostokovedeniya-/300112.html.
23. Обращение русскоязычных общин выходцев из Чеченской Республики к кандидатам в президенты Чеченской Республики // «Российская газета». Неделя № 3307. 29.09.2003.
24. О работе правовой системы в Чеченской Республике» // Бюллетень № 1. Правозащитный Центр «Мемориал» – Memorial Human Rights Center. Август 2007. Url.: http://www.memo.ru/2007/09/07/0709071.html.
25. Органы конституционного контроля субъектов Российской Федерации. Url.:http://www.ksrf.ru/ Info/External/Pages/KS_subjects.aspx.
26. Оргкомитет по возрождению Мехк-Кхела. Центр Панорама. База данных «Лабиринт». Url.:http://labyrinth.ru/content/card.asp?cardid=28810.
27. Пашин С.А., Морщакова Т.Г., Миронов В.И. Концепция судебной реформы в России (тезисы). Итоги судебной реформы Url.:.http://sutyajnik.ru/rus/cases/etc/koncepcia_sud_reformi. htm.
28. Подведение итогов за I полугодие 2010 г. Url.: http://vs.chn.sudrf.ru/modules.php?name=press_dep&op=1&did=16.
29. По материалам сайта Духовного управления мусульман Чеченской Республики URL.: http://www.islamtuday.com/главная/работа-кадии- чр/веденский/.
30. По материалам Верховного Суда Чеченской Республики. Итоги работы судов Чеченской Республики за 2008 г. 6 февраля 2009 г. в Верховном Суде Чеченской Республики подведены итоги работы судов республики за 2008 г. Url.: http://vs.chn.sudrf.ru/ modules.php?name=press_dep&op=1&did=11.
31. По материалам Сайта Главы и Правительства Чеченской Республики. Url.: http://chechnya.gov.ru/page.php?r=180.
32. Российский исламский институт. Научные статьи студентов. Url.: http://www.e-riu.ru/knldg/pbl/?id=236.
33. Саватеев А.Д. Мусульмане Чечни: между адатом, шариатом и исламским революционизмом. UrL:http://www.civreg.ru/caucasus/publonline.html.
34. Уголовное право и процесс Судана. Url.:http://www.diplys.ru/mandays34.htm.
35. Уголовный кодекс РСФСР 1960 г. Url.:http://www.zakon.kuban.ru/private/uk60g.htm/.
36. Указ Президента РСФСР от 7 ноября 1991 г. № 178 «О введении чрезвычайного положения в Чечено-Ингушской Республике» Url.:. http://www.lawrussia.ru/texts/legal_689/doc689a255x760.htm (дата обращения – 12.02.2013 г.).
37. Указ Президента Республики Ингушетия от 19 июля 1999 г. № 166 «О некоторых вопросах государственной регистрации заключения брака». UrL:http://www.fpa.su/regzakon/ingushetiya/ukaz-prezidenta-respubliki-ingushetiya-ot-19-iiulya-1999-g-n-166-o-nekotorich-voprosach-gosudarstvennoy-registra tsii-zakliucheniya-braka.
38. Умма. Url.:http://http://umma.ru/vera-i-musulmanskoe-bogoslovie/2535-imam- ash-shafii.
39. Url.:http://www.teptar.com/2008/02/16/chechen_teip.html.
40. Хасмагомадов Э.Х. Чеченский парламентаризм: история и современность. Url.: http://www.chechnyatoday.com/index2.php?option=com_content&task=view&id=4360&pop=1&page=0&Itemid=473.
41. Шульгин С. Рассказ очевидца о Шамиле и его современниках. Url.: http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Kavkaz/XIX/1840- 1860/Schulgin_S/text1.
ПРИЛОЖЕНИЯ
ПРИЛОЖЕНИЕ № 1
Схема судебной организации
в древнем чеченском обществе в XVIII в.
ПРИЛОЖЕНИЕ № 2
Схема соотношения правовой системы российского государства
и обычно-правовой системы чеченцев и ингушей в ХIX в.
ПРИЛОЖЕНИЕ № 3
Судебная организация
по положению об управлении Терской областью от 29 мая 1862 г.
ПРИЛОЖЕНИЕ № 4
Схема судебной организации в Терской области после 1871 г.
ПРИЛОЖЕНИЕ № 5
СПИСОК
Избранных сельскими обществами Веденского округа на должности сельских судей
и кандидатов к ним на 1916 г.
(Чечня)
ИМЕНА И ФАМИЛИИ СУДЕЙ ИМЕНА И ФАМИЛИИ КАНДИДАТОВ
ДЫШНИ-ВЕДЕНСКОГО СТАРШИНСТВА:
Хакимъ Джамбуруевъ Турлау Вакуевъ
Сули Таумирзаевъ Дату-Хажи Хадчукаевъ
Сулейманъ Албастовъ Керим Айдемировъ
ДАРГИНСКОГО СТАРШИНСТВА:
Доча Сайханов Вара Белиевъ
Солатай Алатаев Арсаали Хатаевъ
Езидъ Элихановъ Тешти Сусурбаевъ
ЦОНТОРОЕВСКОГО СТАРШИНСТВА:
Солтаханъ Тупсуевъ Алдыгъ Хакиевъ
Абдулъ Мамачиевъ Вота Дадаевъ
Гила Девдиевъ Магома Амировъ
ГОРДАЛИНСКОГО СТАРШИНСТВА:
Эли Хуцуровъ Микки Хамиговъ
Джамбулатъ Мурадов Осавханъ Мисархановъ
Беши Умаровъ Борза Габанукаевъ
ГУНОЕВСКОГО СТАРШИНСТВА:
Сугаипъ Мамахажиевъ Атавъ Сатавовъ
Юсупъ Хатаевъ Бяховъ Аслахановъ
Баталай Тахаевъ Хажа Онзуеовъ
ЦА-ВЕДЕНСКОГО СТАРШИНСТВА:
Газа Микаевъ Зуха Хизириевъ
Букмагома Бибиевъ Хитинъ Вибиевъ
Оздемиръ Осаевъ Мулда Ажиевъ
ХАТУНИНСКОГО СТАРШИНСТВА:
Ука Таубулатовъ Ильясъ Юсуповъ
Болатай Арсангиреевъ Турачъ Шайдаковъ
Тайсум Мавлаевъ Гака Бетельгереевъ
МАХКЕТИНСКОГО СТАРШИНСТВА:
Семизъ Бълокаевъ Асавъ Абатаевъ
Темишъ Магомадовъ Хасавъ Домбаевъ
Умаръ Идрисовъ Муталипъ Ольмисхановъ
ЯЛХОЙ-МОХКОВСКОГО СТАРШИНСТВА:
Магомедъ Ханалиевъ Ибрагимъ Мусалаевъ
Абасъ Явбулатов Османъ Таймаевъ
Бейсултанъ Тулуев Явбулатъ Хадисовъ
САЯСАНСКОГО СТАРШИНСТВА:
Гацо Миндаевъ Хамидъ Шептукаевъ
Каимъ Салатавовъ Эрзовъ Сайдароевъ
Тепсурко Бекишевъ Мусаитъ Хасбулатовъ
БЕНОЕВСКОГО СТАРШИНСТВА:
Джихау Газитавовъ Геха Чалтуевъ
Ильяс Хозуевъ Хангирей Митиевъ
Геха Мандаевъ Хусейнъ Баталовъ
МЕСКЕТИНСКОГО СТАРШИНСТВА:
Селихажи Абаевъ Бага Арсанукаевъ
Мааса Цулуевъ Умар-Паша Ханукаевъ
Ами Кониевъ Саадула Хажиевъ
АЛЛЕРОЕВСКОГО СТАРШИНСТВА:
Биришъ Бацуевъ Тели Хасахановъ
Вара Дудархановъ Тарамъ-Альгери Хажиев
Сулейман Дебикаевъ Гацсум Гайтиев
НОЖАЙ-ЮРТОВСКОГО СТАРШИНСТВА:
Османъ Муталиевъ Гада Исхановъ
Расу Дадагов Минкаилъ Тепсурко-Хажиевъ
Урузби Байбуратов Исханъ Чагаевъ
ЗАНДАКОВСКОГО СТАРШИНСТВА:
Арцухо Арсанукаевъ Беркаханъ Аштархановъ
Шавхалъ Алиевъ Хамурадъ Куриевъ
СЕЛЕНИЯ ШАЛИ:
Мусса Хасаевъ Устарханъ Албастовъ
Бейбулатъ Тавбулатов Магома Кагировъ
Сапарби Дубаевъ Ташухажи Дашаевъ
СЕЛЕНИЯ АГАШТЫ:
Сулейманъ Саламовъ Хазайга Бозиевъ
Кана Борзиковъ Обу Дадаевъ
Эрзануко Эльджуркаевъ Хуцикъ Сулеймановъ
СЕЛЕНИЯ ГЕРМЕНЧУК:
Исраилъ Келиматовъ Цакка Берсановъ
Хажи Усумовъ Хасаханъ Хамидовъ
Битака Ясаковъ Заурхань Гуржакаевъ
СЕЛЕНИЯ ДУБА-ЮРТ:
Юнусъ Хасаровъ Исраилъ Эсъ-Адовъ
Умаръ Саралиевъ Магомедъ Бакашевъ
Усманъ Ибагаевъ Саламъ Цулаевъ
СЕЛЕНИЯ НОВЫЕ АТАГИ:
Магоматъ-Мирза Эдиловъ Асхабъ Шаптукаевъ
Исмаилъ Умаровъ Эльмирза Джемахажиевъ
Абдулъ-Азисъ Исмаиловъ Ахматъ Салгиреевъ
СЕЛЕНИЯ МЕСКЕРЪ-ЮРТЪ:
Касовъ Курбановъ Солтамурадъ Яшуевъ
Азисъ Сулеймановъ Мота Сулеймановъ
Солтамурадъ Алхазуровъ Абдул-Межидъ Хасаевъ
СЕЛЕНИЯ БЕЛГАТОЙ:
Мусканъ Маштаевъ Алихажи Ясаевъ
Сербии Укиевъ Муду Кантаевъ
Висханъ Кадыровъ Идрис Ешуевъ
СЕЛЕНИЯ ЦАЦАНЪ-ЮРТЪ:
Межидь Тазуркаевъ Исраилъ Арсемиковъ
Шабазъ Шаухаловъ Данилханъ Гисаевъ
Омаръ Урусбий-Хажиевъ Абубакаръ Висаитовъ
Идалъ Шахтемировъ Арсануко Абдурзаковъ
СЕЛЕНИЯ ЦЕНТОРОЙ:
Тайсумъ Тутахаджиевъ Алимха Абдулкадыровъ
Илесъ Арсемиковъ Абду Байгиреевъ
Джабраилъ Багаловъ Турши Хуцуевъ
СЕЛЕНИЯ КОШКЕЛЬДЫ:
Насуханъ Ясаевъ Шавхалъ Дантаевъ
Шапи Рахматулаевъ Каламатъ Умаровъ
Шеппи Ягубовъ Абдулъ Чумаковъ
СЕЛЕНИЯ АЛЛЕРОЙ:
Рукма Бидаровъ Арсангирей Хажигиреевъ
Эпенди Азаматовъ Селимха Бахтаровъ
Начу Нанагаевъ Орцу Бачикаевъ
СЕЛЕНИЯ НАЙБЕРДЫ:
Канца Керимовъ Арсангирей Хажигереевъ
Каташъ Насуровъ Кокалъ Насуровъ
Саадула Абдулаевъ Муса Батокоевъ
СЕЛЕНИЯ МАИОРТУПЪ:
Хуци Качаевъ Гача Мотаевъ
Джабраилъ Укаевъ Дзубаиръ Хасихановъ
Идикъ Замаевъ Иса Дикиевъ
Оди Тасуевъ Джабраилъ Джаутовъ
СЕЛЕНИЯ ОЙСУНГУРЪ:
Нагамирза Макалаевъ Тома Акаматовъ
Сулейманъ Яндаевъ Джабраилъ Талохиговъ
Кайсу Кагировъ Берса Арсаевъ
СЕЛЕНИЯ ЭЛИСХАНЪ-ЮРТЪ:
Темиръ-Ага Дакаевъ Муду Батаевъ
Дуку Цакашевъ Джамалха Церзиевъ
Мекки Масаевъ Эпенди Сехибовъ
СЕЛЕНИЯ ГУДЕРМЕСЪ:
Солта Солтагиреевъ Висинбий Джабраевъ
Озбий Абуевъ Асий Наураевъ
Межи Исаковъ Ахматъ Устаровъ
СЕЛЕНИЯ ИШХО-ЮРТЪ:
Джамалханъ Таумирзаевъ Дуду Джанхотовъ
Джамалхан Алихановъ Баматъ-Хажи Нуралиевъ
Таза Агаевъ Эски Гайтукаевъ
СЕЛЕНИЯ ИСТИСУ:
Абдулвагабъ Ирбахановъ Гизигирей Бициевъ
Аюбъ Кагидовъ Ильясъ Мацаевъ
Джанарали Габраиловъ Исакъ Мусалавовъ
СЕЛЕНИЯ КУРЧАЛОЙ:
Джабаръ Джанхотовъ Узи Шаухаловъ
Каца Малачаевъ Исраилъ Газиевъ
Абдурахманъ Умаевъ Магомадъ Душуевъ
Дзайпу Мамиевъ Шуту Муртазалиевъ
СЕЛЕНИЯ ГЕРЗЕЛЬ-АУЛЪ:
Мурадъ Гочаевъ Манта Татархановъ
Соски Дугуровъ Мартануко Незировъ
Эзирханъ Мамаевъ Юнусъ Юсуповъ
СЕЛЕНИЯ БАЧИ-ЮРТ:
Бакаръ Вехоевъ Магомадь Музаевъ
Давлетмирза Умаровъ Джабраилъ Чабдаевъ
Магомадъ Сардаловъ Адулкерим Тимирсултановъ
СЕЛЕНИЯ ДЖУГУРТЫ:
Беталгирей Кедиевъ Джебаръ Магомаевъ
Юнусъ Мацуевъ Хасай Указиевъ
Хажимурадъ Хажуевъ Хажимурадъ Косумовъ
СЕЛЕНИЯ АМИРЪ-АДЖИ-ЮРТЪ:
Атабай Канаевъ Хадушбарикъ Дашуевъ
Орземи Идрисова Чара Амировъ
Дома Буштигова Машка Хакимовъ
СЕЛЕНИЯ АЗАМАТЪ-ЮРТЪ:
Батага Улубиевъ Джамалда Тушуевъ
Акай Абдул-Азиевъ Байсултанъ Эльдаровъ
Хамид Хамирзаевъ Оду Чергезбиевъ
БАГАЧОРОЕВСКОГО СТАРШИНСТВА:
Жирсикъ Алиевъ Питаль Ильясовъ
Саадула Атабаевъ Исраиль Чазахановъ
Жанчу Ганзуевъ Лабазанъ Тахтаровъ
ЧУБАХЪ-КЕНЕРОЕВСКОГО СТАРШИНСТВА:
Шуаипъ Шахиповъ Сайха Самбиевъ
Хаси Кукуевъ Маду Мамаевъ
Ханза Мешаевъ Сали Сулбановъ
БУНИНСКОГО СТАРШИНСТВА:
Гади Адуевъ Закара Датахажиевъ
Шейхикъ Албастовъ Махди Чабиевъ
Арсанбекъ Сайхановъ Сапай Басаевъ
МАКАЖОЕВСКОГО СТАРШИНСТВА:
Джента Магомедовъ Хаша Амаевъ
Олу Абдулаевъ База Аллаготовъ
Абдул-Кадыръ Айдемировъ Арсакай Бакуевъ
По материалам выборов сельских судей и утвержденных лиц по Веденскому округу на 1916 г.
Составлено по источнику хранения: ЦГА МВД СОАССР. Ф. 11. Оп. 11. Д. 401. Материал находится на хранении в Архивном Управлении Правительства Чеченской Республики
ПРИЛОЖЕНИЕ № 6
СПИСОК
Избранных сельскими аульными обществами Назрановского округа на должности сельских судей и кандидатов к ним на 1916 г. (Ингушетия)
ФАМИЛИИ И ИМЕНА СУДЕЙ ФАМИЛИИ И ИМЕНА КАНДИДАТОВ
Сел. ВЕРХНИЙ АЧАЛУКИ
Тумхоев Умахан Борохоев Тосо
Борокиев Мулта Гучиев Сосламбек
Булгучев Доги Гамкортиев Мути
Сел. СРЕДНИЕ АЧАЛУКИ
Точиев Тохик Хомхоев Солса
Токужев Тешла Эсмурзиев Пилаза
Чириков Магома Акбиев Бобича
Сел. НИЖНИЕ АЧАЛУКИ
Маусоров Албаст Костоев Эльберт
Сальмурзиев Догуст Мирадов Шемахо
Балаев Дзубаир Киев Дзайпул
Сел. КАНТЫШЕВО
Евлоев Джамбот Кодзоев Тоубот
Мальсагов Буга Холугоев Берляч
Дзурупов Анзор Беков Даут
Сел. КЕСКЕМСКОЕ
Яндиев Боси
Исламов Гойри
Багорчиев Анзор
Сел. ГАМУРЗИЕВСКОЕ
Гамурзиев Донско
Юсупов Кими
Татыров Эди
Сел. НАСЫР-КОРТОВСКОЕ
Наурузов Баги Буруткиев Мага
Абадиев Ярыч Абадиев Саг
Магушков Тох Магушков Чадага
Сел. ЭКАЖЕВСКОЕ
Муталиев Шаухул Муталиев Хайдарбек
Цечоев Алихан Алиев Миаж
Тимуркиев Торса Биев Асламбек
Сел. СУРХАХИНСКОЕ
Барканхоев Тоси Аушев Альты
Исмаилов Батал Муцольгов Батал
Гагиев Поинтошк Евлоев Тепса
Сел. ПЛИЕВСКОЕ
Гириев Хата Гириев Чада
Катиев Чампал Плиев Элах
Торшхоев Таам Бопхоев Бильт
Сел. БАЗОРКИНСКОЕ
Шахкиев Астемир Сурхоев Муса
Ужахов Саадул Гадиев Вити
Булгучев Асламбек Хутиев Тарко
Хутор ГАЛАШКИ
Аранканов Ивольга Кагерман Касиев
Чокиев Ондульг Долаков Мочуко
Бетиев Бейсагур Актимиров Азамат
МЕЦКАЙСКОЕ ОБЩЕСТВО
Аджиев Хадажуко Моргустов Бонхо
Куштов Иджи Костоев Галахи
Колоев Бейси
ДЖЕЙРАХОВСКОЕ ОБЩЕСТВО
Ахриев Ибиш Цуров Беди
Хаматханов Сулейман
Составлено согласно тексту Приказа № 132, опубликованного в газете «Терские ведомости», 1916, № 47.
ПРИЛОЖЕНИЕ № 7
КРАТКИЙ СЛОВАРЬ НАИБОЛЕЕ РАСПРОСТРАНЕННЫХ
ЮРИДИЧЕСКИХ ТЕРМИНОВ НА ЧЕЧЕНСКОМ ЯЗЫКЕ
А
агIонаш ю ~ стороны; лехам-девне ~ стороны в гражданском судопроизводстве; зулам-девне ~ стороны в уголовном судопроизводстве.
амат д; аматаш д; аматан, аматна, амато, амате ~ облик, черта, примета, отличительная особенность.
аьлларг д; аьлларш д; аьллачун, аьллачунна, аьллачо, аьллачуьнга ~ высказывание; ~деш доцу непокорный; ~ цадар ~ неповиновение.
Б
бакъ-агIо ю ~ правая (объективная) сторона; сторона, руководствующаяся законом; сторона, обладающая законным правом.
бакъонца бина барт б ~ законный договор.
баккъал боцу кхерам ~ нереальная угроза.
бакъ-гIиллакх д; бакъ-гIиллакхаш д; бакъ-гIиллакхан, бакъ-гIиллакхна, бакъ-гIиллакхо, бакъ-гIиллакхе ~ обычай (источник права; правовой или истинный, национальный обычай).
бакъдерг д; бакъдерш д; бакъдолчун, бакъдолчунна, бакъдолчо, бакъдолчуьнга ~ истина.
бакъдолу ~ истинный, действительный, вещественный.
бакъдоцург д; бакъдоцурш д; бакъдоцучун, бакъдоцучунна, бакъдоцучо, бакъдоцучуьнга ~ неправда.
бакъ-кхиэл ю; бакъ-кхиэлан, бакъ-кхиэлана, бакъ-кхиэло, бакъ-кхиэле ~ правосудие.
бакъонца йоьзна нийсо ю ~ справедливость.
бакъо ю; бакъонаш ю; бакъонан, бакъонна, бакъоно, бакъоне ~ право; нехан цхьатерра ~наш хилар ~ равноправие граждан; шайн ~нел я даржел тIехвийлар ~ превышение власти или служебных полномочий; ~яларан къепе ~ разрешительная система; ~а йоцуш, шеггара, шкна сийлаллин я бIаьхочун даржац йоьзна цIе кхоллар, я ша-шен пачхьалкхан даржехь нисвар ~ самовольное присвоение звания или власти должностного дица; ~йоцуш, шеггара, латта лацар а, гIишлош яр а ~ самовольный захват земли и самовольное строительство; ~ йоцуш, шеггара, хIусам чоь дIалацар ~ самоуправное занятие помещения; пачхьалкхан ницкъашца ларъен ~ право, обеспеченное силами и средствами государства; власть закона ~ нийн кехат ~ юридический документ; ~ алсам хилар ~ правовой приоритет; ~ нан къастамзалла, билгалзалла ~ неопределенность права (правовая неопределенность).
бакъонийн хьосташ ю ~ источники права.
бакъонцара барам б (Iедал) ~ правовая норма.
барт б; берташ б; бертан, бартана, барто, барте ~ договор, сделка, соглашение; харц ~ недействительная сделка; ~ баран къепе ~ порядок заключения договора (сделки, соглашения); ~ баран, кхочушбаран я бохоран оьздангалла ~ культура составления, исполнения и расторжения договора; ~ бохо бахьанаш ~ основания для признания сделки недействительной; бертан билламаш ~ условия договора (сделки, соглашения); бертан Iалашо ~ предмет договора.
барт бохор д ~ расторжение договора; хIусам чу витаран ~ расторжение договора найма жилого помещения; ~ ан билламаш ~ условия расторжения договора (сделки, соглашения); ~ ан кеп ~ форма расторжения договора (сделки, соглашения); ~ ан къепе ~ порядок расторжения договора (сделки, соглашения).
барт бохорна доккху гIуда д ~ неустойка.
барт харцхиларан билламаш б ~ условия недействительности договора (сделки, соглашения).
барт цахилар д (барт бацар) ~ разногласие.
бахам б; бахамаш б; бахаман, бахамна, бахамо, бахаме ~ 1) недвижимое имущество, недвижимость; 2) хозяйство.
бертан Iалашо ю ~ предмет договора (сделки, соглашения).
бехказваккхаран агIо ю ~ сторона защиты.
бехказаллин презумпци ю (лат.) ~ презумпция невиновности.
бехказаллин тешораш девне дахкаран таронаш ю ~ возможности приобщения к делу оправдательных доказательств.
бехказаллин тешораш зулам-девнехь тIечIагIдайтаран бакъо ю ~ право требования о закреплении оправдательных доказательств в уголовном деле.
бехказаллин тешораш зулам-девнехь тIечIагIдаран къепе ю ~ порядок закрепления оправдательных доказательств в уголовном деле.
бехказаллин тешораш лехам-девнехь тIечIагIдайтаран бакъо ю ~ право требования о закреплении оправдательных доказательств в гражданском деле.
бехкалла ю (бехке хилар) ~ виновность.
бехке (корта-мукъа) ~ неприкосновенный (находящийся под защитой закона).
бехкевар д; бехкеварш д; бехкеваран, бехкеварна, бехкеваро, бехкеваре ~ обвинение.
бехкеваран агIо ю ~ сторона обвинения.
бехкевархо кхиэле кхайкхаран къепе ю ~ порядок приглашения на суд обвинителя.
бехкевен ~ обвинительный.
бохамхо кхиэле кхайкхаран къепе ю ~ порядок вызова потерпевшего в суд.
бухбацаралла д ~ неосновательность.
бIаьхойн кхиэл ю ~ военный трибунал.
В
вадар д (лаьцначуьра) ~ побег.
валор ~ привод; нуьцкъала ~ насильственный привод.
векал в, ю; векалш б; векалан, векална, векало, векале ~ представитель, посол.
векалалла д ~ представительство; кхиэлехь ден ~ представительство в суде; зулам-дов къастор даредарехь ~ представительство в уголовном процессе; кхечу пачхьалкхан (кхечу пачхьалкхан векалш) ~ представительство другого государства; кхечу пачхьалкхехь ~ дар ~ представительство в другом государстве.
верасалла д (бус. шерет) ~ наследственность.
верас ларар д ~ признание наследником.
Г
гайтамалла д ~ наглядность.
гучудаккхар д ~ раскрытие.
ГI
гIиттарш д ~ беспорядки.
гIуда такха ~ уплатить штраф.
гIуллакхлелор д ~ делопроизводство.
гIуллакх тIеталлар д ~ дополнительное расследование.
гIуллакх цадовзар д ~ непосвященность в дело.
Д
дагаваларан дош д ~ совещательный голос.
тIаьхьара ца йолу ойла ~ неотступная мысль.
дагахь хIума долуш ~ с умыслом.
данза цавалар д ~ крайняя необходимость.
даредар д; даредарш д; даредаран, даредарна, даредаро, даредаре ~ процесс.
дIахаийтар д ~ предупреждение.
дIахьедар д; дIахьедарш д; дIахьедаран, дIахьедарна, дIахьедаро, дIахьедаре ~ заявление.
девне гIуллакх накъостийн кхиэле диллар д ~ передача дела на рассмотрение товарищеского суда.
дерзор д; дерзораш д; дерзоран, дерзорана, дерзоро, дерзоре ~ заключение.
дIаяккхалур йоцу бакъо ю (схьаяккхалур йоцу бакъо) ~ неотъемлемое право.
Е
ерриг а ю; ерраш а ю; ерригенан а, ерригенна а, ерригено а, ерригене а ~ совокупность, все, полностью; ~ кхелаш ~ совокупность приговоров; дерриге а зуламаш ~ совокупность преступлений.
Ж
жоп дала ~ дать ответ; нести ответственность.
З
закъалтах схьахеца ~ освободить под залог.
зен меттахIоттор тIедиллар д ~ обязательство, возникающее из причинения вреда.
зуламалла д ~ преступность; ~ юхадаккхар ~ предупреждение преступности.
зулам-девнийн агIонаш ю (зулам-дов даредарехь йолу агIонащ) ~ стороны в уголовном процессе.
зулам-дов талларн къепе ю ~ порядок расследования уголовного дела.
зулам талларан гIуллакх хьадар д (зуламан дов хьадар) ~ возбуждение уголовного дела.
Й
йар-йаккхар (дар-даккхар) д ~ производство.
К
кархдолуш хилар ~ наличие способности совершить какие-либо действия.
кеп ю; кепаш ю; кепан, кепана, кепо, кепе ~ форма; ~е дало ~ привести в форму; оформить.
Кх
кхачам боллуш, шеен хеннахь, цIенна (бус. хьанал) бертан цхьаццайолу агIонаш кхочуш цаярна жоьпе озоран къепе ю ~ порядок привлечения к ответственности за недобросовестное, несвоевременное и некачественное исполнение отдельных пунктов договора (сделки, соглашения).
Л
Лаккхара бIаьхойн кхиэл ю ~ Главный военный трибунал.
Лаккхара Кхиэл ю ~ Верховный Суд.
лар ю; лараш ю; лоран, лорана, лоро, лоре ~ след.
лартIе далийна ~ приведенный в норму.
ларъяза бакъо ю ~ незащищенное право.
лахар д ~ розыск.
М
махкахваьккхинарг в, ю; махкахбаьхнарш б; махкахвоккхучун, махкахвоккхучунна, махкахвоккхучо, махкахвоккхучуьнга ~ ссылаемый.
маршонах ваккхар д (чуволлар) ~ лишение свободы.
мегар доцург д (йиш йоцург, амал доцург, таро йоцург) ~ недопустимое.
мехк урхалла ю ~ правительство (дословно ~ главное управление страной).
мехк-кхиэл ю; мехк-кхиэлаш ю; мехк-кхиэлан, мехк-кхиэлана, мехк-кхиэло, мехк-кхиэле ~ конституционный суд (дословно ~ суд страны).
мехк-Iедал д ~ законодательство.
Н
напгIалла д ~ иждивение.
нах б; нехан, нахана, наха, нахе ~ граждане.
нийсо цахилар д (бакъонийн нийсазалла) ~ неравенство (в правах).
Оь
оьзда ~ нравственный (достойный, ответственный, честный, порядочный).
П
пачхьалкхана угаре а зуламе дерг лело вовшахтоьхна гIуллакх д ~ организационная деятельность, направленная на совершение особо опасных государственных преступлений.
пурба д; пурбанаш д; пурбанан, пурбанна, пурбано, пурбане ~ разрешение.
С
сацам б; сацамаш б; сацаман, сацамна, сацамо, сацаме ~ постановление; мехка-урхаллин кхеташонан ~ постановление кабинета министров; кхиэлан ~ постановление суда; талламхочун ~ постановление следователя; куьйгалхочун ~ резолюция; гуламан ~ резолюция съезда.
Т
таллам б; талламаш б; талламан, талламна, талламо, талламе ~ расследование; анализ; исследование; ~ан тоьшалла ~ протокол (расследования); тIекхиарца а, ~ца а йоьзна йолу къайле гучуяккхар ~ нарушение тайны дознания и следствия; ~ан эксперимент (хилларг толлуш, юхаметтахIоттор) ~ следственный эксперимент; талламна кечам барехь ~ан кхеташо ю ~ распорядительное заседание суда.
тешаман хIуманна тIехьажор д (тIетовжар) ~ ссылка на вещественное доказательство.
толлуш хьажар д ~ осмотр.
тоьшаллина тIехьажор д (тIетовжар) ~ ссылка на документ.
ТI
тIевогIург хиларан чIагIо ю ~ подписка о явке.
тIекхиархойн (сурахойн) декъан сацаман кеп ю ~ форма постановления органа дознания.
У
уггаре а кIезига болу кхерам б ~ наименьший риск.
Уь
уьйр хилар д ~ наличие отношения.
Х
хаамбар масд. ~ сообщение, уведомление, извещение.
хаамаш буьззина цахилар д ~ неполнота сведений.
харц-кхиэл ю (бакъ йоцу кхиэл) ~ неправый суд.
харц-мотт б ~ ложный, двусмысленный, лицемерный язык.
харцонна тардар д ~ подделка.
хийцаран барт б ~ договор обмена.
Хь
хьажо ~ направить; лакхарчу кхиэле ~ направить в вышестоящий суд.
хьукме тIехьажар д ~ административный надзор.
хьукме лацар д ~ административный арест.
хIумма а дагахь цахилар д ~ отсутствие всякого умысла.
Ц
ца ваьлла дайтар д ~ принуждение.
ца хууш адам дер д ~ неумышленное убийство.
цхьа Iалашо йолу Iедалан дакъа д ~ отрасль права.
ЧI
чIагIдар д; чIагIдарш д; чIагIдаран, чIагIдарна, чIагIдаро, чIагIдаре ~ утверждение, заверение; бохамхочун ~ утверждение потерпевшего.
Ш
ша-шен ларван Iедало лун бакъо ю ~ право на законную самозащиту.
Э
эрна бехкевар д ~ напрасное обвинение.
Ю
юкъадаккхар д ~ внесение.
юкъадалор д ~ включение.
юкъараллин къепе ю ~ общественный порядок.
юх-юха зуламаш дар д (юх-юха а тайп-тайпана зуламаш дар) ~ повторность преступлений.
I
Iадат д; Iадаташ д; Iадатан, Iадатна, Iадато, Iадате (Iаьрб. шира Iедал; шира гIиллакх) ~ адат, обычное право, неписанный закон.
Сост. на основе Чеченско-русского, русско-чеченского словаря юридических терминов (2247 терминов) Абдурашидова Э.Д. (Грозный, 2010).
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
АКАК – Акты, собранные Кавказской археографической комиссией.
ГАКК – Государственный архив Краснодарского края.
ДНЦ РАН – Дагестанский научный центр Российской Академии наук.
ИМ ЧРИ – Идарат мусульман Чеченской Республики Ичкерия.
ИПОН – Исламский полк особого назначения.
ИПЦ ДГУ – Издательско-полиграфический центр Дагестанского государственного университета.
КЭС – Кавказский этнографический сборник.
МАД – Материалы по археологии Дагестана.
РФ. ИИАЭ – Рукописный фонд института истории археологии и этнологии Дагестанского научного центра Российской академии наук.
РГВИА – Российский государственный военно-исторический архив.
СМОМПК – Сборник материалов о местностях и племенах Кавказа.
ССКГ – Сборник сведений о Кавказских горцах.
СЭ – Советская этнография Дагестанского филиала. АН СССР.
УК – Уголовный кодекс.
ФС – Федеральное собрание.
ЧИРКМ – Чечено-Ингушский республиканский краеведческий музей.
ЧИНИИИЯЛ – Чечено-Ингушский научно-исследовательский институт истории, языка и литературы.
ЧИНИЭСиФ – Чечено-Ингушский научно-исследовательский институт экономики социологии и филологии.
ЧСБСК – Чеченская судебная безапелляционная комиссия.
ЦГА РД – Центральный государственный архив Дагестанской АССР.
ПСЗ – Полное собрание законов Российской империи.