Научно-исследовательский кружок
«Lingua-universum»

Lingua-universum

Межвузовский научный журнал
основан в январе 2006 года
Выходит 6 раз в год

3
май – июнь

«Пилигрим»
Назрань – 2018
КОМПЛЕКСНОЕ ИЗУЧЕНИЕ ОТДЕЛЬНЫХ СТРАН И РЕГИОНОВ
© 2018 г. Тесаев З.А.
Академия наук Чеченской Республики

К ВОПРОСУ ЭТНОГЕНЕЗА И ИСТОРИИ ЧЕЧЕНСКО-БУЛГАРСКИХ КОНТАКТОВ В АНТИЧНОСТИ И РАННЕМ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

Аннотация. В данном материале рассматривается ряд свидетельств, указывающих на тесные контакты чеченских и протобулгарских племен, их взаимное проникновение и участие в этногенезе и становлении современных чеченцев и болгар в период античности и раннего средневековья, а также участие в миграционных процессах на территории евразийских степей и гор так называемого Турана. Проводился сопоставительный анализ сведений исторических источников и этнографических данных, привлекался языковой материал.

Ключевые слова: чеченцы, болгары, Птолемей, Геродот, киммерийцы, буртасы, берсилы, булгары, саки, скифы, сарматы, аланы, Памир, Хиндукуш, Афганистан, Кавказ, Средняя Азия, языковой материал.

I. Булгары, буртасы и чеченцы. Исследователь А.Е. Алихова в своей статье «К вопросу о буртасах», размещенной в выпуске «Советской этнографии» от 1949 года, пишет: «Далее, на основании этнографических данных, приведенных в известиях восточных писателей Х в., и генеалогической таблицы персидского историка Мирхонда, который говорит: «У Кумары (т. е. реки Кумы, по мнению Грена. – А. А.) два сына – Булгар и Буртас», Грен приходит к выводу, что под рекою Буртас следует разуметь именно р. Куму. Так как на Куманской плоскости живут чеченцы, которых аварцы называют буртijау или буртизал, то под буртасами надо разуметь чеченцев (выделено мной – З. Т.)» [1, с. 48]. Таким образом, А.Н. Грен указывает на то, что буртасы или барсилы, будучи частью булгарского и аланского племенных союзов являются предками современных чеченцев. Также А. Алихова сообщает о первом упоминании буртасов в русских источниках: «В русских письменных источниках буртасы впервые упоминаются в период монгольского нашествия. В Воскресной летописи, излагающей побоище великого князя Дмитрия Ивановича на Дону с Мамаем, сказано: «В лето 6888 прииди из орды ордынский князь Мамай с единомысленники своими, с всеми князьями ординскими, и с всею силою Татарскою и половетцкою, а еще к тому рати понаимовал бесермен и Армены, Фрязы, Черкасы, Ясы, Буртасы»» [1, с. 54]. Армены и фрязы, вероятнее всего, представляли собой армянских и генуэзских наемников с Крыма [2, с. 80, 81]. Как видим, буртасы упомянуты после черкесов и ясов, что указывает на последовательное перечисление народов с запада на восток от Крыма и далее по предгорьям Северного Кавказа. Следовательно, буртасы, по всей видимости, были расположены в центральной и северо-восточной части Кавказа. При этом, отметим, что речь идет об упоминании буртасов в XIII в.
Указывая на границы расселения булгар и буртасов, А. Алихова пишет, что в Х веке сообщение между Востоком и Западом осуществлялось по Манычу и Волге. Именно здесь «проходил оживленный торговый путь, здесь, вероятно, и жили буртасы», – заключает А. Алихова. Учитывая сообщение Масуди о том, что по Буртасу (то есть по р. Кума) «ходит множество барок хазар и булгар, выходящих из страны Болгар…», земля последних расположена у Меотиды, а у буртасов «имеется большое количество торговых мест», то становится очевидным расположение буртасов на Восточном Кавказе и Предкавказье [1, с. 53].

Далее следует заключение А.Е. Алиховой: «Не всегда в письменных источниках Х в., говорящих о болгарах, следует подразумевать волжских болгар. Очевидно, часть болгар обитала недалеко от Итиля. Именно этих болгар разгромил Святослав, и именно с этими болгарами соседили буртасы» [1, с. 56].
Российские исследователи не одиноки в отождествлении протобулгар и буртасов с чеченцами. Турецкий историк, доктор Осман Каратай в исследовании об истории хорватов также утверждает о происхождении кавказских протобулгар (или их части) от чеченцев. Во всяком случае, речь идет о близком родстве. Так, автор пишет: «В научных кругах принято считать, что первым фактическим упоминанием булгар является сообщение Иоанна Антиохского (VI в.) о помощи булгар Византии в борьбе против готов в 482 году. Однако, анонимный латинский текст от 334 года сообщает о «Ziezi ex quo Vulgares» (Зиези [от которого] булгары. – З. Т.); Эти вулгары, происходящие, вероятно, от чеченцев (выделено мной. – З. Т.), несомненно, были булгарами, жившими на северных склонах Кавказского хребта» [3, с. 19].
При этом, О. Каратай, как и А. Алихова, также сообщает о проживании протобулгар на территории современного Центрального и Северо-Восточного Кавказа: «Таким образом, булгары были кавказским народом, с древнейших времен (не известных нам) проживавшим на территории современных Чеченской, Ингушской, Кабардино¬Балкарской и Карачаево-Черкесской республик Российской Федерации» [прим. 35] [3, с. 28, 29].
Примечание 35 (как в оригинале): «Отделение огуров от них [булгар. – З. Т.] позволило бы выяснить, насколько верны сведения армянских источников по булгарам. Влендур-булгарами Хоренаци и Олхонтор-булгарами (блкр) Армянской Географии, безусловно, были Баланджар-булгары (выделено мной. – З. Т.). Аль-Масуди, мусульманский историк X в., подтверждает сведения армянских источников, утверждая: «Булгары от Турков… от номадов, именуемых Валандариййа». Сообщение латинского текста, связывающего булгар с чеченцами (выд. мн. – З. Т.), также указывает на то же место. Эти люди покинули свою страну, переместившись на территорию современного Татарстана, вероятно, не по причине арабских походов на хазар в кон. VII – нач. VIII вв., но из-за нашествия хазар (на Великую Булгарию) до начала арабо-исламских походов» [3, c. 29]. При этом следует учитывать, что под «турками» Масуди (X в.), вероятнее всего, надо понимать выходцев из географического Турана (центрально-азиатская степь и горы, где проживали скифо-сармато-аланы). О связи протобулгар и Турана мы скажем позже.
О. Каратай, понимая под «Валандариййа» Баланджар, проводит параллели между последним названием и именем современного г. Грозный: «Действительно, Баланджар название территории со значением «опасное место», было также и наименованием города/региона (ср. Грозный, столица Чечни в той же местости, что и Баланджар, с тем же значением в русском языке) и народа» [3, c. 27, 28].
Примечательно, что именно протобулгарский род оногхонтор (оногундур, олхонтор-блкар), располагавшийся на Тереке, и занимавший срединное положение между прочими племенами, нес управленческую (государственную) роль [4, c. 181]. О. Каратай именует его Баланджар-булгаром, а Масуди – «Валандариййа».
По всей видимости, именно о них пишет О. Каратай, указывая на нанесенное хазарами поражение булгарам, проживавшим на территории современной ЧР: «В IX и X вв., когда от Великой Булгарии ничего не осталось, даже собственно булгары были приняты за оногуров… В этот период народ וננהר (оногур) правил совместно с маджарами. Его (хазарского царя Иосифа. – З. Т.) предки рассеяли действительных булгар, в особенности тех, которые проживали на территории современной Чечни» [3, c. 37]. Таким образом, протобулгарское племя баланджар / валандариййа / берсил / олхонтор управляло всем племенным союзом, что и стало причиной сражения и последующего поражения баланджаров от хазар.

На родство болгар, берсилов или буртасов и современных чеченцев указывают и собственно болгарские исследователи в академических материалах. Так, И.Т. Иванов в исследовании протобулгарских символов отмечает: «Във и близо до старите български земи край Кавказ – Дагестан, Чечения и Ингушетия се срещат в голямо изобилие и предхристиянски фигури, които са варианти на знакът «трибожие». Това са триквестри, трилистници и трикръстници. Тези знаци са били основни езически символи за местното население, включващо прабългари и съседните им нахчи от Северен Кавказ (выделено мной. – З. Т.). По-късно, знаците от вида «трибожие» са донесени от кавказките българи в Дунавска България».
«Някои автори считат, че трилистникът е родов знак на рода Дуло, което може и да е вярно, но едва ли този знак е изпълнявал единствено такава роля. Този знак е типичен и извънредно срещан при древните и днешни народи от Източен Кавказ (Дагестан, Чечня и Ингушетия), а така също и сред казаците по Северното Причерноморие».
«Напоследък множество такива соларни знаци бяха открити в Северното Прикавказие, в историческите земи на Берсилия и Стара Велика България. Знаците са синхронни със живеещото по тези земи население на българите-оногхонтори и родствените им берсили. Това са петроглифи, съдържащи триквестри, спирали, кръгове и др. подобни древни слънчеви символи. Петроглифите са изсечени върху градежни камъни, поставяни на видно място по известните каменни кули в Чечня, най-вече в източната гранична зона с Дагестан. Датират се от първото хилядолетие на нашата ера, но вероятно са по-стари, защото камъните, върху които са изобразени такива знаци са считани за свещени и са пренасяни от старите към новите постройки (текст выделен мной. – З. Т.)» [5, c. 10]. Как видно из текста, И. Иванов указывает на восточные (приграничные с Дагестаном) области современной Чечни как на территории, где более всего сохранились петроглифы, связанные с протобулгарами.
По поводу оккультного и сакрального характера солярных знаков памятников Чечни высказывался и В.И. Марковин: «Очевидно, будучи своеобразными закодированными рассказами и молениями, петроглифы должны были не сливаться со стенами здания, а наоборот, привлекать внимание зрителей». «Конечно, – продолжает ученый, – петроглифы необычным набором составляющих их элементов, сложностью композиций и часто виртуозностью исполнения привносят в декоративный облик построек значительную долю той самой эмоциональной настроенности, о которой здесь так много говорится. Однако, не будучи конструктивной частью зданий, они не являлись обязательной деталью каждого сооружения. Их появление на стенах зданий могло быть связано только с индивидуальной (личной) семейной и фамильной историей владельцев башен, ибо петроглифы – это своеобразная летопись былого, символы молений и пожеланий. Вот почему набор петроглифов на каждом сооружении имеет свой, особый, неповторимый характер» [6, с. 124].
Особо примечательно следующее замечание И. Иванова: «Завършекът «-гур» в оногур, утигур и кутригур съвпада с исконно иранската дума гур – род» [4, с. 181]. По- видимому, чеченский термин этнической стратификации гар тождественен упомянутому «гур», использовавшемуся в словообразовании родов протобулгарских племен, а значит, по-видимому, и протонахских племен. При этом гар по-прежнему известен как одна из единиц деления чеченского субэтноса (тайпа), дословно означая ветвь, ответвление (кровно-родственное) [7; 8, с. 13, 93]. Отсюда следует, что бул-гары были одним из родов этноса, условно именуемого протобулгарским.
И. Иванов не скрывает, что условно обозначаемые «булгарами» племена делятся на три основные единицы (ссылаясь на Ибн Русте и Ал-Гардизи): Берсула (барсил, берсили, буртас), Есегел и, собственно, Булгар. «Това е най-ранното и исторически най- обосновано деление на прабългарите на реално съществуващи и добре засвидетелствани етноси и племена», – пишет ученый [4, с. 182].

Как было отмечено выше, И. Иванов указывает на восточные районы Чечни, т. е. Чеберлой и Ичкерию как на территорию с наиболее часто встречающимися петроглифами, сходными с праболгарскими. Это дает нам основание искать следы булгар и буртасов, в сущности, единого народа, на территории Ичкерии.
И. Иванов пишет о более архаичной форме белар (биляр), от которой происходит название българ или булгар. Известны и другие варианты: болг, булх, българи и пр. Все они равнозначны и имеют в основании чередующийся корень бул / бол / бал / бел / бил. Главными булгарскими городами в различные исторические периоды выступают Булгар, Биляр (Белар), Баланджар (Беленджер, Варанджар, Варачан), Булкар-Балк (Балк), Балх, Бяла, Баласагун (Бял град), Билкар, Бургур [4, с. 179, 181-184, 186]. Отметим, что на территории Восточной Чечни известно селение Булан-хи-тIа (тюрк. Балан-Су), в основе названия которого (в обоих вариантах) мы обнаруживаем корни – Бул/Булан и Бал/Балан. При этом, название села позволяет считать, что оно представляет собой более древнее наименование омывающей село реки Яман-Су, поскольку оба варианта (Булан-хи-тIа и Балан-Су) указывают на воду (-хи, -су). Следовательно, первая часть названия села является гидронимом. Это косвенно подтверждает и чеченское название реки Яман-Су – Бур-ГIалт (бур / бул, сравните с г. Бургур) [9, с. 340, 343]. При этом, в с. Балан-Су и ближайшей округе известны древнейшие могильники со скифо-сарматским инвентарем. Более того, в Ичкерии (Балан-Су, Яман-Су, Ножай-Юрт, Лекхчу-Корта, Аллерой и др.) обнаружены аланские катакомбные захоронения V-VII и VIII-IX вв. [10, с. 26, 45; 11, с. 67, 78-80; 12, с. 28, 29, 31-33]. В этой связи интересен вопрос дислокации г. Баланджар. Примечательно, что вторая часть названия города (-джар) сходна с дагестанскими наименованиями Дербента (Джара, Чора, Чога), что означает «каменный» [13, с. 274]. Следовательно, учитывая отсутствие в арабском языке звука ч, и принимая во внимание чеченский эквивалент дагестанских вариантов названия Дербента – Чхора (чеч. каменный, бутовый) [14, с. 504], можно предположить, что Баланджар переводится как Крепость Балов или Крепость [на реке] Бал /Бул, коей гипотетически может оказаться р. Яман-Су, расположенная в пределах царства берсилов-буртасов. Отметим также, что напротив с. Балан-Су на хребте Дукъ-тIе в местности Боьхначу берде (ГIалин коьрта, Йоьхна гIала) обнаруживаются развалины древнего крепостного сооружения, каменной дороги, а также упомянутые выше древние захоронения [15; 16].
Добавим к вышесказанному, что Прокопий Кесарийский переводит «балан» как «боевой конь». А.И. Иванчик сообщает о том, что корень «бал» означает у скифов «передовой отряд без обоза и женщин» или «подвижный отряд». Члены таких отрядов представляли собой «мужские союзы» (ср. с чеч. пхьоьгIа), считали себя волками-псами (ср. с чеч. пхьу-борз, берз-лой, диал. бертий) и именовались «mairyō» (ср. с чеч. майр, мар). Уместно упомянуть и чеченское племя Балой и гору Балой-лам на территории Галанчожского района ЧР и реку Бал-сур-хи, имеющую второе название Мар-та. Отметим, что эндоним киммерийцев «gam-ir(a)» также переводится как «передовой, подвижный отряд» [9, с. 45; 17, с. 41, 43, 44; 18, с. 176-179, 190; 19].
II. Киммерийцы – предки протобулгар. Как было отмечено ранее, персидский историк Мирхонд писал: «У Кумары два сына – Булгар и Буртас» [1, с. 48]. А. Грен полагал, что под Кумарой разумеется р. Кума. Однако, по нашему мнению более объективно отождествление Кумара с Кимером или киммерийцами. О. Каратай также приводит сведения, указывающие на происхождение булгар и буртасов от киммерийцев, подтверждая тем самым сообщение Мирхонда. О. Каратай пишет: «В любом случае, предки булгар, по свидетельству Тариха (Джагфар Тарих. – З. Т.), были двумя народами, именуемыми утиг и ксот, чьими прародителями являлись киммерийцы (см. Прокопиус: «Утигуры суть Киммерийцы»). К этому списку можно добавить упоминание средневековыми исламскими источниками Кемари в качестве предков булгар [прим. 28] (выделено мной. – З. Т.)».

Далее исследователь сообщает: «И многие возразят, говоря, что средневековые болгары были связаны с древними киммерийцами лишь географически, поскольку последние обитали там, где однажды проживали вторые. Я должен напомнить в данном разделе, что ни один северокавказский народ: аланы, черкесы, и др., – не является «потомком» киммерийцев, но лишь только болгары (а также кутригуры и утригуры, болгаризированные в исламский период). У нас имеются также и исторические данные, помимо легендарных и квазиисторических материалов».
Примечание 28 (как в оригинале): «…(Среди сынов Яфета) имя седьмого предка булгар и буртасов было Кемари»; «У Кемари были сыновья. Один из них был Булгар».
Следовательно, по утверждению указанных авторов, включая средневековых восточных ученых, протобулгары происходили от киммерийцев и позднее влились в состав скифо-сармато-аланского союза, очевидно, в период усиленного заселения Турана и завоевания Тибета.
III. Предки чеченцев в Афганистане. Миграция из Азии на Кавказ. Клавдий Птолемей, отметившему в своей «Географии», датируемой учеными II в. н. э., упоминает субэтноним-топоним Byltai (Bυλται) [билтай] в составе сакского или скифского (Sacae) племенного союза на территории современного Хиндукуша (Афганистан, Пакистан, Индия) [20, с. 39-48; 21, с. 549-551; 22, с. 121]. Хиндукуш также был известен под именем Второй или Индийский Кавказ [23, с. 41], что не удивительно, учитывая проживание вдоль обоих хребтов скифо-сармато-аланских племен. «Полибий, – пишет И.Ф. Шопен, – живший около 200 [г.] до Р. Х. постоянно называет Кавказом горы, отделяющие Индию от Бактрианы; да и в средних еще веках, миссионер, иезуит Дезидери, дает это же название горам тибетским» [13, с. 5].
В словаре греческой и римской географии сообщается: «Горная цепь Болора (Памир. – З. Т.) веками, с одним или двумя исключениями, была границей между империями Китая и Туркестана; но этнографическое различие между «Скифией внутри и снаружи Имаума» (выделено мной. – З. Т.) , вероятно, было представлено делением Индии на области «внутри и вне Ганга», а также земель всего континента на «внутри и вне Тавра»» [23, с. 41].
«Свидетельства Птолемея настолько точны, что можно не сомневаться в его осведомленности о существовании области Болора».
«В отдельном описании Средней Азии он (Птолемей. – З. Т.) дважды говорит об Имаусе, тянущемся с юга на север, и, действительно, ясно называет его меридианным хребтом (κατα μεσημβρινήν πως γραμμήν, Ptol., Vi., 14. §1, comp. 13. § 1), размещая у подножия Имауса Билта (Bυλται, vi. 13. § 3), в стране Малого Тибета, которая до сих пор носит дикое имя Балтистан (выделено мной. – З. Т.)».
Хребты Хиндукуш (Индийский Кавказ), Памир (Болор или Белур), а также область Сакастан, где во II в. до н. э. возникло государство саков [24, с. 14], расположены в Афганистане и на стыке четырех современных стран (Пакистан, Китай, Таджикистан и Афганистан). Здесь же находится птолемеевская область Билта, ныне известная как Балтистан.
В этой связи возникает необходимость приведения убедительных доводов в пользу того, что предки чеченцев действительно могли проживать на территории современного Афганистана и ближайших областей.
И. Т. Иванов в другой работе «Болги, берсили и есегели… « сообщает, что в числе кавказских родов протобулгар фигурируют ерми или ермихиони, упомянутые в древней Авесте (VI в. д. н. э.) «как название саков или их части», указывая на миграцию саков из Средней Азии на Северный Кавказ [4, с. 180]. И. Иванов пишет: «И действително, на един от основните езици в района на Памир (древния Белур), прародината на българите (выделено мной. – З. Т.), съвременния афганистански език пащо (40 млн. души), числото 7 се произнася по същия начин, като УВЕ, с полугласна У(В) – UWE…» [5, с. 10]. Сравните с чеченским УА-Р-XI (чеч. число 7; ср. ва-рхI [7], ба-рхI [8]) с тем же полугласным звуком.
В связи с упоминанием ученым Афганистана и протобулгарской области Болор / Белур / Памир, уместно заметить, что на связь чеченцев с Афганистаном указывают и полевые материалы. В 2011 году мы зафиксировали свидетельство о миграции предков чеченцев (или их части) из области «ОвгIаст-Мохк» (т. е. Афганистан), о чем, по словам 87-летнего передатчика, он лично прочел в одной из чеченских хроник (тептаре). В летописи сообщалось, что из-за раздоров и войн предки чеченцев, в частности, выходцев из тайпа Нашхой, были вынуждены покинуть восточные земли, именуемые в тексте ОвгIаст-Мохк. По сведениям хроники, прачеченцы шли на запад вдоль моря (очевидно, Каспийского), а оттуда явились в горы Кавказа [25]. По всей видимости, речь идет об отражении в хронике сведений о миграции из Азии (Афганистана). Поскольку свидетельство передатчика подкрепляется материалами академической науки, данное сообщение приобретает характер приемлемого нарративного источника, достойного определенного внимания.
В соответствии с сообщением Захария Ритора (VI век) на территории Северного Кавказа, помимо прочих, проживают булгары, аланы, берсилы, а также абделы и эфталиты, где последние – это известные эфталиты (или белые гунны) Памиро- Ферганской области в Средней Азии. В V в. гунны-эфталиты обрушились на Сасанидскую Персию и Индию [24, с. 47]. Ссылаясь на современных авторов, И. Иванов сообщает, что эфталиты явились на Кавказ после разгрома их государства в 565 году под именем «ермихиони или вархонити – авари» и самоназванием хионити. Эфталитов (белых гуннов) ученый также называет одним из протобулгарских племен, явившихся на Кавказ позднее прочих. Исследователь утверждает, что «берсилите (в VII в. известни като хони)» или белые гунны-эфталиты. Следовательно, И. Иванов уравнивает берсил-буртасов и гуннов-эфталитов, понимая под ними протобулгарские или скифо-сармато-аланские племена, т. е. тех же саков. Кроме того, исследователь указывает на ряд городов с названием булгарских племен по течению рр. Терек и Сулак, в том числе Балк (Беленджер), Бургур, Билкар, Вабандар и др.
При этом ученый утверждает: «…хионитите – беленджери, берсили), които държат града Варачан (Беленджер), както и други градове». Тем самым, И. Иванов отождествляет эфталитов (белых гуннов, хионитов) с берсилами и указывает на владение ими рядом городов, в том числе Баланджаром. Вместе с тем, историк строго отделяет европеоидов хони – хионитов – белых гуннов – эфталитов от монголоидов хунну, известных в российской историографии как гунны. В частности, И. Иванов сообщает: «Т. нар. европейски хуни (хунав – стбл.) са малка част от древен южносибирски монголоиден народ (xiōngnú, hsiung-nu, шюнну, сюн-ну, в согдийски вариант – xūnxun – «северни варвари»), който оставя своето име върху областта, която за кратко време владее – Северното Причерноморие и Карпатския басейн» [4, с. 181-184].
Исследователь Н.Г. Волкова также обнаруживает связь между хонами и чеченцами. В частности, она пишет: «Еще два термина можно предположительно связать с предками вайнахов (выделено мной. – З. Т.). «Хона (Chona), – пишет Клапрот, – тушины называют Большой Аргун»». «Термин хон, – продолжает Н. Волкова, – как имя народа встречается в трудах раннесредневековых армянских авторов. Впервые хоны упоминаются Егишэ и Фавстосом Бузандом (V в.). Егишэ, называющий страну Իонов и ворота Իонов, показывает тесные связи правителей страны Իонов с Арменией, отдельные моменты совместной борьбы с персами и т. п. Судя по тексту, Егишэ располагал страну Իонов севернее Дербента, называемого им Чора, или ворота Իонов, западный предел этой страны составляли Аланские ворота (выделено мной. – З. Т.). Таким образом, страна ԻАонов, исходя из современных представлений, видимо, включала часть Дагестана, горные территории Тушетии, Хевсуретии, Чечни и Ингушетии» [26, с. 128].

Хони упоминаются и в «Армянской географии», относимой к VII в. н.э. К. Патканов переводит это название как «Гунны». Данный субэтноним упоминается на ряду с двалами, цанарами, тушинами (туши), бацбийцами (цхаваты), кистами (кусты), относимыми к нахской общности. Несколько выше перечислены булхи (т. е. болги, болгары) и басилы (т. е. берсилы, буртасы) [27, c. 37]. «С. Т. Еремян пишет, – сообщает Н. Волкова, – что область хонов (Իnնք), как и двалов, рачанов и цанаров, была населена горцами и каждая из этих областей была дверью в Аланию». Завершая подробный анализ и сопоставление сведений ряда исследователей, Н. Волкова делает следующие выводы: «Локализация хонов, занимавших горные территории и западнее Дагестана, по- видимому, дает возможность этнически связывать этот народ не только с предками дагестанцев, но и предками вайнахов, область расселения которых, в далеком прошлом, возможно, входила в царство хонов. Имя этого народа до наших дней сохранилось в названиях верхнего течения Аргуна (Хона) и селений Шатильского общества Хевсуретии – Хонис-чала и Хоне, т. е. области, в прошлом также населенной вайнахами… хони армянских источников занимали территории, где, по сведениям грузинских источников, жили пховцы, туши, дзурдзуки и дидуры» [26, c. 129, 130].
Протобулгарское племя (по И. Иванову) хоны или белые гунны-эфталиты именуются К. Паткановым «гуннами». Н. Волкова достаточно убедительно указывает на связь хонов-гуннов с чеченцами. В связи с этим, уместно упомянуть, что в раннесредневековую эпоху нынешнее с. Эндирей было известно под именем Балх, указывающим на его протобулгарское происхождение. Дагестанские источники сообщают: «.в более древний период город Эндери именовался Балхом и свое новое название получил по имени хазарского военачальника и правителя этого города Эндери» [28, c. 251]. Тот же Эндирей несколько позже стал именоваться Гуэн-кала, о чем сообщает Н. Семенов со ссылкой на ногайские предания. Так, в ногайской песне, посвященной Едигею – мурзе хана Золотой Орды Тохтамыша, сообщается: «Я видел хана Янгурчи, владетеля земель от Гуен-гала до Сагыз-коль…» [29, c. 425]. В комментариях к приведенной цитате Н. Семенов поясняет: «Гуен-Гала – крепость, находившаяся в устье ущелья реки Акташа, где теперь расположен кумыцкий аул Эндеры» [29, с. 457]. Тот же автор пишет: «Селение Эндирей делится в настоящее время на четыре больших квартала, из которых два носят названия Тюмен-аул (Туман-аул) и Гуэн-аул». Если же под тюменами подразумевались ногайцы – потомки ордынцев, то относительно «гуэнов» Н. Семенов сообщает: «Гуэны или гуэнцы, также многочисленные… считают себя аборигенами страны. Тюменцы. гуэнцев считают выходцами из чеченского аула Гуни… В виду этого нет никакого основания сомневаться в том, что. вторые (гуэнцы. – З. Т.) – или чеченцы или отпрыски народа, слившегося с чеченцами.» [29, с. 237]. То же утверждает Д. Шихалиев: «Гуены [люди], вышедшие из отдаленного нагорного Нашахойского общества (в верховьях левого притока Аргуна, называемого Чент). Они имели свой аул на неприступной скале близ нынешних Миятлов и занимались полевыми работами на левом берегу Сулака, при выходе оного из гор. Ныне они, подобно тюменам, составляют в Андрееве особый квартал и находятся в родстве с известной в Чечне фамилией Гунай (текст выделен мной. – З. Т.)» [28, с. 194]. Д. Шихалиеву вторит и Н. Дубровин: «Гуены суть переселенцы из аула Гуни, что в Ичкерии. Потомки этих гуенов живут ныне в Андрееве.» [30, с. 623].
Все вышесказанное указывает на вероятность того, что после утраты контроля над городом Балх (VII в.), т. е. городом протобулгар, некоторое время местные племена находились под управлением хазар. После окончания хазарского владычества (X в.) протобулгарское племя гуннов-эфталитов или хони – по-видимому, предки чеченцев- гуноевцев, вернули себе контроль над крепостью и переименовали ее в «Гуен-кала», т. е. гуноевская крепость. Данное название удерживалось будущим Эндиреем вплоть до нашествия монголо-татар (XIII в.), которые, как видно из приведенных сведений, называли город тем же именем. При этом, расселение гуннов-гуноевцев указывает на охват ими территорий от Нашхинской котловины через верховья Аргуна вплоть до Сулака, включая его верхнее течение, что совпадает с сообщениями XII-го века об «аланской стране Берсилии» [31 с. 186].
Надо сказать, что гуноевцы, нашхоевцы и билтоевцы не единственные гипотетически возможные участники миграций в Среднюю Азию. В аккинских преданиях сообщается о переселении предков из земель ХIиндой-Мохк (т. е. Индия) на Кавказ по причине убийства их далекого предка Сиккама во время смуты в восточном царстве и борьбы за власть (сравните с сообщением об уходе чеченцев из ОвгIаст-Мохка по причине раздоров и войн). Тринадцать семей-фамилий с мерами особой предосторожности шли на запад пока не достигли кавказских гор, сообщает предание. Имя Сиккам (вар. Циккам), как и имя предводителя предков аккинцев Воккхала, несколько раз обнаруживается в родословных аккинцев, что указывает на его исторически важный характер в памяти тайпа [32, с. 323, 324, 373, 374, 418, 419; 33]. Примечательно, что в Индии на границе с Бутаном и сегодня известен горный штат Сикким, входивший в состав государств скифо-сармато-алан Индостана. Даже в V в. саки удерживали территории в области современной Бенгалии, о чем сообщают немецкие источники [24, с. 50-53]. В этой связи заслуживают внимания данные, приведенные в сборнике «Энциклопедический лексикон» (1836 г.): «Къ западу Бутанъ граничить съ владениями Раджи Сиккимскаго (правитель области Сикким; выделено мной. – З. Т.), кь северу сь Тибетомь, кь югу сь Бенгаломъ и Багаромь; но какой народь живеть на восточныхъ его пределахь, неизвестно. Думають, что Аккасы или Акасы (выделено мной. – З. Т.), владеющие горами кь северу оть Асами, народь, о которомь мы имеемь очень мало сведений» [34, с. 441].
Известен и факт исповедания зороастризма-маздаизма предками чеченцев, культ которого, по свидетельству средневекового историка-миссионера Аздина Вазара, сохранялся и в XV в. [35; 36, с. 546]. Следы огнепоклонничества обнаруживаются и в чеченском языке. Целый этимологический ряд с основой цI указывает на культ «магос цIеран дин» (чеч. религия огня магов). Таковыми словами являются: ЦIу (имя божества) [9, с. 147], цIув (святилище) [9, с. 92, 93], цIа (дом, семья), цIе (огонь), цIе (имя), цIе (известность, популярность), цIена (чистый, т. е. очищенный огнем), цIий (кровь), цIиен (красный), цIаста (медь, красный металл, часто фигурирующий в нартском эпосе как ритуальный напиток), цIетта (ритуальное отрубание рук или других частей тела поверженного врага; трофей) [14, c. 482-485] и т. д. Известен жреческий центр ЦIой- Пхьеда на границе Маасты и Малхисты [9, c. 92, 93] (последняя также имеет связь с огнем и солнцем). Это обстоятельство тем более примечательно, что город Балх (ср. с Балхом-Эндиреем), и ныне существующий в Афганистане, имел второе название Зердушт, т. е. Зороастр. Считалось, что именно там Заратуштра начал проповедническую деятельность среди «асов» (алан), для которых им были отстроены храмы [13, c. 325]. Интересно и наблюдение А. С. Сулейманова, утверждавшего, что чеченское сочетание «къахьдарш-маздарш» идентично зороастрийскому «Ахура-Мазда» (зло и добро, горечь и любовь). «Отсюда, – полагал А. Сулейманов, – и «къахьо», «къаьхьа» – Ахура, «моз», «маздарш» – Мазда, в которых, по верованиям древних, лежало начало зла и добра. Ахура-Мазда – имена богов зла и добра. В греческую культуру образы этих божественных начал проникли как Ормузд, который окольными путями, через века и расстояния мог вторично прийти к вайнахам в виде Орзум, Орзумие. » [9, c. 45].
Древнейшие контакты прачеченцев и скифо-сарматов относятся к I тыс. до н. э. Принято считать, что в VI в. до н. э. скифы из Приазовских и украинских степей устремились в Закавказье через Северный Кавказ. Профессор Е. И. Крупнов отмечал по поводу состава скифских походных объединений: «.не исключено, что в знаменитые скифские дальние походы могли быть вовлечены и некоторые местные кавказские племена» [37, c. 15]. Последнее, вероятно, указывало на связи между кочующими скифами и оседлым местным населением. Несколько иначе эту мысль озвучил В. Б. Виноградов: «Наши предположения на этот счет таковы: в VI-V веках до нашей эры над плоскостью, примыкавшей с севера к Ичкерии, установили свой контроль пришлые с севера кочевники – скифы и савроматы» [38, c. 15]. Следовательно, в тот же период могли возникнуть и локальные контакты праичкеринцев и кочевников, вылившиеся в дальнейшем в военно-торговые взаимоотношения. Кроме того, В. Виноградов в книге «Сарматы Северо-Восточного Кавказа» отождествлял страбоновских троглодитов- пещерников, хамекитов и исадиков с чечено-ингушской общностью. Ссылаясь на В. Виноградова и К. З. Чокаева, археолог М. Х. Багаев сообщает об упоминании в «Истории» Геродота, датируемой V в. до н. э., нахских племен, указывая на участие «нахских племенных отрядов» «в скифских походах через Кавказ в Малую Азию». Принимая во внимание, что среди этих племен фигурируют «исадики-соды», которых ученые уверенно относят к горным областям восточной Чечни, мы убеждаемся в справедливости суждения о локальных связях праичкеринцев и скифов [39, c. 144, 145].
Геродот подробно описал появление скифов на Кавказе: «Существует еще и третье сказание (ему я сам больше всего доверяю). Оно гласит так. Кочевые племена скифов обитали в Азии. Когда массагеты вытеснили их оттуда военной силой, скифы перешли Аракс и прибыли в киммерийскую землю. киммерийцы покинули свою землю, а пришедшие скифы завладели безлюдной страной» [40, c. 190]. «И теперь еще в Скифской земле существуют киммерийские укрепления и киммерийские переправы; есть также область по имени Киммерия (выделено мной. – З. Т.). скифы в погоне за киммерийцами сбились с пути и вторглись в Мидийскую землю (Персия. – З. Т.). Ведь киммерийцы постоянно двигались вдоль побережья Понта, скифы же во время преследования держались слева от Кавказа (т. е., вероятно, по северному склону к Каспию. – З. Т.), пока не вторглись в землю мидян. Так вот, они повернули вглубь страны. Это последнее сказание передают одинаково как эллины, так и варвары» [40, c. 190]. Таким образом, по свидетельству Геродота скифы вышли из Азии, перешли через Аракс, расположенный в современном Азербайджане (Баку – столица Азербайджана), и вторглись в Киммерию (надо полагать, историческую родину, откуда ранее они пришли в Азию), затем в Мидию (Персия), а затем «повернули вглубь страны».
Интересно, что упомянутая Геродотом область Киммерия была известна чеченцам вплоть до XX века и фигурирует в качестве области мореплавания в чеченском фольклорном сборнике «Пхьармат». Так, в тексте песни-илли, записанной в 1985 году в Бамуте со слов 112-летнего старика Терлоева У.А., читаем: «Хурдан мехаш четаршца деций! Кхиммаркъие вайна хьалха еций!» (выделено мной. – З. Т.) [41, c. 87]. Перевод: «Не с парусами ли морской ветер! Не пред нами ли [лежит] Киммерия!»
IV. Алано-берсильский союз в Северо-Восточном Кавказе. И. Иванов отмечает связь между протобулгарами и сарматами, явившимися из Средней Азии на Волгу, о чем свидетельствует ряд признаков, в том числе обычай искусственной деформации черепа, распространенный как среди сарматов, так и среди протобулгар [4, c. 183]. К середине II в. до н. э. из среды сарматов выделяются три племени: языги, роксоланы и аланы [24, c. 14, 15]. Те же сарматы и производные от них аланы участвуют в переселении протобулгар с Кавказа (северо-западного Прикаспия) на Дунай под руководством булгарского хана Аспаруха в 70-е годы VII в., что подтверждают археологические материалы сармато-аланских погребений Придунавья [4, c. 180]. При этом, по всей видимости, оставшиеся на Кавказе булгары и берсилы-буртасы распознаются в дальнейшем как аланские племена, что выглядит вполне логично на фоне преемственности скифы – сарматы – аланы. Языги (й-з-г), возможно, были связаны с есегелами (й-с-г-л), а аланы с буртасами. О роксоланах можно предположить, что под ними скрывались те же аланы, но царственной фамилии – Rex Alano-rum (латинское «Короли Алан»). Подобное предположение позволяет делать и утверждение И. Ф. Шопена о наименовании аланских царей и князей словом «росс» (ros) с его эквивалентом «рекс» (rex) [13, c. 285, 308]. Тем более, что у скифов и сарматов тоже были известны «царственные» племена [27, c. 37]. Вероятная тождественность позднейших алан и буртасов подтверждается и византийскими источниками. Так, М. И. Артамонов приводит цитату из работы историка Михаила Сирийского (XII в.), в которой описывается Берсилия, простиравшаяся по всему дагестанскому побережью Каспийского моря, включая Дербент: «Два других брата пришли в «страну алан, называемую Берсилия (выделено мной. – З. Т.), в которой римлянами были построены города Каспия, называвшиеся вратами Turaye [Дербент]» [31, c. 186]». Здесь следует сказать, что Дербент, названный «вратами Turaye», мог пониматься как «врата в Туран». Нет ничего удивительного и в присутствии берсилов в Дербенте. В. И. Марковин отмечал: «Стелы, подобные найденной, известны из г. Дербента в Дагестане, с. Замни- Юрт (Замай-Юрт. – З. Т.), Мескеты, Бети-Мохк (бассейн р. Аксай) в Чечне. Как видно, влияние степных племен распространялось не только вдоль Каспия, но и вглубь гор по руслам рек» [42, c. 88]. Становится очевидным, что Берсилия считалась частью аланского племенного союза. Учитывая сообщение Воскресной летописи (см. выше) об участии буртасов на стороне ордынцев в сражении против Дмитрия Донского в XIV в., надо полагать, что буртасы, по-видимому, предки чеченцев вместе с другими племенами составили собой аланский союз после крушения Великой Булгарии (VII в.) и ухода праболгаров на Дунай. Этот вывод подтверждается данными археологии.
Известно, что во II-III вв. н. э. из Волго-Донского междуречья начинается продвижение т. н. «второй волны» алан позднесарматской культуры, основными признаками которой являются курганные погребения, преобладание северной ориентировки погребенных в могилах в виде подбоев, а также обычай деформации черепов [43, c. 45-46]. Перечисленные признаки обнаруживают параллели с протобулгарскими племенами, которые, как и «вторая волна» алан продвигались на Северный Кавказ через Терско-Сулакское междуречье, приблизившись вплотную к горам Ичкерии и Салатавии, а затем переместились и на горную полосу [4, c. 183]. Об том же пишет и В. Марковин: «Таким образом, в долинах рек Аксай, Яман-Су и Ярык-Су расположены памятники, отражающие сложные взаимоотношения носителей древних местных культур с пришлыми племенами, начиная с эпохи бронзы и до II-III вв. н. э.» [42, c. 88]. Также М. П. Абрамова сообщает, что большинство курганных катакомб алан позднесарматского периода датируется 2-й половиной III – IV в. н. э., преимущественно IV в. [43, с. 46-48].
Уже ко 2-й пол. I тыс. за лесистыми хребтами Северо-Восточного Кавказа возникают аланские поселения. В их числе Чир-Юртовский могильник аланского облика, Палас-сыртский, а также другие памятники [44, с. 106]. Я. А. Федоров сообщает: «Аланские пришельцы сыграли немаловажную роль в формировании основного этнического пласта, по крайней мере в предгорном Дагестане. Возросшая же к началу второй половины I тысячелетия опасность с юга – со стороны Сасанидского Ирана, а затем арабов, и с севера – со стороны кочевников способствовала вызреванию феодальных отношений в Дагестане. Именно к этому периоду относятся интенсивная консолидация племенных групп и возникновение первых феодальных образований в пределах Дагестана (Серир, Кумух, Ак-Кадж, Филан, Лакз, Джидан)» [44, с. 114]. Непосредственно в Ичкерии к подобным памятникам относятся Аллероевский могильник, некоторые погребения которого датируются VII – 1-й пол. VIII в. н. э.; аланский могильник Ножай-Юрта VIII-IX вв. н. э. и др. [11, с. 67, 73, 76, 77]. Примечательно также, что в аланском катакомбном могильнике с. Мартан-Чу (Грушевое) была обнаружена слабоизогнутая сабля и оправленные серебром палаши, серебряные детали поясных наборов, орнаментированных трилистником, а рядом с саблей была обнаружена кожаная сумка для огнива в серебряных фигурных бляшках, отсылающая нас к археологической культуре могильников Подунавья IX-X вв. [38, с. 24]. Более того, в погребенье № 3 был обнаружен искусственно деформированный череп человека, жившего в V в. н.э. [38 с. 27].
Принимая во внимание утверждение Михаила Сирийского (XII в.) про «страну алан, называемую Берсилия» [31, с. 186], где берсилы – это те же буртасы, можно полагать, что «вторая волна» напрямую связана с перемещением в Ичкерию протобулгар, в том числе – алан-буртасов или берсилов. С.Н. Савенко также указывает на проникновение племен «гунно-болгарского круга» в восточные районы Кавказа в I-V вв. н. э. и их сильное влияние на алан «первой волны» с конца IV в. [45, с. 60-61]. При этом, памятники III-IV вв. позволяют утверждать, что именно в среднем Притеречье происходило сложение основы, на которой сформировался восточный вариант раннесредневековой аланской культуры Северного Кавказа [43, с. 48].
Таким образом, на протяжении нескольких веков на территории лесистых гор Северо-Восточного Кавказа наблюдается взаимопроникновение носителей позднесарматской аланской и каякенто-харачоевской культур, очевидно, и ставшее основой формирования восточного варианта т. н. «аланской культуры» Кавказа. Данный локальный вариант можно условно назвать алано-буртасским или берсильским. Что же касается отдельного существования «страны Берсилия» в XII в., то это объясняется периодом феодальной раздробленности Алании в канун монголо-татарского нашествия [38, с. 28-32]. При этом, уместно отметить, что примером совместного алано-булгарского синтеза новой археологической культуры или ее разновидности является салтово-маяцкая культура [46, с. 100-101].
Наконец, отметим, что дунайские болгары продолжали помнить о своем родстве с буртасами не менее семи веков после миграции на запад. Даже в XIV в. в письме болгарского царя венецианскому дожу негреческие буквы новой азбуки, разработанной в Плеславской школе, именуются «болгарскими или берсильскими», т. е. болгары и берсилы по-прежнему отождествляются и понимаются как единый по происхождению народ [4, с. 188].
V. ДНК-исследования. Чеченцы – потомки западных скифов. В 2017 году в статье «Ancestry and demography and descendants of Iron Age nomads of the Eurasian Steppe» (Предки и демография, а также потомки кочевников Евразийской степи) авторского коллектива в составе 25 человек были опубликованы результаты генетического исследования. В материале сообщалось следующее: «Между двумя группами железного века («Западной» и «Восточной») и большой выборкой из современного евразийского населения (n = 86, дополнительная таблица 19) был проведен тест на непрерывность. Для образцов западной скифской эпохи современные популяции с высокой статистической поддержкой генеалогической связи в основном расположены в тесной географической близости, тогда как современные группы с высокой статистической поддержкой происхождения от восточных скифов распределены в более широком географическом диапазоне. Современные популяции, связанные с западными кочевниками железного века, могут быть обнаружены среди различных этнических групп на Кавказе, России и Центральной Азии (распространенные среди ираноязычных и прочих индоевропейских языковых групп), тогда как популяции генетически близкие восточно-скифским группам обнаруживаются исключительно среди тюркоязычных (дополнительные таблицы 10 и 11)» [47, c. 7-8].
В дополнительной таблице 10 («Предки, связанные с западными скифами») [47, c. 15] указывается, что из числа 86 протестированных народов Кавказа, России и Центральной Азии (mtDNA, митохондриальная ДНК) у чеченцев более прочих 85- ти. народов обнаруживаются общие гены с западными скифами. Разумеется, что результаты будут частично меняться по мере расширения охвата населения и тестовых выборок. Однако, нас интересует сам факт принципиально нового отношения к скифо¬сарматскому и аланскому наследию. Вполне вероятно, что в скором будущем перед исторической лингвистикой встанет вопрос: следует ли признать, что принятая за основу ираноязычность скифо-сармато-аланов была условной, а сам язык имел статус международного языка народов евразийской степи (под влиянием Персидской империи) на примере тюркского (международный язык в Тюркском каганате), английского (международный язык в современном мире), русского (для пространства бывшего СССР) и арабского (для Ближнего Востока и Магриба) языков?
VI. Выводы. Эпизодические, но тесные контакты предков чеченцев со скифо- сарматами прослеживаются специалистами с периода не позднее VI в. до н.э. [10, c. 42¬45; 39, c. 144; 42, c. 87; 45, c. 59-61]. Это указывает на вероятность участия прачеченцев в завоевательных походах кочевников в Среднюю Азию, что и объясняет появление здесь чеченских топонимов-субэтнонимов и преданий, указывающих на миграцию (обратный отток) части населения с Турана на Кавказ.
Все перечисленные в работе данные складываются в единую мозаику, представляя нам альтернативную картину прошлого чеченского народа, позволяя выдвинуть гипотезу относительно этногенеза чеченцев, его отдельных структурных единиц и т. д., а также о вероятности участия предков чеченцев в заселении среднеазиатской равнины и гор, участии в этногенезе местных народов и обратном оттоке в составе скифо-сармато-аланского племенного союза на Кавказ.
Материалы исследования, указывающие на ряд свидетельств древних авторов и мнение современных ученых, позволяют с осторожностью полагать, что часть прачеченцев выделилась из киммерийской общности перед миграцией в составе скифского союза в Среднюю Азию. При этом, начало обратного движения прачеченцев, влившихся в скифо-сарматский союз, по-видимому, начинается в I в. н.э. вместе с «первой волной» алан и усиливается во II-III вв. в ходе «второй волны». Последние группы репатриантов могут быть отнесены к миграции гуннов-эфталитов в VI-VII вв. н.э.
В IV-V вв. в ходе ассимиляционного процесса с участием носителей позднесарматской культуры и «аборигенного» населения синтезируется восточный вариант т.н. «аланской культуры».
Поскольку нами было зафиксировано свидетельство об употреблении чеберлоевскими стариками термина СекIи-къам (чеч. народ-Сек, ср. с сак) для обозначения особенно древнего периода чеченской истории [48], можно предположить, что описываемый исторический период имеет отношение к эпохе тесных контактов со скифами или распространения образа оленя в качестве тотема. Сюда же можно отнести ассоциативный ряд, указывающий на терминологию, которая теоретически могла сформироваться в скифский период: секха-Iад (лук, арбалет) [14, с. 368; 49, с. 20-21] , саг (диал., лит. стаг; чеб. диал. секI; человек, гражданин [48; 50]), сай (олень, почитавшийся у скифов) [51, с. 194, 195] и т. д.
Отметим, что указание на единое происхождение чеченцев и болгар было необходимо и для того, чтобы привести убедительные доводы в пользу уместности упоминания чеченцев и чеченских субэтнонимов на территории Памира и прилегающей области, в том числе в «Географии» Птолемея, датируемой II в. н.э. В качестве одного из выводов данного исследования может выступить предположение о существовании прачеченских племен в составе сакского или скифского племенного союза в горах Памира (Болора или Белура) и Хиндукуша («Второго Кавказа» древних ученых, вероятно, названного так из-за кавказского населения-переселенцев) во II в. н.э. Позднее, как следует из приведенных нами данных, происходит обратный отток населения и его укрепление на территории Нохч-Мохка (Ичкерии) и, по-видимому, Чеберлоя.
Также следует полагать, что под протобулгарами до перемещения праболгар на Дунай, следует понимать в равном значении часть протонахских племен.
Можно считать, что протонахские племена как элемент скифо-сармато-аланского племенного союза, проживавшего на территории великого Турана, частью мигрировали из района Памиро-Ферганской области в горы Кавказа на фоне возрастания роли и влияния монголоидных кочевых элементов востока в евразийской степи. В этой связи видится обьективным утверждение профессора Страсбургского университета, доктора И. Карста (1931 г.), который писал: «Чеченцы. перемещенный на Кавказ отпрыск великого гиперборейско-палеоазиатского племени, которое простиралось от Турана через Северную Месопотамию в доисторический Ханаан (выделено мной. – З. Т.)» [52, с. 85].
Мы также полагаем, что между чеченскими субэтнонимами, топонимами и гидронимами Балой, Булан-хи-тIа, Балан-Су, БургIалт, Билта и др. и протобулгарскими субэтнонимами и топонимами Белар, Биляр, Булгар, Балан-джар, Бургур, Балх и пр. существует прямая связь, обусловленная единым происхождением булгар и буртасов, вероятных предков части чеченцев, а также проживанием протобулгарского племенного союза на территории Восточной Чечни. Это, к тому же, разьясняет миграцию субэтнонима-топонима Byltai из Афганистана на Северный Кавказ. При том, в нынешнем с. Эндирей мы обнаруживаем древний Балх – город чеченцев-гуноевцев. Это позволяет считать уместным и даже очень вероятным обнаружения исторического г. Балан-джар в ущелье р. БургIалт или Балан-Су (она же р. Яман-Су), протекающей через область Нохч- Мохк.
ЛИТЕРАТУРА

  1. Алихова, А.Е. К вопросу о буртасах / А.Е. Алихова // Советская этнография. – М.- Л.: Изд-во АН СССР, 1949. – №1. – С. 48-57.
  2. Тарасов, А.Н. Тимур на Кавказе / А.Н. Тарасов. – Владикавказ: Ир, 1992. – 157 с.
  3. Karatay, O. In Search of the Lost Tribe. The Origins and Making of the Croatian Nation / О. Karatay. – Ҫorum: KaraM, 2003. – 154 p.
  4. Иванов, И.Т. Болги, берсили и есегели – основни прабьлгарски родове на Кавказ, Волга, Дунав и в Македония / И.Т. Иванов // Бьлгария в световното културно наследство. Материали от трета национална конференция по история, археология и културен туризьм Пътуване към България – Шумен, 17-19.05.2012 г. – Шумен: Университетско издателство «Епископ Константин Преславски», 2014. – С. 179-191.
  5. Иванов, И.Т. Основни прабългарски символи (Y, IYI) и тяхного значение. Азът на българите / И.Т. Иванов // Вестник «България», издание на вестник «Сливенско дело». – Сливен, 2007. – Година II, брой 58, 4 декември.- С. 10.
  6. Марковин, В.И. К изучению эстетических особенностей произведений башенного зодчества вайнахов / В.И. Марковин // Чеченский архив (Сборник материалов по истории чеченского народа). – Грозный: ООО «Издательский дом Парнас», 2010. – Вып. 3. – С. 118-126.
  7. Альбеков, Н.Н. Терминолексема «тайп» как интердисциплинарное понятие / Н.Н. Альбеков // Вестник Академии наук Чеченской Республики. – Грозный, 2015. – №4 (29). – С. 69-78.
  8. Мамакаев, М.А. Чеченский тайп (род) в период его разложения / М.А. Мамакаев. – Грозный: ГУП «Книжное издательство», 2009. – 111 с.
  9. Сулейманов, А.С. Топонимия Чечни. Научно-популярное издание / А.С. Сулейманов. – Грозный: ГУП «Книжное издательство», 2012. – 726 с.
  10. Виноградов, В.Б. Через хребты веков / В.Б. Виноградов. – Грозный: Чечено¬Ингушское книжное издательство, 1970. – 166 с.
  11. Виноградов, В.Б., Мамаев, Х.М. Некоторые вопросы раннесредневековой истории и культуры населения Чечено-Ингушетии (по материалам новых могильников) / В.Б. Виноградов, Х.М. Мамаев // Археология и вопросы этнической истории Северного Кавказа. Сборник научных трудов. – Грозный: ЧИГУ, 1979. – С. 63-86.
  12. Петренко, В.А. Погребальный обряд населения юго-восточной Чечни в III в. до н. э. – IV в. н. э. как этнический показатель / В.А. Петренко // Археология и вопросы этнической истории Северного Кавказа. Сборник научных трудов. – Грозный: ЧГУ, 1979. – С. 27-34.
  13. Шопен, И.Ф. Новые заметки на древние истории Кавказа и его обитателей / И.Ф. Шопен. – СПб., 1866. – 502 с.
  14. Мациев, А.Г. Нохчийн-оьрсийн словарь / А.Г. Мациев. – М., 2000. – 629 с.
  15. «Крепость Навраза». Записал З.А. Тесаев со слов А.Э. Магометова (1954 г.р.), передавшего со слов ныне покойного Д.Г. Гераева (1908 г. р.). – Ножай-Юрт, 2016.
  16. «Крепость Навраза». Записал З.А. Тесаев со слов С.У. Чанкаева (1950 г.р.). – Ножай-Юрт, 2016.
  17. Иванчик, А.И. Воины-псы. Мужские союзы и скифские вторжения в Переднюю Азию / А.И. Иванчик // Советская этнография. – М.: «Наука», 1988. – №5. – С. 38-48.
  18. Хасиев, С.-М. О чеченских обычаях / С.-М. Хасиев. – Грозный: АО «Издательско- полиграфический комплекс «Грозненский рабочий»», 2016. – 192 с. – (на чеч. яз.).
  19. Иванчик, А.И. Об этнониме «киммерийцы» / А.И. Иванчик // Acta Associationis Intemationalis. «Terra Antigua Balcanica». – Sofia, 1991. – Vol. VI. – P. 61-73.
  20. Губар, М.Г.М. Афганистан на пути истории / М.Г.М. Губар. – М.: Наука, 1987. – 206 с.
  21. История Востока: в 6 т. Т. I. Восток в древности. – М.: Восточная литература, 2002. – 688 с.: карты.
  22. Claudii Ptolemaei. Geographia / Claudii Ptolemaei. – Lipsiae: Sumptibuset typis Caroli- Tauchnitii, 1845. – T. II. – 263 p.
  23. Dictionary of Greek and Roman geography. Vol. II: Iabadius-Zymethus. – London: Walton and Maberly, Upper Gower Street, 1857. – 1472 p.
  24. Historischer Weltatlas. Das neue Panorama der Weltgeschichte von der Antike bis zur Gegenwart / J. Haywood, B. Catchpole, S. Hall, E. Barratt (Aus dem Englischen von J- Ch. Rojahn, J. Grube). – Oxford: AN ANDROMEDA BOOK, 2002. – 291 s.
  25. «Летопись Нашхой». Записал З.А. Тесаев со слов М.Д. Тутаева (1924 г.р.). – Гехичу, 2011.
  26. Волкова, Н.Г. Этнонимы и племенные названия Северного Кавказа / Н.Г. Волкова. – М.: «Наука», 1973. – 208 с.
  27. Армянская география VII века по Р. Х. (приписывавшаяся Моисею Хоренскому) / текст и пер. с присовокуплением карт и объясн. прим. изд. К.П. Патканов. – СПб., 1877. – XXVIII, 84, 26 с., 2 л. карт; 24.
  28. Этнокультура народов Северо-Восточного Кавказа середины XIX века: к 200- летию со дня рождения ученого-этнографа Девлет-мирзы Шихалиева (Шейх-Али) / отв. ред. Г.М.-Р. Оразаев. – Махачкала «Абусупиян», 2015. – 268 с.
  29. Семенов, Н.С. Туземцы северо-восточного Кавказа / Н.С. Семенов. – М.: Книга по Требованию, 2015. – 506 с.
  30. Дубровин, Н. История войны и владычества русских на Кавказе: в 6 т. Т. I. Очерк Кавказа и народов его населяющих. Кн. I. Кавказ / Н. Дубровин. – СПб., 1871. – 656 с.
  31. Артамонов, М.И. История хазар / М.И. Артамонов. – М.: Лань, 2001. – 680 с.
  32. Дахкильгов, И.А., Мальсагов, А.О. Сказки, сказания и предания чеченцев и ингушей / И.А. Дахкильгов, А.О. Мальсагов. – Грозный: Чечено-Ингушское книжное издательство, 1986. – 528 с.
  33. Рассказ Газгириева Умат-Гири (1938 г.р.) [видеоматериал] / Фонд «АККА».
  34. Энциклопедический лексикон. Т. VII. БРА – БЯЛ. – СПб.: Тип. А. Плюшара, 1836. – 665 с.; прил.: 1 рис.
  35. «Аздин Вазар». Документ из архива Толмирзаева Бахала [аннотация к рукописи Аздина Вазара со списком чеченских тайпов XV в.]. – 2 л. – (на чеч. и арабск. яз.).
  36. Хожаев, Д.А. Аланский историк из чеченцев / Д.А. Хожаев // Чеченский архив (Сборник материалов по истории чеченского народа). – Грозный: ГУП «Книжное издательство», 2009. – Вып. 2. – С. 546-547.
  37. История Чечено-Ингушетии (дореволюционный период) / Я.З. Ахмадов, Ш.Б. Ахмадов, М.Х. Багаев, Х.А. Хизриев. – Грозный: «Книга», 1991. – 160 с.
  38. Виноградов, В.Б. Время, годы, люди / В.Б. Виноградов. – Грозный: Чечено¬Ингушское книжное издательство, 1980. – 168 с.
  39. Багаев, М.Х. Происхождение вайнахского народа / М.Х. Багаев // Чеченский архив (Сборник материалов по истории чеченского народа). – Грозный: ООО «Издательский дом Парнас», 2010. – Вып. 3. – С. 144-154.
  40. Геродот. История (в девяти книгах) / Геродот. – Л.: Наука, 1972. – 600 с.; карта.
  41. Прометей. Чеченский фольклор. Этнография. – Грозный: Книга, 1992. – № 1. – 112 с. – (на чеч. яз.).
  42. Марковин, В.И. Новые материалы по археологии Северной Осетии и Чечни / В.И. Марковин // Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях Института археологии. Памятники Кавказа и Средней Азии. – М.: «Наука», 1964. – № 98. – С. 81-89.
  43. Абрамова, М.П. Взаимоотношения древнего населения Чечено-Ингушетии с ираноязычными кочевыми племенами / М.П. Абрамова // Чеченский архив (Сборник материалов по истории чеченского народа). – Грозный: ООО «Издательский дом Парнас», 2010. – Вып. 3. – С. 40-49.
  44. Федоров, Я.А. К вопросу о раннем этапе этногенеза народов Дагестана (I тысячелетие н.э.) / Я.А. Федоров // Советская этнография. – М.: Изд-во АН СССР, 1961. – № 1. – С. 103-115.
  45. Савенко, С.Н. О раннем этапе аланской культуры Северного Кавказа (первая половина I тысячелетия н. э.) / С.Н. Савенко // Археология и вопросы этнической истории Северного Кавказа. Сборник научных трудов. – Грозный: ЧИГУ, 1979. – С. 58-63.
  46. Флеров, В.С. О клеймах салтово-маяцкой лощеной керамики / В.С. Флеров // Археология и вопросы этнической истории Северного Кавказа. Сборник научных трудов. – Грозный: ЧИГУ, 1979. – С. 94-102.
  47. Unterlӓnder, М. Ancestry and demography and descendants of Iron Age nomads of the Eurasian Steppe / M. Unterlӓnder, F. Palstra, I. Lazaridis, A. Pilipenko, Z. Hofmanova, M. Groβ, Ch. Sell, J. Blӧcher, K. Kirsanow, N. Rohland, B. Rieger, E. Kaiser, W. Schier, D. Pozdniakov, A. Khokhlov, M. Georges, S. Wilde, A. Powell, E. Heyer, M. Currat, D. Reich, Z. Samashev, H. Parzinger, V.I. Molodin, J. Burger. // Nature Communications. – 8. 14615. – DOI: 10.1038/ncomms14615 (2017). – 10 p.; Supplementary Figures: 82 p.
  48. «Предание о СекIи-къам». Записал З.А. Тесаев со слов Г.В. Муртазалиева (1976 г.р.). – Грозный, 2013.
  49. Кулланда, С.В. Скифы: язык и этнос / С.В. Кулланда // Вестник РГГУ. – 2011. – № 2 (64). – С. 9-46.
  50. «О социальных терминах чеченцев». Записал З.А. Тесаев со слов А.М. Магомадова (1947 г.р.). – Наур, 2011.
  51. Членова, Н.Л. Скифский олень / Н.Л. Членова // Памятники Скифо-Сарматской культуры. Материалы и исследования по археологии СССР. – М.: АН СССР, 1962. – №115. – С. 167-205.
  52. Karst, J. Origines Mediterraneae. Die vorgeschichtlichen Mittelmeervӧlker nach Ursprung, Schichtung und Verwandtschaft. Ethnologisch-Linguistische Forschungen / J. Karst. – Heidelberg: Carl Winters Universitatsbuchhandlung, 1931. – 723 s.
Category: Чеченская страница Тесаева