Чечня и чеченцы (Берже)

Берже А. П.
ЧЕЧНЯ И ЧЕЧЕНЦЫ
Тифлис, 1959
ПРЕДИСЛОВИЕ.
1859-й год ознаменовался на Кавказе событиями, которых не могли предсказать самые смелые ожидания, – событиями, которые со временем должны составить блистательнейшие страницы военной истории Кавказа. Они положили предел ожесточенной борьбе, длившейся слишком полвека и стоившей России беспрерывных трудов и много крови славным ее воинам, покорявшим шаг за шагом, в продолжении долгого периода времени, неприступные доселе горы и ущелья Чечни и Дагестана. Но независимо от военной их важности, события эти открывают собою новую эру в гражданской жизни всего Кавказа: ими совершилось действительное умиротворение целого края. А где мир вступает в своп права, там неизбежно, в силу исторических законов, наука должна приняться за свои труды во имя просвещения и гражданственности, дабы подготовить ту светлую будущность одаренного естественными богатствами края, которая составляет задачу нашего времени….
Таким образом, благодаря последним событиям, круг научной деятельности на Кавказе значительно раздвинулся; ей открыты для беспрепятственного изучения нетронутые еще в этом отношении части здешнего края, представляющие обширное поле любопытнейших изысканий исторических, географических, этнографических и других. Не только грешно, но и преступно было бы пренебречь возможностью собрать на месте пока еще свежие материалы, прислушаться к преданиям непочатой народной старины и изучить физиологические особенности туземного населения. Я предоставляю искусному перу со временем изобразить эти особенности в их разнообразных проявлениях. С своей же стороны решаюсь на первый раз обнародовать только материалы, собранные в короткое время об одной из новопокоренных частей Кавказа – материалы, которые могут послужить лишь зачатком первоначального изучения Чечни и Дагестана, Вот цель настоящего моего труда; в нем я старался сообщить преимущественно сведения по части географии, топографии и этнографии Чечни.
Источниками при этом мне отчасти служили сведения, заключающиеся в Архиве Топографического Отдела Кавказской Армии. К сожалению, я мог воспользоваться только немногими из них; большая же часть, относящаяся к периоду времени от 1823 до 1840 года, как слишком устарелые, оставлена мною без внимания. Главным пособием служили следующие описания: Краткое описание происхождения Чеченцев и состояния обществ до появления Шамиля, составленное в 1843 году генералом Фрейтагом и Военно-статистическое и топографическое описание Большой и Малой Чечни, 1850 г., капитана генерального штаба (ныне генерал-майор) М. Я. Ольшевского. Последним я пользовался при составлении первых двух глав предлагаемого мною описания, а первым при составлении третьей главы, делая из него иногда довольно-значительные выписки.
Поверкою географических и топографических сведений, а равно и составлением прилагаемой карты я обязан содействию г. штабс-капитана корпуса топографов И. М. Савельева.
Для главы о преданиях Чеченского народа мне были в разное время сообщены материалы гг. подполковником Беликом и бывшим Качкалыковским наибом Бата.
Из иностранных сочинений я пользовался только теми, на которые делаю ссылки в самой статье.
Вполне сознавая несовершенство этого труда и отдавая его на суд критики, я позволяю себе однако же надеяться, что она не упустит из виду того обстоятельства, что настоящей труд есть первый, более или менее обширный и систематический опыт в своем роде.
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
ГЕОГРАФИЧЕСКОЕ И ТОПОГРАФИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ ЧЕЧНИ.
______________
Границы. Географическое положение и пространство. Разделение, Общий характер местности. Леса. Горы. Болота. Климат. Реки. Подробный список существовавших и ныне существующих Чеченских аулов. Дороги.

До 1840 года или до восстания Чеченцев, когда не только левый берег. Сунжи, но и правый берег Терека, были населены Чеченскими аулами, под именем Чечни разумелось все пространство, заключавшееся в границах, которые обозначались: на западе, р. Фартангой (некоторые определяют р. Нетхой) до Ачхоевского укрепления, а отсюда прямою чертою до Казах-Кичу и далее на ст. Стодеревскую; с севера, Тереком до впадения в него Сунжи; с востока, Качалыковским хребтом, прямою чертою oт Герзель-Аула на Внезапную и верховьями р. Актанта; с юга, Андийским хребтом до Шаро-Аргуна, этой рекой до соединения с Шато-Аргуном и Черными горами до начала р. Фартанги. Но когда местность между Сунжею и Тереком, за исключением нескольких небольших аулов, была оставлена Чеченцами и начала заселяться казачьими станицами, Чечня, в тесном смысле слова, находилась в следующих пределах: на север, Малая Кабарда, р. Сунжа и Кумыкское владение; на восток, тоже владение до кр. Внезапной и река Акташ, отделяющая Чечню от лезгинского общества Салатау; на юг Чечня отделялась от Нагорного Дагестана Андийским хребтом до г. Тебулос-мта (Дакуахэ), а далее Тушино-Пшаво-Хевсурским и Горским округами до укр. Дарьяла; на запад, от укр. Дарьяльского средним Тереком. В предлагаемом ныне описании включены в состав Чечни все земли, ограничиваемые на запад р. Сунжею и Малою Кабардою, на север р. Тереком; с севера и востока Качалыковским хребтом, отделяющим Чечню от Кумыкского владения и с юга Андийским хребтом.
Географическое положение и пространство. Все это пространство лежит между 42° 30′ и 43° 43′ сев. шир. и 62° 30′ и 64° 15′ восточ. долготы. Плоскость же Малой и Большой Чечни имеет приблизительно длины с востока: от подошвы Качалыковского хребта на запад до аула Газин-Юрта (на р. Фартанг) 70 верст; ширины от оконечных уступов Черных гор с юга, – до Сунжи на север, средним числом 40 верст, всего 2800 квад. верст.
Разделение. Вследствие этого определения границ, принимаемого мною на основании географических данных, бывших у меня под рукою, я разумею вообще под именем Чечни:
1) Пространство земель, лежащее между Тереком, Сунжею и Малою Кабардою,
и 2) Пространство Засунженское, разделяемое р. Гойтой на две части: лежащее по левую ее сторону называется Малою Чечнею, а по правую Большею Чечнею. В состав последней входят:
а) Мичиковцы, обитающие но обеим сторонам р. Мичик.
б) Качкалыковцы. Так до 1840 года назывались Чеченцы, обитавшие по североеосточному склону Качалыковского хребта (на этом склоне вновь поселены аулы: Гудермес, Исти-су, Нойееро-аул, Ойсунгур – вновь поселенный на прежнем месте у поста Куринск., и Кошкельды), но которые впоследствии смешались с Мичиковцами и Ичкеринцами. Бывшие Качкалыковские аулы: Шавдон, Наимеерды, Адыр, Наур-су теперь не существуют.
в) Ичкеринцы. Они обитают между верхними частями pp. Акташ и Хулхулау и Андийским хребтом, и
г) Ауховцы, населяющие верховья pp. Ярык-су, Яман-су и Акташа.
С покорением же в 1859 году Чечни, она получила следующее административное деление: 1) Округ Ичкеринский, в который вошли: Ичкерия, Гумбет, Андия и Технуцал. 2) Округ Аргунский, в который вошли общества: Акинское, Шатоевское, Чантийское (со включением Шаройского, Шикаройского и других мелких обществ, лежащих в верховьях Аргуна), Чаберлоевское и Чамалальское. Участок Ауховский присоединен к Кумыкскому округу.
Общий характер местности. Чечня, за исключением некоторых возвышений, о которых будет говорено в своем месте, составляет совершенную равнину, перерезанную множеством рек, текущих почти параллельно и вытекающих, за исключением Аргуна, из гор второстепенных. Свойство рек, вытекающих из снеговых гор, совершенно противоположно свойствам рек, берущих свое начало в горах второстепенных. Летом, в сухое время, когда последние значительно мелеют, первые напротив получают наибольшую прибыль воды от таяния снегов в горах. Но как те, так и другие, имея в верховьях своих падение весьма быстрое, подвержены чрезвычайно скорому, почти внезапному разливу от дождей, и нередко случается, что самая мелководная речка в несколько часов может сделаться непроходимою, а на плоскости выступает иногда из берегов. Благодаря этому свойству горных рек, вода в них почти всегда бывает мутна, но при всем том она не теряет своих природных достоинств: всегда приятна на вкус и здорова. Кроме того, при полноводии и самое русло реки часто изменяется, чему причиною постоянная быстрина, которая наносит время от времени целые кучи илу и деревьев.
Сверх того Большая и Малая Чечня перерезаны множеством канав и болотистых топких ручьев, текущих но глинистому грунту и известных под именем Шавдонов.
Леса в Чечне преимущественно растут на Черных горах и у подошвы их, а также у устьев рек и преимущественно между Мичиком и Аргуном, Гойтой и Фартангой; средняя же часть, через которую пролегает Русская дорога от поста Куринского до бывш. Нестеровского (на этом месте поселен аул Берд-Юрт), большею частью обнажена. В прежнее время здесь, между Джалкой и Гойтой , находились богатые и известные по своей обширности аулы, жители которых в 1840 году расселялись в ближайших лесах отдельными хуторами, а потом, когда здесь начали строить наши укрепления, ушли далее в глубь лесов или переселились в ущелья Черных гор.
Огромные чинары, дуб, клен, карачак, груша, вишня, черешня, дикая слива (лыча), в особенности орешник, покрывают богатую долину Чечни, образуя летом непроходимую чащу, перевитую диким виноградником и вьющимися растениями. Местами попадаются обширные поляны, кое-где поросшие кустарником, на которых зреет хлеб и пасутся стада.
Горы. Малая Чечня, на пространстве между Фартангой и Гехи, отделяется от общества. Галгаевского, Цоринского и Акинского у верховья р. Нетхой, двумя ветвями гор, отходящими от главной отрасли северного склона, отделяющейся от снегового Кавказа у истоков р. Ассы. Ветвь, имеющая северо-западное направление и оканчивающаяся горою Нох-корт, придает гористый характер всему пространству, лежащему между pp. Фартангой и Нетхой, до бывших аулов Аршты и Ачхой. Другая ветвь, имеющая северное направление, распространяется между pp. Нетхой и Гехи и проникает во внутрь Чечни своими отрогами также далеко, как и первая ветвь.
Между pp. Гехи и Аргуном Мал. Чечня разделяется от обществ Пшехо и Шато горами, отходящими от хребта, отделившаяся от главной отрасли снегового Кавказа у г. Муптакий, из которой берут начало реки Фартанга и Гехи. Эти горы, в виде полукруга, вдаются в Чечню у Гехи и Аргуна. В том же месте, где р. Мартан прорезывается между них, он удаляются от Чечни. Сообщение существует только но долине Мартана и Гойты.
Все хребты, образующее правый берег Аргуна и проходящее по Ичкерии и Ауху, отделяются от Андийского хребта, отходящего от главного Кавказского близь горы Борбало и имеющего северо-восточное направление.
Эти хребты суть следующее:
1) Качкалыковский, составляющий крайний отрог из ветвей хребта Андийского. Хребет этот замыкает с запада плоскость Кумыкскую, простирающуюся между низовьями Терека и Сулака от подошвы гор до берега моря.
2) Отделяющейся от горы Чабирли , разветвляющейся между Аргуном и Хулхулау и доходящий своими отрогами до кр. Воздвиженской.
3) Отрасль, отходящая от г. Речель, разветвляясь делает весьма гористым всю местность между Хулхулау, Гудермесом и Аксаем, доходя своими отрогами до Автура и Маюртуна. Отделяющаяся от этой отрасли против Ведена ветвь, отходящая от высоты Кеттыш-корт и пролегающая до Герзель-Аула по левому берегу Аксая, далее образует хребет, известный под именем Качкалыковского.
4) Отрасли, отделяющиеся от хребта Джалдари-меэр, распространяя свои ветви между Аксаем и Акташем, доходят своими отраслями до укреп. Хасав-Юрт. Эти именно отрасли и делают столь гористым и пересеченным Аух и часть Ичкерии, находящуюся по правую сторону Аксая. Сообщение по этим отраслям производится по долинам рек, преимущественно же по Бассу, Хулхулау, Гудермесу, Аксаю, Яманесу, Ярыкесу и Акташу. Поперечных сообщений здесь почти не существует, за исключением разве одной дороги, из Маюртупа до Дарго.
Сверх того все горы, примыкающая к Большой и Малой Чечне, находящиеся в Ичкерии и Аухе, а равно Качкалыковский хребет, имеют тот общий характер, что как вершины, так и покатости их покрыты лиственным строевым лесом и называются вообще Черными горами; это название oни получили от наружного своего вида, отличающего их от главного Кавказского и Андийского хребтов, постоянно одетых в белую пелену снега.
Кроме того в 7-ми верстах от креп. Грозной, между Гойтой и Аргуном возвышаются две отдельные горы, образуются Ханкальское ущелье.
Северная часть Большой Чечни отделяется от Терека Умахан-Юртовским хребтом, который совершенно схож с Качкалыковским и составляет его продолжение, но отделяется от него ущельем, через которое течет р. Сунжа.
Затем других отдельных возвышенностей в Чечне нет; нет также и особенно низменных мест, хотя Большая и Малая Чечня изобилуют болотами, из которых многие занимают довольно значительное пространство. Но образование этих болот скорее должно приписать постоянно влажной почве густых непроходимых лесов, нежели низменности тех пунктов, на которых они находятся. Самые болотистый места попадаются при устьях рек и речек, впадающих в Сунжу, в особенности по обеим сторонам устья р. Гехи, между Валериком и Ассой.
Климат. Климат Чечни может быть сравнен с климатом средней России. В Июне, Июле и Августе бывают сильные жары; ночи вообще прохладные. Переходы от жары к холоду ощутительны, в особенности же весною и осенью, когда они порождают лихорадки и другие болезни, происходящие от простуды, неизбежной здесь в означенные поры года. Зима в Чечне продолжается от 2 до 3 месяцев и самые сильные морозы доходят до 20°. – В Октябре, Ноябре, Феврале и Марте здесь бывают сильные туманы. В Аухе и особливо в Ичкерии климат суровее и зима продолжительнее.
Реки. Основанием водной системы в Чечне служит река Сунжа, принимающая в себя все другие реки, берущие свое начало из горных ущелий и оврагов. Главное направление рек Чечни перпендикулярно ей с Ю. на С, так что Сунжу и приток ее Аргун можно рассматривать как координаты водной системы.
Сунжа берет начало из г. Богучар, откуда прорезав значительной высоты кряж гор, называемый Учхутским, входит в лесистое ущелье между гг. Сугулты и Сунжи-корт, и течет на север по земле Ингуш на протяжении 11 верст, между лесистыми хребтами, в крутых каменистых берегах.
Далее тем же ущельем, на пространстве 7 верст, идет по земле Владикавказского линейного казачьего полка и по выходе из ущелья на плоскость, пройдя через ст. Сунженскую, в 5 верстах ниже ее, воды Сунжи теряются в каменистом русле, которое на расстоянии 12 верст наполняется водою только во время дождей или таяния снегов, и тогда река делается даже, непроходимою; в обыкновенное же время года, русло Сунжи на этом пространстве всегда бывает сухо. У аула Экажева Сунжа опять выходит несколькими потоками и течет на расстоянии 11 верст до ст. Карабулагской, по земле Назрановцев. От ст. Карабулагской река делает поворот на восток и разными изгибами проходит землею 1-го Сунжонского казачьего полка до поста Казах-Кичу, oт Казах-Кнчу до Закан-Юрта она служит пограничною чертою между Военно-Осетинским и Чеченским Округами и далее от Закан-Юрта до впадения своего в Терек, на расстоянии 80 верст, протекает по Чеченскому Округу и служит разделом Мал. и Большой Чечни от земли 2-го Сунженского казачьего полка и Брагунским аулом.
Сунжа, большей частью спертая крутыми берегами, глинистого и не везде одинаково возвышенного свойства, имеет весьма быстрое течение. Вследствие этого переправы через нее затруднительны и они устроены только в известных местах.
Вода в Сунже всегда почти прибывает вдруг и в значительном количестве: случается, что после сильных и продолжительных дождей она возвышается против обыкновенного уровня на 1½ или 2 сажени; это случается особенно в Апреле и Мае месяцах, когда тают снега и бывают частые дожди. Вода Сунжи мягкая, приятная на вкус и здоровая, – достоинства, которых она не теряет даже во время полноводья, когда делается мутною и грязною. Земляные частицы во время отстоя быстро оседают.
Сунжа почти каждый год замерзает; есть однако же места, которые по быстроте течения никогда не покрываются льдом.
Бывали примеры, что наши войска в экспедициях против Чеченцев переправлялись через Сунжу по льду с артиллерией и тяжестями, как например, в Феврале 1826 года, у Казах-Кичу.
Левый берег Сунжи обнажен, за исключением нижних ее частей, между бывшим аулом Мачик-Юртом и Умахан-Юртом. Особенно крутых балок и оврагов встречается мало. Правый берег, начиная от Казах-Кичу, весь почти покрыт сплошным строевым лиственным лесом, за исключением пространства впереди Грозной.
Чеченцы по берегам Сунжи рубят лес и весною в полноводие сплавляют его для продажи в Кизляр.
Сунжа с левой стороны, кроме нескольких незначительных ручьев, включая сюда и Нефтянку, не принимает в себя никаких рек, между тем как с правой стороны в нее впадает множество рек и горных потоков, которые имеют направление от юга на север и суть следующее:
1) Асса. Асса, после Аргуна главный приток Сунжи, берет снос начало в главном Кавказском хребте и течет сначала по Архотскому ущелью на протяжении 10-ти верст, в пределах Хевсурских. В 1½ версты ниже дер. Колотан, слившись с речкою того же имени, она входит в землю Галгаевцев. Здесь она первоначально течет на север по тесному ущелью, в крутых берегах, и около деревни Пуй выходит на небольшую долину Алберты, протекая по ней около 4 верст и далее по открытому ущелью до разв. Галгай-Коушки. Правая сторона ущелья довольно крута и прорезана оврагами. Здесь Асса во время полноводья разделяется на несколько рукавов. Далее от упомянутой развалины, она, прорезав высокий скалистый хребет, входит в глубокую теснину отвесных скал , между гг. Гял и Каллой-лам. Тут река несколько изменяет свое направление, уклоняясь на северо-восток, и на пространстве почти 40 верст спирается крутыми и скалистыми боками ущелья, покрытого густым лесом. В и 1½ верст от быв. аула Алкун она выходит из этого ущелья и далее к аулу Берд-Юрт, на расстоянии 26 верст, течет по довольно широкому ущелью, покрытому частым густым лесом и местами в чрезвычайно крутых берегах. В 6 верстах от упомянутого аула река выходит на равнину, где с правой стороны к ней примыкают лесистые горы, а с левой открывается Карабулакская равнина. Левый берег Ассы до аула Баташ-Юрта составляет открытую равнину. От этого аула около 3 верст, Асса пропадает в чаще непроходимого леса, а далее до впадения ее, напротив Закан-Юрта в Сунжу, имеете берега большею частью лесистые и местами очень крутые. Асса проходит по Малой Чечне только 15 верст, от бывшего аула Нижняя Шилчиха. Вообще же на протяжении 40 верст своего течения, она составляет восточную границу Воен.-Осетин. Округа, т. е. от г. Каллой-Лам до быв. аул. Бей-Мардзи, откуда прямою чертою переходит на восток до верховьев р. Футона у развалины Маргист.
В Ассу впадают: с левой стороны:
а) Небольшая речка Xapгa-xий. Она берет начало из г. Бартыч, сначала течет открытым ущельем и при впадении имеет лесистые берега, у аула Нельхи впадает в Ассу.
б) Мужихи или Копхи. Река эта составляется из трех небольших ручьев, вытекающих из гор Бартыч и Масури; они сначала идут крутыми и лесистыми ущельями, далее открытым и вливаются в Ассу против деревни Бурок (Хайрих).
с правой стороны:
а) Чора-xий. Она берет начало из горы Булой-Лама, течет на северо-запад по крутому ущелью, покрытому лесом и у аула Нельхи впадает в Ассу.
б) Тоба-чочь или Бау-Керехи берет начало из гор Мунтакий, Анлы-Корт, Ома-Корт и Коре-Лам, течет на запад в весьма крутом ущелье Цоринского и Галгаевского обществ, правая сторона коего местами покрыта кустарником, левая же сплошным лесом, и впадает в Ассу у аула Цуй. Тоба-чочь принимает в себя много нагорных ручьев, из коих значительнейшие суть следующие: с правой стороны: Гул-Армешки, Дехк-Догогуе, Махуль и Мелери; с левой: Вампалахки-чочь и Бернхи-чочь.
в) Ный вытекает из горы Галгай-лам, идет сначала по крутому ущелью, далее по отлогому и не доходя р. Ассы около двух верст, имеет вдоль левого берега несколько лиственного и соснового леса. Она впадает в Лесу у аула Хайрых.
г) Точа-али вытекает из г. Маски-корт лесистым ущельем и вливается в Ассу в 4-х верстах ниже аула Берд-Юрт.
д) Чимулго. Река эта выходит из отрасли гг. Маски-корт и Аршти-корт. Сначала она течет лесистым ущельем до бывшего аула Чимулго, отсюда начинает спускаться на равнину, между довольно крутыми берегами, покрытыми кустарником, и наконец, теряется в болоте.
е) Шалаж берет свое начало из отрасли Черных гор, течет на север и ниже Русской дороги (в Мал. Чечне), пройдя через аулы Шалаж и Шами-Юрт, ниже последнего в 2-х верст. впадает в Ассу.
ж) Фартанга, называемая также Даут или Эристеной Мартан , – важнейший приток Ассы. Она составляется из 3-х источников, берущих свое начало из гор Гай, Цорой-лам и Гяль-тер-дук. До бывшего аула Бумут Фартанга имеет направление на север и течет в крутом и лесистом ущелье; от аула Бумут она поворачивает на северо-восток и пройдя через аулы Газин-Юрт, Ачхой и раз. Шавдон-Шари, недалеко от последнего вливается в Ассу, в 3 верстах от впадения ее в Сунжу. На левой стороне Фартанги, в расстоянии 26 верст от ее верховьев, близ бывшего аула Датых, есть небольшие соляные родники, называемые Бер (Шавгун).
Р. Фартанга от аула Бумут до впадения ее в р. Ассу и Асса до Закан-Юрта служат пограничною чертою между Воен.-Осет. и Чеченским округами.
Фартанга принимает с правой стороны:
Мереджу. Она берет начало в горах Мунтакий и Аслам и течет в крутых берегах, покрытых сплошным лесом; при впадении Мереджи в Фартангу, на расстоянии двух верст, на правом берегу ее находятся развалины аула Мередж.
Ачхой. Он вытекает из отрасли горы Беренедук и направившись на север между крутых и лесистых берегов мимо разваленного аула Ачхой, выходить на плоскость, где и теряется в болотистых местах.
Нетхой начинается в горах Дзугур-лам, Ялхорой-лам, и Булой-лам, также имеет крутые, покрытые лесом берега и у аула Шами-Юрт вливается в Фартангу.
С левой стороны:
Футон, берущая начало из горы Джанхи-корт. Она течет сначала на север по лесистому ущелью до развалин аула Маргист, отсюда поворотив на восток, идет открытым ущельем, левая сторона которого чрезвычайно обрывиста, в 4-х верстах от р. Фартанги стремится вновь по тесному и лесистому, ущелью и за 2 версты до аула Бумут впадает в Фартангу.
Р. Футон от быв. аула Маргист до впадения своего в Фартангу составляет южную границу Воен.-Осетин, округа.
Незначительная речка Аршти, вытекающая из горы Аршти-корт, течет в крутых, покрытых лесом берегах и в 4-х верстах ниже аула Аршти впадает в Фартангу.
Кроме вышепоименованных рек, Асса принимает много горных ручьев, а именно: Больш. Дума-али, Мал. Дума-али, Далса-али, Терми-али, Гайберт-али, Богарч-али, Алгуз-али и Алхаст-хи. Все они текут сначала в лесистых и крутых ущельях, а при впадении в Ассу частию в отлогих и безлесных.
2) Валерик или Вайрик. Рижа эта берет начало в горе Булой-лам и впадает в Сунжу в 2-х верстах ниже Закан-Юрта. В 1839 году отряд генерала Галафеева одержал на берегу этой реки знаменитую победу над Чеченцами. Название этой реки и воспоминание об этой победе послужили Лермонтову сюжетом стихотворения, под заглавием «Валерик» .
3) Гехи. Вытекает из хребта, отделяющего общества Ако и Пшехо от дальних Кистов, и прорезав Черные горы, идет по средней части Малой Чечни в северном и северо-восточном направлениях. Гехи впадает в Сунжу при Куларах.
4) Мартан имеет исток в обществе Пшехо и впадает в Сунжу на половинном расстоянии между Закан-Юртом и Грозной. Река эта принимает в себя с левой стороны Теньгу, с которою соединяется у Урус-Мартанского аула, и Рошню, впадающую в нее в 3½ верст, ниже этого аула.
Гойта, с правым притоком Энгелик, вытекает из Черных гор. Она разделяет Чечню на Большую и Малую и имеет низкие, лесистые, а в некоторых местах топкие берега. От Гойтинской просеки правый берег реки обнажен, а левый покрыт лесом, простирающимся до самого впадения Гойты в Сунжу. С именем этой реки соединяется много воспоминаний о кровавых эпизодах нашей войны с горцами. Так например, в 1825 году, при следовании гене рала Ермолова с отрядом через Гойтинский лес, Чеченцы всячески старались удержать его: они сняли все мосты, наводнили дорогу и устроили завалы; проход через Гойту стоил нам тогда значительной потери. В том же году генерал Ермолов стоял несколько времени на Гойте и отряд занимался рубкою Гойтинского леса; но просека эта впоследствии заросла крупным кустарником. В 1832 году, когда главный отряд наш проходил через Гойтинский лес, Чеченцы его не беспокоили, но когда послана была колонна вверх по левому берегу, то при обратном следовании она понесла значительный урон. В конце 1845 года отряд генерала Фрейтага был послан рубить и жечь Гойтинский лес и даже в конце 1847 года и в начале 1848-го тот же отряд рубил лес от Гойты по направлении к Ачхою с целью обезопасить так называемую Большую Русскую дорогу по Мал. Чечне. Но расчету, в продолжение 20-дневного пребывании отряда в Чечне, уничтожено несколько сот десятин неприятельского леса.
6) Аргун — главный приток Сунжи. Он образуется из двух рек Чанты или Шато-Аргуна и Шаро-Аргуна. Эти добавочные названия они получили от тех обществ, через который имеют свое течение.
Чанты пли Шато-Аргун берет начало несколькими источниками из горы Барбало, в пределах Хевсурских. В земле Кистин река эта имеет направление на северо-восток, а далее на север.
Шаро-Аргун образуется из нескольких источников, имеющих начало в Андийском хребте,. и течет на север.
Обе эти pеки, по соединении у бывшего Шатоевского аула Дачу-Барзоя (на этом месте стоит укр. Аргунское), в 8-ми верстах от ук. Воздвиженского, образуют собственный Аргун. Он имеет направление на север и в 5 верстах от Тепли-Кичинского поста и в 42 от Умахан-Юртовского укрепления впадает с правой стороны в Сушку.
Аргун течет быстро, широким и каменистым ложем в одинаково возвышенных и обрывистых берегах и имеет множество островов, образовавшихся из наносного булыжника с гор. Острова эти ежегодно изменяют свою форму и объем, смотря по тому, куда направляются главные рукава реки при полноводии.
В самую мелкую воду глубина главного рукава не бывает менее 1½ аршина. В это время Аргун, если дозволяют берега, переходим в брод, но в период таяния снегов, а в особенности во время сильных дождей в горах, вода мгновенно возвышается, острова исчезают и широкое его ложе наполняется мутной и грязной водой. Тогда переправа через Аргун весьма затруднительна, а иногда и невозможна по быстроте течения, широкому разливу и по множеству карчей, наносимых водою.
Ширину этой реки, по случаю частой перемены ее течения, весьма трудно определить; ширина всего русла Аргуна, по долине, примерно можно положить от 125 до 250 сажень, а главного рукава от 20 до 30 сажень в обыкновенную воду; в полноводие же ширина его гораздо больше. В горах Аргун течет в скалистых берегах, которые не дозволяют ему развиваться, а потому он там несравненно уже, но зато быстрее; от этого Аргун замерзает только при весьма сильных морозах. Вода в реке здоровая и приятная; иногда она имеет серный запах.
7. Река Басс образуется из нескольких ручьев, берущих начало из горы Эленджи-ари-корт; по слиянии их на Таузенской открытой поляне, имеющей пространство более 16 квадратных верст, река эта при северном направлении и на расстоянии 13-ти верст, прорезав кряж Черных гор, проходит по довольно широкому ущелью, оба бока которого были покрыты лесом, но он ныне вырублен нашими войсками. Далее она выходит на плоскость и достигает аула Шали, от которого р. Басс, до впадения своего к Сунжу у поста Мячик-Юртовского, именуется Джалкою.
8. Река Гумс или Гудермес начало свое берет из Даргинских высот, г. Турцлам и течет, на север, сначала на протяжении более 10-ти верст, по глубокому лесистому ущелью и в крутых берегах. Далее река эта, проходя между отрогами высот гор Эрсоной-корт и Кетынг-корт, до аула Пасай, течет в широком ущелье по каменистому ложу и в скалистых берегах, оросив собою на этом пространстве до 15 аулов Ичкеринского общества. Правая сторона реки – волнистое местоположение, открытое на значительное пространство, изобилует фруктовыми садами, пастбищными и покосными местами, а левая покрыта густым строевым лесом, прорезанным кое-где небольшими полянами. От аула Пасай, Гудермес идет по плоскости Бол. Чечни, в пределах то понижающихся, то повышающихся берегов, местами небольшими открытыми полянами, но большею частью густым, непроходимым ореховым и фруктовым лесом и, наконец, пройдя аул Элесхен-Юрт, река огибает оконечность юго-западного Качкалыковского хребта и у Умахан-Юрта впадает в Сунжу, имея обнаженные глубокие и обрывистые берега. Р. Гудермес на всем протяжении, будучи сжата возвышенно-скалистыми, песчано-каменистыми и обрывистыми берегами, течет быстро и потому переправы через нее есть только в известных местах, а во время прибыли поды, она делается вовсе непроходимою; вода всегда бывает мутная, но для питья вкусная и здоровая.
Хулхулау – течет восточнее Джалки и прорезывает Чечню с юга на север. Река эта берет начало несколькимм источниками из Андийского хребта, а именно из гор, отделяющих Чаберли от Ичкерии и вливается в Гудермес ниже впадения в нее р. Мичика.
С правой стороны, выше на 4 вер. от устьев Хулхулау, в Гудермес впадает Мичик. Он течет сначала в узкой и глубокой долине и выйдя на Чеченскую поляну, принимает в себя с левой стороны Гансау. Как Мичик, так и Гансау текут по весьма глубокому ложу с обрывистыми берегами они имеют ложе глинистого грунта и не везде удобны для переправы. Кроме Гансау в Мичик впадает, с левой стороны Пханэн, с правой Карасу.
Кроме всех вышеописанных рек, Чечню бороздят еще некоторые незначительные речки, множество канав для орошения полей, болотистых ручьев, берущих свое начало из родников; они образуют обширную водную сеть, необыкновенно способствующую растительности. Исчислим их с возможною подробностью:
1) Между Аргуном и Бассом находятся следующие ручьи: Толейн, Музаин, Мазиахка и Шалиахк. Все они имеют истоки в Черных горах.
2) Речки и канавы, находящиеся между Джалкой и Хулхулау:
а) Ручей Ахк. Вытекает из ближайших Черных гор и впадает в Джалку у Герменчука.
б) Канава проведенная из Хулхулау выше быв. Сержан-хутора. Она соединяется с Джалкой также у Герменчука
и) Канава берущая начало из Джалки у Герменчука и вливающаяся в эту же реку у быв. Барзоя.
г) Ручей Арджин-Ахк. Он берет начало из г. Ценн-Берд и вливается в Хулхулау в 8-ми вер. ниже укр. Веден.
д) Канава проведенная из Хулхулау выше быв. Арсеноя и вливающаяся в эту же реку у раз. быв. хутора Гуной.
с) Шавдон-Гертм.
3) Речки, канавы и шавдоны, находящиеся между Хулхулау и Гумсом или Гудермесом:
а) Канава проведенная выше Автура из Хулхулау в Гудермес.
б):Канава из Хулхулау ниже Автура.
в) Шавдон с канавами, проведенными из него в Хулхулау.
г) Талинг. Он берет начало с ближайших Черных гор и изливается в Гудермес, выше впадения в него Мичика.
д) Хомик. Небольшая речка, впадающая в Гудермес у быв. аула Зандакой.
е) Искерик, также незначительный приток Гудермеса.
Реки в Ичкерии.
Аксай. Река эта берет начало в Андийском хребте тремя источниками, которые ниже Дарго соединяются в одно русло и образуют настоящий Аксай. До Таш-Кичу он течет в северном, а от этого укрепления в северо-восточном и восточном направлениях и, не доходя до Каспийского моря, теряется в болотах. Аксай течет по Ичкерии не более 35 верст, от истоков своих до Герзель-Аула, а далее по Кумыкскому владению. В Ичкерии берега Аксая круты, возвышенны и поросли лесом; это в особенности относится к левому берегу.
Реки в Аух.
1) Иман-су. Истоки этой реки находятся в отрасли, отходящей от горы Джалдари-Меэр. Первые 30 верст она течет по Ауховскому владению, а остальные по Кумыкской плоскости, где теряется в болотах до соединения своего с Аксаем.
Яман-су течет вообще по каменистому ложу, между высокими берегами, совершенно вертикальными; во многих местах светлые струи ее падают с вершин каскадами.
2) Ярык-су. Берет начало с горы Келентау и течет до Хасав-Юрта в возвышенных и крутых берегах, которые в верхних частях покрыты лесом. От Хасав-Юрта Ярык-су течет по открытой и ровной местности и подобно другим рекам, орошающим Кумыкскую плоскость, не доходя Каспийского моря, теряется в болотах.
3) Акташ. Два нагорных ручья, вытекающие из гор Ханакой-тау и Анчи-меэр, по слиянии своем при уроч. Мичик-Кале дают начало этой реке, которая течет сначала в крутых и большею частью скалистых берегах, а далее по Кумыкской плоскости, перерезывает лес Кара-агач и, не доходя Каспийского моря, теряется в болотах.
Исчислив таким образом все сколько-нибудь замечательные реки Чечни, мы можем сказать, что этот перечень полон и безошибочен, на столько, на сколько были полны и верны те данные, которые мы имели под рукою. А в верности их можно ручаться, потому что они собраны на месте и проверены сообразно с последним, более близким изучением страны. Весьма может статься, что у нас случился и пропуск, но только в исчислении мелких ручьев и речек, попадающихся в тех местностях, которые недавно лишь сделались доступными нам и потому не приведены еще в известность. Пред читателем, которому бросилась бы в глаза сухость нашего перечня, мы должны оговориться, что полная география и топография Чечни находятся еще далеко впереди, а приведенные нами сведения имеют то лишь значение, что они могут составить собою зародыш будущей науки, которая может быть приведена в систему и в стройное целое только усилиями многих деятелей.
Теперь представим подробный список существовавших и ныне существующих Чеченских аулов по течению описанных рек, с указанием главных изменений, которым они подвергались, и с обозначением их населения. Ныне существующие аулы напечатаны в списке курсивным шрифтом.
К этому считаю нужным присовокупить, что названия Кичу, Ирзау, Отар и Юрт, употребляемые Чеченцами для выражения сложных имен аулов, имеют следующие значения Кичу значит брод, переправа, напр. Казах-Кичу, казачий брод, Таш-Кичу, каменный брод; Ирзау – поляна; Отар – хутор; Юрт тоже что Аул.
Дороги. Приступая к описанью дорог в Чечне, мы должны сказать вообще, что большая часть их обязана своим существованием нашему оружию, которое, проникая шаг за шагом в глубь страны, бывшей столько времени недоступною и неприязненною, имело в виду вернее обеспечить за собою сообщение с теми пунктами, на которых возводились укрепления – эти победные маяки, возникавшие среди неприязненных гор, подобно оазисам в пустыне, и со временем составившие тот неодолимый оплот, которому суждено было в наше время сокрушить навсегда владычество варварства и мюридизма. До появления Русских в этой стране не могло быть дорог, в собственном смысле этого слова. Независимо от природы, которая как бы нарочно старалась наделить ее всевозможными трудностями, здешний обитатель и с своей стороны хлопотал об увеличении их, видя в этом залог своего необузданного существования. Он довольствовался обрывистыми тропинками через горы и ущелья, по которым можно было пробираться лишь пешком, и которые даже для одиночного всадника представляли значительный трудности…
Но обратимся к дорогам, существующим ныне в Малой Чечне.
I. Дороги в Малой Чечне.
От креп. Грозной через упраздненное укр. Урус-Мартан в бывшее Ачхоевское, а оттуда через Ассинскую станицу в Слепцовскую, на Сунже (84½ в.).
Дорога эта до выхода из Хан-Кальского ущелья на расстоянии 14 верст та же, что из Грозной в кр. Воздвиженскую (см. стр. 44); здесь она поворачивает на юго-запад и после переправы через р. Гойту, принимает до самого Ачхоевского аула направление на запад. От Ачхоевского аула дорога идет в брод через р. Фартангу, а отсюда (приняв юго-западное направление и отделив от себя ветвь влево к аулу Газин-Юрт, следует до ст. Ассинской на расстоянии 8½ верст, по открытой луговой поляне, перерезав на 6-й версте незначительное болотистое место, образующееся от р. Чимулго, и при самой станице переходит в брод р. Ассу. Далее от ст. Ассинской до Слепцовской, на расстоянии 11 верст, дорога в том же направлении, мимо кургана Хари-барц, пролегает по открытой Карабулагской равнине (в пределах 1-го Сунженского линейного казачьего полка) и на 10-й версте соединившись с удобною дорогою, пролегающею из аула Берд-Юрта (Нестеровского п.), достигает ст. Слепцовской).
Путь этот прорезывает средину Малой Чечни и известен нам с 1818 года, когда в первый раз по нем прошел Генерал Ермолов. После того по этой дороге часто двигались наши войска, как со стороны Владикавказа, так и со стороны кр. Грозной и большею частью с боем, в особенности же после восстания Чечни, когда просеки сделанные в Гойтинском и Гехинском лесах вновь заросли деревьями. после новой прорубки просек через эти леса в 1845 и 1846 годах, проход наших войск сделался совершенно свободным. В настоящее же время главные затруднения заключаются в переправах через pp. Гойту, Мартан, Рошню, Гехи, Валерик, Нетхой, Фартангу и Ассу; в особенности же во время полноводия этих рек.
Дорога от Газин-Юрта чрез Бумут в Аршты (8 в.).
От Газин-Юрта до Бумута на расстоянии 4 верст дорога пролегает но левому берегу р. Фартанги, имея с правой стороны густой лес. Перейдя небольшую речку Аршти-чочь у самого Бумута, она поворачивает вправо и на пространстве одной версты идет по довольно трудному подъему к разоренной башне, далее следует 3 версты крупным и густым лесом, потом по открытому хребту до аула Аршты, оставив вправо, саженей около 150, густой лес. Дорога эта до развалин башни вообще вьючная, далее же менее затруднительна. Грунт земли глинисто-песчаный.
Дорога от Аршты до аула Алгуз-Али (Богурчали), у Галашевцев (13 в.).
Первые 8½ верст до перевала горы Маски-Корт дорога идет крутыми косогорами. Отсюда, оставив вправо, в довольно большом от себя расстоянии густой лес, дорога разделяется надвое: одна у аула Аршты идет мимо горы Аршты-Корт в быв. Шинали-Юрт, а другая в быв. Чимулго (в пределах Карабулаков). Обе эти дороги затруднительны для сообщения; они проходят до самых развалин через густой лес. На 5-й версте дорога эта идет мимо разв. Беретки. Пройдя не более одной версты от этой развалины, она оставляет вправо дорогу, идущую мимо горы Маски-Корт до разв. Точа-Али, густыми лесом и чрезвычайно трудную. Дойдя до упомянутого перевала, дорога незначительно спускается к реке Ассе и в 3-х верстах проходит мимо разв. Мархи, за тем через р. Ассу в брод и следует до самого аула Алгуз-Али (Богурчали), не представляя никаких затруднений. Главное препятствие при следовании по этой дороге заключается в разливе р. Ассы, по причине сильного стремления ее вод и довольно глубокого русла. Грунт земли глинисто-песчаный и отчасти глинистый.
Дорога от аула Бумута до раз. аул. Датых (19 в.).
От Бумута дорога пролегает левым берегом Фартанги; она удобна только первые 4 версты для аробной езды и далее на протяжении 15 верст до самого Датыха проходит по уступам нагорного берега реки, беспрестанными подъемами и спусками. Вообще дорога эта очень трудная для вьючной езды, по причине глубоких оврагов и неровной местности. Грунт земли глинистый и песчано-каменистый. По ней проходил с отрядами в 1852 году Генерал-Майор Вревский и в 1856 году Полковник Кемферт.
Дорога от поста Казах-Кичу до аула Берд-Юрт (Нестеровский) (16 в.).
От поста Казах-Кичу дорога пролегает ровною местностью по земле Сунженских казаков, мимо курганов Батога-барц и Хари-барц, и на 9-й в. перерезав большую дорогу, следующую из Малой Чечни на Сунженскую линию, между пахатными и выгонными местами, подходит к аулу Берд-Юрт (Нестеровский).
Описание дороги от станицы Закан-Юртовской, на р. Сунже, вверх по. Ассе через аул Баташ-Юрт, ст. Ассинскую, аулы Берд-Юрт, Алгуз-али, Богурчали, бывш. Мужич, Алкун и далее до долины при ауле Xaй-рых (в Галгат).
а) От Закан-Юрта до ст. Ассинской (19½ в.).
Переправившись в брод через р. Сушку, дорога пролегает на запад, по ровной местности Карабулакской земли, вдоль левого берега р. Ассы. Первые 4 версты она идет густым лесом и полянами, далее мимо аула Баташ-Юрт редким лесом и на 14-й версте выходит на открытую поляну, откуда на расстоянии 4-х верст, перейдя через 3 канавки, входит в станицу Ассинскую. Здесь от ст. отделяются две хорошие проселочные дороги: одна идет на север к ст. Михайловской (на Сунже), которая мимо кург. Батоги-барц следует по Карабулакской равнине 7 верст. Другая на юг, на расстоянии 8 верст пролегает к аулу Газин-Юрт (на p. Accе). Дорога повозочная. Грунт земли глинистый и черноземный.
б) От ст. Ассинской, через аул Берд-Юрт в Алгуз-али (Богурчали) (21½ в.).
Дорога от аула Берд-Юрт идет на запад, вдоль левого берега Ассы по открытой и ровной местности, между пахатными угодьями и на расстоянии 11 верст до самого аула не представляет для провоза тяжестей никакого затруднения. Отсюда дорога поворотив на юг, на 3-й версте, близ кургана Тлиева, перерезывает ручей Алхаст-хий. Здесь дорога, отделив от себя вправо ветвь, идущую через хребет Матхалды в землю Назрановцев, и от кургана Тлиева перерезав еще ручей, 2½ версты следует ровною и открытою местностью; потом она углубляется в густой лес и пролегает затруднительными спусками и подъемами по волнистой местности, на пространстве 3-х верст. Перерезав далее два больших оврага и третий, весьма глубокий и трудный, она подходит к уроч. Алгуз-али. Здесь отделяется вправо другая разработанная дорога, которая также через хребет Матхелды следует к Назрановскому укреплению. Далее от уроч. Алгуз-али дорога почти на версту постепенно спускается к переправе через речку того же имени, следует открытою и ровною местностью и на расстоянии одной версты, у впадения речки Богарч-али в Ассу, входит в аул Алгуз-али (Богурчали).
в) От аула Алгуз-али (Богурчали) до бывш. Алкуна (19 в.).
От аула Алгуз-али дорога следует на юг по открытой нагорной долине р. Ассы, вдоль левого берега и, пройдя бывшие аулы Цока-Юрт и Салимова, на 6-й версте отделяет от себя влево через Ассу вьючную дорогу, идущую на восток, мимо башни у г. Джакхи-корт в бывш. аул Датых и к соляным колодцам Шавгун (в долине р. Фартанги). Далее от точки разделения, дорога идет по просеке незначительными подъемами и спусками и на 6-й версте подходит к бывш. аулу Мужич — Здесь она оставляет вправо разработанную дорогу, идущую на запад через перевал г. Басыни-корт в ст. Сунженскую (Владикавказского линейного казачьего полка). На всем этом пространстве дорога переходит пять незначительных ручьев, из которых известны только три, а именно: Баке-али, Коцвина-али и Гупуей-али, у последних двух берега очень круты, болотисты и покрыты густым лесом; первые же три ручья имеют на берегах своих довольно редкий лес. На пространстве от бывш. аула Мужич дорога переходит два довольно значительных оврага, покрытых густым лесом: первый известен под именем Терми-али, второй Далса-али. Кроме того у Алкуна есть третий: Мал. Дума-али. Грунт земли на всем пространстве глинисто-песчаный, глинистый и частию каменистый.
г) От быв. Алкуна до разе. Учхут, на границе Галашевцев с Галгаевцами (13 в.).
От Алкун одна дорога идет влево в быв. Датых, на Фартанге. Сперва она переходит р. Ассу, поднимается к г. Эрдын-корт и минуя оную, начинает круто спускаться к Фартанге. Вся эта дорога весьма трудная. Главная же идет от быв. Алкуна одну версту ровною местностью (здесь отделяется вправо тропинка вдоль р. Ассы в Галгай, весьма трудная для следования, особенно зимою). За тем повернув вправо, дорога поднимается на довольно значительный хребет горы Цешта, 7 верст, далее опять углубляется в лес и идет сначала подъемом, а потом крутым спуском и не доходя разв. Учхут, переходит р. Больш. Дума-али. Дорога эта вообще трудна во время дождей. Грунт на всем пространстве черноземный и глинистый.
д) От разв. Учхут до горы Сугу-лам (12 в.).
Сначала дорога идет значительным подъемом к г. Учхут и обойдя ее крутым косогором, следует в западном направлении к перевалу у истока р. Сунжи, где соединившись с дорогою, идущею из кр. Владикавказа через Тарскую долину, круто повернув на юг и обогнув г. Богучар, пролегает по хребту г. Сугулам, лесистою местностью. Следование по этой дорог весьма трудно. Грунт земли глинистый и частию каменистый.
е) От г. Сугу-лам до аула Хайрых на Ассе (13 в.).
От горы Сугулам дорога начинает спускаться к Ассе чрезвычайно трудною тропинкою; по правой стороне дороги большие скалы, составляющие ребра г. Гял, а с левой глубокий овраг, по которому с шумом и ревом стремится Асса. Все это пространство, около 7 верст покрыто густым лесом. Спустившись к Ассе, дорога соединяется с тою, которая идет вверх но реке из быв. Алкун. Эта часть дороги весьма трудна для следования. Далее дорога идет крутым косогором и на 9-й версте проходить р. Ах-ка, а на 12-й у моста встречается с дорогою, идущею из общества Кистинцев и Джерахов во Владикавказ. Пройдя чрез мост и еще ½ в., она входит в аул Хайрых. Грунт земли на всем пространстве каменистый.
Дорога, от границы Кистинского общества до аула Хайрых, у Галгаевцев (10 в.).
Дорога от пограничного хребта, который отделяет Кистинцев от Галгаевцев, начинает спускаться весьма круто к аулу Косты, которого достигает на 3½ версте. Далее 6½ верст до аула Хамхи пролегает по отлогому хребту и на 7-й версте соединяется с дорогою, идущею от г. Сугу-лам по долине при ауле Таргим. Дорога эта до соединения с упомянутою идет через пашни, гористою местностью, и не представляет никаких затруднений для следования. Не доходя одной версты до аула Хайрых, дорога переходит р. Ассу. Грунт земли на всем пространстве каменистый.
Дороги от аула Хайрых до границы Цоринцев (16 в.).
От аула Хайрых дорога идет довольно крутыми косогорами правым берегом речки Ный, мимо аулов верх. Хайрых и Були, лежащих на противоположном берегу речки и на 3-й версте проходит через аулы Матхане, Полинк и Ный. Перейдя р. Ный, дорога имеет довольно крутой подъем и спуск, а затем на 11-й в., оставляет в стороне аул верхн. Цизды; далее следует волнистыми и крутыми косогорами от г. Гай, оставляя вправо много аулов, переходит много незначительных протоков также от г. Гай и на 13-й версте приближается к горе Мохала-исте. Грунт земли каменистый и частию глинистый.
Дорога от аула Хайрых до границ Хевсурцев (13 в.).
Дорога эта начинается бродом через р. Тоба-чочь и идет сначала правым берегом реки Ассы до аула Нельхи, которую встречает в 8½ верст. Перейдя здесь р. Чора-xий, дорога через одну версту тянется уже вдоль левого берега Ассы и следует им до границ Хевсурцев. На этом пространстве, она переходит еще р. Харгай-хий, на которой устроен мост. Вся эта дорога трудная. Она идет лесом. Грунт каменистый.
Дорога от границ Цоринцев с Галгаевцами до границ Акинцев (12 в.).
Дорога с пограничного пункта идет крутым спуском и в 1½ в. проходит мимо родника Каутары-хаст, оставляя вправо побочную дорогу, идущую в аул Цори; в 3½ в. минуя родник Арми-хаст, она многими незначительными подъемами и спусками следует до самой границы или горы Анлы-корт, перейдя много нагорных ручьев, из которых некоторые известны но названиям, как-то: Дехк-Догогуе, Гул-армешки и Коутурехи-хаст. Грунт земли каменистый и частию глинисто-песчаный.
Все вышеописанные дороги в Галгай и к Цоринцам неудобны, самый же лучший путь тот, который идет через землю Джерахов и Кистинцев.
Дороги, ведущие от бывш. аула Алкун, через ущелье Мередж, до аула Ялхори в общества Кистинские и Цори.
Дорога от аула Алкун имеет направление на восток; у самого аула она переходит через р. Ассу в брод, который безопасен только во время малой воды; для пешеходов же, несколько ниже брода, устроен из бревен и хвороста небольшой мост.
Перейдя на правый берег Ассы, дорога отлого поднимается на невысокий хребет, разделяющий долины рек Ассы и Фартанги, идет открытою местностью, по довольно обширной поляне и до самого перевала не встречает никаких препятствий. На перевале дорога входит в лес, которым, следуя по скату упомянутого хребта, и спускается в долину Фартанги, имея в одном только месте довольно крутой спуск к безымянному ручью, который она на пути своем пересекает два раза, – и потом, пройдя в брод реку Фартангу, поднимается, также лесом, к башне разоренного аула Джюрды, находящейся на отроге горы Дзугур-лам, которая прилегает с правой стороны к р. Фартанге.
От Алкунской поляны до башни Джюрды описанная дорога, проходя густым, но большею частью мелким лесом, очень узка и вообще затруднительна для следования, потому что во многих местах на этом пространстве она переходит через топи, в которых по рыхлости грунта лошадь вязнет выше колена.
Возле переправы через р. Фартангу от вышеописанной дороги отделяются две другие: одна направляется вниз по течению реки, в аул Датых, а другая вверх по левому берегу той же реки, до устья ручьев Дзенхи и Хайхы, где она бродом через р. Фартангу выходит на открытое место. Эта последняя дорога, от Алкунской поляны до того места, где находится переправа ее через р. Фартангу, проходит лесом 7 верст, а от пункта разделения она не что иное, как тропа, по которой можно проезжать только в одиночку.
От башни Джюрды дорога имеет направление на юго-восток и проходит открытою местностью, по отлогой покатости горы Дзугур-лам, до двух башен разоренного аула Мюжган-юхе. Здесь она поворачивает на восток и, обойдя упомянутую гору, по отлогой же покатости достигает ручья Хорхун-Али, оставляя на правой стороне разор. аул Докун-буке. Витырки и Талгик – все это называется уроч. Мереджа.
Oт названного ручья дорога идет параллельно хребту Ялхорой-лам, почти по горизонтальной плоскости, имея только небольшие спуски и подъемы через ручьи, вытекающие из хребта Ялхорой-лам. Возле горы Ердыты дорога поднимается на перевал, соединяющий горы Ялхорой-лам и Цоринские. Здесь дорога разделяется на две ветви: одна направляется на северо-восток, в аулы Ялхоры и далее в Шалажинские хутора; а другая идет по хребту на юг, через горы Ердыты и Аслам, на которые взбирается по крутому, но непродолжительному подъему. Далее она идет по западной покатости хребта и недалеко от большего камня Эшки-бердышки переходит на северную покатость, спускается вниз крутыми зигзагами и потом входит в ворота Эшки-бердышки, образовавшиеся из трещины камня в и 1½ аршина шириною и сажени две вышиною. Пройдя от ворот саженей 200, дорога соединяется с другою, идущею из аулов, расположенных по р. Акихи. – Далее в томеже направлении, по восточному скату хребта, она выходить на гору Хахилги, а потом по самому хребту к горе Мунтакий.
Здесь самая высшая точка дороги; отсюда она начинает спускаться и, обходя с восточной стороны скалу Хай-лам, выходит на хребет, понижающийся к югу и служащий границею обществ Кистинских и Цоринского. Пройдя от Хай-лам около 2 верст, дорога разделяется на две ветви: одна направляясь к юго-востоку, ведет в Кистинские общества, в долину р. Аргуна; другая же, по направлении на запад, идет в общества Цори и Галгай.
Вся описанная дорога имеет протяжения от аула Алкун до последнего разделения, около 36 верст, до аулов же Ялхоры около 26 в. Лесом проходит она только от Алкунской поляны до башни Джюрды, 5½ верст, а далее она идет открытою местностью и вообще удобна для следования вьюков; не имеет крутых, продолжительных подъемов и спусков, исключая незначительных переходов через ручьи и одного спуска, также незначительного, сажень 60 протяжения к камню Эшки-Бердышки; местами она довольно широка, так что три человека, в ряд, пешком могут свободно по ней следовать; при спусках же она суживается.
II. Дороги в Большой Чечне.
Дорога от кр. Грозной до кр. Воздвиженской (25 в.).
Дорога эта известна нам до Ханкальского ущелья еще с 1808 года, когда по ней прошел с отрядом генерал Булгаков и имел дело с Чеченцами. В 1818 году генерал Ермолов прорубив лес в упомянутом ущелье, доходил до бывшего аула Большой Атаги и в следующие два года несколько раз следовал по той же дороге в Малую Чечню. В 1831 году этим же путем генерал Вельяминов проник в Аргунское ущелье, по которому впоследствии часто двигались наши отряды в Большую и Малую Чечню. С устройством же в 1844 году укр. Воздвиженского, дорога эта служила постоянным сообщением для наших войск, следовавших туда из креп. Грозной и обратно.
За исключением нескольких незначительных подъемов, дорога, о которой идет здесь речь, пролегает между луговыми и пахатными местами, по открытой и ровной местности. Посредине Ханкальского ущелья находится так называемый Ермоловский курган.
Дорога в укр. Бердыкель, на Аргуне (13 в.).
Дорога от креп. Грозной пролегает на восток. Сначала она, пройдя версты 2, делает незначительный спуск и подъем через оконечность Ханкальской горы, потом следует совершенно ровною и открытою местностью на расстоянии 5 верст, доходит до Ханкальского поста, а далее на протяжении шести персть дорога в том же направлении и равниною идет мимо подошвы горы Сюрин-корт и достигает укр. Берды-кель. На всем протяжении этой дороги грунт земли глинистый; дорога хорошая, удобная и для повозочной езды.
Дорога от укр. Бердыкель через аул Большой Чечен вдоль левого берет p. Аргуна в укреп. Воздвиженское (19 в.).
Дорога эта пролегает на юг, вдоль левого берега р. Аргуна. Первые четыре версты до аула Большой Чечен она идет спусками и подъемами по нагорному берегу, отходящему от высоты Сюрин-корт, имея е правой стороны густой лес. От аула Большой Чечен дорога выходит на равнину и на расстоянии 6 верст до поста Преградного идет параллельно р. Аргуну, встречая местами редкий лес; от поста Преградного также на протяжении 6 верст, дорога идет мимо бывшего аула Кол. Атаги, открытою и совершенно ровною поляной, и доходит до укр. Воздвиженского. Грунт земли глинистый и дорога удобна для колесной езды только до аула Большой Чечен, а отсюда до Бердыксля хотя также удобна, но кое-где представляет трудности.
Дорога от укр. Бердыкеля до укр. Шали, на р. Басс (16 в.).
Перейдя через р. Аргун по мосту, порога имеет направление на юго-восток. Сначала, на протяжении 7 верст, она следует вдоль просеки между р. Аргуном и высотою Гойтен-корт, потом обогнув южный мыс этой высоты, идет опять просекою по ровной местности 4 версты, на пятой переходит через топкую речку Шавдон и по открытой поляне достигает укр. Шали (шт.-кв. Наваг. пех. полка), перерезав на пути две незначительный канавки. Грунт земли глинисто-хрящеватый. Дорога вообще хорошо разработана для провоза тяжестей па колесах.
Дорога от укр. Шали до Таузенской засеки, на поляне того же имени (19 в.).
Дорога сначала до аула Бассен-берды, на расстоянии 6½ верст, следует по левому берегу р. Басс ровною местностью и вдоль проложенной просеки, далее мимо аула Агашты она на протяжении 12½ верст идет той же просекою вверх по широкому ущелью р. Басса, где прежде чем достигнет аула Агашты , пересекает несколько небольших ручьев; затем следует тем же ущельем и перейдя несколько раз русло р. Басс, достигает Таузенской засеки. Грунт земли глинисто-хрящеватый; дорога хорошо разработана для повозочной езды.
Дорога от Таузенской засеки до укр. Веденя (шт.-кв. Курин, пех. полка) (19 в. 371 саж.).
Дорога эта имеет направление на восток. Сначала от засеки до аула Алистанжи, на расстоянии 9 в. 346 саж., она следует по ровной и открытой местности правого берега р. Басс, потом делает незначительный подъем на тот пункт, где соединяются хребты Даргендукский и Маих-Басса, откуда вступив в просеку, проложенную на пушечный выстрел в обе стороны, дорога пролегает по ровной местности, пересекая на этом пространстве 5 незначительной глубины балок и одну в крутых берегах, – и затем доходит до аула Алистанжи. Далее от Алистанжи до Веденя, дорога на протяжении 10 в. 25 саж., сначала зигзагами по легкому склону следует к речке Арджи-ахк (Алистанджи-ахк), переходит ее в брод и такими же зигзагами поднявшись на противоположный крутой берег ее, она опять мелкими зигзагами и легким подъемом пересекает две отрасли гор, отходящих от хребта Чермой-лам и приток р. Хулхулау. Здесь, оставя вправо деревянную оборонительную башню и перейдя по мосту через р. Худхулау, дорога поднимается на крутой берег этой реки, откуда по Веденской поляне достигает укр. Ведень.
На всем своем протяжении описанная дорога имеет грунт глинистый и вязкий, так как она следует большею частию по тем местам, где недавно еще рос густой строевой лес и вследствие этого почва не успела еще обсохнуть от ветров, почему, во избежание топей и грязи, с обеих сторон дороги прорыты канавы для стока воды. Вообще дорога удобна для провоза тяжестей. В последнее время отряды наши следовали из кр. Грозной по вышеописанным дорогам в Ичкерию для разорения Веденя. Теперь этот путь служит главным сообщением левого крыла через Андийский хребет с Дагестаном.
Дорога от укр. Веденя до аула Хой, в общ. Чабирлой (29 в.).
От Веденя до аула Хой дорога пролегает на юг. Сначала на расстоянии 7 в. 231 саж., она идет по глинистому грунту Веденской поляны и подходит к р. Хулхулау, а затем, войдя в ущелье этой реки, следует левым берегом по глинисто-хрящеватому грунту до самого аула Хорочой. Далее оставя влево дорогу, идущую вверх по реке Хулхулау и через перевал г. Речола в Андию, дорога у аула Хой сначала переходит в брод речку Чей-ирзау-яхки-ал и следует легким подъемом вверх по этому ущелью, хрящеватым грунтом и частью скалами потом поднимается на хребет Цейн-берд, откуда следует по южному скату этого хребта и спускается в ущелье речки Кеасечу-ахк; здесь перейдя через деревянный мост, дорога пролегает правым берегом вниз по ущелью упомянутой речки, а далее обогнув весь западный и часть южного берега озера Эзень-ам (Ретло), подходит к аулу Хой (всего на расстоянии 21 вер. 269 саж.).
От аула Хой, приняв восточное направление, дорога на 7½ верст пролегает по хрящеватому грунту, вверх по ущелью реки Мокажой-акх и на пути следования пересекает ее несколько раз. Далее дорога зигзагами поднимается на плоский хребет Арджи-лам, где и достигает так называемого Форельного укрепления, возведенного здесь недавно.
От высоты Арджи-лам до укр. Преображенского (в общ. Технуцал), на расстоянии 14 верст, дорога идет на юго-восток; сначала она по глинисто-хрящеватому грунту, легким склоном огибает озеро Арджи-ам (Андо), откуда разработанными в скалах зигзагами, мимо аула Тандо, она незаметно спускается на волнистую долину солончакового свойства; далее пройдя аул Mиapcy, дорога следует по луговой стороне левого берега р. Koйcy и садами достигает укр. Преображенского (при устье речки Чайхой-хи в Койсу). Вся описанная дорога от укр. Веденя до укр. Преображенского разработана для провоза всех тяжестей; по ней следовали в 1859 году наши поиска в общества Технуцал и Андию. Путь этот в настоящее время составляет главное сообщение левого крыла и вообще Северного Кавказа с Дагестаном.
Дорога через аулы Большой Чечен, Шали, Гермен-чук, Автур, Гельдиген, Маюртуп, укр. Хоби-Шавдон и Качкалыковский хребет в укрепленный пост Куринский (60 в.).
В первый раз наш отряд прошел по этой дороге в 1819 году, под начальством генерала Ермолова. после того, в 1830 году, генерал Вельяминов делал сюда экспедицию и проложил в здешних лесах просеки; в 1837 генерал Фези, а в 1840 генерал Галафеев. После того войска наши в этих местах не появлялись до 1845 года, когда они доходили до Шали; после же 1850 года отряды наши двигались по этой дороге часто.
Она пролегает посредине Большой Чечни. Кроме переправы через Аргун, разделяющийся у Большого Чечена на несколько рукавов, на этом пути встречаются Джалка и Хулхулау с отводными канавами: Талинк, Хомик, Искерик, а также pp.Гудермес, Гонсол и Мичик. Лес растет только у аула Автура, а в прочих местах везде сделаны просеки.
B настоящее время дорога эта утратила свое значение, как удаленная от тракта. Ее заменила от Грозной до Хоби другая, идущая через Бердыкель.
От укр. Бердыкель, через аулы Гельдигет и Курчалой мимо Маюртупа, в укр. Хоби-Шавдон.
а) От Бердыкеля до аула Гельдигена (19½ в.).
От укр. Бердыкеля, по мосту через Аргун, дорога эта направляется на юго-восток и первые 7 верст идет по широко-проложенной просеке, мимо северо-восточного мыса высоты Гой-тен-Юрт, незначительными подъемами и спусками, затем перейдя в брод топкую речку Шавдон и незначительный овражек, на 9-й версте следует по разработанному спуску, переходит также в брод р. Джалку и потом разделяется на две ветви, из коих главная идет на восток по просеке Герзелинского леса, на расстоянии 10½ верст до аула Гельдыгена. Дорога эта делает сначала незначительный подъем на высоту Чухум-барц и при незаметном склоне на 13-й версте, переходит довольно глубокий овраг Керсик-Ор, а на 17-й в брод речку Шавдонку и наконец на 19-й версте опять переходит в брод р. Хулхулау и доходит до аула Гельдиген на 19½ версте.
б) От Гельдигена до укр. Хоби-Шавдона (16 в.).
От Гельдигена до аула Курчалой на расстоянии трех верст дорога, перейдя сначала через глубокий овраг р. Талинг и несколько других незначительных овражков, пролегает по просеке, потом на 5-й версте спускается в глубокий овраг и переходит р. Хомик, после чего поворотив на северо-восток, мимо аула Маюртупа до переправы в брод р. Гудермеса, ниже впадения в нее речки Искерика, следует по открытой поляне. Далее дорога идет по той же поляне на расстоянии 7 верст до Гонсольской оборонительной башни, откуда через несколько незначительных балок, у самой башни переходит через речки Гонсол и Мичик и наконец незначительным подъемом на двух-верстном расстоянии достигает укр. Хоби-Шавдон.
Описанная дорога от Бердыкеля до Хоби-Шавдона пролегает через центр Большой Чечни, по совершенно ровной плоскости, большею частью поросшей лесом, от которого она довольно очищена во время движения по ней в последние два года наших отрядов.
В настоящее время она совершенно удобна для провоза тяжестей на колесах, за исключением переправ через pp. Шавдон, Джалку, Хулхулау, Гудермес и Мичик и некоторых других, которые весьма затруднительны, особливо в полноводье.
От укр. Шали вверх по р. Хулхулау до укр. Ведет (30 в.).
От укр. Шали дорога имеет общее направление на юго-восток, сначала, в саженях во 100 с небольшим, переходит в брод с левого берега р. Басс на правую сторону и тянется почти перпендикулярно к реке ровною местностью, изредка поросшею небольшим кустарником, потом, оставя влево богато-населенный аул Шали, в 2-х верстах от укр. переходить также в брод речку Шавдон, извивающуюся в крутых берегах. Отсюда дорога, идя на юго-восток, на 4-й версте, с левой стороны, встречает небольшую канаву, проведенную из левого берега р. Хулхулау. Следуя далее в этом направлении по подошве отраслей хребта Маих-Басса, дорога на 6-й версте идет мимо развалин. Хорочай, входит в широкое ущелье, поросшее крупным, но редким лесом и по постепенно суживающемуся ущелью приближается к левому берегу р. Хулхулау; наконец на 42-й версте она спускается в самое русло реки. Описанная дорога от Шали до спуска ее в русло р. Хулхулау совершенно ровная; грунт земли глинистый.
Спустившись в русло с крутого берега, по весьма дурно разработанному узкому полотну в виде тропинки, дорога на расстоянии 10 верст идет по каменистому грунту в весьма крутых и обрывистых берегах, покрытых сплошным крупным лесом; потом перейдя на правый берег реки, дорога зигзагами, на расстоянии 4 верст, следует через несколько не очень глубоких балок, поросших также лесом и доходит до слияния речек Хулхулау у раз. завала, устроенного Шамилем. Пройдя это 4-верстное гористое пространство, дорога выходит на обширную луговую Веденскую поляну, обрезанную с двух сторон обрывистыми берегами истоков Хулхулау и на расстоянии 4 верст подходит к укр. Ведень. От спуска в Хулхулау до Веденской поляны дорога вьючная, а далее хотя пролегает по руслу реки ровным местом и подъема вовсе незаметно, но следует большею частью по самой воде, текущей с большою быстротою, которая местами вообще глубока, не говоря уже о полноводии.
Дорога от укр. Веденя вверх по ущелью р. Хулхулау в Анди (22½ в.).
Дорога от укр. Веденя до устья речки Чей-ирзау-ахки-ал та же, что и в укр. Преображенское (идущая через аул Хорочай). Перейдя в брод эту речку, дорога имеет направление на юг. Сначала она, при входе в ущелье р. Хулхулау на расстоянии двух верст, пролегает по левой стороне реки, нагорным берегом отходящим от высоты Хорочай-Халхора-лам, потом вступает в глубокую теснину отвесных скал, поросшую густым лесом и следуя по ней на расстоянии одной версты, переходит с одного берега на другой несколько раз, не представляя никаких затруднений. По выходе же из теснины, дорога перейдя на правый берег реки, на расстоянии 8 верст, следует также в скалистом, но обнаженном от леса ущелье, которое замкнуто хребтом Шах-басс-лам, отделяющимся крутым скатом от хребта Керкете; на этом пути дорога перерезывает только один безыменный ручей. Далее она переходить в брод р. Хулхулау и оставив ее влево, входит в ущелье г. Речола и следует по оному до перевала на расстоянии 4 верст; от перевала Речол до Анди дорога делает крутой спуск по плитняку на протяжении одной версты. Описанная дорога следует по хрящеватому грунту, подъема вдоль ущелья р. Хулхулау почти не заметно на пространстве 10 верст. До перевала Речол дорога совершенно удобна для следования ароб, за перевалом же могут двигаться только вьюки.
Дорога от укр. Шали через аул Автур в Гельдиген (14 в.).
Перейдя за укреплением в брод р. Джалку, дорога имеет направление на северо-восток; первые ½ версты она идет вдоль правого берега реки и через аул Шали, а далее переходит р. Шавдон и канаву, проведенную из р. Хулхулау. Отсюда до аула Автура, на расстоянии 7 верст, дорога пролегает полянами и лесом, пересекая на пути несколько небольших, но топких канавок, а у самого Автура переходит в брод р. Хулхулау. От Автура до Гельдигена (4 версты) дорога следует вдоль просеки, через небольшой овраг и далее к Гельдигену встречает небольшую канаву с крутыми берегами, которую переходит два раза. Грунт земли глинистый; дорога, кроме переправы через реки и крутые овраги, вообще удобна для колесной езды.
Дорога от креп. Грозной через разв. Топли в Умахан-Юрть (33 в.).
Первые 11 верст до бывшего аула Топли (на р. Аргун) дорога пролегает на юго-восток по открытой и ровной долине, только при Топли встречает редкий лес, потом переходит р. Аргун в брод и в одной версте от оного делает незначительный подъем. Отсюда дорога, поворотив на северо-восток, на расстоянии 10 верст, до переправы через Джалку на половинном расстоянии встречает значительной ширины балку с отлогим спуском и подъемом; следующие 5 верст дорога следует вдоль просеки, по совершенно ровной местности и у самой р. Джалки, с правой стороны, встречает небольшой лес; далее перейдя Джалку вброд, дорога на расстоянии 11½ верст идет вдоль неширокой просеки, мимо разв. аул. Эльдырхан и Баной, на пути пересекает два шавдона и близь впадения р. Гудермеса в Сунжу переходит ее по неразработанному спуску в брод и вступает в аул, а оттуда через Сунжу в Умахан-еЮрт. Грунт земли на пространстве описанной дороги местами хрящеватый, но более глинистый чернозем. Кроме переправы через реки, дорога хороша и удобна для колесной езды.
Дорога от укр. Умахан-Юрта через Исти-су (Горячеводск) в Хоби-Шавдон (18 в.).
От Умахан-Юрта до аула Исти-су дорога идет на юго-восток, на расстоянии 15 верст. На 3-ей версте она встречает сухую глубокую канаву; перейдя через нее по земляному мосту, образовавшемуся над нею наподобие свода, и оставя аул Гудермес вправо, она пролегает по подошве северо-восточного склона Качкалыковского хребта, между редким кустарником, имея с правой стороны на одну, а местами и более версты густой лес; с левой же стороны вдоль дороги тянется сухая канава. На 12-й версте дорога близь аула Исти-су идет через мост и обогнув аул, переходит другой такой же мост на речке Исти-су. Отсюда дорога, пройдя 1½ версты, круто поворачивает на юго-запад и 3 версты идет вдоль просеки, довольно широкою ложбиною и легким подъемом На Качкалыковкий хребет. Перевалив через него, она входит в укр. Хоби-Шавдон. Грунт земли глинистый, дорога удобна для колесной езды.
Дорога от Исти-су через Куринский пост в укр. Герзель-аул (18 в.).
Куринский пост отстоит от Исти-су 4 версты к юго-востоку. Дорога пролегает по легкой покатости северо-восточного склона Качкалыковского хребта, между дерезовым кустарником. Приближаясь к мосту, она имеет через овражек небольшой спуск и подъем.
От Куринского поста до укр. Герзель-аула дорога принимает почти восточное направление и на расстоянии 14 верст следует тою же покатостью Качкалыковского хребта, между редким кустарником, пахатными и луговыми местами и пройдя мимо лежащих по правую сторону аулов Ной-беро-аул и Кош-кельды, доходит до Герзель-аула. Грунт земли глинистый; дорога очень хороша. Путь этот между Умахан-Юртом и Герзель-аулом служит главным сообщением Сунженской линии с Кумыкскою плоскостью.
Описание дороги от Укр. Хоби-Шавдон через разв. Джугурты и высоты Кеттыш-корт в укр. Веден (42½ в.).
От Хоби-Шавдона до Ведена дорога пролегает на юг. Сначала она слабым спуском, на расстоянии 2 в. 100 саж., мимо аула Аку-Юрта, подходит к оборонительной башне, защищающей две переправы через pp. Гонсол и Мичик и перейдя обе эти речки в брод, дорога, на расстоянии 8 в. 215 саж., сначала идет по открытой местности левого берега р. Гонсола, мимо аула Бачин-Юрт, потом постепенно поднимается в гору и около одной версты проходит густым лесом; далее же следует опять открытою местностью подъемами и спусками, не затрудняющими впрочем провоза тяжестей, и подходит к разв. Джугурты. Все это пространство составляет 10 в. 315 саж.
От разв. Джугурты, оставя вправо побочную 6-ти верстную дорогу через р. Гудермес в аул Маюртуп, – главная направляется к аулу Ялхун-мохк. Первые 8 в. она идет через аул Яир-барц, по крутой местности, но легкими извилистыми подъемами и спусками вдоль просеки, вырубленной с обеих сторон на пушечный выстрел. Дорога на этом протяжении следует преимущественно по правому берегу р. Гудермеса и не доходя ½ версты до Ялхун-мохк, переходит в брод через безыменный ручей, бегущий в крутом овраге. От Хоби-Шавдона до Ялкун-мохк считается 18 в. 315 саж. Грунт земли глинистый. Дорога удобна для следования ароб.
От аула Ялхун-мохк до высоты Кеттыш-корт, дороги, пройдя 1½ в., разделяется на две ветви: одна отходит влево и на пространстве 12 в. 457 саж. до названной высоты пролегает через аул Гурдалой по гребню лесистого хребта, отходящего от высоты Кеттыш-корт просекою, которая проложена местами на ружейный, но более на пушечный выстрел. Грунт земли глинистый. Дорога хороша и удобна для вьючной езды.
Вторая ветвь проходит через аулы Эникале, Шарды-мохк, Верх, и Нижн. Курчали, также по хребту, пролегающему вдоль р. Гудермеса. Дорога эта от самой точки разделения, на протяжении 17 верст, идет непрерывными спусками и подъемами волнистого хребта, большею частью обнаженного от леса; впрочем это не замедляет следование ароб до самого соединения дороги с предыдущею у высоты Кеттыш-корт.
От высоты Кеттыш-корт дорога сначала пролегает по открытой и волнистой местности до аула Тезень-кале, потом на протяжении 4-х верст круто спускается в ущелье Гудермеса, где перейдя эту реку в брод, на 3½ версты делает зигзагами крутой подъем к аулу Эрсеной и оттуда довольно удобно поднимается на высоту Эрсеной-корт. Далее, две версты, дорога следует по открытому хребту Бендук, на 3-й перерезывает хребет Декенедук, круто спускается в ущелье Хулхулау и перейдя ее в брод через крутой спуск и подъем, выходит на Веденскую поляну, а на 4-й версте входит в самое укр. Ведень. Грунт земли глинистый и каменистый; дорога удобна дли провоза тяжестей на вьюках. Описанная дорога от Хоби-Шавдона до Веденя пролегает по населенной местности, – чем может похвалиться в особенности долина р. Гудермеса и ее скаты, изобилующие строевым крупными лесом, садами, фруктовыми деревьями, орешником и большими луговыми полями на отлогих ребрах гор. По ней в 1859 году двигались наши войска для взятия аула Веденя и покорения Ичкерии.
Дорога от укр. Воздвиженского до укр. Шали (17 в).
Перейдя мост на р. Аргун, дорога первые 3 версты до аула Нов. Атага пролегает на север, под крутым уступом, поросшим лесом и на таком же расстоянии следует вдоль уступа мимо разв. аула Баши-Юрт, потом поднявшись на самый уступ, она поворачивает на северо-восток и на расстоянии 5-ти верст до бывшего Шалинского окопа, идет по совершенно открытой и ровной Белгатоевской поляне. Далее на 6 верст до укр. Шали, дорога поворачивает па юго-восток и идет сначала по широкой просеке, мимо бывшего Окопа через незначительный овраг, а потом по Шалинской поляне, мимо Воронцовского кургана, через топкую Шавдонку и канавку доходит до Шали. Грунт земли до Белгатоевской поляны хрящеватый, а далее глинистый. Дорога очень хороша для колесной езды, кроме переправы через Шавдонку.
Дорога от укр. Воздвиженского в Урус-Мартан.
Дорога эта до Гойтинской переправы (просеки), на расстоянии 8 верст, идет открытой и ровной местностью, а далее соединяется с дорогой из кр. Грозной.
От укр. Воздвиженского по долине между pp. Гойтой и Аргуном пролегают еще две проселочные дороги: одна идет на северо-запад в аул Гелен-Гойта (11 в.); другая на север в быв. Алды (15 в.) Обе эти дороги следуют по местности открытой и совершенно ровной.
Из укр. Воздвиженского на юг, вверх по Аргуну, через укр. Аргунское и Шатоевское в Евдокимовское (46 ¾ в.).
От Воздвиженского до Шатоевского дорога заключает в себе 25½ в. От первого укрепления направляясь к югу, она сначала идет по равнине, имеющей легкий склон к левому берегу р. Аргуна, а в 3-х верстах ее сопровождает очень мелкий, но густой кустарник до подъема к башне. На этом пространстве, т. е. на 6½ верст, дорога пролегает по равнине и очень хороша для всякого рода езды, имея то лишь неудобство, что осенние дожди разрыхляют глинистую почву, отчего она делается очень грязною. Вышеупомянутая башня построена для обстреливания подъема, по миновании которого дорога вступает незаметным склоном в теснину, образуемую двумя хребтами, которые круто упираются своими скалистыми обрывами в Аргун ; в этом месте расстояние между берегами Аргуна до 8 саж. Это самое узкое место на всем течении этой реки. – От башни на расстоянии одной версты, дорога трассирована значительным уклоном в косогоре, имея с правой стороны вырубленный лес, в грунте щебенисто-глинистом и сыпучем. Потом она спускается ко второй башне, защищающей переправу через деревянный мост на р. Чанты-Аргун. На восток от моста, по старому руслу Чанты-Аргуна, дорога доходит до уступа, отделяя от себя в этом месте на ¾ версты, влево, ветвь идущую крутым подъемом в укр. Аргунское (от Воздвиженского 8¾ в.), а сама направляется к укр. Шатоевскому на юг, по правому берегу Чанты-Аргуна, частью по старому ее руслу, частью же по низменности глинистого грунта, где во время дождей бывает непроходимая грязь. Для предохранения дороги от совершенного размыва осенними дождями, она устлана хворостом, а в самых трудных местах сделаны водосточные спуски и мостики на овражках. С правой стороны дороги, Чанты-Аргун не имеет почти берегов и местами подмывает дорогу, с левой же тянется она между берегом и косогором, но которому сделана просека и вероятно со временем по ней будет проложена дорога, для устранения всех описанных неудобств. Далее, перейдя несколько незначительных оврагов и ручьев, дорога незаметно поднимается к башне. Отсюда она сначала направляется по плоской возвышенности, потом по косогору и имеет по бокам просеку на ружейный выстрел. На плоской возвышенности дорога имеет еще сырой нетвердый грунт, по причине недавней вырубки леса, а во время дождей здесь бывает непроходимая грязь. Отсюда к редуту Зонах дорога спускается незаметным склоном и далее за редутом входит в лес, имея просеку также на ружейный выстрел. Частые овраги, встречающиеся на пути, нисколько не затрудняют сообщения, потому что дорога хорошо трассирована. Грунт земли большею частью хрящеватый; местами дорога разработана в скале мягкой породы пластового известняка, а где скала представляла много затруднений в разработке, там она обойдена каменными прикладками с фашинником. От Зонаха дорога идет большею частью тесным ущельем, поросшим до самого верха густым лесом (чинаром). Не доходя ¾ версты до укр. Шатоевского, ущелье расширяется и дорога по поляне вступает в урочище Гакко к укр. Шатоевскому. От укр. Аргунского до Шатоевского дорога, исключая грязных мест, которые со временем будут исправлены, не представляет никаких затруднений для следования тяжестей; подъемы и спуски вообще не круты; грунт земли самый удобный для устройства хорошей дороге даже зимой она не может быть заносима глубоким снегом по своему закрытому положению.
От Шатоевского к Евдокимовскому колесного сообщения нет. Дорога, выйдя из укрепления, следует правым берегом Чанты-Аргуна по направлению на юг, делая спуск и крутой подъем через овраг, на дне которого протекает быстрый горный поток Верды-ахк. Далее перейдя 5 ручьев, по лесистой местности, дорога значительными подъемами и спусками доходит до моста, переброшенного через Чанты-Аргун на высоте 20 саж. над уровнем его воды; береговыми устоями моста служат отвесные скалы. Чем ближе дорога подходит к мосту, тем сильнее чувствуется запах серы; берега ручьев довольно круты; по дороге видно много следов железняка и красной глины; грунт земли преимущественно каменистый.
После переправы через моет открывается аул Башин-Кале, расположенный на скате горы. От аула вверх до Чанты-Аргуна выстроено много башен; они попадаются почти на каждой версте. Далее дорога направляется по левому берегу реки и отойдя версты три от моста, она входит в теснину, образуемую круто упершимися скалистыми берегами Чанты-Аргуна; затем перейдя 4 ручья и самый Чанты-Аргун, дорога доходит до укр. Евдокимовского. Грунт земли между Башин-Кале и укр. Евдокимовским более каменистый. На этом пространстве много земляных наносов, образовавшихся от дождей вследствие разрыхленного грунта и каменных завалов, упавших очень давно; есть также много нависших камней, угрожающих падением. Дорога очень трудна даже для вьючного сообщения.
Описание дороги от укр. Шатоевского через Шаро-Аргун в аулы общ. Чебирлой, через Андийский хребет к укр. Преображенскому (общ. Технуцал).
К востоку от укрепления Шатоевского дорога поднимается довольно круто по южному скату гребня гор Бан-дук; далее подъем постепенно слабеет и после трехверстного расстояния от укрепления делается незаметным. Отсюда дорога проведена по населенному и чрезвычайно живописному местоположению, недалеко от горного потока Верды-ахк, который с шумом стремится водопадами между скалистых берегов, поросших густым лесом. У деревни Мускали дорога отделяется от потока, постепенно приближаясь к подошве гор и пролегает по луговым местам, который окаймлены кустарником. Здесь местность обильна водою и очень удобна по свойству почвы для хлебопашества. Не доходя одной версты до аула Хали-Кале, дорога переходит через быстрый ручей и круто спускается к аулу. Вся дорога от Шатоевского до Хали-Кале, на протяжении 9 верст, кроме частых переходов через овраги и ручьи, довольно хороша; грунт земли преимущественно глинистый и чернозем.
На этом пути встречаются значительно населенные аулы с обширными кладбищами, на которых торчат множество шестов с флагами — признак, что здешние жители имели много джигитов (удальцов), павших в борьбе с нами. У аула Хали-Кале был выстроен нами временной редут. – От аула дорога две версты спускается незначительным склоном к лесистой теснине Шаро-Аргуна и одну версту проходит этой тесниной, вдоль течения по левому берегу реки, берега которой осыпные, местами скалистые, между коими быстро несется Шаро-Аргун. Через него наскоро был выстроен нашими войсками мост; козлы привязанные веревками к деревьям были непрочны, отчего мост нередко был разрушаем бревнами, которые горцы пускали по Шаро-Аргуну.
Перейдя этот мост, дорога в северо-восточном направлении начинает всходить крутым, чрезвычайно трудным подъемом, сначала по скату, а потом по хребту. На последнем дорога соединяется с другою, идущею из Аргунского укреп, через хребет Даргендук и аул Нуй в Шаро и Шекаро. По лесистой местности дорога доходит до пункта, называемого Ленешки. Вся дорога от Шаро-Аргуна до Ленешки идет просекою; почва земли глинистая, а весною и осенью, при постоянных туманах и дождях, она бывает чрезвычайно грязна. У Ленешек был выстроен временный редут, во время занятия нашими войсками Чебирлоевского общества. Далее лес постепенно редеет и, пройдя три версты от бывшего редута, совершенно прекращается, а с ним вместе исчезает почти и всякая растительность; наконец дорога легкими спусками и подъемами достигает высоты Гургей-лам (9,000 фут.). От Шатоевского до высоты Гургей-лам 23 версты. На этой высоте, где зима бывает сурова и продолжительна, а лето коротко, обильно дождями и туманами, отчего и почва всегда влажная, сообщение делается чрезвычайно затруднительным в сильно разрыхленном грунте. Даже хорошо разработанная дорога на этой высоте была бы постоянно грязна, а зимою сильно заносили бы ее метели.
На высоте Гургей-лам находился 15 Июля 1859 года один из наших отрядов; он выступил на соединение с главным отрядом, действовавшим около озера Эзен-ам, через страну почти неизвестную до того на наших картах. Дорога с высоты круто спускается в глубокую долину, окруженную со всех сторон горами, изрезанными в разных направлениях промоинами. Поэтому можно судить, что здесь дорога подвергается сильному разрушительному влиянию дождевых потоков. Перейдя незначительный ручей, дорога доходит до аула Чобях-кач и далее через пашни достигает ручья Ачалой-ахк, берега которого поросли густым орешником; спуск к речке крутой. Перейдя ее в брод, дорога круто поднимается к аулу Кулой. Отсюда изворотами и чрезвычайно утомительным и длинным подъемом по местности обнаженной от леса, но богатой кормовою травой, дорога доходит по западному склону Андийского хребта до перевала. От Гургей-лама до перевала 13 верст. На этом пространстве грунт земли большею частью сыпучий хрящ, исключая подъема на перевал, – где он глинистый. Перевал плоский, едва заметный. Это самая низкая точка на всем хребте. С перевала на северо-восток открывается долина, перерезанная ручьями в скалистых берегах и глубокими промоинами. Она образует собою Котловину, замкнутую с трех сторон высокими кряжами гор, а с четвертой перевалом. Весь покат этой котловины к Ансадоевскому ущелью, которое в свою очередь направляется к Андийскому Койсу.
С перевала дорога следует к аулу Макажой и не доходя до него одной версты, разделяется на две ветви. Первая, перейдя несколько крутых балок с ручьями каменистого ложа и косогором, доходит до Кезеной (большой аул с мечетью), далее опять косогором, но более крутым и скалистым, перейдя овраг, достигает аула Хой, где соединяется с дорогой, разработанной из укр. Ведень мимо озера Эзень-ам в укр. Преображенское. От высоты Гургей-лам до аула Хой 25½ верст, а от Шатоевского до аула Хой 48½ верст.
Вторая ветвь направляется по луговому скату, минуя аул Цикоро и несколько овражков, переходит два ручья близь дер. Тондак и входит по левому берегу Мокажой-ахк в тесное, скалистое ущелье Ансадоевское. Это сильно укрепленное природою место было еще обороняемо башнями. Дорога местами разработана в скале самими горцами и считалась самою удобною, чтобы проникнуть с запада в общ. Технуцал. По ущелью, поросшему небольшиим кустарником, дорога достигает большого аула Ансадой, откуда открывается все общество Технуцал, или вся горная котловина, резко отличающаяся своим характером от окружающей местности. Котловина эта вся изрезана ручьями и сухими ложами речек в крутых оврагах; почва земли каменистая, даже местами солончакового свойства; растительность самая бедная, а где она в изобилии, там вся местность покрыта искусственными террасами, на которых туземцы сеют пшеницу и кукурузу; но за то по берегам Койсу и ручьев, в него впадающих, растительность роскошная. Здесь богатство жителей составляют превосходные фруктовые сады. Вся котловина окружена серыми скалистыми громадами; летом здесь бывают сильный жары; зимы почти вовсе не бывает.
Определив в главных чертах общий характер местности, имеющей сильное влияние на самое сообщение, возвратимся к аулу Ансадой, от которого дорога пролегает по левому берегу речки Мокажой-ахк и минуя несколько хуторов, садами и по тесному ущелью доходит до аула Mиapcy. На всем этом протяжении дорога вьючная, но если ее разработать, то при всем том, что она вся в тени, она была бы удобна, не имела бы сырости и по свойству грунта и вследствие здешней сухой атмосферы. От аула Mиapcy дорога частью садами, частью полянами вдоль левого берега Андийского Койсу, достигает укр. Преображенского. От укр. Шатоевского до Преображенского 36 верст.
Вся описанная дорога, исключая подъем ее на высоту Гургей-лам и атмосферных влияний, неизбежных на этой высоте, а также за исключением подъема на Андийский хребет, не представляет больших затруднений для вьючного сообщения.
Для большего удобства сообщения через Шатоевское с укр. Преображенским можно бы принять следующее направление: переправившись через Шаро-Аргун, не подниматься на Гургей-лам, а устроить сообщение вправо, по лесистому ущелью речки Келой-ахк, минуя аул Дай; этим ущельем дойти до перевала, далее подняться на незначительной высоты перевал и берегом речки, впадающей в Андийское Койсу (ущелье), дойти описанным путем до укр. Преображенского. Этот путь, кроме того, что будет иметь хороший грунт, направится по низменным местам; а зимою без труда достигнет следующих условий: пролегая из укр. Воздвиженского через Шатоевское сквозь самые недра гор, он сравнительно с путем из Грозной через Ведень будет гораздо короче; наконец подвозка леса к Преображенскому гораздо ближе, нежели через Ведень около 20 верст, а это очень важно в стране совершенно безлесной.
Описание дороги от укр. Аргунского до аула Нуй, в Чебирлоевском Обществе (21½ в.).
Переправившись в 2-х верстах от укрепления через временный мост не реке Шаро-Аргун, дорога до самого аула Нуй вдеть на юго-восток. Сначала до речки Вашиндира, на расстоянии 4-х верст, она следует по открытому нагорному берегу реки, не представляя на всем своем протяжении до этого пункта никакого препятствия для следования тяжестей, отсюда переправляется в брод по каменистому руслу этой речки, а далее, на расстоянии 3-х верст, к ручью Гамарин, проходит открытою и ровною поляною. Перейдя скалистый ручей по мосту, дорога от р. Шаро-Аргун поворачивает влево и начинает постепенно подниматься на весьма крутой лесистый хребет Даргендук. Следуя по оному вдоль узко проложенной просеки на расстоянии 9½ верст, частыми зигзагами, удобными для провоза тяжестей на вьюках, и не доходя версты две до г. Пешxoй-лам, она спускается вправо по косогору, которым проходит версты 2 и перерезав на этом пути безыменный ручей, входит в аул Нуй. Грунт земли описанной дороги глинистый. Во время дождей она делается непроходимою, в особенности по хребту Даргендук.
От аула Нуй в аул Шекаро пролегает тропа, трудная для сообщения. Сначала она идет по северному скату Даргендукского хребта через аулы Ляшкерой и Багачирой (Чебирлоевского общества) лесистою и изрытою местностью и переправившись у Багачирой через речку Мужи-ахк, текущую в крутых берегах, она следует трудным подъемом до соединения с вьючной дорогой, идущей из укр. Шатоевского в общ. Технуцал и в Андию, после чего идет вдоль просеки до м. Ленешки, 6 верст. От Ленешки опять отделяется тропа и следуя густым, крупным лесом мимо аула Бусуа, круто спускается к р. Шаро-Аргуну и в версте от аула Дай переходит ее в брод. Далее дорога следует вдоль Шаро-Аргуна и оставя аул Шаро вправо, через 7 верст поворачивает к аулу Шекаро, где по показанию жителей есть серебряные руды.
По р. Аксаю имеются три дороги:
1) По левому берегу Аксая, через уроч. Мискит, Шаухал-Берды, Шуани, Гурдали и Цонтори в Дарго.
Дорога эта известна нам с 1832 года.
2) По левому же берегу Аксая, вправо от первой (обе эти дороги соединяются у Шуани).
По последнему пути в 1842 году следовал отряд генерал-адъютанта Граббе, но встретив здесь непреодолимые препятствия в крутой, глубоко изрытой и лесистой местности, отступил назад в Герзель-Аул.
3) По правому берегу Аксая на Ахмет-Тала и Сая-сани в Беной.
По этому пути проходили наши войска еще в 1837 и 1839 годах.
III. Дороги в Аухе.
Более других здесь известны следующие:
1) Из укр. Хасав-Юрт по Яман-су и Ярык-су, 2) из креп. Внезапной через Акташ-Аух в Юрт-Аух и 3) из Юрт-Ауха в укр. Кишен-Аух.
По этим трем дорогам войска наши проходили еще в 1840 году.
Последние дороги почти вовсе нам не известны в топографическом отношении; мы не имеем под рукою даже официальных сведений ни о их направлении, ни о свойствах почвы, ни о пространстве, а потому вынуждены были ограничиться здесь весьма отрывочным их описанием, сравнительно с предыдущим.

ГЛАВА ВТОРАЯ.
КРАТКОЕ ОПИСАНИЕ ПРОСТРАНСТВА МЕЖДУ ТЕРЕКОМ В СУНЖЕЮ.
______________
Горы. Pеки. Дороги. Минеральные источники. Нефтяные родники. Солончаки. Список укрепленным местам по левому берегу Сунжи и внутри описываемого пространства, а также Чеченским аулам по левому берегу Терека и по Сунже.

Пространство между Тереком и Сунжою, а также и то которое идет прямою чертою между Казах-Кнчу и ст. Стодеревскою, как и вся остальная местность между этими реками до восточной границы Большой Кабарды, вообще гористо, пересечено оврагами, безводно и отчасти лесисто. На этом пространстве тянутся на довольно большое протяжение два горных кряжа, незначительной впрочем высоты; один из них идет между pp. Урухом и Ардоном и называется хребтом Кабардинским: он прорезывается рекою Тереком и затем, приближаясь постепенно к левому берегу Сунжи , принимает название Сунженского и оканчивается крутым мысом у кр. Грозной. Другой, столь же невысокий кряж, Терекский или Надтеречный тянется между Тереком и Сунжою вдоль правого берега первой из этих рек; при ycтье Сунжи он представляется как бы отрезанным от оконечности лесистого хребта Качалыковского, который составляет, как мы сказали выше, крайний отрог ветвей хребта Андийского и замыкает собою с запада плоскость Кумыкскую.
Оба эта хребта по внешнему очертанию и по геологическому своему строению ничем не отличаются друг от друга: высота их, равно как и крутизна их отлогостей – одинаковы: южный склон обоих хребтов круче и короче; а северные склоны хотя также круты, но длиннее. Растительность также одинакова, с тою только разницей, что хребет ближайший к Тереку, между Старым-Юртом и Умахан-Юртом, покрыт сплошным густым кустарником, а в некоторых местах и строевым лесом. Сообщение через оба эти хребта довольно трудно для следования повозок, по причине крутых подъемов и спусков. Почва обоих промежуточных хребтов одинакова с почвою долин, лощин и отлогостей, примыкающих к Сунже и Тереку, как по свойству грунта, преимущественно глинистому, так и по своей производительности.
Реки. Северная и южная границы описываемого пространства орошаются pp. Тереком и Сунжею. Из них последняя описана в предыдущей главе. Терек же входит в настоящее описание только от ст. Стодеревской до впадения в него р. Сунжи, а потому мы здесь ограничимся только беглым описанием течения этой реки.
Терек, древняя Alonta, известнейшая река на Кавказе, вытекает из восточной покатости горы Сивераут и только по принятии в себя речки Цли, у дер. того же имени, становится довольно значительною. Она течет в юго-восточном направлении по Трусовскому ущелью (Турсо) до поста Коби, отсюда поворачивает на восток, а от Казбека прямо на север до Владикавказа. Далее приняв северо-западное направление, течет до Екатеринограда или до устья р. Малки, откуда поворачивает на восток и разными извилинами несет свои воды до устьев р. Сунжи. Правый берег его, прилегающий с северной стороны к землям Кабардинцев и общества Брагунского, есть нагорный. От устья Малки до впадения р. Сунжи, на Тереке нет постоянных бродов даже в маловодие; переправы же находятся: 1) при г. Моздоке, 2) при ст. Ищерской, 3) при ст. Наурской, 4) против ст. Николаевской, 5) у ст. Щедринской и 6) при укр. Амир-Аджн-Юрте. Кроме того, в каждой станице по Тереку имеются каюки, устраиваемые казаками для разных промышленных целей и для сообщения с противоположным берегом. У Николаевской станицы выстроен через Терек отличный деревянный мост.
Глубина Терека на бродах от 2½ до 4 футов; на переправах же от 1 до 1½ саж. От устья р. Сунжи до г. Кизляра, Терек вообще имеет северо-восточное направление, а далее восточное до самых своих устьев; отделяя Кумыкское владение от Кизлярского уезда, он впадает несколькими рукавами в Каспийское море. Длина течения этой реки около 500 верст.
Терек принимает в себя, начиная от своих истоков, следующие реки: с левой стороны: Рез-дон, Теп-дои, Джимара-дон, Суатис, Мна, Алхояв , Анта , Гизал-дон, Ардон, Урусдон или Белую, Шегола, называемую Русскими Змейкою , Урух, Лезген , Аргудан, Дюменик , Малку и множество других ручейков, текущих между упомянутыми реками. С правой стороны: Цли, Цоцольт, Дез, Эсуком, Байдарку, Тетри-цхали, Чоухи или Сазурги, Каназис, Гудошаурва, Ах-кара-хи или Кистинку, Макаледон или Кистинку, Верх. Конкур с р. Сундон и Ниж. Конкур, Камбилейку, Ахбаш, Курп и Ачкиш.
Дороги. Из всех дорог, проложенных на описываемом пространстве, главная идет от Николаевской станицы мимо Старого Юрта на Горячеводскую станицу, мимо башен Чеченской и Нефтянской, в кр. Грозную. Расстояние этого пути 26 верст. Главное неудобство этой дороги заключается в перевале через Терекский хребет, особенно в дурную погоду.
Из кр. Грозной идут следующие дороги: 1) вверх по Сунжи через Закан-Юрт, Казах-Кичу и далее по Верхне-Сунженской линии во Владикавказ. Дорога эта пролегает по ровной и открытой местности, за исключением 5-ти верстного протяжения между Грозной и курганами Трех Братьев, где местность довольно гориста; 2) вниз по Сунжи до поста Тепли-Кичу. Дорога эта следует тоже ровною и открытою местностью; 3) пролегает между Сунженским и Терекским хребтами, по весьма широкой и ровной логовине Алхан-Чурт, обилующей привольными луговыми и пахатными местами. Главная трудность на этом пространстве (около 100 верст) состоит в том, что оно совершенно безводно до самого аула Ахлова; но не смотря на это, по ней часто провозят тяжести из г. Моздока в Грозную и в другие места Чечни (в укр.); 4) дорога идущая из Грозной через Горячеводскую станицу и по правому берегу Терека вверх до Моздока, считается также удобным сообщением для провоза тяжестей из Чечни.
Кроме этих дорог, существует еще много других – побочных, через хребты, с Сунжи на Терек. Между ними особенно замечательны:
1) От стан. Слепцовской переваливши через Сунженскгй хребет у г. Чунджирхи-корт на север, одна дорога пролегает через Магомет-Юртовскую станицу к г. Моздоку и считается главным сообщением Сунжи с Тереком, а другая следует от сказанного перевала мимо г. Горской и между горами Большим и Малым Калаусом на станицы Галюгаевскую, Ищорскую и Наурскую.
2) Дорога идущая от Казазр-Кичу через гору Могомат, долиной Алхан-Чурт на бывшие аулы Гуниш и Мамакой-Юрт, ст. Калиновскую и далее в пределы Гребенского полка.
Обе эти дороги проходят по местности гористой и перерезанной частыми и крутыми балками.
3) От кр. Грозной через ст. Горячевой окую, Новый-Юрт, по Тереку в Брагуны и Умахан-Юрт, а также на Кумыкскую плоскость.
По этой дороге в прежнее время следовали наши войска с Сунженской Линии на Терскую или на Кумыкскую плоскость и обратно. На этом пути особенно затруднителен перевал через Терекский хребет. Не менее препятствий встречается в частых протоках между Новым-Юртом и Брагунами.
До 1840 года наши войска из кр. Грозной обыкновенно двигались этими путями на Кумыкскую плоскость, или вниз по Сунже на Умахан-Юрт, или на Чертугай, оттуда на г. Корах и далее по Терекскому хребту в Умахан-Юрт. Протяжение их считается не более 35 верст.
Минеральные источники. В северных предгорьях Кавказа и преимущественно между реками Тереком и Сунжею издавна открыты многие серные минеральные источники, о которых академик Гильденштет, путешествовавший по Кавказу в 1770, 71, 72 и 73 годах, первый сообщил ученому свету обстоятельные сведения, дав главным из них даже особые названия.
Так как источники эти составляют природное богатство описываемой части края, то мы не лишним считаем их исчисление:
и) Мельчихи. Так Чеченцы называют речку серного свойства, находящуюся в 1½ верстах влево от дороги, идущей из креп. Грозной в Горячеводскую станицу; протекая около 10 верст, она впадает против поста Николаевского в Терек. Этот источник образуется из пяти родников, бьющих из небольшой крутой впадины, шириною в 8 сажень. Родники эти выбиваются из песчано-иловатого грунта небольшими круглыми отверстиями, соединяются вблизи своих истоков, и пройдя около 10 сажень, падают каскадами с пяти-саженной высоты, а далее текут по наклонному руслу. Теплота их воды очень значительна; даже при Горячеводской станице и селении Старом-Юрте, лежащих двумя верстами ниже, вода столь горяча, что нужно по крайней мере несколько часов, чтобы она остыла для обыкновенного питья. Чем далее течет, тем более вода теряет теплоту, хотя и при самом впадении в Терек еще не совершенно охлаждается. Речка Мельчихи многоводна и быстра.
2) Шельчихи. Под этим именем известен горячий минеральный источник кислосерного свойства. Он берет свое начало влево от дороги, идущей из кр. Грозной в ст. Горячеводскую и в одной версте на юго-восток от речки Мельчихи. Сначала он течет на восток две версты по оврагу, потом 6 верст логовиною и через 3½ версты, приняв направление на восток по склонению Терека, обтекает с правой стороны аул Ново-Юрт и удалившись от него на 1½ версты, впадает в Терек. Шельчихи составляется из двух горных родников, текущих в небольшой балке.
Из ключей Мельчихип и Шельчихи образуется теплица, известная под названием Св. Екатерины.
3) Брагунский горячий минеральный источник. Он выходит из г. Бурыкол и до самого впадения течет на север. Брагунский источник составляется из родников, бьющих на небольшой покатости из глинистого грунта. Самый ручей изобилует водою и имеет быстрое течете. Воды эти были известны еще Петру I; в 1717 году, по именному его повелению, они исследованы доктором Шобером, который назвал их Петровскими и составил краткое им описание, напечатанное в 4-й части сочинения: «Sammlung Russischer Geschichte». Эти исследования Шобера побудили Гильденштета, по Высочайшему повелению, вновь исследовать как Петровские, так и другие, в соседстве их находящиеся воды. Оказалось, что они вовсе не имеют тех свойств, какие им старался приписать Шобер.
В полуверсте от описываемого источника находятся следы четвероугольного земляного укрепления с бастионами, еще и теперь замечательными по своей высоте. Укрепление это, по рассказам Брагунских старожилов, построено князем Потемкиным во время управления его Кавказскою Губернию (1782-1787) и разорено по случаю бывшего тогда восстания Чеченцев.
4) Серный горячий источник, вытекающий из г. Кокон-кол. Длина течения его 5 верст; не доходя речки Нефтянки, он теряется в камышах.
5) Серный источник, берущий начало выше аула Мамакайского. Длина течения его около 4 верет; он впадает с левой стороны в Нефтянку. Оба последние родника названы теплицами Св. Павла.
6) Горячий минеральный источник, берущий начало на восток от бывшего Преградного стана и в двух верстах выше Казах-Кичу впадающий в Сунжу. Он принимает с правой стороны небольшой ручей соляной воды, вытекающий из г. Мысырхи.
Немного выше родников, видны остатки каменного строения, длиною в две, шириною в 1½ саж. Судя по тому, что в настоящее время некоторые ключи обложены каменником, можно заключить, что строение это было возведено для приезжавших пользоваться здешними водами.
Гряда гор, из которой все названные источники берут свое начало, состоит из покрытого илом точильного камня и песчаника. Самая большая высота этих гор над поверхностью Терека не превышает 4000 футов. Выше всех других лежат Екатерининские воды: они имеют почти среднее положение между вершиною гор и поверхностью Терека, ибо на самой их вершине барометр, по свидетельству Гильденштета, показывал 26 дюйм. Парижской меры, при Екатерининских водах 20 д. 6 л., а на берегу Терека 26 д. 11 л. В то же время Реомюров термометр поднимался до 23 выше нуля.
Некоторые из описанных источников, как напр. Павловские, имеют один ключ, а другие: Св. Петра и Св. Екатерины, несколько; они отстоят не более 100 шагов один от другого.
Из трех ключей, находящихся в значительном друг от друга расстоянии, Гильденштет дает тому, который впадает в Терек, названиее западного, в Сунжу – восточного, а последнему, образующему небольшое озеро, – среднего. Таким же образом он разделил и воды Св. Екатерины на восточные и западные.
О физических свойствах и химическом составе у помянутых вод Гильденштет говорит, между прочим, следующее: количество воды и степень теплоты в этих ключах неодинаковы. Западные Екатерининские ключи обильнее других водою: они дают от 276 до 300 медицинских фунтов в час; западные, Св. Петра, мало им уступают; остальные же, не смотря на то, что бьют постоянно в течение целого гола, водою гораздо беднее предыдущих.
Ключи, которые обильнее других водою, имеют и большую степень теплоты. Она достигает в них до 71° Р. Теплоту эту они сохраняют при всех переменах в атмосфере. Восточные Екатерининские воды имеют в источниках своих различную теплоту: от 50° до 60°.
Все эти воды даже при охлаждении своем чисты и прозрачны. Вкус и запах в них серные, но при охлаждении это качество совершенно исчезает, так что если взять из теплиц воды и продержать ее одни сутки в открытом сосуде, то ее с трудом можно отличить от простой, но не совсем свежей воды. Кроме того Шобер приписывает этим водам запах и вкус нефти, но Гильденштет не признает в них этого свойства, хотя некоторые из близь лежащих источников и заключают в себе много нефти.
При разложении этих вод открыты сера и щелочная соль. Некоторые родники заключают в себе в большом количестве известь, так что на один фунт воды приходится 3 грана извести, что особенно относится до западных Екатерининских и Петровских вод.
Подробное физическое описание этих вод и химического их состава находится в изданном академиком Палласом сочинении: D. Iohann Anton Güldenstädt’s Reisen durch Russland und im Caucasischen Gebürge. St. Petersburg. 1787. 4°. Th. 1 S. 198-207. Оно было напечатано и на русском языке в Календаре на 1777 год.
Нефтяные родники. По правую сторону реки Нефтянки, в балках северного полуската г. Мягкин-дот находятся в двух местах родники черной нефти, в окруженных плетнем ямах, имеющих глубину от и 1½ до 2 аршин. Немного повыше, близь холодного родника имеются пять подобных же ям, а ниже еще четыре из них добывается нефти до двух бочек в месяц.
Солончаки. В уроч. Калаус, лежащем на северном скате Терского хребта, находятся две балки: одна на юго-восток, а другая почти на юг, имеющие солонцоватый грунт, отчего скопляющиеся здесь воды получают вкус соленый. На запад отсюда находится еще балка, называемая Шиван и имеющая тоже свойство.
В заключение приводим список укрепленным местам по левому берегу Сунжи и внутри описываемого пространства, а также Чеченским аулам по правому берегу Терека и по Сунже.
Все население над-Суюкенских аулов составляло в 1850 году до 1140 д. муж. п. и до 1170 д. жен п., а всего 2310 д.
Кроме вышеназванных аулов, между Сунжею и Тереком и прямою чертою между Казах-Кичу и ст. Стодеревскою до 1840 года находилось еще много аулов, ныне не существующих, а именно: а) между Казах-Кичу и Закан-Юртомъ: Албури-Юрт, Нижн. Самашки, Верх. Самашки и Галой-Юрт; б) между Закан-Юртом и кр. Грозной: Большие Кулары, Малые Кулары, Алхан-Юрт и Амир-Хан-Кичу; в) между креп. Грозной и Умахан-Юртом: Шаты-Юрт, Назыр-Юрт, Атчиха, Чертугай, Тепли-Кичу и Мачик-Юрт. Сверх того близь минеральных источников Св. Павла находились аулы Мамакай-Юрт и Гуниш.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
ЧЕЧЕНСКИЕ ПЛЕМЕНА.
______________
Назрановцы. Карабулаки. Галашевцы. Джерахи. Кисты. Галгаевцы. Цоринцы, Ако или Акинцы. Пшехой или Шопоты. Шубузы или Шатой. Шаро или Киалал. Джан-Бутри. Чабирлой или Тадбутри. Ичкеринцы. Качкалыки. Мичиковцы. Ауховцы. Чеченцы Терекские и Сунженские. Брагуны. – Bеpa. Духовенство. Язык. Характер и быт Чеченцев. Земледелие, скотоводство, промышленность и торговля. Раздаение народа на классы и отношения их между собою. Лаи и ясиры. Управление. Адат и Шариат. Право канлы или кровомщение. Отношения отца к детям и обряд сватовства. Отношения мужа к жене. Право наследства. Духовные завещания и опека. Подробности суда и расправы по адату и шариату. Обряд суда по адату. Какие дела и преступления рассматриваются адатом? Определение адата. Изменение адата в отношении женщин. Обряд суда по шариату. Определения Шариата. Восстание Чечни и призвание Шамиля. Меры, принятые Шамилем к упрочению своей власти. Мюриды. Управление и раздаение Чечни на наибства и округи. Военные постановления. Награды. Доходы. Заключение.

Изучение народностей, населяющих Кавказ, составляет одну из тех важных и трудных задач филологии, решение которой может дорстойно занять всех истинных ревнителей науки, с целью объяснить темные стороны минувшей истории Кавказа, а равно изучить типические особенности его разнообразного населения. Еще древние писатели чувствовали трудность этой задачи и, рассматривая вопрос о том, какие именно племена первобытно населяли Кавказ, сознавались в несостоятельности разрешить его по причине частых передвижений разных народов из Азии в Европу и обратно. Все доводы их по сему предмету основывались на одних лишь правдоподобиях и вероятиях, которые не могут заменить фактов, особливо в наше время, когда приемы науки обусловливаются строгим анализом. Но Кавказ, более всякой другой горной страны, всегда был известен иностранцам разнообразностью своих племен и множеством языков. Греческие и Римские географы насчитывали до 300 наречий только между горцами, приходившими по торговым сношениям в Диоскур (Diоscurias), где находилось складочное место разных изделий для сбыта диким народам Кавказа . Это же самое дало Арабам повод назвать Кавказ «Горою языков.» О многочисленности племен, обитающих на Кавказе, упоминают еще Геродот и Страбон. Последний определяет число их до 70, присовокупляя, что каждое племя жило отдельно, не входя в сношения и не зная языка своих соседей. Мы могли бы привести иного и других сказаний в этом же роде, но чтобы не отдаляться от прямой цели настоящего нашего труда, мы ограничимся указанием, что, как дознано современными наблюдениями и более или менее непосредственным изучением Кавказа, в главе разнообразных племен, населяющих его горы, должно быть поставлено Чеченское племя; но составляет, так сказать, ядро, тип большей части горного населения, занимающего страну, которая известна под общим названием Чечни.
Вот беглый перечень племен, населяющих в настоящее время Чечню:
1) Назрановцы. Они занимают низменные места, орошаемые pp. Камбилейкой, верхнею Сунжею и Назрановкою и по течению этих рек до впадения реки Яндырки в Сунжу и по Тарской долине.
Племя Назрановцев по образу жизни и по нравственным качествам ничем не разнится от остального населения Восточного Кавказа. Благодаря географическим условиям обитаемой им местности, оно всегда отличалось особенною к нам преданностью, так что во время общего восстания Чеченцев, Назрановцы отвергли все предложения возмутителя Бейбулата и остались нам верны. Таким же образом они поступили и при возмущении Кази-Муллы в 1837 году.
2) Карабулаки (от слова кара – черный и булак – источник). Они занимают равнину, орошаемую реками Ассою, Сунжою и Фартангой, по течению которых и расположены их аулы.
О Карабулаках упоминает Гильденштет , говоря между прочим, что они платили Аксайским князьям дань и что в 1772 году у них были взяты в Кизляр аманаты.
3) Галашевцы. Они живут но pp. Accе и Сунже. В 1851 году общество их заключало в себе 30 аулов, 395 дворов, 1139 д. м. н., 992 д. ж. п., а всего 2131 д.
Южная часть этого общества мало населена и покрыта сплошным лесом; северная, напротив того, безлесна и более населена.
4) Джерахи. Они живут по обоим берегам Макалдона.
5) Кисты. Они разделяются на ближних и дальних. Первые живут по ущельям Макалдона, притока Терека, а последние по ущельям р. Аргуна.
Общество дальних Кистин заключало в себе в 1851 году 21 аул, 402 двора, 1620 д. м. п., 1647 ж., а всего 3267 д.
Общество ближних Кистин сосредоточивается в глубокой котловине, окруженной со всех сторон высокими хребтами, идущими от главного Кавказского и замыкающимися в долине Терека, у Джераховского укрепления, близ которого впадает в Терек и р. Кистинка. В этом обществе в прошедшем году считалось 32 аула; они большею частью расположены по берегам р. Кистинки. Самый большой аул состоит из 20 дворов.
6) Галгаевцы. Они обитают у верховьев р. Ассы и по берегам р. Тоба-чочь, между Кистинами, Цоринцами и Акинцами.
7) Цоринцы. Обитают в верховьях восточного истока р. Ассы. В 1851 году общество это состояло из двух больших и трех малых аулов, заключавших в себе 87 дворов, 390 д. м. п., 384 ж,, а всего 774 д.
8) Ако или Акинцы. Аулы их расположены по обоим берегам pp. Ассы и Сунжи, между Галгаевцами и дальними Кистами в верховьях р. Гехи, притока Сунжи.
Это небольшое общество, состоявшее в 1851 году из 10 аулов и 270 дворов, занимает местность сравнительно более благоприятную по природным условиям; это видно из того, что в летнее время большая часть табунов и стада Малой Чечни пасутся на богатых травянистых горах этого общества, а в особенности около аула Ялхорой, где есть соляное озеро. Акинцы по образу жизни более пастухи, номады, чем воины…
Из Акинских фамилий важнейшие по влиянию на общество известны Такиловы и Аслануковы.
9) Пшхой или Шопоти, около истоков р. Мартан.
10) Шубузы пли Шатой, по р. Аргуну.
11) Шаро или Киалал, по верховью Шаро-Аргуна.
12) Джан-Бутри и
13) Чабирлой или Тадбутри, по р. Аргуну.
Об этих обществах, сделавшихся доступными только в прошедшем году, мы еще не имеем никаких сведений.
14) Ичкеринцы, обитают по верховьям pp. Аксай и Хулхулау.
15) Качкалыки, живут по северному скату Качкалыкского хребта, где они поселились с дозволения Кумыкских князей, которым платили дань.
16) Мичиковцы, обитают по р. Мичик.
17) Ауховцы, – по верховью pp. Акташ нЯрык-су.
18) Чеченцы Терекские, – по берегу р. Терек.
19) Чеченцы Сунженские, составляющие Большую и Малую Чечню, обитают по р. Сунже, между pp. Аргуном, Гудермесом и Ассою.
20) Чеченцы Брагунские, обитают на правом берегу Терека, при впадении в него Сунжи.
Брагуны, по некоторым рассказам, вышли из Крыма и появились лет 300 тому назад в Кабарде, а отсюда вытеснены были в Чечню и за пределы Кумыкской плоскости.
Вот исчисление всех племен, на которые принято делить Чеченцев. В строгом же смысле деление это не имеет основания. Самим Чеченцам оно совершенно неизвестно. Они сами себя называют Нахче, т.е. «народ» и это относится до всего народа, говорящего на Чеченском языке и его наречиях. Упомянутые же названия им были даны или от аулов, как Цори, Галгай, Шатой и др., или от рек и гор, как Мичиковцы и Качкалыки. Весьма вероятно, что рано или поздно все или большая часть приведенных нами имен исчезнут и Чеченцы удержат за собою одно общее наименование.
Вера. Жители Большой и Малой Чечни, как свидетельствуют предания и встречающиеся в этой стране развалины древних храмов, некогда исповедовали Христианскую веру.
На вершине горы Матхох у Кистин (ближних) есть три памятника, которые они называют церквами; в одном из них празднуют Св. Георгию, в другом Божией Матери, ав третьем Св. Марине. Все эти здания обращены фасадом на восток. Внутри, кроме навешанных по стенам и наваленных в беспорядке на полу турьих, бараньих и оленьих рогов, да нескольких значков и стаканов, ничего нет. Места эти глубоко чествуются окрестными жителями и на празднества их ежегодно собираются 5 июля даже из дальних обществ. Праздник сопровождается резанием баранов, туземными играми, песнями и плясками и это продолжается несколько дней.
У Галгаевцев, близь аула Хойры, известна старинная церковь, называемая Каба-Ерды и основанная, по мнению некоторых, во времена царицы Тамары или Русуданы, в XII веке. Церковь эта в большому уважении у жителей; два раза в год, на Пасху и в Троицын день Галгаевцы собираются около церкви, делают жертвоприношения, бьют быков и баранов, спрыскивая их кровью стены и помост и прибивая головы жертв к сенам церкви, после чего бывает джигитовка и пиршество.
Независимо от этих памятников старины, свидетельствующих, что Христианство некогда было распространено между Чеченцами, на языке их существует много выражений и собственных имен, по которым можно подтвердить эту догадку и возвести ее до степени факта, не подлежащего сомнению. Но оно было со временем подавлено по случаю введения исламизма в горах Кавказа.
Ислам водворился между Чеченцами не далее начала прошедшего столетия. В настоящее время все Чеченцы принадлежат к суннитскому толку Шафиэ, за исключением одного Брагунского общества на Сунже.
Духовенство. До Шамиля духовенство в Чечне далеко не пользовалось тем значением, каким оно вообще пользуется на мусульманском Востоке. Стоя по образованию выше народа и имея в своих руках всю судебную власть, оно там имело всегда сильное влияние на общественное управление. В Чечне же, жители которой всегда были плохими мусульманами и где обычай и самоуправство решали почти все дела, духовенство не имело подобного влияния. Ничем особенным не отличаясь от толпы, оно пришло в упадок и до появления Шамиля было бедно и невежественно; во всей Чечне не было ни одного ученого и молодые люди, возымевшие намерение посвятить себя изучению арабского языка и корана, отправлялись с этою целью в Чиркей, в Акушу или Казикумух. В знании грамоты заключалось единственное преимущество, какое имели Чеченские муллы над своими прихожанами; оно доставляло им некоторое уважение в народе, потому что они, как грамотные люди, были необходимы при составлении разных письменных актов. Особыми же правами, как мы сказали выше, они не пользовались и находились в полной зависимости от мирян. При вступлении в духовное звание не соблюдалось никакого обряда, каждый аул выбирал себе кого-нибудь из грамотных и назначал его своим муллою. Круг деятельности муллы был очень тесен и большую часть времени он мог посвящать торговле и хлебопашеству, получая, по примеру всех мирян, известный участок земли. Особенных доходов, предоставленных мухаммедамскому духовенству, муллы в Чечне не получали. В таком положении находилось Чеченское духовенство до водворения власти Шамиля.
Из среды мулл избирались кадии. Звание это не совмещало в себе какой-либо высшей степени в духовной иерархии и не предоставляло ему никакой власти над прочими муллами. Кадий был не что иное, как доверенное духовное лицо, которому предоставлялось пред прочими муллами исключительное право разбирательства по шариату случающихся в его околодке тяжб, составление письменных актов и вообще все гражданские дела, в которых допускалось вмешательство духовенства. Впрочем кадиев в Чечни было немного, потому что избрание их требовало от жителей единства, которое трудно было установить между ними.
Язык. Чеченским языком говорят: а) жители горной Ичкерии, т. е. племена, поселившиеся в верховьях Аксая, б) жители Большой и Малой Чечни, и в) переселенцы из Ичкерии и Чечни, как напр., аулы на Качкалыковской плоскости. К языку Чеченскому принадлежат также наречия Ауховских обществ (верховья Акташа, Ярык-у и Яман-су). Между этими партиями и языком Чеченским существует такое же различие, как между языками Русским и Малороссийским.
Характер и быт Чеченцев. Наружность Чеченца вообще довольно благообразна: он стройно сложен, приемы его отличаются живостью и проворством. Одежда его состоит из чекмени, обыкновенно желтого или серого сукна собственного изделия, бешмета или архалуха, который бывает разных цветов, но летом преимущественно из белой материи; суконных ноговиц и чирики – род башмаков, без подошв. Нарядное платье обшивается узким позументом, который горцы делают сами довольно прочно и красиво. Женский костюм почти ничем не отличается от костюма татарок: голову они также повязывают длинными белыми платками, но покрывал (чадр) не носят и не прячутся от мужчин.
Несмотря на то, что Чеченцы вышли из первобытного грубого состояния и ведут оседлую жизнь, нравы их все еще находятся на степени полудикости. Жестокость, корыстолюбие, недоверчивость и мщение составляют преобладающий элемент в характере Чеченца; но за всем тем, он не чужд и добрых качеств. Так он всегда чтит права гостеприимства. Если странник, даже и незнакомый, проездом остановится у Чеченца на ночлег, то хозяин не преминет в честь гостя зарезать одного или несколько баранов; зажиточный Чеченец не пожалеет даже рогатого скота, разумеется смотря по важности проезжающего и по числу сопровождающих его людей в качества свиты, конвоя, или товарищей. Чеченец обязан проводить своего гостя до безопасного места или передать другому Чеченцу и вообще заботиться о личной безопасности и неприкосновенности своего гостя. Если гость ограблен, оскорблен или убит вследствие нерадения Чеченца, или невыполнения им обязанностей гостеприимства, то он подвергается остракизму всего общества до тех пор, пока нанесенная его гостю обида не будет им отомщена. Остракизм выражается следующим оригинальным образом: на дворе виноватого насыпают бугор, который он разумеется сносит днем, но в следующую ночь делается тоже самое и это до тех пор, пока он не смоет с себя пятна за оскорбление гостеприимства .
Вообще обычаи Чеченцев мало разнятся от обычаев других горских племен.
Чеченец умерен в пище и способен переносить все лишения. Чурек, пшеничная похлебка, шашлык, кукурузная каша – вот вся его пища.
Чеченцы, обитающее на долине, живут большими аулами; дома у них турлучные, – внутри чисто, опрятно и светло. Они снабжены окнами без рам, но со ставнями, для защиты от холода и северных ветров, почему и двери обыкновенно обращены на юг или восток. Эта сторона дома обнесена навесом, чтобы дождь не проникал во внутрь и для прохлады летом. Комнаты нагреваются каминами, а хлеб пекут в особо устроенных на дворе круглых печах. В каждом доме есть особое отделение для гостей, называемое кунацкою. Оно состоит из одной или нескольких комнат, которые всегда содержатся в чистоте. Здесь, в кунацкой, хозяин проводит целый день и только к вечеру возвращается в семейство. Каждый дом имеет особенный двор, огороженный плетнем.
У горных Чеченцев, живущих в верховьях Аргуна, где в лесе чувствуется большой недостаток, дома каменные. Чеченцы населяющие верховья Аргуна живут гораздо неопрятнее и беднее.
Чеченцы вообще склонны к праздности. Женщины, напротив того, трудолюбивы: на них лежат все хозяйственный заботы. Они же ткут сукна для домашнего обихода, делают ковры, войлоки, бурки (только у горных Чеченцев), на мужчин шьют платья и обувь.
В образе жизни между зажиточным и бедным Чеченцем почти нет никакой разницы: преимущество одного перед другим выражается отчасти в одеянии, более же всего в оружии и лошади.
Земледелие, скотоводство, промышленность и торговля. Верхне-Аргунские Чеченцы мало занимаются хлебопашеством и не имеют достаточно хлеба для собственного прокормления; они получают хлеб, соль и другие жизненные предметы от жителей нижних аулов, которым местность более благоприятствует к хлебопашеству, но и там оно не очень развито. Тоже самое можно сказать и о скотоводстве. Обитатели низменных аулов в обмен на свой хлеб получают мед, воск, шерсть, грубые сукна, ковры домашнего, незавидного рукоделья, звериные шкуры, бурки, сафьян из козловых шкур и т. п. Чеченцы, живущие на плоскости, в свою очередь все это отпускали мирным Кизлярским промышленникам, которые для меновой торговли стекались в аулы мирных Чеченцев и привозили с собою холст, грубые бумажный материи, получаемые из Персии, нанки, ситцы, бумажные платки, низшего разряда шелковые материи, железо, соль, медную посуду и т. п.
До 1840 года главная промышленность мирных Чеченцев особенно Сунженских и Терекских, состояла в продаже леса. Они приготовляли зимою плоты строевого и дровяного леса и сплавляли их в полноводие по Сунже и далее по Тереку до самого Кизляра, где их собиралось ежегодно от 500 до 800. За каждый плот в тогдашнее время платили от 30 до 50 р. с, что в общей сложности составляло около 2,500 руб. сер. Не менее важную отрасль промышленности мирных составляла доставка в Кизляр, богатый виноградными садами, таркалов (колья, коими поддерживаются виноградный лозы). Их ежегодно привозили от 5,000 до 6,000 ароб, продавая каждую от 3 до 5 р. Кроме того Чеченцы выручали хороший доход от продажи обручей и бочарных досок; за 1,000 штук таких досок платили около 30 р. с. и их доставляли в Кизляр в весьма значительном количестве. Сверх того Чеченцы осенью отправлялись в Кизляр и нанимались для работ в садах. Впрочем, число таких было незначительно.
Все сказанное о промышленности и меновой торговле относится к Чеченцам, обитавшим, как мы сказали, до 1840 года по Тереку и Сунже; остальные жили слишком далеко и не имели тех средств сбывать свои произведения; они получали все им нужное через Армян и других промышленников, иногда через третьи или четвертые руки.
Вот в нескольких словах все, что мы знаем о промышленности малой части обширного Чеченского населения. Большая же часть его, занятая в продолжении почти двадцати лет войною с нами, естественно не имела возможности развить свои производительные силы. Но ныне, с покорением и умирением всего восточного Кавказа, конечно не замедлит наступить для Чеченцев новая эра жизни, которой суждена самая светлая будущность. Мирная гражданственность разовьется в их стране, одаренной естественными богатствами, которые не могли развернуться под влиянием вековой бранной тревоги – и в стране, где кровь лилась рекою, пройдет с плугом мирный селянин и тишина и довольство водворятся в недрах доселе неугомонного Кавказа.
Разделение народа на классы и отношения их между собою. Общественный быт Чеченцев отличается в своем устройстве тою патриархальностью и простотою, какие находим в первобытных обществах, до которых еще не коснулась современность ни одною из своих разнообразных сторон гражданственной жизни. У Чеченцев нет тех сословных подразделений, которые составляют характер обществ, европейски организованных. Чеченцы в своем замкнутом кругу образуют собою один класс – людей вольных, и никаких феодальных привилегий мы не находим между ними. Мы все уздени, говорят Чеченцы и это выражение должно понижать в смысле людей, зависящих от самих себя. Но в массе коренного народонаселения время от времени образовался немногочисленный класс личных рабов; его составили военно-пленные, постоянно захватываемые Чеченцами во время наездов. Хотя состояние всех их в сущности ничем не разнилось, однако же их стали подразделять на два разряда: лай и ясир. Последние отличались от первых тем, что судьба их была не совсем определена: ясир мог быть выкуплен и воротиться на родину, тогда как лай, забывший свое происхождение и религию, делался неотъемлемою собственностью своего господина. Положение лаев в Чечне со временем превратилось в то безусловное рабство, какое существовало в древнем миpe. Лай почитался, в полном смысле слова, вещью своего господина, который имел над ним безграничную власть. Лай мог быть продан, наказываем по произволу, лишаем жизни по прихоти своего господина. Таким образом сословие лаев было совершенно бесправное и оно могло образоваться только в стране, не обеспеченной никакими почти законами, где каждый коренной обитатель считал сам себя господином полноправным.
Если иногда случалось, что лай от страха жестокого наказания покидал своего господина и прибывал под защиту другого более сильного, или уважаемого человека, то последний давал ему приют в своем доме, под условием принять на себя роль почетного посредника между угнетенным и угнетателем. Он уговаривал, последнего смягчить наказание или вперед поступать милостивее и получивши в том обещание, отпускал лая обратно к нему. Впрочем защитник лая не мог удерживать его у себя против воли хозяина, из опасения навлечь на себя преследование за нарушение права собственности.
Не смотря на безвыходное положение, в котором находились лаи, рабство не считается у Чеченцев постыдным. У них вошло в обычай отпускать рабов на волю и в таких случаях дети отпущенника пользовались правами вольных туземцев. Этого мало: сам отпущенник со дня своей свободы поступал тотчас в класс вольных и делался равен с ними. Правда, он не имел ни того веса, ни значения, потому что в Чечне как и в Дагестане, то и другое обусловливается многочисленностью родства; отпущеннике же, как лицо изолированное предшествующими обстоятельствами, едва ли когда либо мог рассчитывать не только на обширное, но и на какое-нибудь родство; а потому, благодаря своему одиночеству, он мог быть обижаем и притесняем; поэтому он, пользуясь личною свободою, не покидал своего бывшего господина, брал в замужество одну из дочерей или родственниц его и навсегда водворялся при нем, как член его семейства.
Управление. В племени Нашихэ, колыбели Чеченского народа, как повествует предание, люди не имели до принятия ислама никакой религии и не признавали над собою высшей сверхъестественной власти. В прежнее время, говорят Ичкерские старожилы, когда народ Чеченский был еще малочислен и жил в горах Ичкерии и по верховью Аргуна, все тяжбы судились стариками; старики были в то время умные, жили долго, знали многое и всегда решали по правде, по своему разумению, не руководствуясь никаким законом. Но так как они не имели в своих руках никакой исполнительной власти, то решения их, основанные на здравом уме и совести, хотя и были справедливы, но не всегда приводились в исполнение, а уничтожались часто по произволу, – т. е. платилось кровью за кровь, обидой за обиду.
Дела касавшиеся до целого аула обыкновенно решались на сходках, куда сбирался весь народ и на которых свободно говорил всякий, кто что знал. Подобные сходбища для Чеченца, как вообще для всякого горца, были одним из любимых препровождений времени, а потому они составлялись очень часто. Обыкновенно один из жителей, желавший сообщить свое мнение или объявить какую-нибудь новость, всходил на крышу мечети или своей сакли и громогласно сзывал к себе жителей аула. Сбежавшаяся толпа выслушивала его и если объявленное им заслуживало внимания, то начинались беседы и толки, более или менее оживленные.
Так жили и управлялись одноаульцы. Что же касается до общего народного управления, то между Чеченцами, со времени образования Кавказской линии и заселения Ставропольской губернии, а именно с половины XVIII столетия, не существовало почти никакого единства. По этому-то Чеченцы долгое время находились в зависимости от Кабардинских и Кумыкских князей. Но еще в то время, когда они распространились до Сунжи и Терека и когда предались буйному своеволию, они потеряли прежнее уважение к своим старейшинам. Однако же происшедший от того беспорядок по внутреннем управлении вскоре им до того наскучил, что они с общего согласия положили послать в Ичкерию просить у тамошних стариков совета для водворения порядка. Ичкеринцы, в то время уже мусульмане, затруднялись удовлетворить просьбу своих единоплеменников; многое, предписываемое кораном, не согласовалось с их обычаями; многое, допускаемое обычаями, противоречило учению Могомета. Наконец, после многих совещаний, было решено согласовать народные обычаи с догматами корана, где это оказывалось возможным, не слишком впрочем затрагивая свойственного народу разгула и самоуправства, обратившегося в его любимую стихию. Таким образом произошел адат. Впоследствии он много утратил от соприкосновения с влиянием Русской власти, а с другой стороны возникшее в Дагестане учение мюридизма, совершенно изменив прежние условия общественного быта, утвердилось в Чечне надолго.
И так у Чеченцев введено было законодательство, составленное из двух противоположных элементов: Шариата, основанного на общих правилах нравственности и религии, заключающихся в коране и Адата, на обычаях народа младенческого и полудикого. Адат распространялся и усиливался всякий раз, как шариат приходил в ослабление и наоборот адат падал и был отменяем каждый раз, когда шариат находил ревностных проповедников и последователей.
Так, когда религиозное учение, деятельно распространяемое поборниками корана, выдававшими себя за апостолов исламизма, привело народ к мысли восстановить в делах суда и расправы основной закон мусульман – шариат, когда в 1832 году Кази-Мулла, один из ревностнейших последователей этого учения, с многими приверженцами возбудил горцев к объявлению неверным казавата или религиозной войны; тогда он, а впоследствии преемник его Шамиль ввели в суд и расправу между горцами законы Шариата, как основания более прочные для приобретения власти над народом и удержания его в том повиновении, какое необходимо было для осуществления предприятий казавата. Но и тут, сознавая шаткость понятий горцев, их огрубевший в вековом невежестве нрав и дикую свободу, не легко поддающееся влиянию религии, а следовательно и законам Шариата, Шамиль заменил казни, определенные Шариатом, денежным налогом. Это более совпадало с духом народа, привыкнувшего к адату, установления которого образовались именно для тех случаев, где народ по своему быту и вольности не мог судиться так, как установлено в коране, а охотнее подчинялся суду и расправе по обычаям, переходившим в среду их из века в век.
Чтобы составить ceбе ясное понятие о законодательстве у Чеченцев, надобно рассмотреть тот порядок в условиях жизни общественной, который существовал в Чечне еще до завоевания нами этого края и до утверждения в нем власти Шамиля. А потому мы сделаем очерк общественного устройства Чечни до появления здесь Шамиля. Мы избираем это время для того, что оно представит нам сравнительно более верную картину первоначального общественного быта горцев, не потерпевшего еще резкого изменения под деспотическим влиянием или под гнетом мюридизма.
В гражданственности горцев, стоящей на весьма низкой степени, само собою нет той определительности в правах, которая замечается у несколько образованных народов. Адат можно назвать первым звеном соединения человека в общество, переходом его от дикого состояния к жизни общественной. Человек, соединяясь в общество, старается оградить себя от произвола, изыскивает необходимые для того условия и создает правила, на которых могла бы покоиться жизнь общественная; но правила эти, как и все установляемое человеком в период его младенчества, не прочны и по неимению письмен, существуют в одних лишь преданиях; в них человек как бы боится подчинить себя определенным узам закона, а потому и исполнительной власти в адате почти не существует, штрафов и наказаний за преступления никаких нет, а если и есть, то весьма слабые. Вообще можно сказать, что суд по адату есть суд посреднический, лишенный большею частью средств понудительных; решетя его исполняются, если на то есть добрая воля судившихся, – пренебрегаются, если одна из сторон находит их слишком невыгодными для себя. Тут последняя граница закона и гражданского порядка и первый переход к личному самопроизвольному праву. Там где закон бессилен, каждый получает обратно природное право мстить за обиду и по своему усмотрению наказывать своего врага, или обидчика – и вот где кроется начало жестокого правила канлы, кровомщения, признанного у всех горских племен, как дополнительный устав личного права, помещенного в своде их преданий и гражданских постановлений.
Право канлы или кровомщение. Таким образом все личные обиды и важнейшие преступления против жизни и собственности, как-то убийство, насилие, у горцев никогда не судятся. Благодаря отсутствию порядка и организации их общества, совершивший злодеяние имеет всегда возможность уйти, отчего по адату допущено не только кровомщение или канлы на лицо, сделавшее злодеяние, но и на его родственников. Канлы состоит в том, что родственник убитого должен убить убийцу, или кого либо из его родных. Те с своей стороны опять должны отомстить за кровь кровью и таким образом убийства продолжаются бесконечно. По этому, после каждого убийствa, между родственниками убитого и родственниками совершившего убийство возникает право канлы, которое нередко переходит от одного колена к другому. Бывают, впрочем, случаи, в которых канлы прекращается. Для этого лицо, желающее примириться и избавиться от преследований канлы, отпускает себе волосы и через знакомых просит противника о прощении. Если последний изъявит согласие покончить дело миром, то желающего примириться приводят к нему в дом и в знак примирения, тот должен обрить ему голову. Примирившиеся считаются после кровными братьями и клянутся на коране быть верными друг другу. Случается однако же, хотя и редко, что не смотря на примирение, простивший убивает своего кровного брата. От канлы можно откупаться, т. е. лицо подлежащее кровомщению платит противнику известное вознаграждение, за что тот при свидетелях дает клятву, что не будет его преследовать. В случае, если и поклявшийся таким образом не сдержит своего слова и все-таки убьет откупившегося, то родственники последнего могут заставить нарушителя клятвы возвратить деньги, или самому подвергнуться канлы.
Случалось иногда, что обидчик оставался неотомщенным, наприм. если он, чувствуя себя слабее своего противника, тайно удалялся с своими родственниками в другое место или прибегал под наше покровительство. Бывало и так, что обидчик, в особенности не имевший родственников, делался абреком.
Итношения отца к детям и обряд сватовства. Отец полновластен над сыновьями только в период их малолетства. Но достижении же ими того возраста, в котором они в состоянии владеть оружием, родительская власть теряет свою силу и отношения между отцом и детьми определяются правом сильного. Все они равны пред судом адата. Право канлы может иметь место даже между отцом и детьми и если случалось, что отец убивал одного из сыновей, то братья мстили отцу.
На домашнее имущество отец и сыновья имеют одинаковое право и последние могут заставить первого во всякое время делиться с ними и по адату им предоставляются одинаковые доли с отцом. Из этого проистекали иногда весьма странные процессы. Наприм., у одного отца было шесть взрослых сыновей. Когда он вздумал взять себе другую жену, сыновья потребовали, чтобы он сперва разделился с ними, потому, говорили они, что было бы несправедливо дать, в случае его смерти, равную с ними долю в наследстве детям от второй жены, тогда как теперешнее имение нажито их общими трудами. Отец был не вправе отказаться и имение разделено с сыновьями от первой жены; затем он женится на другой и приживает с нею семеро детей. После его смерти сыновья от первой жены затевают спор с детьми второй, требуя, чтобы наследство отцовское было поровну разделено между всеми. Дело это разбиралось по адату и старики признали этот иск основательным. Остальное имущество было разделено на 13 частей и каждый из детей от второй жены получил только 13-ую долю той части имения, которая досталась отцу после первого раздела.
На сколько сыновья независимы, на столько же, напротив, дочери подчинены отцу, пока они находятся в его доме. Он выдает их замуж за кого хочет. По адату дочерям не предоставлено никакого права участвовать в разделе отцовского имения. Если по смерти отца дочери остаются незамужними, то старший брат или ближайший родственник обязан содержать их у себя и выдать замуж. Вообще адат не признает за женщиною никакой собственности, кроме калыма, получаемого от мужа, и женихова подарка.
Женитьбе предшествует сговор или сватовство. Когда отец соглашается засватать дочь свою, жених делает девушке подарок, состоящей из шелкового головного платка и десяти руб. сер. В этом заключается весь обряд сговора. После того жених получает право тайком видеться с своей невестой; но если они встретятся в гостях или вообще при чужих, – приличие требует, чтобы они не говорили друг с другом. При этом невеста должна отвернуться от жениха, чтобы он но мог видеть ее лица. Жених имеет всегда право оставить или отпустить невесту, т. е. дозволить ей по ее просьбе выйти за другого, но сама собою она не может отказаться от жениха и должна безропотно ждать, чтобы он согласился освободить ее, или чтобы, заплатив калым, взял ее в жены.
Между сговором и женитьбою проходит часто несколько лет, иногда потому, что жениху нечем заплатить калым; иногда, из неудовольствия за что-нибудь на девушку, он нарочно оттягивает время неопределенного ее положения, а сам между тем женится на другой. Выше мы сказали, что от отца зависит засватать за кого он хочет свою дочь. Но есть обычай, по которому можно получить девушку с согласия ее брата. Напр., если брат во время пирушки выпьет за здоровье своей сестры с кем либо из присутствующих и тут же примет от него какой либо подарок, то сестра его засватана и он обязан принудить отца выдать ее именно за известного приятеля. В противном случае отдаривший брата преследует его как за кровную обиду. Впрочем подобные примеры весьма редки: к ним прибегают в тех случаях, когда теряют надежду получить руку девушки. Кроме этого, у Чеченцев существует еще другой, не менее странный обычай. Молодой человек сговаривается с несколькими своими приятелями похитить девушку и привезти ее в свой дом. Для этого они выбирают удобный случай, нападают на нее все вдруг и, не смотря на все сопротивление с ее стороны и со стороны ее родственников, увозят ее в дом возлюбленного, где товарищи запирают их вдвоем, а сами стерегут у дверей, пока их не позовут в комнату. При них девушка объявляет, хочет ли она воротиться к родителям или остаться у похитителя. Обыкновенно необходимость заставляет ее выбрать последнее и тогда она становится его законною женою.
Отец невесты, получив калым от жениха, обязан передать его сполна дочери во время выхода ее замуж.
Чеченец не выдает дочери или сестры замуж за соседей, как напр. за Тавлинца, на которого горцы вообще смотрят с презрением, считая его гораздо ниже себя. Чеченское семейство, породнившееся с Хаджи-Муратом, человеком весьма значительным, стяжавшим себе славу джигита и любимца Шамиля, не смотря на все это, долго терпело обидные насмешки от своих соплеменников. До такой степени Чеченцы считают себя выше Тавлинцев!
Отношения мужа к жене. Калым и подарок жениха составляют неотъемлемую собственность замужней женщины. Во всем остальном она подчинена лужу, как своему законному и полновластному господину. Она должна работать на него и оказывать ему раболепное уважение; жена не садится при муже и не ест вместе с ним. Но, не смотря на такое рабство, женщина пользуется однако же некоторыми правами, будучи ограждена обычаем от чрезмерного самовластия мужчины. Так муж ни в каком случае не может посягнуть на жизнь жены своей, даже тогда, когда он убеждается в ее неверности, ему предоставлено обычаем лишь право прогнать ее от себя или в наказание изуродовать ее, огрезав ей нос или ухо.
Жена во всякое время может развестись с мужем и по своей воле, но в таком случае она должна удалиться из его дома, оставив мужу свой калым и все находившееся у нее имущество. Если же, напротив того, муж первый требует развода, то должен отпустить жену с калымом и со всем ей принадлежащим имуществом.
Над детьми мать не имеет никакой власти и едва пользуется тем уважением, которое сама природа вложила в человека к виновнице его существования.
Право наследства, духовные завещания и опека. В определении порядка и прав наследства постановлено руководствоваться законами Шариата, но и тут древний обычай чеченский заменяет часто постановления корана и адат действует совместно с шариатом, часто получая перевес над последним. Благодаря такому законодательству, имеющему двоякое толкование и взаимно противодействующему, часто случается, что тяжущиеся, смотря по обстоятельствам, опираются то на адат, то на шариат. Естественное право сыновей наследовать поровну отцовское имение признано одинаково по адату и по шариату, но состояние дочерей определяется ими различно; адат совершенно устраняет их от участия в дележе имения, тогда как по шариатy дочь вправе получить третью часть имения, достающегося брату. Впрочем нужно заметить, что незамужняя сестра поступает обыкновенно по смерти отца на попечение старшего брата или дяди, которые обязаны содержать ее до замужества и сделать ей приданое. Если отец умирая не оставил после себя сыновей, то имение делится на две равные части: одна половина отдается дочери, другая ближайшему родственнику; если несколько дочерей, то имение делится на три доли: две принадлежат дочерям, а третья родственнику.
Закон наследования по одной нисходящей линии не соблюдается у Чеченцев; когда нет прямых наследников, имение сына вновь переходит к отцу, который предпочитается братьям и племянникам; точно также дядя во многих случаях предпочитается двоюродным братьям. В Чечне, где почти нет понятия о личной недвижимой собственности, домашнее имущество, временно приобретенное трудами каждого из членов семьи, должно между ними делиться поровну, потому что каждый, не исключая самого отца, одинаково участвовал в его приобретении. Право собственности не имеет в Чечне другого основания, кроме личного труда или насильственного завладения, а потому неудивительно, что отец обязан во всякое время, по требованию сыновей, делиться с ними, а в случав счерти одного из них, имеет право наследовать его имущество предпочтительно перед другими членами семейства.
Жена не наследует мужу, но может выйти за ближайшего его родственника, если тот пожелает ее взять; в противном случае она получает 4-ю долю из имущества мужа и приобретает право свободно располагать собою. Принесенный ею в замужество калым, подарок жениха и другое имущество делится между детьми, с соблюдением тех же правил, что и в дележе отцовского имения, т. е. чтобы доля сестры составляла третью часть братниной доле; если же она бездетна, имущество ее возвращается в дом родительский, или переходит к ближайшим ее родственникам. По неимению прямых наследников, к которым причисляется и отец, имение покойника переходит в боковые линии, при чем родные братья предпочитаются племянникам, племянники дядям, а дяди двоюродным братьям.
Кроме того есть обычай, по которому постороннее лицо заменяет всех прямых наследников. Хозяин наследует после своего кунака, умершего у него в доме, все вещи, какие при нем находились, хотя бы у покойника были самые близкиe родственники. Этот обычай основан на том понятии, какое все горцы вообще имеют о гостеприимстве: куначество считается наравне с родством и потому хозяин, наследовавший после своего кунака, обязан принять на себя его канлы, если он за ним считается, как и все его родственники. Долги, оставшиеся после покойника, должны быть уплачены из имения прежде раздела его между наследниками, если между ними и заимодавцами не существует особой сделки. В случав если бы заимодавец объявил претензию, когда имение уже разделено, – долг распределяется поровну между всеми наследниками мужеского пола.
Когда умирающий не имеет родственников, то ему предоставляется право завещать свое имение кому он пожелает. Это, можно сказать, единственный случай, в котором духовное завещание покойника имеет полную силу. Когда же у него есть родственники, он не может ни под каким предлогом отстранить их от законного наследства в пользу постороннего лица. Посмертные пожертвования в мечеть и на богоугодные дела дозволяются, если они не превышают третьей доли имения. Составление духовного завещания принадлежит духовным лицам; оно пишется кадием или муллою со слов желающего передать свою последнюю волю, в присутствии двух свидетелей и с приложением их печатей. Составленная таким образом духовная хранится у завещателя и по смерти его получает законную силу.
Ввод во владение наследников производится тоже через духовное лицо. Кадий обязан, тотчас по объявлении ему о смерти кого либо из жителей его аула, составить подробную опись всего имения умершего и заботиться об его целости, до тех пор, пока не кончится раздел между наследниками тогда он им сдает имение по описи, а если они малолетни, то опекуну их. Исполнение в точности воли умершего возложено на кадия; назначение душеприкащиков особою волею покойника допускается только за отсутствием кадия, так напр., если Чеченец умирает на чужой стороне. В случат; малолетства наследников, управление имением принадлежит по праву ближайшему родственнику, дяде или старшему брату, а если их нет, то кадию. Опекуну не предоставляется никакой доли из доходов имения, но за то он и не обязан давать отчетов в своих расходах; лишь бы только имение было сохранено в том виде, как оно принято по описи кадия, и состоящий под опекой содержался прилично своему состоянию. Если родственники заметят недобросовестные действия опекуна, растрату доверенной ему чужой собственности или дурное обращение с сиротою, то имеют право жаловаться кадию, который разбирает дело и если найдет опекуна виновным, сменяет его и принуждает отвечать за растрату своею собственностью.
Совершеннолетие полагается в 15 лет. Тогда кончается опека – и опекун, в присутствии кадия и родственников, сдает имение своему бывшему питомцу согласно той описи, по которой сам его принимал; недостаток он обязан пополнить из своего. Само собою разумеется, что женщины не допускаются к опеке.
Если старший брат совершеннолетен, то может требовать выдала себе части имения. Для этого он обращается к кадию, который с двумя или тремя свидетелями, разделит, поровну все имение, кидает жребий и та часть, которая придется на долю старшего брата, поступает в собственность последнего.
Подробности суда и расправы по адату и шариату. До окончательного замирения Восточного Кавказа правом адата пользовались и все покорные Русским общества Чеченцев. Однако ж, имея в виду, что это шаткое право не ограждено силою закона или какой либо исполнительной власти, Чеченцы всегда искали содействие начальства. Вследствие такого отсутствия порядка и правильной организации общества, по проекту бывшего начальника левого фланга Кавказской линии (нынешнего Наместника), Генерал-адъютанта Князя Барятинского, основанному на просьбе всех обществ покорных Чеченцев, в 1852 году, по Высочайшему соизволению, был учрежден в креп. Грозной Чеченский суд (Мэхкемэ-Чачани). Этот суд, под председательством штаб-офицера, составляют: кадий решающий дела по шариату и три старика, знающие адат, для разбирательства дел по адату. В мэхкемэ имеется книга для записки приговоров его, за исполнением которых наблюдает Управление Чеченского народа, употребляя в необходимых случаях понудительные меры.
Обряд суда по адату. Противники, желая кончить дело по адату, бывают вызываемы и являются сами в Мэхкемэ-Чачани. Старики выслушивают отдельно каждого из разбирающихся и затем произносят приговор.
Определение стариков в приговоре должно быть единогласно.
Для обвинения необходимо, чтобы истец представил с своей стороны одного или двух свидетелей. Свидетели должны быть совершеннолетние, мужеского пола и не могут быть из рабского сословия (лай).
В случае же, если бы истец не нашел свидетелей, виновный оправдывается присягою на коране . Сверх того должны присягнуть в его оправдание еще 6 посторонних лиц.
Часто случается, что обвинитель, боясь мщения, доказывает вину преступника не гласно, а тайно. В таких случаях адат требует от ответчика оправдания присягою 6-ти человек, из которых 3 предоставляется выбрать самому ответчику, а 3-х обязан назначить истец. Этот последний, в число 3-х выставляемых им свидетелей, назначает так называемого доказчика, который, будучи уверен в вине преступника, не принимает присяги и тем уже обвиненный изобличается в преступлении.
Так как в адате, как мы выше сказали, нет исполнительной власти, то может случиться, что обиженный не в состоянии принудить противника разбираться с ним; тогда по адату предоставляется обиженному право во всякое время украсть у обидчика лошадь или какую либо ценную вещь с целью принудить его разбираться с собою; в таком случае он представляет похищенные вещи старикам, которые оценив их, выделяют ему из них ту долю, на которую он имеет право, остальную же возвращают хозяину.
Такое же право предоставляет адат и слабому при тяжбе с сильным. Случалось, что обидчик был лицо, имевшее такую силу в обществе, что и сами старики не могли принудить его к исполнению приговора. В этих случаях обиженный бывало собирал все свое имущество, оставлял аул, в котором не находил правосудия, и бежал туда, где по родственным связям имел больше защитников и с помощью их старался украсть у обидчика лошадь, оружие или какую-нибудь вещь, дабы принудить его таким образом к исполнению приговора.
Какие дела и преступления рассматриваются адатом? По адату разбираются преимущественно дела о воровстве, обиде женщин, поджогах и поранении. За тем дела об убийстве, о разделе имений, о брачных разводах и т. п. разбирались шариатом. Впрочем, после учреждения военных округов по Высочайше утвержденному положении об управления Кавказской Армией, 1-го Апреля 1858 года, управление покорными горцами во многом изменилось и между прочим шариату предоставлена только малая доля участия в судебных делах, именно, по делам касающимся до веры и совести.
Определения адата. За воровство виновный обязан платить истцу двойную цену похищенного, а также издержки, употребленные на доказчика. За поджоги и поранения виновный удовлетворяет обиженного по мере причиненного им вреда и в последнем случае должен платить лекарю за лечение раны. Сверх того, во всех этих случаях виновные обязаны с повинною головою, при посредничестве уважаемых людей, просить прощения у обиженных, поднося им при этом подарки, состоящее из материи или других каких либо вещей, ценою от 30 до 50 рублей , и напитков, – браги или водки. Для исправления же поведения замеченных неоднократно в преступлениях людей, – они, кроме удовлетворения по адату, подвергались наказанию как-то: ссылке в отдаленный места России на сроки; в кр. Геориевск на крепостные работы, тоже на срок, и содержанию под арестом на местной гауптвахте от одного до двух месяцев (смотря по преступлению).
За нарушение чести незасватанной девицы виновный отвечает 18 штуками рогатого скота; но если девица будет засватана кем либо, или оскорбление нанесено замужней женщине, тогда виновник отвечает 80 штуками рогатого скота , если впрочем на это будут согласны родственницы обесчещенной особы; в противном случае, он должен послать в распоряжение мужчин – родственников обиженной , свою жену, если женат, или сестру, или даже мать.
Изменение адата в отношении женщин. В прежнее время женщины Чеченского народа находились в безусловном распоряжении мужчин. Обычай этот, как произвол слишком стеснявший свободу женщин, под управлением нашим совершенно отменен и девицам Чеченского племени предоставлено право освобождать себя из-под зависимости сватающих; только девица предварительно должна объявить начальству о нежелании своем выйти замуж за сватающего.
Также уничтожен и обычай, по которому вдовы после смерти своих мужей должны были разделять брачное ложе с их родственниками; им предоставлено право располагать собою по своему произволу. Ныне женщины допускаются в суд с жалобами на притеснения мужей и вообще против дурных поступков мужчин с ними; словом, они пользуются защитою суда наравне с мужчинами.
Обряд суда по шариату. До окончательного покорения Чечни подведомственные Чеченскому Управлению туземцы, по делам, которые они желали бы кончить шариатом, являлись в мэхкемэ-чачани. Кадий выслушивал противников каждого порознь и затем подводил из шариата статью, сообразную делу и на основании оной объявлял решение.
Если бы кто заподозрил кадия в лицеприятии, тот мог представить решение его, с своим объяснением неправильности оного, – другому кадию, который или утверждал решение или, отменив его, постановлял другое, согласное с шариатом, – или делал маслахат, т. е. склонял противников на полюбовную сделку.
Ответчик может требовать от истца, в доказательство его показаний, свидетелей. Если истец их имеет и кадий признает их достойными, то в таком случае от ответчика уже не принимаются никакие оправдания. Подозреваемые в каком либо деле оправдываются по шариату только присягою; но если противная сторона ею не удовольствуется и обратит присягу на истца, то по принятии ее сим последним, обвинение подозреваемого лица считается доказанным и шариат назначает обвиняемому свое определение.
Определения начальства должны исполняться беспрекословно. Кто не повиновался им, или неохотно их исполнял, того оно к тому понуждало.
Определения шариата. Нет ни одного случая в жизни мусульман, который бы не находил в шариате соответственного решения. Большей частью за важные преступления в шариатеT’b постановлены положительные приговоры. Независимо от этого, начальство принимает большое участие в решении важных дел, касающихся до общественной безопасности, и вмешивается в дела кровомщения.
Шариат допускает убить самого убийцу, но не родственника убийцы, дабы этим навсегда прекратить кровомщение (канлы). За неумышленное и нечаянное убийство положено определенное вознаграждение. Умышленному убийце, если он будет прощен наследниками убитого, даруется жизнь, но он при всем том подлежит наказанию со стороны начальства, которое назначает его на крепостную работу сроком от 4 до 6 месяцев. Бывают впрочем случаи, когда начальство может не ставить в вину убийства по праву кровомщения, но дозволения на убийство, само собою, ни в каком случае не дает.
Право канлы между Чеченцами заменяется постановлением тамошних обществ: виновный в убийстве или ссылается в Сибирь на всегда, или по вознаграждении родственников убитого (630 руб. сер.), или без оного, – смотря по их желанию, переселяется на жительство в другой аул из того аула, где совершено убийство и где живут родственники убитого. Бежавшие же убийцы преследуются по праву кайлы.
В делах тяжебных за наследство и в других случаях правила шариата остаются в своей силе.
Восстание Чечни и призвание Шамиля. До 1840 года, т. е. до отпадения большей части Чеченских племен от России, Чеченцы находились под нашею властью; но с этого времени в народе почему-то стали распространяться слухи о намерении Русского Правительства обратить Чеченцев сначала в крестьян, а потом обложить их рекрутскою повинностью; конечно, полудикие горцы не могли быть столь дальновидны, чтоб подумать, что частные злоупотребления поставленного над ними русского начальства (если таковые были – или по незнакомству с страною и с характером ее обитателей, или же по частному произволу), отнюдь не могли быть приписаны правительству. Таким образом тревожный слух о скором обращении Чеченцев в податное сословие взволновал их и вынудил обратиться к Шамилю. Это было вскоре после взятия Ахульго, откуда разбитый наголову имам бежал и очутился в самом бедственном положении, не имея на себе даже черкески и скитаясь из одного аула в другой, пока сами Чеченцы не отыскали его в Шуэти, где и предложили ему, как чужестранцу, сделаться главою их вооруженного восстания.
Но Шамиль, хорошо зная народ, с которым он имел дело, и будучи уверен в его непостоянстве и своеволии, не вдруг согласился идти в Чечню. Наконец, после продолжительных переговоров, он прибыл в Урус-Мартан и изъявил согласие принять управление над Чечнею, но не иначе, как на условии, чтобы Чеченцы дали ему наперед присягу в строгости выполнять все установляемые им законы и порядок управления.
C ранней весны 1840 года жители Большой и Малой Чечни, а также общества Качкалыковское и Мичиковское отложились от нашего правительства. Измена эта началась с того, что все Надтеречные и Сунженские Чеченцы бежали за Сунжу.
Вскоре за тем последовало движете наших войск в Чечню и разорение нескольких аулов. К сожалению, меры эти, принятые необдуманно в самый разгар народного восстания, способствовали к еще большему ожесточению против нас и утверждение власти Шамиля. Он утешал Чеченцев сладкою надеждою в будущность и представлял разорение их аулов нашими войсками, как временное, скоропроходящее бедствие, возбуждая при этом религиозный их фанатизм.
Таким образом власть Шамиля более и белее упрочивалась и со временем облеклась в правильные и постоянный формы. Приобретя раз власть, он ее уже не терял; напротив, случайный успех, какое-либо ничтожное обстоятельство служило ему предлогом к утверждению своего владычества и только через долгий кровавый период времени, при помощи русских, Чеченцы успели освободиться из-под тяжкого его ига.
Меры принятые Шамилем к упрочению сваей власти. Первым действием Шамиля по прибытии в Урус-Мартан, было потребовать аманатов и набрать мюридов из Чеченцев, имевших влияние на народ. Вместе с аманатами имея в своих руках залог верности, он сосредоточил в cебе через мюридов и исполнительную власть. Каждый, вступавшей в мюриды к Шамилю, к Ахверды-Могома, к Шуаиб-Мулле и к другим лицам, близким к Шамилю, приносил на коране присягу свято исполнять все его приказания, какого бы рода они не были. Таким образом имам составил около себя особый орден из лучших Чеченских Фамилий, для которых воля егo была законом.
Строгий устав мюридизма в руках Шамиля служил самым верным орудием к распространению власти и он употреблял мюридов на истребление опасных для него людей. Мюрид, coвершивший несколько раз убийство по приказанию своего начальника, не только ставил себя тем в полную зависимость от последнего, но давал вместе с тем и ручательство в верности ему всего своего семейства и даже родственников. Возбудив против себя убийством непримиримую вражду, мюрид естественно находил спасение под защитой лишь того, кто наставил его на этот опасный путь. Семейство мюрида, и без того уже привязанное к имаму, еще более привязывалось к нему когда мюрид делался убийцею.
Приобретя посредством мюридов сильное влияние в Чечне, Шамиль начал стремиться к еще большему упрочению над нею своей власти. Чтобы обуздать вольность дикого народа, он счел нужным постепенно отменить адат, потворствующий неопределенностью своих постановлений буйным страстям Чеченцев и вместо адата предписал судить все преступления по шариату. Сверх этого в непродолжительном времени Шамиль ввел нечто похожее на администрацию, учредил правильный сбор войска и издал свод постановлений военных и политических. Но самым надежным и долго неослабевавшим орудием к возбуждению фанатизма горцев служило то убеждение, которое имам успел вселить в них – именно, что они призваны вести священную войну с неверными, казават, вне которого нет спасения истинному мусульманину. Эта мысль как нельзя более пришлась по вкусу горцам и надолго воспламенила их врожденную кровожадность.
Управление Шамиля. В 1842 году Шамиль разделил Чечню на три наибства: 1) Мичиковское, заключавшее в себе все пространство между Аксаем, Качкалыковским хребтом, Сунжею, Хулхулау и Андийским хребтом. Наибом туда был назначен Шуаиб-Мулла. 2) Большой Чечни, граничившее pp. Хулхулау, Сунжею, Аргуном и Черными горами. Управление этим наибством было вверено Иссе; и 3) Малой Чечни, т. е. всего пространства между Аргуном, Сунжею, Ассою и Черными горами, где наибом был Ахверды-Магома. Над Ауховцами был назначен Чалубей.
После смерти Ахверды-Магома в 1842 году от раны, полученной им при набеге на аул Цори, на его место был назначен наиб Большой Чечни Исса, а на место последнего Суаиб. Но когда в 1843 году Шамиль лишился и другого наиба, Шуаиб-Муллы, убитого из кровомщения в ауле Цонтери, где он имел свое местопребывание, то имам для лучшего наблюдения за Чеченцами, между коими было много недовольных его нововведениями, стеснявшими их свободу, разделил наибства Мичиковское и Большой Чечни на две части, а наибство Малой Чечни на 4 части: над обществом Ичкеринским был назначен Магомет Мусакаев, а над Качкалыковцами и Мичиковцами Элдар. Суаиб по-прежнему был оставлен наибом Большой Чечни, с тем только, что от него отошли аулы, лежащие у подножия Черных гор и в самых горах, которые поступили, вместе с Шатоевским обществом, под власть Дапы. Над аулами, лежащими между рр. Аргуном и Мартаном, а также главной дорогой, идущей из Атаги через Урус-Мартан, был назначен Таиб. Другие аулы, лежание между означенными реками, Сунжею и дорогой, Шамиль поручил Саибдулле; из остальной же части Малой Чечни наибу Иссе были поручены только аулы, лежащие между pp. Мартаном, Сунжею и Ассою, а также дорога из Урус-Мартана в Нестеровское укрепление. Все аулы, находящееся выше этой дороги и Черных гор, отданы были наибу Дапе. По убиении же наибов Суаиба и Элдара, во время движении нашего отряда из Дарго в Герзель-аул, на место первого был назначен Талгик; Таиб был смещен за слабое управление и на его место назначен Дапа, которого заменил Шалинский старшина Дачой; Исса умер и место его занял Атабей, а на место Дапы, смененного также Шамилем, был назначен Гатат.
Впоследствии число и состав наибств изменились. Так в 1845 году уже Большая и Малая Чечня с обществами Мичиковским, Качкалыковским и Ичкеринским были разделены на 7 наибств, в следующем 1846 образовались еще наибства Шатоевское, Шубутоевское и Чабирлоевское. В 1850 году в Малой Чечне было два наибства: Гехинское и Гойтинское; наибом первого был Саибдулла, имевший местопребывание на Гехи, в ауле Нурикой; второго – Шуаип, живший в верховьях Гойты. В Большой Чечне было три наибства: Аргунское, Сунженское и Мичиковское. В первом наибом был Талгик, живший в Сержан-хуторе, во втором – Тарам с резиденцию в г. Осман-Юрте; а в последнем Геха, живший в Гордали. Наибом Ичкерии был Хандакай, имевший местопребывание в Цонтери, а в Аухе Идрис, бывший Андреевский мулла, живший в Зандаке.
В наибах соединялась власть гражданская и военная. Разбирательство дел было в руках кадиев. Для исполнительной власти при каждом наибе состояло от 100 до 300 мюридов.
Наибства делились на округи, которыми управляли мазуны; при мазуне для разбирательства дел находились муллы, составлявшие в Чечне первую инстанцию судебной власти ; от них дела поступали на рассмотрение мазуна, который в важных случаях представлял их на решение к наибу. При мазуне мюридов заменяли муртазеки. Для решения же дел собственно административных в Дарго, первоначальном местопребывании Шамиля, был учрежден по предложению Джемал-Эддина в 1844 году совет (диван-ханэ), в котором присутствовали духовные лица, известные своею преданностью к Шамилю и мюридизму.
Военные Силы и учрежденья. Главное внимание Шамиля было обращено на военную часть. В этом отношении он действовал не только убеждениями, но и настоятельными требованиями к пожертвованию всего своего имущества на приобретение коня и оружия. Вместе с тем был издан закон, дабы каждые десять семейств содержали одного всадника, который назывался муртазеком и всегда должен был быть готовым явиться по первому призыву Шамиля. Войско, составленное из муртазеков, простиралось во всей Чечне до 3,000 челов. Кроме того были постановлены правила о сборе муртазеков и образе ведения войны.
Сбор муртазеков происходил по распоряжению или самого Шамили или его наибов. В первом случае рассылались мюриды к наибам, с приказанием собрать известное число Чеченцев и явиться с ними к определенному времени на назначенное место. Во втором случае каждый наиб собирал известное число муртазеков, как для обороны собственного наибства, так и для набега в наши пределы. Для лучшего же управления муртазеками во время боя, Шамиль разделил их по наибствам на отряды в 500 и 100 чел., приказав иметь наибам, пятисотенным и сотенным начальникам значки.
Военные постановления. Наибы и мазуны при разбирательстве военных преступлений, обязаны были руководствоваться особым сводом законов, изданным Шамилем. На основании этих законов, за побег к неприятелю и измену определялась смертная казнь. Кроме того за виновника отвечали еще 10 поручителей, которые обязаны были заплатить пеню в 50 р. сер. и для этого в Чечне все мужское народонаселение совершеннолетних было разделено на десятки, которые составляли круговую поруку и обязаны были наблюдать за поведением друг друга. За изменническое сношение, как напр., шпионство, полагалась тоже смертная казнь. Всякое сношение с покорными нам племенами, хотя и торговое, строго воспрещалось; виновных сажали в яму и подвергали телесному наказанию. За ослушание и неповиновение старшему мера наказания зависала от важности обстоятельств, при которых оно произошло, так напр., на поле битвы или во время похода. Нередко случалось, что ослушание наказывалось смертью; в других, менее важных случаях, преступник подвергался обыкновенно телесному наказанию. За неявку на службу наказывал всегда ближайший начальник, по своему усмотрению. Виновного сажали в яму на известное число дней или наказывали палочными ударами.
Награды. За заслуги и храбрость Шамилем были установлены разные награды, заключавшиеся в знаках отличия, т. е. медалях, денежных наградах и подарках. Орденские знаки имели различные формы и степени. На некоторых из них были надписи на арабском языке; другие, напротив того, не имели надписей. Так на одном из знаков, жалуемых тысячному командиру, была такая надпись: «тысячному командиру войск великого имама, за храбрость и за полное усердие». На другом: «тысячному командиру войск великого имама, вновь сформированных. Боже, помоги ради почетнейшего на свете предмета.» На третьем: «кто думает о последствиях, в том нет храбрости» и т. д.
Доходы. На содержание муртазеков, духовенства, мечетей, бедных, вдов и сирот указаны были Шамилем особые доходы. Bсе они поступали к Шамилю, как главе духовенства и предводителю военных сил, и составляли так называемую шариатскую казну.
Источники доходов составляли: 1) закат, или 10-я часть с доходов имения, 2) хумс, пятая часть со всей добычи. Сюда относились и пленные, потому что по продаже их 5-я часть вырученных за них денег также поступала в шаpиaтскую казну, и 3) штрафные деньги, взыскивавшиеся за разные преступления и от конфискации имущества, оставшегося по смерти казненного преступника.
Заключение. Из представленного вкратце обзора управления, введенного Шамилем в Чечне и обществах Внутреннего Дагестана, видно, что все его усилия и реформы стремились к тому, чтобы образовать нечто похожее на правильно-организованное государство. Но мог ли он надеяться на успех? Он имел против себя слишком могучего неприятеля, борьба с которым ему предвещала, рано или поздно, неминуемое падение. При всем этом на старания имама к прочному соединении разнородных племен Кавказа в одно стройное целое, повинующееся одному верховному главе, по справедливости можно смотреть как на смелые порывы энергического ума, которому нельзя отказать ни в политическом смысле, ни в обширной предприимчивости, характеризующей гениального человека, одаренного железной волей и сумевшего в продолжении почти 25 лет управлять по своему произволу народом, от природы чуждым порядка и подчиненности.
Исход борьбы на Кавказе обнаружил однако же всю шаткость тех оснований, на которых Шамиль думал утвердить свое самодержавие.
Чеченцы уже давно тяготились деспотизмом имама, они начинали разочаровываться в нем, смеяться над его выходками, над его прокламациями, в которых он ежегодно клялся вести их для конечного истребления Русских, и в особенности над его сношениями с Турецким султаном. Тавлинцы в этом отношении были далеко легковернее Чеченцев, потому что Чеченцы далеко смышленее Тавлинцев. Чеченцы не столько уважали, сколько боялись Шамиля, которого стража телохранителей, состояла из отъявленных изуверов, раз на всегда разорвавших всякую связь с обществом, оказывалась в деле охранения особы имама незаменимою и составляла единственно-надежную точку опоры, на которой покоилось самовластие Шамиля.
Но не смотря на все справедливые неудовольствия Чеченцев, они упорно отстаивали против нас свою независимость и только строго обдуманный план последних экспедиций мог положить предел слишком полувековой борьбе, конец которой трудно было предвидеть. С падением Веденя мюридизм был потрясен в самом его основании, – вскоре он не замедлил пасть, а с ним рушилось и управление Шамиля. Чеченцы поняли наконец свое заблуждение, они сбросили с себя оковы ненавистного им ига, чтобы приобщиться к России и со временем занять место в ряду образованных народов. Замкнутые до того в неприступных горах и мрачных ущельях, куда к ним не мог проникнуть благотворный луч европейской цивилизации, они начали целыми аулами выселяться на плоскость, где они скорее поймут выгоды мирной оседлой жизни, составляющей первую ступень к гражданственности.
В заключение этой главы представляем список всем нашим укреплениям в Чечне, а также аулам, выселившимся из гор с 1857no 1859 год. На основании этих сведений составлена и приложенная к этой статье карта.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.
ПРЕДАНИЯ ЧЕЧЕНСКОГО НАРОДА.
______________
Ход развития какого либо народа, как и жизнь отдельновзятого человека, обозначается двумя главными эпохами, по-видимому противоположными между собою: это эпоха младенчества, когда народ почти бессознательно подчиняется тем общим законам природы и истории, которые обусловливают начальное развито всего человечества, – и эпоха зрелости, когда он, сознавши свою возмужалость, обращается к выработке идеи, составляющей физиономию его, как особой нации, и вводящей его в семью народов, занявших уже место в истории. Последнее однако выпадало на долю не многих наций, да и из них сколько уже, достигши апогея своего развития, сошли с исторического поприща или и вовсе исчезли с лица земли, уступив место другим народам, более благоприятствуемым условиями своего национального духа, природы и местности! Под этими условиями мы разумеем то, что в частной жизни всякого народа составляет особые черты, помимо общих законов развития человечества, – те черты, из совокупности коих образуется его отличительный характер, физиономия. Чем более этот характер заключает в себе счастливых данных к дальнейшему самобытному развитию, тем скорее совершается исторически процесс этого развития. Но эти данные вытесняются для науки тогда, когда она ближе узнает и приведет в ясность все самомалейшие физиологические особенности народа, все без исключения обстоятельства, которые имели неотразимое влияние на его судьбу. Но исследуя различные фазы существования такого народа, у которого нет записанной истории, чуждого даже самих письмен, наука должна обратиться к его преданиям и другим памятникам его старины. В этом отношении предания племен и народов, рассеянных по горам и ущельям Кавказа, составляют хотя еще не початый, но тем более драгоценный исторический материал для основательного изучения их быта и нравственных особенностей. Можно сказать без преувеличения, что предания эти, приведенные в строгую научную систему и сличенные между собою, представили бы довольно полную картину здешних народностей, точную обрисовку их умственного склада и тех элементов, какие каждая из них заключает в себе для будущего развития.
Предания всех почти народов тождественны между собою в общих чертах, особливо же с той стороны, что в них главнейшие сохранились сказания о подвигах и делах людей былого времени. Содержанием их служит всегда действительный факт, который живя в устах народа и переходя от поколения к поколению, со временем подвергается значительному искажению и наконец принимает сказочный характер. Это замечается преимущественно в тех преданиях, которые относятся до происхождения какого либо народа. Но в наш век, положительно практический, нельзя не спросить: какая может быть польза от изучения сказок ? Ответим на это словами незабвенного исследователя русских народных мотивов, Надеждина: «в баснях и сказках старинный человек высказывает сам себя во всей, так сказать, подлинности своей натуры, со всеми особенностями и оттенками своих качеств. Изучить эту простую, искреннюю, задушевную исповедь человека о самом себе, значит изучать самого человека по самым верным данным, какие мы имеем о его давно минувшей старине.»
Смотря с этой именно точки зрения на предания народов Кавказа, мы хотим обратиться к Чеченскому народу, предания коего о собственном происхождении имеют тот сказочный характер, каким вообще отличаются они у других народов. Рассказы о происхождении Чеченцев еще никогда не были приведены в систему. В имевшихся у меня под рукою материалах, полученных из разных мест Чечни, я нашел мало единства. В каждом из них различно, с большею или меньшею ясностью, рассказывается повесть о происхождении Чеченцев и нет сомнения, что с течением времени предания об этом подверглись еще значительнейшим изменениям, которые лишили их уже всякого вероятия. Не входя в подробное исследование этих вариаций на одну и ту же тему, я упомяну о них только вкратце и за тем перейду, к тем рассказам, в которых замечается связь с известными историческими фактами.
О родоначальнике Чеченцев (это название они получили впоследствии) сохранилось несколько преданий:
Одно из них родоначальником Чеченцев признает какого-то Молкха или Малкху, который жил в Меэстэ, на высотах горных хребтов. Из Меэстэ Чеченцы переселились в Нашихэ, где теперь находится аул Керстен-Акх или Киоло. Это событие, но словам предания, совпадает с тем временем, когда впервые появилось оружие, состоявшее сначала из лука и стрелы, которые вошли в употребление при богатыре Кургухе, указавшем людям также меру. Впоследствии Чеченцы расселились и из Нашихэ;. это совершилось при сыне Молкха Тинавин-вису, при котором жили богатыри Тингелдер, Термагалла, Гуно-Кархалой, Гардазеирик, Ширдии-Канат и др.
Другое предание гласит, что когда-то в старину молодой одноглазый араб пришел из Аравии в Константинополь, откуда он, боясь преследования за несчастный случай, в котором он нанес сыну одного знатного вельможи смертельный удар, бежал и на купеческом судне прибыл на Кавказ. Здесь, странствуя из одного места в другое, он наконец зашел в нынешние Чеченские горы, где в то время жили три одноплеменных фамилии или рода: Галгой, Aли и Шатой. Галгаевцы радушно приняли Али (так звали пришельца), который был восхищен простотою и независимостью жителей и дикими красотами здешней природы. Ловкость, сметливость и блестящее красноречие Али, столь свойственное Арабам, очаровали в свою очередь жителей. Али навсегда поселился у Галгаев и женившись, вскоре прижил сына, которому дано было имя Нахчи. По смерти Али, Нахчи сделался предприимчивым и отважным Галгаевцем. Предание говорить что он увез какую-то Калмыцкую ханшу с ее прислужницею в то время, когда они купались на минеральных водах в нынешнем Пятигорске. Нахчи женился на ханше и ее прислужнице. После этого брака у него родилось три сына от ханши и два от прислужницы. По смерти Нахчи, сыновья его женились и разделились на две партии. Два сына от прислужницы ушли с своими семьями далее в горы и поселились в котловине близ снегового хребта. От них сохранился по настоящее время только один бедный аул Меэсты. Три же брата от ханши вышли с своими семьями в Малую Чечню, на урочище Нашах, и поселились между реками Гехи и Аргуном. Эти три сына Нахчи удержали за собою родовое имя Нахчууо или Нахчой. Потомки этих 3-х братьев, умножаясь время от времени, расселились по Малой и Большой Чечне и в Ичкерии на восток до Ауха и на юг до Андии.
От 3-х братьев Нахчууо Чеченцы в настоящее время насчитывают до 66 родов или фамилий. Всё эти роды называют себя общим родовым именем Нахчууо.
Кроме приведенных двух рассказов, есть еще третий о том же предмете, сообщенный мне Качкалыковским наибом Бата. Вот он почти слово в слово:
Город Шами (?) в Аравии составлял некогда ханство, управляемое самостоятельными ханами. Жители Шами были идолопоклонниками. По смерти одного из владетельных ханов, имя которого неизвестно, осталось три сына; из них младший Нахчууо, по прозвании Турпал (богатырь), недовольный доставшеюся ему по разделу землею, собрал довольно сильную партию приверженцев, – вероятно, людей беспокойных, жаждущих приключений и с ними неоднократно пытался завладеть землями своих братьев и правами самостоятельного владетельного хана, но попытки его не имели успеха. Подстрекаемый честолюбием и беспокойным нравом, Турпал покинул родину и отправился вместе с приверженцами искать счастья на чужбине. Путь, по которому пробиралась эта толпа воинственных людей, может служить предметом разнообразных догадок. Легенда застает их водворившимися в Кабарде, в месте, носившем название Татар-туп , т. е. татарский стан. Близкое соседство этой беспокойной колониии не могло не встревожить владетельных Кабардинских князей. Старания их завладеть Турпалом оставались безуспешными. Силою оружия вытеснить его из пределов своих владений они не надеялись, потому что Турпал укрепился в Татар-тупе и решился во чтобы то ни стало держаться и отстаивать свои права, приобретенные личною отвагой. Кабардинские князья решились прибегнуть к коварству, – средству, нисколько не предосудительному по понятиям азиата. Они притворились не только кающимися в своих враждебных замыслах против Турпала, но под предлогом уважения к его неустрашимости, они предложили ему вступить в брак с их сестрою; Турпал охотно согласился, потому вероятно, что он видел в этом союзе залог будущей неприкосновенности занятой местности. Между тем предполагаемая невеста его разделяла коварные замыслы своих братьев. Турпал отличался необыкновенною бдительностью, даже по ночам он не расставался с полным вооружением и по-видимому не хотел изменить своих привычек даже и тогда, когда Кабардинская княжна, в качестве законной жены, вступила в его дом. Чтобы вернее достигнуть цели она, конечно, должна была прежде всего стараться вовлечь мужа в беспечность. Однако же первая ночь прошла благополучно для Турпала, обаяния страсти не могли победить его бодрой и крепкой натуры, но в следующую ночь природа взяла свое и богатырь, выбившись из сил, уснул в первый раз по приходе в Кабарду. Тогда коварная жена опутала ему руки и ноги шелковыми нитками. Братья тотчас же в сопровождении своих оруженосцев, явились в дом Турпала, схватили его, обезоружили и объявили своим пленником. Застигнутый врасплох и при том сонный, с руками и ногами опутанными шелком, богатырь не мог далее сопротивляться и молча покорился своей участи. Князья приговорили его к сожжению на костре, – единственному роду казни, существовавшему в то время у различных племен Кавказа.
Но вдруг любовное чувство заговорило в груди молодой жены Турпала: когда богатырь, связанный по рукам и ногам, лежал на приготовленном для него костре и уже готовились зажечь его, она спасла Турпалу жизнь словами, которые произвели поразительное впечатление на ее братьев: «Я уже ощущаю – говорила она – в своем чреве плод от сообщения с Турпалом; если у меня родится сын, то по обычаю нашей страны, когда он подрастет, должен будет мстить за смерть своею отца родным дядям, а если их уже не будет на свете, то их поколению; чтобы этого не слупилось, не блогоразумнее ли даровать Турпалу жизнь». Таким образом Турнал был спасен; но воинственным замыслам его не было пищи и поля действия, потому что князья неусыпно наблюдали за его образом жизни. Вскоре у Турпала родился синь. Обстоятельство это имело своим последствием то, что Кабардинские князья, явившиеся приветствовать новорожденного, уговорили Турпала покинуть их владения и отправиться в страну, лежащую по ту сторону Терека, где, говорили они, местность менее населена и следственно ему и его челяди будет более простору. Турпал согласился и его с большим почетом проводили до Сунжи. Там он основался навсегда и со временем племя его распространилось. И так судьба бросила беспокойных выходцев Шами на берега реки, орошающий край, известный ныне под именем Чечни.
В этих преданиях много подробностей, которые по своему очевидно-сказочному характеру не могут иметь никакой важности для изыскателя; но в них не мало и такого, на чем он должен с любопытством остановиться, дабы получить какой-либо вывод, могущий послужить к разъяснению предмета. Это именно собственные названия лиц и местностей, нисколько не вымышленный, так как они в точности сохранились и до наших времен. Молкх или Малкху и Нахчууо или Турпал Нахчууо – одно и тоже лицо, известное у различных племен под тем или другим именем; но достовернейшее из них Турпал Нахчууо. Это предположение получает большую степень достоверности от того, что Чеченцы себя и по настоящее время называют Нахчууо. Кроме того, имя Турпала Нахчууо сохранилось в одной старинной Чеченской песне, сильно выражающей жизнь удальцев, страстно привязанных к своей отчизне и независимости . Вот ее содержание:

«Не охотно приближаешься к старости, не охотно удаляешься от молодости. Не хотите ли, добрые молодцы, Турпал Нахчууо, я спою вам нашу родную песенку: как искры сыплются от булата, так мы рассыпались от Турпала Нахчууо. Родились мы в ту ночь, когда от волчицы родятся щенки, имена нам даны были в то утро, когда ревел барс; такими произошли мы от праотца Турпала Нахчууо. Когда на небе нет туч, тогда и дождь не идет, так и у нас, когда нет думы на сердце, то и глаза не плачут. Если душою не положитесь вы на Бога, то и ее деле не успеете. Не утратим славы имени отца нашего Турпала Нахчууо.»
Эта песня даже в переводе не могла утратить той оригинальности и безыскусственной простоты, которыми отличаются все вообще подобные памятники народной старины.
Но откуда мог явиться Турпал? Считать родиною его Шами – название, под которым, как известно, восточные историки разумеют Сирию и столицу ее Дамаск, – было бы далеко от истины, по географическим и историческим соображениям. По нашему мнению, здесь Шами не что иное, как Шамхальство Тарковское, владетели которого с первых веков ислама считались древнейшими и сильнейшими в целом Дагестане. Что Турпал мог быть уроженец этой территории, некогда служившей главным поприщем Аравитян, – это отчасти подтверждается следующим преданием, сохранившимся у Кумыков и сходным по месту действия с предыдущим:
Между женами Шамхала Тарковского была Кабардинка, сын которой не только не пользовался любовью отца, но признанный им незаконнорожденным, был лишен права наследства. Это заставило сына удалиться в места, смежные с нынешним Чир-Юртом, где он основался и жил в совершенном одиночестве. Однажды к нему зашел неизвестный странник и просил позволения переночевать в его доме. В беседе с гостем сын Шамхала, между прочим, узнал о своем настоящем происхождении. Желая отомстить отцу, он удалился вместе с странником в Кабарду, искать помощи у своих родственников. Здесь он успел собрать шайку удальцов, с которыми пошел в Таркавское владение. Захватив в плен отца, он заставил его признать наследственные права изгнанного им сына. Следствием этого было то, что он получил в ленное владение всю землю от Сулака вдоль по горным хребтам, до реки Терека. Сюда к нему начали стекаться с разных сторон выходцы; к этой, случайно составившейся орде вскоре присоединилась целая толпа Кабардинцев под начальством Баташа, который основал впоследствии Баташ-Юрт, существующий и поныне. Около того же времени явилась сюда другая толпа – Донских выходцев, предводительствуемых каким-то Андреем, то же в свою очередь основавшим Андрееву деревню (Эндери) . По преданию Гребенских казаков, появление последнего на Кавказе совпадает с тем временем, когда Ермак шел на север для покорения Сибири.
Место жительства Чеченцев в древнейшие времена, по весьма темным и сбивчивым преданиям, находилось выше Шуэти, Чабирли и Чаэнти, куда они пришли из Нашихэ, урочища, упоминаемого в вышеприведенном нами рассказе Саит-Курт-Магомета. Рядом с этим именем мы встречаем там же и Меэстэ, где, как говорит Заур, было местопребывание Молкха. Такое тождество двух преданий дает повод думать, что Меэстэ и Нашихэ были первобытными местами жительства Чеченцев, откуда они уже позже перешли к верховьям рек Аксая, Гудермеса и Хулхулау в землю, известную под именем Ичкерии и называемую самими Чеченцами Нахчи-Мокх, т. е. «место народа». Эпоху описываемых нами происшествий можно определить только приблизительно, считая пределами их конец XVI или начало XVII столетия. Поселившись, в Ичкерии, новом своем отечестве, Чеченцы пришли в соприкосновение с Калмыками, жившими разбросанно по укрепленным деревням на всем пространстве по соседству Ичкерии до правого берега Терека. Между ними происходили неоднократно столкновения, о которых свидетельствуют курганы, встречаемые на землях занимаемых в то время Калмыками. Расселение из Нашихэ, говорит Заур, совершилось при сыне Молкха, Тинавин-вису, о котором мы сейчас будем иметь случай говорить. Рассказ о нем у Заура несколько сокращен, но по содержанию совершенно схож с тем, который сообщил мне Качкалыковский наиб, что меня и заставило оставить без внимания первый и дать преимуществу последнему, как более подробному. Здесь предание получает некоторую историческую достоверность.
Во время оно между Калмыками пронесся слух о необыкновенной красоте одной Чеченки, отбитой Тинавин-вису у Чеченца Каната. Слух этот дошел до Калмыцкого хана. Место жительства этого хана в предании не означено; известно только, что неподалеку от Маюртупа было укрепление Али-Султан-Кала, откуда Чеченцы вытеснили Калмыков и заняли около укрепления место, которое ныне называется Маюр-туп, т. е. «стан храбрых». Итак, когда хан узнал о чудной красоте женщины, увезенной Тинавин-вису, тогда он отправил к нему послов просить у него красавицы для себя, в знак совершенного примирения и дружеского союза. Тинавин-вису согласился и несколько знатных Чеченцев отправились в стан Калмыка с подаренною ему женщиною. Он принял их ласково, не хотел отпустить их без приличного сану его подарка и спрашивал их – чего они желают. Чеченцы, видевшие довольство и роскошь, в которых жил Калмык, просили уступить им земли по сю сторону Терека. Калмык благосклонно их выслушал и объявил, что у него очень много земель за Тереком, что земли эти почти необитаемы и следовательно ему ничего не стоит самому перейти за Терек, куда он через месяц и обещал переселиться.
Чеченцы не нахвалятся умом хана, особенно выразившимся в настоящем случае; они говорят, что подобная уступка со стороны Калмыка была следствием весьма благоразумной политики, – что Калмык ясно видел, что ему невозможно будет долее держаться на занимаемых им землях по причине беспокойного и воинственного духа соседей. И так он дал им обещание удалиться за Терек. Два месяца спустя, три Чеченские узденя: Цвантуро-Меэтти и два зятя его Гордоло-Эльгукко, женатый на старшей дочери, и Хорачо-Уэзи, женатый на младшей дочери Цвантуро, отправились осмотреть земли, занимаемые Калмыками, дабы удостовериться, сдержал ли Калмык обещание и очистил ли свои владения на правом берегу Терека. На всякий случай, целью этого путешествия они выставили охоту, как благовидный предлог, а путем избрали Аксай. Следуя вниз по этой реке, они не встретили Калмыков. Так достигли они Терека, до того места, где впоследствии основали Дадан-Юртъ; оттуда они отправились к Сунже, где убили козу и расположились отдохнуть. Место это называется теперь Алахан-Юрт. Оно понравилось Гордоло и он просил старика Меэтти предоставить ему это место; но Меэтти как Дадан-Юрт, так и Алахан-Юрт предназначил себе и зятю своему Хорачо-Уэзи, сказавши Гордоло, что он посмотрит места еще дальше и тогда увидит, что можно будет дать ему. Между тем, отдыхая и жаря шашлык, они увидели на Исти-су дым и приняли это за бивуак оставшихся Калмыков; они встревожились, затушили костер и удалились в лес. Эльгукко вызвался лично удостовериться в справедливости испугавшей их причины. Он стал пробираться к тому месту, где виднелся дым, и приблизившись к нему, был поражен странным зрелищем: хромой и расслабленный заяц подошел к ручью, выкупался в нем и вышел на берег совершенно бодрым. Ручей этот славится в настоящее время свойством вылечивать ломоту. Эльгукко прокрался к тому самому месту, откуда поднимался дым и не нашел там никого, а то, что они приняли за дым, было не что иное, как пар испускаемый горячим источником. Здесь Эльгукко удалось убить тура, которого один рог он принес к двум своим товарищам. Умахан-Юрт и Исти-су были отданы Эльгукко.
Цвантуро, Эльгукко и Хорачо, удостоверившись, что Калмыки окончательно покинули занимаемые ими земли по правую сторону Терека, возвратились в Ичкерию и объявили всему племени Чеченцев, что оно может наконец поселиться на покинутых Калмыками землях. И так племя Чеченцев заняло все пространство между правым берегом Терека, Сунжею, хребтом гор, опоясывающим нынешнюю Чечню и Старыми Аксаем, теперь не существующим; аул этот находился подле Герзель-аула и существовал до умерщвления генералов Лисаневича и Грекова (в 1825 году), после чего Старый Аксай был совершенно срыт и сравнен с землею.
Что касается до трех предприимчивых Чеченцев, отважившихся обозреть покинутые Калмыками владения, то они разделились следующим образом: на долю старика Цвантуро-Меэтти и его зятя Хорачо-Уэзи достались Дадан-Юрт, Алахан-Юрте и Ойсенгур. Сам Цвантуро поселился в Ойсенгуре. Гордоло-Эльгукко получил во владение Умахан-Юрт и Исти-су.
Предание, рассказывая нам в таком виде переселение Чеченцев из гор на плоскость, не опровергает того мнения, что выход их был вынужден, вследствие размножения населения и тесноты в горах. Выселились же они на равнину обширную, покрытую густым непроходимым лесом, нашли здесь большое раздолье, прорубили себе поляны и селясь отдельными хуторами, в короткое время обзавелись стадами и табунами лошадей и сделались весьма зажиточны.
Домашняя жизнь Чеченцев в это время носила даже некоторые следы гражданственности и довольства. Сами Чеченцы и теперь еще рассказывают, что в старину котел, как символ семейного очага, считался чем-то священным. В такой-то фамилии, говаривали, столько-то котлов. Чем больше какая-либо фамилия или род насчитывал у себя котлов, тем сильнее и почетнее был этот род.
Но Чеченцам не давала покою врожденная им страсть к удальству; они стали делать набеги на соседей: к Кумыкам за Мичик, в Малую Кабарду за Сунжу и за Терек, – словом, стали грозою других племен, забирая везде добычу и пленных. Это развило в Чеченцах гордость, жажду крови и ненасытную алчность; они стали смотреть на все соседние племена с презрением. Не в это ли время своей необузданной и соединенной деятельности Чеченцы назвали себя Нахчуй или народ, т. е. le peuple par excellence? Горцев, даже Чеченского происхождения, они и теперь называют Таули .
Таким образом совершилось водворение племени Нахчууо на огромном пространстве, называемом ныне Чечнею. Сверх того в Чечне селились в разный времена выходцы и других соседних племен. Но коренными Чеченцами должно считать только потомков Нахчууо, которые и до сих пор себя называют по имени своего праотца и составляют сословие узденей, т. е. дворян. К этому сословию принадлежат лишь коренные жители тех аулов, которым различный отрасли фамилии Нахчууо дали свои имена, как-то: Харачи, Цуонтари, Гордоли, Белготи, Беяни, Гуни, Экишбачи, Елохоймохий, Ширдимохни, Дышнимехки, Зандок, Черупой, Сесени, Черми, Алерм, Антни, Аникалли, Блитти, Эрсени, и н. др. Некоренной житель одного из названных аулов не вправе считать себя Нахчууо, т. е. Чеченцем. И так почетнейшие Нахчууоские фамилии (тохумы) дали названия аулам, ими основанным. Эти названия и доныне сохранились с прибавлением слов: аул или юрт, что означает селение или деревня.
Но огромное, воинственное и беспокойное племя Чеченцев не могло сохранить на долго свою самостоятельность, которая поддерживается только взаимною непоколебимою связью различных отраслей между собою. В их необузданном характере лежали начала племенной разрозненности, при которой немыслима целостность и гражданственное единство какого бы то ни было народа. Между аулами начали возникать поземельные споры, оканчивавшиеся нередко кровопролитием. Это заставило Чеченцев искать над собою власти. Некоторые знатнейшие фамилии вызвались было управлять ими, но Чеченцы отвергли их предложения, из опасения утратить под аристократическою властью своих родичей и последнюю тень независимости и сделаться жертвою пристрастия и несправедливых действий. Они предпочли признать над собою власть чуждого, но единоверного им владетеля и с этой целью решились отправить депутацию к Шеами-хану (Шамхалу Тарковскому), с просьбою прислать к ним доверенное лицо для разбирательства их споров и решения поземельных прав . За неприкосновенность его ручались лучшие Чеченские фамилии. В вознаграждение за труды этого доверенного лица, они обязывались платить ему по одной мере хлеба с каждого двора, по одному барану с каждого стада и т. д. Местопребыванием ему они назначали Старый Аксай. Шеами-хан согласился и отправил к Чеченцам Султа-Мотта, а по уверениям других, Али-Бека.
Любопытно сказание об определенной Чеченцами по этому случаю мере хлеба. В то время Чеченцы не имели никакого понятия о деревянной посуде; они отрубили часть дупла и к одному из отверстий ее приставили дно. Это, говорят, послужило первообразом меры, общеупотребительной почти у всех туземцев и известной под названием сабы. Кумыкский князь, т. е. присланный от Шеами-хана наместником, не довольствуясь получаемой им платою, заменил назначенную Чеченцами меру другою, несколько большею. Один Чеченец, заметив подлог и видя разницу в величине сабы, швырнул ее у него же на дворе и разбил в дребезги. Испугавшись такого явного негодования, Кумыкский князь бежал с своими приближенными, опасаясь народного волнения и новых оскорблений. Но представители тех фамилий, которые должны были отвечать пред Шеами-ханом за неприкосновенность особы присланного им князя, бросились за ним в погоню и настигли его в том месте, где теперь лежит Хасав-Юрт. Они уговорили его вернуться в Аксай и остаться у них правителем.
Таким образом Кумыки появились в первый раз во владениях Чеченцев. Им дозволено было пользоваться землями только по ту сторону Аксая и Чеченцы взяли с них обещание никогда не переправляться через эту реку; но впоследствии времени Кумыки постепенно и исподволь завладели Чеченскою плоскостью, отчего она и носит теперь название Кумыкской .
Об Аксае и Кумыках упоминается и в предании, сохранившемся о походе Петра Великого к Дербенту. Конница его шла сухим путем сначала вдоль по Качкадыковскому хребту и потерпела урон на pеке Аксае от Уцмия, потом бригадир Апраксин был разбит около нынешней кр. Внезапной, а рейтеры Петра Великого сброшены с кручи сильным натиском горских племен. Кумыки и теперь показывают это место на обрывистых берегах Акташа.
Чтобы наказать за это горские племена, Петр Великий пригласил Калмыцкого Хана вторгнуться за Терек с своими ордами. Ряд курганов обозначает путь, по которому следовали полчища Аюки, а в двух верстах от старой Внезапной крепости показывают большой насыпной холм, где стояла ставка алмылкого Хана. Внутри одной из котловин Большой Чечни есть также на Мичике остатки укрепления Калмыцкого Хана.
Чеченцы некогда были, по существующим между ними преданиям, христианами. Впоследствии у них начал распространяться ислам, к чему много способствовал Шейх Ман-сур, и следы христианства постепенно исчезали. Один из значительнейших тохумов (фамилий) Чеченских принял последний мусульманскую веру около 90 лет тому назад. Кроме того следы христианства сохранились и в самом языке: так по-Чеченски неделя называется, как у грузин, квирэ, а воскресенье квирендэ, т. е. недельным днем; пятницу же они называют пирескэ от греческого и грузинского параскеви. Слово это ныне заменено словом джум’э. – Кроме этих признаков можно указать еще на следующее: в Большой Чечне, при входе в Аргунское ущелье, близ аулов Атага и Чахкери, в том самом месте, на котором построена крепость Воздвиженская, найден был большой каменный крест, похожий формою на древний грузинский, с углублением для образа. От этого крепость и получила настоящее свое название .
Чеченцы указывают близь Грозной, против Ханкальского ущелья, переправу на р. Сунже, говоря что здесь когда-то был мост Тамерлана. Переправа эта и до сих пор называется по-Чеченски Тай-Астага-Тимер, т. е. мост хромого Тимура. Но предание это Чеченцы заимствовали или у Ногайцев или у Кумык. Это видно из того, что мост известен более под татарским именем Копыр-Аксак-Темур. Чеченцы, по всем верованиям, основанным на преданиях и исторических соображениях, выселились из гор на низовье гораздо позже нашествия Тамерлана на Кавказ.
Сообщив в этой главе все, что мы успели по настоящее время собрать о старине Чеченского народа, нам остается сказать еще несколько слов о происхождении названия Чеченцев.
Рассказы об этом предмете весьма различны и большею частью носят сказочный характер.
Саит-Курт-Магомет, в своем предании о родоначальнике Чеченцев, говорит, что когда у Али родился сын и ребенка начали обмывать, то заметили, что у него были сжаты пальцы правой руки. Когда их раскрыли, нашли в руке слизистый кусок похожий на сыр. Это послужило причиною дать малютке имя Нахчи – слово означающее на Галгаевском наречии и вообще у всех Чеченских племен сыр.
Другие напротив того говорят, что Русские, живя в старину по Тереку и находясь в близких сношениях с Монголами, знали язык их, говорили на нем и вообще привыкли к его звукам. Но когда вследствие движения из Нашихэ, прибыло на плоскость племя, говорившее особенным наречием, то Русские, слыша горловые и шипящие звуки, дали этому племени название чечетка, намекая этим на то, что пришельцы говорили как бы по-птичьи. Они чеченят (щебечат), говорили про них Русские, – отсюда название Чеченец, и с ним вскоре свыклось и то самое племя, которое получило это прозвище .
Третьи говорят, что у Турпала Нахчууо в числе имен было одно, подходящее к слову Чечен.
Достовернее же всех этих рассказов то, что слово Чеченцы произошло от аула Большой Чечен, находившегося на берегу Аргуна у подошвы Сюйри Корта Чачани, одной из двух гор, возвышающихся на плоскости Большой Чечни и образующих между крепостями Грозной и Воздвиженской так называемое Ханкальское ущелье. В настоящее время существуют только следы Большего аула, тогда как имя его так вкоренилось и усвоилось, что не только сделалось общепринятым у Русских для обозначения целого народа, но даже весьма часто употребляется самими Чеченцами. Кумыки называют ближайших к ним Чеченцев за рекою Мичик-Мичигиш; тех же, которые от Мичика расселились в глубь до Андии – Ичкерии, т. е. дальше или живущие там где-то. Под именем Мичигиш они известны и Кабардинцам. Лезгинам же имя это вовсе неизвестно: они не имеют даже общего имени для своих соседей, горных Чеченцев, которых называют по отдельным их обществам. Сами Чеченцы себя назыиают Нахче, т. е. «народ» и это, как мы сказали выше, относится до всего народа, говорящего на Чеченском языке и его наречиях. Слова Мачигиш и Нахче примяты на Кавказе только Кумыками, Кабардинцами и Чеченцами, в России же и в западной Европе известно одно общее имя – Чеченцы .
На страницах нашей отечественной истории имя Чеченце в первый раз встречается в 1708 году, а именно в договорной статье Калмыцкого Люки Хана, учиненной на р. Ахтубе с Ближними Министром, Казанским и Астраханским Губернатором Петром Апраксиным. О вечном и верном Российскому Государю со всеми улусами подданстве, о всегдашнем при Волге кочевании, о защищении низовых городов от всех неприятелей, о неперехождении ему на горную сторону реки Волги, об удержании Чеметя и Мункотемиря от набегов и о преследовании Чеченцев и Нагайцев .