5 марта 1836 года
По получении предписания в. выс-а, 20-го февраля N1255, тотчас по прибытии из Тифлиса и.д. пристава ингушевских и карабулакских народов сотника Гайтова я сделал ему лично всевозможные наставления к прекращению беспокойства между новокрещёными ингушами, касательно веры и возникших неудовольствий между ними и единоплеменниками их, мухаммедданами, поручив ему, с тем вместе, выбрать из среды новокрещеных ингуш 2-х или 3-х старшин для суждения и разбирательства дел, обоюдно с мухамме- данами случающихся, и принять с своей стороны лично все строгие меры и другие нужные способы, чрез благонадежных, усердных и преданных к нам людей из мухаммедан и новокрещеных. Вследствие сего сотник Гайтов, от 1-го марта, N53, рапортом донес мне, что по прибытии его в Назран, он заметил толпы, собирающихся новокрещеных ингуш, из коих по требованию его никто к нему не явился для выбора старшин, объявя, что они просили начальство о своих делах и желают знать прежде, какой получен ответ, с тем, однако же, если я потребую к себе, то они прибудут, а к приставу не пойдут и старшин выбирать у себя не будут. Касательно карабулак сотник Гайтов донес, что и из оных непокорными и беспокойными людьми собрано было до 60-ти чел., с намерением не повиноваться ему, под разными ничтожными и неосновательными предлогами, касающимися к устранению его, Гайтова; но вскоре сия шайка разъехалась по своим домам.
По сей причине предписал я немедленно сотнику Гайтову выслать ко мне во Владикавказ почетных старшин из новокрещеных ингуш 6 чел.: но чрез день явилась опять толпа более 200 чел., из коих до 10-ти чел. доверенных старшин явились ко мне. С ними же приехал и сотник Гайтов. Зная предварительно, в чем состоит их дело, я всячески старался опровергнуть их ошибочное мнение и убедить их разными доводами и благими советами о неосновательном общем их беспокойстве касательно веры, которая, кроме полезного благодейного просвещения и спокойной жизни, ничего другого не влечет за собою. Но они решительно объявили, что если начальство не оставит их в прежнем безверии, как они находились до крещения, или не будут окрещены силою остальные единоплеменники мухаммедане, назрановские ингуши, их родственники, то они все решились ничего не исполнять и не повиноваться и лучше согласятся погибнуть, чем иметь новую христианскую веру, будто бы вынужденно ими принятую, рассказывая, что чрез сие прерываются их родства и все связи; ибо по верам, между ними теперь существующим, не могут они брать за себя в замужество дочерей мухаммедан, а сии равномерно от них, тогда как они один и тот же народ, в своих нравах и религии предков своих и между собою равны, прибавя к сему неудовольствие свое на сотника Гайтова, прося заменить его русским чиновником /вероятно, в том намерении, что русский офицер не скоро узнает их плутни и не так бдительно будет смотреть за их поведением и поступками, как ныне исполняет сотник Гайтов /. Но я, к сожалению, не успел образумить заблудших, без сомнения, подстрекаемых еще их же родственниками из мухаммедан, и в таком положении выехали они из Владикавказа.
В ночь получил я сведение, что толпа сия переехала Камбилеевский мост, остановилась и учинила по своему обычаю на оружии присягу в том, чтобы всем собраться и бежать со своими семействами в Чечню или в горы. Но как сотник Гайтов в тот же день отправился в Назран, но другою дорогою, то я тотчас предварил его чрез нарочного для принятия нужных мер, который 4-го числа марта с тем же нарочным донес мне, что новокрещеные ингуши, хотя разделились на несколько частей и мнений, но за всем тем действительно присягали и положили собраться в следующее воскресенье и бежать в Чечню или в горы. Сотник Гайтов просил подкрепить Назрановский пост на случай восстания ингуш, или чтобы можно было удержать их от побега.
Предвидя, какие могут произойти неприятные последствия от расстройства и побега сих ингуш в таком значительном числе людей и к таким недоброжелательствующим и беспокойным соседям, как чеченцы, я сего числа, сколько можно было собрать из здешнего гарнизона людей, за исключением находящихся на работе по Военно-Грузинской дороге, командир, в Назран командира Кавказского линейного N5-ro батальона майора Сулимовского с командою в числе 150-ти чел. пехоты, 50-ти казаков, при одном орудии, а присоединил к оной людей, находящихся в Назране, весь отряд составится до 300 чел. и двух легких орудий, и дал майору Сулимовскому и сотнику Гай- тову достаточные наставления к принятию строгих мер для отвращения всяких последствий и удержания от побега новокрещеных ингуш, причем поручил сим офицерам наивозможно стараться восстановить между ингушами новокрещеными, так и мухаммеданами, спокойствие и прекратить обоюдные их неудовольствия. С тем вместе я предписал майору Сулимовскому, чтобы он объявил грузинским священникам собраться и прибыть из Назрана во Владикавказ на время пока успокоится волнение между ингушами, вследствие предварения преданных нам людей, что священники могут быть первою жертвою недовольных ингуш за насильственное их крещение.
Все таковые обстоятельства доводя до сведения в. выс-а, честь имею присовокупить, что о происшествиях, какие вновь могут случиться, я буду в то же самое время доносить без замедления.
Опубл: Сборник докум. Акты, собранные Кавказскою археографическою комиссией об Ингушетии и Ингушах. Назрань, 1995. С.114-116.
АКАК. Т. VIII. Д. 599. С. 705-706.