60 орхустойцев и Цазик

Это было давно. Жили в одном ауле 60 орхустойцев. Все они происходили от 60 матерей; каждый из них имел по одному быку. В соседстве с орхустойцами жил человек по имени Цазик, имевший также одного быка. Как только наступила весна орхустойцы отправились в поле для пахоты и захватили с собой быка Цазика без его ведома. Когда они возвратились с поля, то вместо того, чтобы поблагодарить Цазика, стали его бить, зачем-де он не явился к ним в поле на помощь. «Меня сколько угодно бейте, – сказал Цазик орхустой- цам, – только, ради бога, не бейте моего быка». «А! Так для него тяжелее перенести побои на быке, чем на себе. Давайте же, – вскричали они, – назло ему убьем быка». И орхустойцы убили быка.
Цазик, собрав кости быка в мешок, отправился в аул, где люди гребли золото лопатами. Вечером подошел он к одному дому. Хозяин пригласил его зайти в дом и оставить свою ношу в передней. «Нет, – говорит Цазик, – благодарю тебя, но я не могу оставить мешок с золотом в передней твоего дома, потому что судьба постоянно преследует меня, и я боюсь потерять его». – «Если он пропадет, я дам тебе столько золота, сколько его у тебя в этом мешке». Тогда Цазик оставил свою ношу в передней и вошел в комнату.
На другой день рано утром вышел Цазик посмотреть на свой мешок. «Какой я несчастный, как я глуп! Зачем я оставил в передней мешок, зная, что судьба меня оставляет!?» С такими словами вбежал он в комнату. «Что случилось с твоим мешком?» – спрашивает его хозяин. – «Похищено золото, находившееся в мешке, и похититель на смех положил в мешок кости быка или коровы!» Хозяин насыпал ему в мешок золота и отпустил его домой.
Орхустойцы, узнав, что Цазик возвратился домой с огромным богатством, пришли к нему узнать, как это он приобрел столько золота. «Был я, – говорит Цазик, – в таком ауле, где кости, особенно бычьи, ценятся дороже золота, и там променял я кости своего быка, убитого вами, на чистое золото». – «А что, дадут нам золото, если мы отвезем туда кости своих быков?» – спрашивают орхустойцы. – «Отчего не дадут! Дадут, отвезите только». Орхустойцы порезали всех своих быков и отвезли их кости в тот аул. Стали они ходить по аулу с костями и кричать: «Кто хочет променять золото на кости?» Жители со смехом выгнали их из аула. «А! Так Цазик вздумал пошутить над нами», – сказали орхустойцы с злобой, – мы сотрем его с земли!»
Как только возвратились они домой, тотчас же напали на Цазика и стали колотить его. «Меня бейте сколько угодно, – говорит Цазик, – только мать мою не бейте». Назло ему орхустойцы тут же убили его мать. Цазик, одев покойницу, как невесту, и положив ее себе на плечи, отправился в один аул. Подошедши к нему ночью, он остановился у реки, которая текла подле аула, и поставил мать свою на ноги, подперши ее двумя палками, а сам пошел в аул, во двор одной вдовы, которая имела трех дочерей. Вдова попросила его зайти в ее кунацкую. «Не могу, – говорит Цазик, – зайти к тебе, потому что около реки оставил я свою невесту, а я так несчастлив в жизни, что боюсь, как бы не лишиться ее». «Я, – говорит вдова, – пошлю сейчас своих дочерей за ней». – «Не могу послать твоих дочерей за моей невестой, потому что боюсь, как бы не случилось с ней какое-нибудь несчастье». – «Если случится, – говорит вдова, – с твоей невестой что-нибудь, то я отдам тогда за тебя свою старшую дочь». Цазик согласился и остался на ночь у вдовы. Вдова же послала своих дочерей за невестой Цазика. Девушки нашли около реки женщину, одетую, как невеста, но едва дотронулись до нее руками, как она свалилась в реку, и река понесла ее. Девушки возвратились домой и рассказали матери и Цазику, какое несчастье случилось с ними. Нечего было делать, вдова отдала свою старшую дочь за Цазика. Таким образом Цазик возвратился домой с невестой.
Услыхав об этом, орхустойцы пришли спросить у Цазика, как он приобрел себе невесту. «Был я, – говорит он им, – в таком ауле, где за мертвых, в особенности за мертвых старух, охотно наделяют невестами». Орхустойцам, хотя и имевшим уже жен, показался очень заманчивым такой способ приобретения невест, и они спрашивают у Цазика: «А что, нам могут променять невест на тела наших старух?» «Могут, отчего нет», – отвечает им Цазик. Орхустойцы убили своих матерей и понесли тела их в тот аул, который указал им Цазик. Пришедши туда, они стали кричать: «Кто меняет невест на мертвые тела?» Жители со смехом прогнали их. «А, – говорят тогда орхустойцы, – опять Цазик вздумал над нами подшутить! Постой же, мы его сотрем с земли!»
Возвратившись домой, стали они его колотить. «Бейте меня сколько хотите, – говорит им Цазик, – только не бросайте, положив на доске, в реку». Они положили Цазика на доску и кинули его в реку. Цазик поплыл по реке. Долго ли, коротко ли плыл он, не знаем, но вот стал он плыть мимо пастуха, стадо которого расположилось на берегу. Пастух говорит ему: «Спасти ли тебя?» «Спасай, – отвечает Цазик, – если только тебе хочется отдать мне корову из своего стада». – «Вот еще что выдумал! Спасай тебя да еще отдай тебе корову! Тони, если тебе хочется!» Проплывает Цазик мимо табуна лошадей. Табунщик тоже предлагает ему свои услуги. «Спасай, – говорит ему Цазик, – если тебе хочется отдать мне потом лошадь из своего табуна!». – «Вот еще! Спасай тебя да еще отдай тебе лошадь! Погибай, если тебе хочется!». Проплывает он мимо стада овец. «Вытащить тебя из реки?» – спрашивает его пастух. «Вытаскивай, если тебе хочется отдать мне потом барана из своего стада». – «Отчего же нет? Можно отдать. Ведь не погибать же человеку из-за одного барана!» И пастух вытащил Цазика из реки.
Когда же получил он барана, то стал было прощаться с пастухом, но тот упрашивал его остаться с ним на ночлег. «Нет, не могут остаться, – говорит Цазик. – Я так несчастлив, что боюсь, как бы ночью не случилось что-нибудь с моим бараном». Пастух обещал ему, если только случится какое-нибудь несчастье с бараном, отдать ему 60 овец. Цазик согласился и остался ночевать. В полночь, когда пастух заснул, он встал потихоньку и, поймав своего барана, зарезал его, а потом стал мазать его мясом по губам всех овец, а кожу его разорвал, на мелкие куски. Затем он опять лег спать, как ни в чем не бывало. На утро Цазик пожелал видеть своего барана и вместе с пастухом пошел посмотреть стадо. Видят они, что у всех овец губы в крови, а барана Цазика совсем нет. Тогда Цазик стал громко роптать на свою судьбу, жалуясь, что ему Ми в чем удачи нет и что он потому именно и не хотел оставаться на ночь у пастуха, что предчувствовал несчастье. Пастух отдал ему 60 овец и отпустил его.
Узнали орхустойцы, что Цазик возвратился домой с баран- той, пошли к нему и начали спрашивать его, как он приобрел баранту. «Да вот как, – говорит Цазик. – Когда вы бросили меня в реку и я доплыл уже до моря, Мать вод позвала меня на дно морское и дала мне 60 овец в благодарность за то, что я посетил ее море». – «А что, если мы посетим Мать вод, то она и нам даст?» – «Отчего же нет? Только доплывите до моря каждый отдельно. А когда старший прибудет туда, то он должен броситься с доски прямо в море, и если он попадет на дно морское, значит Мать вод призывает его к себе. Тогда и остальные тоже нырните в воду». Орхустойцы сели на доски, каждый отдельно, и поплыли по реке к морю. Когда они доплыли до моря, то старший из них бросился в море и стал бить руками, как всякий утопающий. Орхустойцы же, думая, что старший брат зовет и их за собой, бросились все в воду. Таким образом все они и потонули.
Между тем орхустойские жены ждали возвращения своих мужей. Видя, наконец, что их ожидания напрасны, кинулись они к Цазику как виновнику их несчастья. Цазик стал бежать от них, а они за ним. На дороге Цазику встретился еврей, который вез. на лошади товар. «Ты куда так бежишь?» – спросил его еврей. «Влюбились в меня, – говорит Цазик, – 60 женщин, и каждая из них хочет, чтобы я жил с ней. Но я ни с кем из них не желаю жить, так вот они гонятся за мной». «Дай, я заменю тебя», – говорит ему еврей. – «С радостью, если ты хочешь этого». Еврей передал свою лошадь с товаром Цазику и поменялся с ним одеждой. Когда жены орхустойцев встретились с Цазиком, то приняли его за торгующего еврея и пропустили мимо себя. Догнав же еврея, они убили его, приняв его за Цазика. Потом они разбрелись в разные стороны. Цазик же возвратился домой и стал жить с этого времени без всяких тревог.