Предания Ауха

ТОПОНИМИЧЕСКИЕ И
ЭТНОГЕНЕТИЧЕСКИЕ ПРЕДАНИЯ (О ПРОИСХОЖДЕНИИ РОДА)
ГОРНЫХ АККИНЦЕВ
Преданий устной (фольклорной) традиции о происхождении родов Акки немного. Однако, они представляют собой весьма интересный источник, хотя, конечно же, и не вполне достоверный. Фольклорный текст пусть и исторического предания не может быть полностью достоверным, но может содержать только некоторую относительно достоверную информацию или указания на некоторую достоверность событий.

Все имеющиеся тексты можно условно отнести к разным историческим периодам: периоду средневековья, более позднему историческому периоду, отраженному в преданиях, и периоду до средних веков, то есть более раннему историческому периоду. Установить условные исторические рамки событий, отраженных в исторических преданиях, несложно. Одно из самых ранних зафиксированных преданий об аккинцах по рассказам стариков-аккинцев относится к середине XIX века, но события, о которых в нем повествуется, восходят к периоду раннего средневековья [Ипполитов 1868]. Самая ранняя (также устная) версия происхождения аккинцев из Акки-лам приводится в известной работе Башира Далгата «Первобытная религия чеченцев»:

«Там, в стороне Баш-лама, рассказывают старики-чеченцы, есть горы, из которых вытекают рр. Асса, Фортанга, Геха. Это – горы Акки-лам; там живут, или, по крайней мере, жили при наших предках «лам-кристы» (горные христиане). Это наша колыбель, как и других чеченских родов. Сменилось четырнадцать поколений с тех пор, как наша часть «лам-кристов» вышли из своего гнезда по причине малоземелья и протянулись на восход солнца. Роды нахчи (чеченцев) ели тогда свинину и были «русские», т.е. христиане. Судя по тому преданию, чеченцы в горах были христианами лет 400-500 тому назад; очевидно, они оставались ими и долгое время по выселении из гор в Ичкерию (предгорья) и далее на плоскость. Пока не стали забывать принесенную ими из гор веру и учение». (Однако замечу, что Башир Далгат цитирует рассказ чеченца по публикации в газете «Терские ведомости» за 1870 год.)

Лам-Акка по преданиям, является прародиной для всех аккицев, и о выходцах из Лам-Акки аккинцев-ауховцев свидетельствуют фольклорные записи уже в 1970-х гг. «Некогда аккинцы, вышедшие из Шами, — рассказывается в предании, — обосновались под горой Казбек, но, враждуя с бацави-гурджи, они вынуждены были уйти в местность ГIула, которая, по мнению рассказчика, аккинца из сел. Бони-юрт, находилась в верховьях р. Армхи или р. Ассы. Нападения калмыков заставили аккинццев уйти из ГIула (ср. правый приток р. Ассы – Гулойхи) и поселиться на р. Мичик, но когда вновь на них напали калмыки (гIлмакхой), то аккинцы переселились в горы к р. Ямансу, где и образовали свои поселения» [Волкова, 1974].

Среди преданий о горных обществах предания об аккинцах выделяются редкими сюжетами, в том числе и описанием представленных событий о верованиях аккинцеев, об их противостоянии внешнему врагу совместно с соседними обществами.

Существует свидетельство (предание – по Ипполитову), относящееся к событиям XIV-XV вв., о приходе на землю Аккинского общества неких миссионеров-европейцев (?) – «фиренгов», которые поселились близ озера Галанчож, и о военном столкновении аккинцев и терлоевцев с «фиренгами».

Сам факт таких совместных действий свидетельствует как о дружественных отношениях среди племен, проживающих рядом и соседствующих друг с другом, так и об осознанной необходимости заключения союза среди враждующих семей или племен в целях объединения против общего врага. «Акинцы утверждают, что лет четыреста или более тому назад, из галгаевских обществ пришли вооруженные люди, европейцы (фиренг), и поселились близ Галанчожского озера. На горе, лежащей на южном берегу его, они выстроили церковь, обнесли ее каменною оградою, с четырьмя воротами, — для тушин, галгаевцев и местных племен. Каждыя ворота обращены были к горам, занятым упомянутыми племенами. Постройка церкви сопровождалась большими затруднениями и препятствиями со стороны горцев, в то время еще язычников, но несмотря на то, церковь была воздвигнута, и тогда, прибавляет предание, из Чечни, Грузии, Галгая и окрестных обществ стали стекаться люди молиться в церкви Богу христиан, и каждый народ входил отдельно в ворота, для него в ограде сделанныя. Несколько лет продолжался этот порядок вещей, и европейцы находились в самых миролюбивых и дружеских отношениях с туземцами. Но потом мало-помалу они стали теснить этих последних, отнимать у них женщин, имущество, — и все фамилии горския, даже и те, которыя между собой враждовали, — заключивши союз, возстали на пришельцев. После кратковременной, но упорной и кровавой войны, европейцы были побеждены и удалились опять тою же дорогою через Галгай. Аккинцы и терлоевцы до сих пор [т.е. в 1868 г. – прим. мое: О.Б.] еще показывают то место, где был у них с этими чужеземцами последний кровавый бой, после которого они вынуждены были отступить» [Ипполитов, 1868].

Итак, исходя из информации рассказчиков, хронологические рамки исторических событий по преданиям об аккинцах колеблются от «от 860 до 400-500 лет тому назад», то есть от X века-XIII века (!). Такая ссылка на время действия в преданиях для чеченцев не столь уж недостоверна. Скорее наоборот, если учесть, что традиции тейпа обязывают помнить имена своих предков в нескольких поколениях. Коренные горные аккинцы, как и представители других тейпов, несмотря на жизненные обстоятельства и катаклизмы истории, помнят своих предков также хорошо, как в и прошлом. Девять-десять поколений долгожителей, какими в большинстве своем являются горцы, как раз и составляет отмеченный промежуток времени – пять-семь веков!

В 1973 г. от жителя сел. Бамут Исмаила Медовича Мурадова (1929 года рождения) И. Дахкильгов записал генеалогию исполнителя, по которой герой родового предания Мед является его девятым предком. Так что события, связанные с переселением Меда и основанием селений в Акки, реально соотносимы со временем великого переселения народов.

Для исторических преданий характерно обращение не только к реальным именам или событиям, но и упоминание вещественных примет времени: луки и стрелы, жилища и одежда, детали быта и хозяйственных занятий. То, что не всегда поддается истинному истолкованию, непременно осмысляется в народной среде по-своему и никогда не остается без объяснения. Так, например, в предании «Акберг» речь идет о солнечном могильнике, якобы сооруженном в честь дочери Акберга и о башенных аулах его четырех сыновей, по всей видимости, сооруженных этими сыновьями. Таким образом в предании дается своя трактовка, свое объяснение появления могильника в этих местах. То же местное переосмысление мы встречаем во многих других преданиях. Это происходит в силу того, что когда-то была прервана связь поколений и, соответственно, передача истинных знаний о предмете уже оказалась утерянной. Возможно, это произошло вследствие просто-напросто переселения в места, некогда основанные и обжитые другими племенами или родами, и оттого новые жители этих мест оказались вовсе не знакомы с предшествующими господствовавшими здесь традициями и обычаями. Так, вероятно, был предан забвению или неизвестен изначальный смысл знаменитых чеченских каменных крестов, о которых пытались узнать от местных жителей еще в археологической экспедиции В.Ф. Миллера в 1886 году. Н. Харузин, описывая эту необыкновенную экспедицию и встречи с местными жителями в очерке «По горам Северного Кавказа», сообщает следующее: «Кромѣ развалинъ церквей и часовенъ христiапскихъ, они считаютъ священными мѣстами еще тѣ, гдѣ нѣкогда, по пре­данiю, стояли кресты, къ которымъ въ стародавнее время ходили молиться; и теперь мимо многихъ подобныхъ мѣстъ, хотя отъ этихъ крестовъ не сохранилось и слѣда, мѣстные жители ходятъ съ суевѣрнымъ страхомъ, набожно снимаютъ шапки и кланяются» [Харузин 1888].

В предании же об окаменевшей девушке дается сразу два толкования, но оба связаны с силой слова проклятия: (1) девушка, не имея возможности помочь любимому, проклинает сама себя – «Да превращусь я в холодный камень!»; мать, увидев дочь, беззаботно веселящуюся у реки и забывшую про данную ей работу, проклинает девушку – «Чтоб тебе стоять камнем, что холоднее льда!» [Сказки 1986, «Крест-камень»].

Что касается знаменитых горских башен в Акки и окрестностях, то в предании «Акберг» ничего не говорится о их сооружении, а их наличие подтверждается как обыденный факт, и неясно, может быть, башни тоже были сооружены при цесе-няканах или самими цесе-няканцами. Активное сооружение башен и назначение князей как элемент феодализации горских обществ историки отмечают как раз в средние века.

По всей вероятности, в таких вариантах происхождения Акки как отдельного места поселения представителей одного рода и его аулов отразились мотивы заселения путем преднамеренного захвата чужой земли. Будучи родом из Тарков, некто Акберг позарился на землю другого рода – цесе-няканцев, которые жили в местечке Мозарг. Неизвестно, были ли цесе-няканцы жителями этих мест с давних пор или заселили эти края незадолго до Акберга, об этом в предании не говорится, но сам факт изгнания людей с насиженных мест путем изощренного обмана-подлога-повода для войны (!) явно не благороден и злонамерен. «В красивом месте Мозарг стоят башни. В них жил род Цесе-някан. Акбергу нравилась их земля и мечтал он заполучить ее. Он искал повод, чтобы затеять ссору с родом Цесе-някан» [Сказки 1986, №18]. Коварство нелицеприятного повода приобретает характер оскорбления «цет» («цIет»). Только так, по мысли Акберга, нужно захватить чужую землю: обмануть-обвинить, напугать-припугнуть. В примечаниях к тексту предания отмечается следующее: «…в давние времена от тела убитого врага брался цIет: или скальпирование бород, или отрезание правой кисти вместе с предплечьем, или отрезание уха. Обычно такие «трофеи» вывешивались перед башней. Взятие цет с живого человека (скажем, отрезать ухо) считалось наравне (иногда и более) убийства. В предании инсценированная кража драгоценностей преподносится не как обычное воровство (тогда это был бы не столь тяжкий поступок), а как взятие цет с помощью нанесения оскорбления» [Сказки 1986].

В другом предании род аккинцев возводится к легендарному предку Га, одним из четырех сыновей которого был Акке. Исторический период и в этом предании тот же – средневековье. Обработчик текста ссылается на характерные приметы того времени. («В то время еще не было огнестрельного оружия. Люди носили кольчуги, а воевали стрелами, копьями»). События, подтолкнувшие предков аккинцев «уйти жить к другим народам», в этом предании мотивируются, как невозможность мирной жизни из-за постоянных войн и набегов некоего врага – «могущественных, но диких иноземных людей».

Сравнивая два варианта преданий о происхождении рода, мы сталкиваемся с явным противоречием: в одном случае, аккинцы — это пришлый народ («Акберг пришел в наши горы из Тарков»), потомство которому дали сыновья Меда, захватившего чужую землю – землю цесе-няканцев [№ 18], в другом – аккинцы – аборигены-мигранты, их предки – предки Акке, сына Га, спасаясь от врагов, сначала ушли в горы, построив там башни, а впоследствии «покинули нашу страну и ушли жить к другим народам». Обращает на себя внимание и непоследовательность информантов-рассказчиков относительно факта принадлежности башен тому или иному роду: в предании об Акберге башни принадлежат местным жителям (и, возможно, были построены самими цесе-няканцами: «В красивом месте Мозарг стоят башни. В них жил род Цесе-някан»), а в предании о Га утверждается, что башни в горах построили потомки сыновей Га, в том числе и потомки Акке. «Потомки Нохчо, Галгая, Акке, Мялхе поселились в горах сопредельно и стали строить крепкие башни» [Сказки 1986].

В отличие от предания о Га в предании об Акберге дается также толкование названий селений горных аккинцев Зингали, Воуги (Войгу), Итар-Кале, Кий (Кей) по именам сыновей Акберга и объясняются названия их родов: «У Акберга было четыре сына. «Ты отважен в бою», — сказал он сыну Кей и поселил его на высоком месте, на горе. «А ты мирный человек», — сказал он сыну Итару и поселил его внизу, в ущелье. Сыновей же Зингала и Войгу он поселил между ними. От этих четырех сыновей пошли Зингаловы, Войговы, Кейцы и Итар-калахойцы. Место, где стоят их башенные аулы, называется Аккой» [Сказки 1986].

Фолькорные тексты, как правило, нельзя полностью принимать на веру, но и отвергать ссылки на реальные события (описание этих событий) или какие-либо исторические сведения, содержащиеся в них, также неверно. Так, в указанных преданиях отразилось тяжелое время для многих народов, в том числе и для народов Северного Кавказа, когда особенно разрушительное нашествие татаро-монгол, а затем опустошительные походы Тамерлана (Тимура), заставили многих искать спасение в труднодоступных горах. Эта миграция, столь характерная для периода средневековья, в конечном счете определила места поселений на долгое время.

В родовых преданиях аккинцев, как и в преданиях представителей других родов, отразились разные мотивы, столь характерные для социально-культурной местной традиции, как, например, кровная месть, побратимство и аталачество, верность любимому (любимой), материнская любовь. Аккинец Мед, отличаясь непомерной силой, не мстит шедалоевцу, напавшего на него, а сажает на башню, а когда за плененным сыном приходит мать шедалоевца, принимает ее как гостью, режет барана и даже роднится с шедалоевцем. «Мать пленника приняли как почетную гостью; в ее честь Мед зарезал барана, спустил вниз пленника. С тех пор Мед и шедалоец стали побратимами, и это родство соблюдалось их потомками вплоть до недавнего времени» [Там же, № 106].

Упоминания о различных селениях Акки встречаются в преданиях с сюжетами, опосредствованно связанных с аккинцами. В предании «Чопай Гарш» речь идет о жителе башни, расположенной недалеко от селения Итер-кале (в тексте – Итар-Кала), близ пещеры Койвса, и жившего на ту плату, которую он взимал с проезжающих по тропе путников. Если путники не платили, то богатырь Чопай Гарш, житель Акки, отличавшийся своей силой, сбрасывал на них камни, затрудняя продвижение и даже угрожая жизни. Но нашелся тот, кто мог противостоять местному силачу – герой, обладающий сказочной силой, Сеска Солса. Проезжая мимо башни Чопай Гарша, он даже не обратил внимание на камни – столь ничтожно малы они ему показались. Сеска Солса показывает свою силу – разрубает пополам большой камень (!). Так, по преданию, в окрестностях Акки появляются знаки-свидетельства жизни и присутствия в здешних краях знаменитого нарта. Мотив о происхождении камня с необычно гладкой поверхностью непосредственно связан с отголосками нартовского эпоса, являющимся героическим эпосом для многих кавказских народов. Появление этого камня приписывают легендарному нарту – Сеске Солте, который, в назидание местному силачу Чопай Гаршу разрубил камень саблей: «Камень тот и сегодня называют «Камень, разрубленный Солтой» [Сказки 1986]. Камень Солты находится близ Итар-Кале, то есть в Акке.

В предании «Строитель Дисхи и его невеста» упоминается «один из аулов Аккинского ущелья», где жил искусный мастер-строитель башен Дисхи. Название башни Дисхи-воу напрямую связано с именем этого мастера [Там же]. Башня Дисхи была подробно обследована и описана В. И. Марковиным.

Существует еще ряд зафиксированных и опубликованных фрагментарных свидетельств об отделении аккинцев, которое, как известно, происходило с XV и вплоть до XVII вв. Но эти свидетельства лишь констатируют факт (или факты) расселения аккинцев из Акки, а это только подтверждает то, что на данный момент Акка уже существовала.

Фрагментарные свидетельства, в которых сообщается о расселении аккинцев в разных направлениях: на восток, на запад, на юго-запад, естественно, не являются цельными рассказами-преданиями, но, тем не менее, являются ценным источником интересной информации об аккинцах и их деяниях.

1. Устные свидетельства о факте существования Аккинского общества в Аки-лам в XVI по преданиям, сообщающим об отделении части аккинцев и их уходе в Ингушетию [здесь и далее выделено мной – О.Б.] мы находим у Семенова. «Алихан Марзабеков (из селения Фалхан) передает, что местные жители считают себя выходцами из селения Аки (Чечня) [выделено мной – О.Б.]. До них в Фалхане жили не ингуши, а потомки какого-то Гама. Первые поселенцы Фалхана вышли из Аки одновременно с Дударовым [Дударов, родоначальник известной осетинской фамилии считается у ингушей выходцем из чечено-ингушского края – прим. автора – Семенов Л.П.]; они двигались верхними тропами, а Дударов нижними. Алихан назвал по имени всех своих предков: 1) Мойсыр Бузи 2) Тейбик 3) Мохажи 4) Токк 5) Дзор 6) Джамурза 7) Бахмет 8) Пачи 9) Эсмурза 10) Той 11) Алихан. Легенду о происхождении фалханцев из Аки мы слышали еще от одного из местных стариков (79 лет); он же сообщил, что жители Бейни – выселенцы из Фалхана; переселение в Бейни произошло лет 200 назад» [Семенов 1963].

«По общему признанию, Дударов (по-чеченски – Дудар) родом из Чечни (из селения Кий или Аки)»; «По преданию, Дударов был в родстве с проживающей в селении Кий семьей Акиевых (сообщение Матиева) [выделено мной – О.Б.] [Семенов 1963].

2. Свидетельства о факте существования Аккинского общества в Аки-лам по преданиям, сообщающим об отделении части аккинцев и их уходе в Бамутское ущелье. «..некий акинец по имени Арштхоо, выселившись из своего общества [горного Акинского общества – прим. У. Далгат] и спустившись со своим родом в Бамутское ущелье, основался у источников, называемых Черными Ключами [по-кумыкски – Карабулак: прим У. Далгат]. От населения, основанного здесь Арштхоо, образовалось особое общество, называвшее себя …Арштхой» [Попов 1878].
3. Свидетельства о факте существования Аккинского общества в Аки-лам в XVI по источникам, сообщающим об отделении части аккинцев и их уходе с гор на плоскостную территорию Чечни, в сущности рассказывают о первых переселениях части аккинцев из Лам-Акки в Дагестан и образовании Ауховского общества. По преданиям самих аккинцев-ауховцев, их предки вынуждены были покинуть родные места. Это произошло вследствие осложнившихся социально-экономических и демографических условий жизни, а также из-за войн с соседними тейпами, грузинами и др. «Ауховцы называются аккий, название это они получали от того, что, живя прежде в Аргунском округе, составляли членов Аккинской фамилии. Скудная почва земли, принадлежащая этому обществу, заставила половину этой фамилии переселиться в Аух, где кумыками и русскими переселенцы назывались ауховцами, сами же они для себя, как и от чеченцев, удержали название первобытной фамилии Аккий, т.е. выходцев из Акки» [Лаудаев 1872].

Итак, из фольклорных преданий следует, что легендарные вероятные предки аккинцев в результате когда насильственной, а когда добровольной миграции пришли в горы и основали там новые поселения или ассимилировали местные племена:

• в горы с равнинных земель пришел Га (Гам?) – сыновья: Нохчо, Галгай, Акке, Мялхе

• в горы из Тарков пришел Акберг – сыновья: Зингали, Воуги (Войгу), Итар-Кале, Кий (Кей)

• уходил из горной Акки и вновь туда вернулся Воккал – дочь Воккала=жена Меда

• житель горной Акки Акмер – сын: Мед, женившийся на дочери Воккала

Таким образом, первым, то есть прапредком, был некий Га, далее его сын Акке, потомком которого были Акмер, его сын Мед, и Воккал, его дочь, которая стала женой Меда. С ними, вероятно, породнился род Акберга, сыновья которого расширили территорию аккинцев и основали поселения Итар-кале, Воуги, Зингали, Кий.

При всей несогласованности трактовок происхождения аккинцев в предании об Акберге и Га, все же можно определить, какое из преданий «старше». Итак, Акберг — из Тарков. При этом Акка – место поселения. Название, как мы видим, означает некую территорию. Акберг искал лучшее место для своего рода, и, видимо, его прельстила не только красота природы, но и богатые сочными травами луга.

Га – общий прапредок для Нохчо, Галгай, Мялхе и Акке. Акке – основатель отдельной ветки древнего рода Га, и Нохчо, Галгай, Мялхе – его родные братья. Предание закрепило идею сообщества – рода, когда необходимость вместе защищаться и защищать род от врагов была для местного населения актуальна.

Га пришел в горы с равнинных земель, но каких и откуда, с какой стороны? Если принять версию о том, что Га – это Гам, легендарный прапредок ингушей и чеченцев, о котором существует немало разного рода преданий, то все это лишний раз свидетельствует о теснейшем родстве ингушей и чеченцев (в данном случае аккинцев), и собственно доказано родством языков, где ингушские и аккинский выступают как диалекты. Что могло заставить Га (Гама) прийти, точнее, уйти в горы с равнинных земель? Вероятно, это была опасность и угроза порабощения и гибели, иначе кто же добровольно покинет хорошие земли, приспособленные для земледелия. Но в чем заключалась, от кого или чего исходила эта опасность? Кто был (или мог быть) потенциальным врагом, истребляющим все на своем пути, и представляющим реальную угрозу уничтожения целого народа?

ЛИТЕРАТУРА
Волкова Н.Г. Этнонимы и племенные названия Северного Кавказа. М., 1973.

Волкова Н.Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII- начале XIX века. М., 1974.

Далгат Б.К. Первобытная религия чеченцев// Терский сборник. Владикавказ, 1893, вып.3, кн. 2.

Дахкильгов И.А. Народная этимология некоторых топонимов горной Чечено-Ингушетии (По легендам и преданиям).

Ипполитов А.П. Этнографические очерки Аргунского округа//Сборник сведений о кавказских горцах. Тифлис, 1868, вып., 1.

Лаудаев У.Чеченское племя//Сборник сведений о кавказских горцах. Тифлис, 1872.

Миллер В.Ф. Терская область. Археологические экскурсии/ Материалы по истории Кавказа. М., 1888, вып.1.

Семенов Л. Ингушская и чеченская народная словесность. Владикавказ, 1928

Сказки народов Северного Кавказа. Ростов-на Дону, 1959.

Сказки, сказания и предания чеченцев и ингушей. Грозный, 1986.

ТЕКСТЫ ПРЕДАНИЙ
АКБЕРГ
Акберг пришел в наши горы из Тарков. Он поселился в ауле Геличе, что входит в Ялхоройское общество. В красивом месте Мозарг стоят башни. В них жил род Цесе-някан. Акбергу нравилась их земля и мечтал он заполучить ее. Он искал повод, чтобы затеять ссору с родом Цесе-някан. В Геличе у Акберга умерла дочь. С прибывшими на похороны людьми были и цесе-няканцы. Их женщины присоединились к другим плачущим женщинам и подоткнули подолы своих платьев, чтобы они не мешали им.

После похорон цесе-няканцы тронулись в путь. Кружным путем Акберг вышел на их дорогу и заявил:

• Вы опозорили меня, вы взяли у меня «цет»*, унесли золотые и серебряные вещи моей дочери.

Цесе-няканцы заявили, что все это неправда.

• Если вы правы, пусть ваши женщины опустят подолы и расстегнут пояса, — потребовал Акберг.

Не подозревая подвоха, они опустили подолы и из них попадали драгоценности, которые, оказывается, были подложены.

• Я объявляю вам вражду! С сегодняшнего дня готовьте свое оружие. В скором времения пойду на вас войною, — сказал Акберг и ускакал к себе.

Испугавшись войны, цесе-няканцы ушли со своих мест и поселились близ аула Цеча-ахка. Акберг же обосновался в местечке Мозарг. Он нанял строителей, заплатив шестьдесят три отборных коровы, и из лучшего камня воздвиг на этом месте для своей дочери двухэтажный солнечный могильник**.

У Акберга было четыре сына. «Ты отважен в бою», — сказал он сыну Кей и поселил его на высоком месте, на горе. «А ты мирный человек», — сказал он сыну Итару и поселил его внизу, в ущелье. Сыновей же Зингала и Войгу он поселил между ними. От этих четырех сыновей пошли Зингаловы, Войговы, Кейцы и Итар-калахойцы. Место, где стоят их башенные аулы, называется Аккой.

Меду, живущему в ауле Кей, захотелось стать князем. У него было три брата. Однажды Мед сказал им:

• У нас, как и у других народов, должен быть свой князь, и это не нарушит братское родство. Давайте будем считать меня за князя.
• Нет, — ответили братья, — сейчас-то, может, мы и не поссоримся, но со временем твое потомство будет кичиться перед нашим потомством, говоря, что, мы, мол, княжеского рода, а вы – рабы. Нет, из нас никто не будет князем.

Из Акков произошли род Газунхоевы (из аула Газун), Толагоевы (из аула Толарой), Велхоевы (из аула Велах) и Мержоевы (из аулов Долте и Герите).

В 1973 г. рассказал Висха Хасанович Кагерманов (1918 года, житель сел. Бамут, образованный). Записал И. Дахкильгов.

• Цет (цIет) – в давние времена от тела убитого врага брался цIет: или скальпирование бород, или отрезание правой кисти вместе с предплечьем, или отрезание уха. Обычно такие «трофеи» вывешивались перед башней. Взятие цет с живого человека (скажем, отрезать ухо) считалось наравне (иногда и более) убийства. В предании инсценированная кража драгоценностей преподносится не как обычное воровство (тогда это был бы не столь тяжкий поступок), а как взятие цет с помощью нанесения оскорбления.

** Этот могильник действительно имеется в Галанчоже и хорошо сохранился.

Из сборника «Сказки, сказания и предания чеченцев и ингушей». Грозный, 1986.

ПРЕДОК ГА И ЕГО ПОТОМСТВО

Рассказывают, что восемьсот шестьдесят лет назад жил мужчина по имени Га. Он был весьма могущественным человеком.

У Га было четыре сына: Нохчо, Галга, Мялхе, Акке. Они дали очень большое потомство; от каждого из них образовалось целое племя и каждое из них носило имя своего предка. Никто не осмеливался сразиться с этими племенами. В то время еще не было огнестрельного оружия. Люди носили кольчуги, а воевали стрелами, копьями. Однажды на них напали могущественные, но дикие иноземные люди. Между ними и потомками Га произошло кровопролитное сражение. Потомки Га одержали верх и отогнали врагов далеко от своих границ.

Враги посовещались между собою и поняли, что силою им не одолеть потомков Га, поэтому решили покорить их коварством. Они надумали нарушить мир и согласие между потомками сыновей Га. Враги стали золотом и лестью подкупать одних, а другим раздавать княжеские титулы. Исподволь ввели они среди потомков Га понятия «князь» и «раб». Вскоре те, кто позарился на деньги и титулы, стали переходить на сторону врагов.

Нарушив согласие между потомками Га, враги собрали свою силу и вновь напали на них и довольно легко победили. Оставшиеся в живых потомки Га ушли в горы. Потомки Нохчо, Галгая, Акке, Мялхе поселились в горах сопредельно и стали строить крепкие башни. Но враги, постоянно нападая, и там не давали людям жить. Им не позволялось ни пахать, ни пасти скот. Тогда-то сто двадцать лучших семей, говорят, покинули нашу страну и ушли жить к другим народам.

В 1974 г. рассказал Гапур Элбазкиевич Ахриев (1905 года, житель аула Джерах, малограмотный). Записал И. Дахкильгов.

Из сборника «Сказки, сказания и предания чеченцев и ингушей». Грозный, 1986.

ВАЛЕРИК
Мужчина Воккал из горного общества Акки спутился с гор на равнину и поселился жить вблизи галгаевцев, уже проживавших там. Вокал раскорчевал лес и сделал себе «ирзу» — поляну для жилья и ведения хозяйства. Жил он на этом «ирзу» некоторое время, но его затем вытеснили галгайцы. Воккал был одинок и не стал сопротивляться. «Если вырастут у меня сыновья, то я отомщу галгайцам», — решил он и подался обратно в горы. Но у Воккала вырос только один сын. И далее в пяти поколениях сыновья у него не множились. От пятого потомка его Гамболта выросли два сына: Хажа и Дурда. Затем у Хажи выросло пять сынове, а у Дурды – девять. Отцы и их сыновья, все шестнадцать, потребовали у галгайцев вернуть «ирзу». Но галгайцы отнеслись к их требованию столь пренебрежительно, что в ответ начали танцевать. Тогда они с боем пошли на галгайцев и изгнали их. При это погибло два сына Хажи: Элаха и Али. Хажи и его оставшиеся сыновья, боясь галгаевцев, не стали жить на отвоеванной земле, а поселились в местечке Механ Барз, которое находится на границе сел Валерик и Шалажи.

Неоднократно двое братьев с сыновьями и галгаевцы воевали друг с другом. Братьям помогали другие акинцы, чтобы добыть себе скот. Говорят, что один из галгаевцев сказал:

• «Ирзу» Вокала очень хорошее, и мы должны его отстоять.

Но тамада галгайцев ответил:

• Это «ирзу» скорее гибельное, нежели хорошее (валар ирзо).

Галгаевцы часто выходили за свое село и слали проклятия в сторону Хажи и его сыновей. В дальнейшей борьбе за это «ирзу» у Хажи погибло трое сыновей, а у Дурды – четверо или пятеро. Хажа и Дурда решили, что им не под силу тягаться с галгаевцами и расселились в разных местах, поменяв свои имена, чтобы избежать мести галагевцев. Галгаевцы «ирзу» Воккала назвали «Валаран ирзо» (поляна гибели, или смерти), а Хажиевых и Дурдиевых, считая, что все равно они их уничтожат, назвали «Валаргхой» (которые погибнут, или гибнущие). Лет тридцать скитались потомки Хажиевых и Дурдиевых от преследований галгаевцев и наконец осели жить на границе сел Валерик и Шалажи. Они думали, что галгаевцы их не знают, но те знали и продолжали мстить, убивая из них то одного, то другого. Галгаевцы назвали их поселение Валаргхойн-Юрт (село тех, кто погибнет; они дали такое название потому, что имели намерение рано или поздно расправиться с ними. И сейчас в тех местах стоят надмогильные камни на могилах Хажи и Дурды.

Боясь галгаевцев, потомки Хажи и Дурды стали подселять к себе единоплеменных кинцы и образовали село. Людей стало настолько много, что вскоре они изгнали галгайцев. Немного менее ста лет до прихода ганерала Слепцова всех галгаевцев изгнали с тех мест до границы, где теперь лежит село Шаами-Юрт.

Все люди знают, что галгаевцы назвали дом Хажи домом Валаргхой. Но они же скрывают это прозвище и утверждают, что Валерик отвоеван ими, а кто были прежние жители, «валаргхой», — они не знают.

Речку, которая протекает близ села Валерик и через поляну Валар-ирзу, кинцы назвали Валар-хий (речка гибели, смерти).

В 1977 г. рассказал Магомед Эльмурзаев (90 лет, житель села Валерик, безграмотный). Записал З. Мумадов.

Из сборника «Сказки, сказания и предания чеченцев и ингушей». Грозный, 1986.

АКМЕРОВ МЕД
Акмер и его сын Мед, жившие на плоскости, там, где жил и Шовхал Тарковский, ушли в горы и обосновались в местечке, где теперь находится село Акка. Акмер имел товарищей, с которыми он ходил в набеги за княжескими табунами. Однажды, когда они собрались в очередной набег, тринадцатилетний Мед попросил отца взять его с собою. Отец ответил, что Мед еще мал и ему рано ходить в походы.

Акмер и его товарищи тронулись в путь, следом за ними пошел и Мед. Таясь и прячась, он шел за ними. Когда они стали приближаться к месту, где находится село Гозан, отец, оглянувшись, случайно увидел сына. За ослушание и неисполнение его воли, Акмер направил на сына ружье, снамерением убить его. Но товарищи отсановили Акмера и сказали ему, что его сын уже далеко отошел от дома, и пусть он идет вместе с ними, пусть догоняет их. Отец разрешил.

Доехали они до места, где находится аул Дот-бух, недалеко от аула Цеча-Ахка. Там из леса выбежал олень, за ним бежал волк. Пока ехавшие сообразили, в чем дело, Мед быстро снял с плеча рядом ехавшего всадника винтовку, приложил к плечу и выстрелил: олень упал; вторым выстрелом Мед уложил волка. С тех пор про Меда начали говорить: «Акмеров Мед, за раз убивающий оленя и волка».

Мед вырос. Сначала он жил в Акках. Как-то его корова в период течки ушла со двора. Он нашел ее в местечке Зингал. Опустилась ночь, и Мед устроился там на ночлег. Воткнув в землю свой посох, он лег. Утром Мед увидел, что на его посохе голубь свил гнездо. Понял Мед, что это место очень благодатное, построил там башню и стал в ней жить.

В Акках жил некий муж по имени Воккал. Жители аула Шедал угнали весь его скот вместе с пастухами. В то же время друзья Меда, не давая Меду знать об этом, сватали за него дочь Воккала. Но отец отказал им. Он скзал: «Они люди без доли и без пашен, живут там, куда приткнутся. Не выдам я свою дочь за Меда». О проводимом друзьями сватовстве и о словах Воккала Мед ничего не знал, но ему было известно, что у него угнана скотина. Мед начал скликать людей и вместе с ними пошел по следу шедалойцев.

Между местечками Гулоевское Омче и Мелхинское Омче имеется большой холм. На нем шедалойцы остановились на ночлег. Недалеко от них с людьми остановился и Мед. Он послал к шедалойцам посыльного сказать: «К вам явилась волчица с двенадцатью волчатами, она просит у вас ужина». Один из шедалойцев был более понятливым, чем другие, и поэтому он предложил своим товарищам: «Пошлите ужин и верните скот хозяевам, иначе нам не сдобровать». Но товарищи ответили, что они никого не боятся и ничего не вернут. Тогда этот шедалоец сказал им: «Если вы поступаете так, то я не участвую в доле этой добычи. Я и мой сын уходим». Они ушли.

Лишь начал брезжить рассвет, Мед со своими людьми словно туча налетл на шедалойцев. Разгорелся бой, и все шедалойцы были перебиты. Весь отбитый скот и бывших при нем пастухов Мед отвел в Акку и пустил во двор Воккала. Воккал узнал, что это дело рук Меда. Он позвал сватов, ходивших кнему ранее. Воккал скзал им, чтобы они забрали невесту. Так женился Мед.

Шедалойцы очень переживали, что их постигла такая беда и такой позор. Один из них выделялся своей силой и храбростью. Он сказал: «Надо пленить Меда. Позор нам. Я сам схвачу его Расскажите, какой он из себя». Один из шедалойцев расскзал все, что ему было известно о Меде: «Конь у него серый с черными коленами. Сам он роста большог, любит напевать песни. За добычею он ездит мимо аула Гозан, а далее – по земле галгайцев. Возвращаясь с добычей, едет мимо Гозан вверх, затем въезжает на местечко Муйт-кера, едет по средней горе и спускается в аул Зингал. По этой дороге тыи сможешь найти Меда».

Шедалоец сел в засаду у мстечка Муйт-кера. Он увидел Меда, который ехал и напевал песенку. Мед должен был проехать между двумя огромными камнями. Как только он оказался между ними, шедалоец выскочил из-за камня, вскочил на коня Меда и уселся сзади него. Затем он из-за спины Меда потянул повод уздечки в ту сторону, где жили мелхинцы; шедалоец считал, что Мед его пленник, и он позволит отвезти себя в Шедал. Но Мед не обратил на него никакого внимания, словно это села муха, и потянул повод в сторону Зингал. Шедалоец во второй раз потянул повод в свою сторону. Мед потянул в Зингал. Когда шедалоец в третий раз потянул повод, Меду надоела эта игра. Он правой рукою схватил за шею шедалойца, сидевшего сзади, притянул книзу и зажал его голову под свое правое колено. Говорят, что позже шедалоец сам рассказывал: когда Мед нажимал колено, он не мог вздохнуть, если Мед отпускал колено, то кое-как еще мог дышать.

Мед привез шедалойца в Зингал и посадил его на верхний этаж своей башни. Оттуда пленник не мог спуститься. Мать шедалойца узнала, что ее сын пленен. Она прибыла в Зингал с подарками для Меда и его матери. Для матери она привезла шелковое платье, а для Меда шелковый бешмет. Плечи матери не пролезли через подаренное платье, в рукав бешмета не вместилась даже кисть руки Меда. Мать Меда попросила сесть гостью на свой стул; когда гостья села, ее ноги и на половину не доставали до пола. Такие были рослые люди в смье Меда. Мать пленника приняли как почетную гостью; в ее честь Мед зарезал барана, спустил вниз пленника. С тех пор Мед и шедалоец стали побратимами, и это родство соблюдалось их потомками вплоть до недавнего времени.

Шедалоец и его мать собрались ехать домой. Расставаясь, шедалоец сказал: «В память о себе хочу вашим людям оставить одну примету. Сидя наверху башни, я приметил за эти семнадцать дней: когда ляжет туман на вершину Кайба-Корта – быть непогоде, когда же туман ляжет на вершину, где убит Алда – установится хорошая погода».

В ущелье Акка справа стоит белый солнечный могильник. Он имеет два этажа. Пришло время, Мед умер и его положили в этот могильник. Люди и сейчас называют этот могильник «Медкаша».

В 1973 г. рассказал Исмаил Медович Мурадов (1929 года, житель сел. Бамут, малограмотный). Записал И. Дахкильгов. По приведенной информатором генеалогии Мед является его девятым предком.

Из сборника «Сказки, сказания и предания чеченцев и ингушей». Грозный, 1986.

ЧОПАЙ-ГАРШ
Из Итар-Кала ведет тропа, которая идет по-над обрывом высокой горы. Когда идешь по этой тропе, то от нее невозможно подняться вверх, невозможно и спуститься вниз, потому что над тропою – отвесная скала, а над тропою – глубокий обрыв. Тропа ведет к пещере Койвса. Перед самой пещерой стоит башня. Вершина этой башни когда-то соединялась с отвесной скалой, посредством переброшенного мостика. Пройдя по нему, можно было попасть в другую башню, вделанную в скале. Эта башня имеет одно окно.

В башне некогда жил Чопай Гарш. Каждый, кто проходил по той тропе, был обязан давать долю с того, что он везет, а если путик шел без ничего, с него полагалась одна пул и заряд пороха к ней. Если кто не клал дани за проезд, Чопай Гарш сверху кидал на него камни.

Однажды по этой тропе ехал Солта. Чопай Гарш прокричал ему, чтобы он положил плату за проезд. Солта не обратил внимания на его слова. Чопай Гарш начал кидать камни. И на них Солта не обратил внимание. На краю дороги стоял большой камень. Солта разрубил его саблей и крикнул: «Ты что же, хочешь напугать меня, такого мужчину!» Камен тот и сегодня называют «Камень, разрубленный Солтой». Этот камень разрублен так, словно ножом разрезали головку сыра.

Как-то выдался голодный год. Чопай Гарш пошел в селение Велах, что находится на границе с ялхоройским обществом. Он договорился в селе купить зерно. Хозяева взяли плату за определенное количество мешков и сказали Чопай Гаршу, чтобы он сам наполнил эти мешки. Хозяева ушли по делам. Дома осталась их дочь. Зерно находилось на втором этаже башни, девушка сидела на первом. Чопай Гарш наполнял мешки и слегка ударял их, чтобы зерно лучше утряслось. По стуку отбиваемых мешков девушка отсчитывала их количество и обнаружила, что Чопай Гарш берет мешков больше, чем было уговорено. Девушкаподняла тревогу, сбежались люди, завязалась борьба, и Чопай Гарш погиб.

О случившемся несчастье узнала жена Чопай Гарша. Она вышла из башни, встала на тот мостик и крикнула:

• Тому, кто захочет поселиться здесь или поднимется осмотреть башню, да не будет ни счастья, ни удачи!

Она была в положении. Женщина ударом ноги цепила мостик и вместе с ним упала далеко в пропасть, где и погибла.

В 1975 г. рассказал Висха Хасанович Кагерманов. Записал И. Дахкильгов.

Из сборника «Сказки, сказания и предания чеченцев и
ингушей». Грозный, 1986.

КАМЕНЬ-КРЕСТ
Если идти из Нихалоя в Итум-Кале, справа от дороги стоит каменный крест. Появился он, говорят, давно. Некая девушка каждый вечер стирала у реки шерсть. Она любила одного молодого человека, который ухаживал и любезничал с нею, когда она стирала шерсть. Случались сильные дожди, и тогда Аргун очень вздувался. Именно в такое время юноша стал перебираться через реку, вдруг он сорвался, и поток понес его. Девушка, возившаяся с шерстью, услыхала крик любимого, взывавшего о помощи. Она не могла ему ничем помочь и в ужасе крикнула: «Да превращусь я в холодный камень!» Тут же девушка превратилась в камень. Так она и стоит, окаменев, с простертыми руками, и камень этот очень похож на крест.

Про этот же камень-крест рассказывают и другое. Мать дала дочери веник и шерсть, наказав идти к реке и быстро выстирать шерсть. Там же собрались девушки, юноши; были шутки, смех. Дочь настолько увлеклась весельем, что совсем забыла про сказанное матерью. Мать же, не дождавшись дочери, пошла к реке и увидела, что ее дочь беззаботно веселится, забыв обо всем. В сердцах мать произнесла проклятие: «Чтоб тебе стоять камнем, что холоднее льда!» Только она произнесла эти слова, как проклятие тут же сбылось, и девушка превратилась в камень.

В 1975 г. рассказал Баудди Насрудинович Баташов (1900 года, селение Курчалой, безграмотный). Записала Патимат Сайдулаева.

Из сборника «Сказки, сказания и предания чеченцев и ингушей». Грозный, 1986.

СТРОИТЕЛЬ ДИСХИ И ЕГО НЕВЕСТА
Очень давно в горах жил молодой человек по имени Дисхи, который славился искусством строить высокие башни. В одном из аулов Аккинского ущелья Дисхи засватал девицу. Как-то весною, когда легче всего бывает добыть в горах овчинки с молодых овец, попросил Дисхи свою невесту приготовить овчины и сшить ему шубу. Невеста обещала исполнить просьбу жениха, но дело шло у нее очень в
яло: уже лето близилось к концу, начинались холодные утренники, а шубы все не было. Поинтересовался жених, исполнено ли его поручение, и к великому огорчению убедился в полном нерадении своей невесты, оказалось, что еще и овчины не были окончательно выделаны. Желая выразить возможно сильнее негодование за такое невнимательное отношение к своей просьбе, Дисхи стал негодовать и, чтобы проучить невесту, сказал, что он сам приготовит все необходимое и построит высокую башню скорее, нежели будет готова шуба. От слов дошло до дела: начал Дисхи готовить камни, а затем скоро приступил и возведению стен. Дабы не ударить в грязь лицом перед невестой и доказать правдивость своих слов, Дисхи, естественно, очень торопился, и работа быстро шла вперед. Вот уже стены закончены, на высоких подмостках навалены каменные плиты; осталось из них свети крышу, как вдруг бревна подмостков обломились под непомерной тяжестью камня и… Дисхи слетел с пятисаженной высоты вместе с материалом, которым и был убит. Прибежала на тревогу невеста и, увидев обезображенный труп своего жениха, бросилась рядом с ним на кинжал и тоже пала мертвой. Погиб знаменитый мастер, и роковая башня поныне называется Дисхи-воу.

Записал М. А. Иванов в 1902 г.

Из статьи: Иванов М.А. Верховья р. Гехи// Известия

Кавказского отдела императорского Русского

географического общества. Тифлис, 1902. С. 286.