15 (28) февраля 1918 г., когда в Пятигорске открывалась вторая сессия народного съезда, на Сунже возобновились межнациональные столкновения. Причиной послужило убийство во Владикавказе трех ингушей. Многие видели здесь не случайное совпадение, а подготовленную провокацию, направленную на срыв мирных переговоров. «После Моздокского съезда, — отмечал Сергей Киров, — во Владикавказе бывали ингуши, и с ними ничего не случилось. Но стоило только открыться Второй сессии народного съезда, как во Владикавказе убито три ингуша» .
«Окруженная стальным кольцом, Ингушетия изнывала под тяготами войны, — писал Абдул-Гамид Гойгов. — Экономически бедной и малочисленной, ей трудно было выдержать такой длительный натиск многочисленного, вооруженного по последней технике, богатого противника. Снаряжение истощалось, скудное питание ингуша — чурек с солью и, изредка, мясо, — оказывало свое влияние на здоровье бойца. При таких условиях нечего было и думать о победе» .
Весть о мирных предложениях Моздокского съезда возродила в изнуренной войной Ингушетии надежду на мир. 6-7 (19-20) февраля во Владикавказе состоялось первое совещание делегации съезда с представителями Ингушского Народного совета и депутатами 17 сельских общин Ингушетии.
Председательствовал генерал Укуров, в президиум были избраны Иналук Мальсагов и представители мирной делегации Сахаров и Соколов. В совещании также участвовали делегаты Закавказского краевого центра Звонарев, Дзедзиев, Хартишвили, Ягло и член Кавказского мусульманского военного совета (шуро) Ужахов…
Сахаров призвал ингушей отправить делегацию в Пятигорск. Ингушский делегат Бузуртанов выразил опасение, «что казаки не пожелают принять участие в справедливом решении земельного вопроса, и что ингушский народ может оказаться в среде обиженных». На это ответил делегат от казаков Павлов, пояснивший: «…Те казаки, которые не видели ужасов войны, может быть, думают иначе, но молодежь, вернувшаяся с войны, не желает никаких столкновений и на войсковых кругах требует идти вместе с трудовой демократией».
С горячей речью выступил представитель Ингушетии Тутаев. Он приветствовал «русскую демократию, свергнувшую царизм, стремящуюся установить лучший порядок», и выразил благодарность за то, что областной съезд исправил ошибку организаторов, не пригласивших ингушскую делегацию «принять участие в работах всех народов по установлению прочного мира».
7 (20) февраля совещание приняло «Наказ мирной делегации», в котором заявлялось: «…Ингушский народ никому войны не объявлял и в настоящее время находится в состоянии самообороны против натиска врагов революции и демократических реформ воинствующих слоев некоторых народностей Терского края… Демократический ингушский народ, всецело присоединяясь ко всей демократии области и Российской республики, протягивает свою мозолистую руку всему трудовому люду, в сотрудничестве с которым он надеется разрешить волнующий народ земельный вопрос. Что же касается вопроса о прекращении нападений, грабежей и разбоев, то меры к прекращению весь народ принимал и примет, но указывает, что основная причина наличия [большого] процента порочного и преступного элемента среди ингушей есть безземелье, которое не испытывает в такой степени ни один народ в Терской области, а также отсутствие твердой власти. Ингушский народ питает уверенность, что Терский областной Народный Совет сумеет прекратить войну на фронте Ингушетии и Чечни».
Временными делегатами в областной Народный Совет от Ингушетии были избраны Гапур Ахриев, Тамасхан Соколов (Сокалов) и педагог Магомет Котиев.» .
На 15 (28) февраля в Назрани был назначен Национальный съезд ингушского народа, на котором предполагалось вновь заслушать делегацию съезда и принять окончательное решение об отношении к новой областной власти. «Хлопьями валил снег, — вспоминал Гойгов. — Белым саваном оделись поля и дома. Чистый зимний воздух чуть дрожал от далекого грохота орудий. Медленно, угрюмые и молчаливые, пешие и верховые направлялись ингуши из окрестных аулов на ст. Назрань… С раннего утра все от мала до велика шли на ст. Назрань, где должен был состояться съезд. Всех интересовали делегаты большевики… К 9 часам утра вся Ингушетия, за исключением бойцов, сидевших в окопах, была на съезде» .
В президиуме восседали члены Ингушского Народного совета в роскошных шубах и члены Военного совета в блестящих офицерских погонах. Вокруг толпился народ.
Пока ждали областных делегатов, с яркой речью выступил Вассан-Гирей Джабагиев. Он предостерегал от излишнего доверия большевикам, напоминая о жертвах межнациональной войны, о крови и унижениях, пережитых ингушским народом за последнее время. «Молча, как всегда, слушал народ, а генералы и полковники, блистая среди лохмотьев расшитыми погонами, нервно наблюдали за толпой, — описывает собрание Гойгов. — Ничего отрадного не предвещали угрюмые физиономии. Низко склонились седые головы» .
В этот момент разнеслось известие о прибытии мирной делегации. На старой, скрипучей арбе появились три фигуры, одетые в серые солдатские шинели — представители областного совета Андрей Сахаров, Шакро Пала- вандишвили и Михаил Шмиргельд. Забравшись на сооруженную из разбитых ящиков трибуну, Сахаров поприветствовал ингушский народ от имени русских рабочих и крестьян, которые «совместно с вами хотят раз и навсегда освободиться от ига царизма и помещиков». Вслед за ним выступил Палаван- дишвили, призвавший ингушей «к мирной совместной жизни с трудовыми казаками» и предложивший «сегодня же заключить мир с темным, обманутым их начальством казачеством и послать своих делегатов на Пятигорский съезд народов». «Долго стояла гробовая тишина, — продолжает свои эмоциональные воспоминания Абдул-Гамид Гойгов. — Долго, не веря тому, что они слышат, стоял народ. Но потом, когда он убедился, что это не сон, а явь, крик радости вырвался из груди многочисленной толпы. Радостное «ура» долго неслось в воздухе и эхом еще долго отдавалось в равнине и в горах» .
Ингушский съезд избрал делегацию из 24 человек. Однако в тот день, когда ингушская делегация должна была направиться в Пятигорск, произошел инцидент между ингушами и осетинами — как раз близ того самого селения Ольгинского, жители которого вопреки требованиям своего же национального совета продолжали рыть окопы и готовиться к войне с ингушами. «Настроение тревожное, — телеграфировали Андрей Сахаров и Николай Кесаев Народному Совету. — Работает черная рука, чтобы создать условия, при которых невозможно была бы поездка ингушской делегации. Ингуши заявили, что, несмотря ни на что, они посылают свое делегацию на съезд, чтобы показать всем, не понимающим ингушского народа, что он хочет мира и идет с демократией» .
Поэтому ингушская делегация приехала в Пятигорск с опозданием на несколько дней. 23 февраля (8 марта) на съезд прибыл представитель Чечни Асланбек Шерипов, которому пришлось добираться до Пятигорска в обход Грозного и казачьих станиц, через ингушские села . «Создалось положение, — объяснял сам Шерипов, — что каждый человек в шапке туземца подвергался самосуду на железной дороге».
В это время Социалистической блок отбивал атаки казачьих делегаций, требовавших во что бы то ни стало начать боевые действия. «Вопрос о войне на повестке съезда не стоял, но он поднимался казаками почти на каждом заседании съезда, — свидетельствует Жарковский. — То в форме внеочередных заявлений, то в выступлениях по поводу полученной телеграммы, гласившей о разбое и грабеже. Делегаты-казаки требовали раз и навсегда покончить с «грабительским народом» .
Прибытие на съезд делегатов Ингушетии и Чечни и их заявление о желании ингушского и чеченского народов жить в добром согласии со всем населением Терской области окончательно развернули настроения форума в пользу мира. Не только съезд, но и жители Пятигорска встречали ингушскую делегацию «с необыкновенной торжественностью, с большими овациями при громких криках «ура» и с оркестром музыки» .
Теперь уже сами сторонники войны, прежде рассчитывавшие дирижировать областным съездом и использовать его как публичную декорацию своей наступательной политики, рисковали оказаться в положении политических изгоев. А большевики, одержав убедительную и стремительную победу на ниве миротворческой политики, решили развивать успех далее и, немедля ни дня, включились в борьбу за политическую власть. Обещания не агитировать на съезде за признание власти ленинского Совнаркома и установление диктатуры большевистских совдепов, данные прежде союзникам по Социалистическому блоку, тут же были забыты.
Вечером большевики широко отпраздновали свою победу в местном ресторане «Бристоль».
5 (18) марта был избран Терский Народный Совет, в который вошли делегаты от национальных групп, социальных слоев, партийных фракций и профессиональных союзов области. Председателем Народного Совета стал левый эсер Павел Карпинский, его заместителями были избраны кабардинец Бетал Калмыков, балкарец Юсуф Настуев, осетинский керменист Казбек Бутаев и др.
В тот же день делегаты областного съезда приняли решение о переезде во Владикавказ.
Музаев Тимур. Союз Горцев. Русская революция и народы Северного Кавказа.
1917 — март 1918 года. Нальчик: Печатный двор, 2012. С. 384-394.
Победа Терского Народного Совета и роспуск Терско-Дагестанского Горского правительства стали последующим актом развернувшейся на Северном Кавказе исторической трагедии. Идеологически правильно подобранные в уставшей от междоусобной войны стране лозунги большевиков: «Свобода, равенство, братство» объединили вокруг них народные массы, стремившиеся к мирному созиданию (прим. сост. Б.М-Г. Харсиева).